Гранатовый остров

Глава 8

Через день Берну нужно было уезжать на медицинскую конференцию в Рим.

— Буду считать дни, дорогая, до нашей встречи, — сказал он Фелисити, прощаясь с ней возле виллы.

— Я приду тебя провожать, — пообещала она.

— Я уезжаю на рассвете, — поддразнил он ее. — Ты еще будешь спать.

— Конечно нет! — возмущенно ответила девушка. Но хотя сон не шел к ней из-за того, что она была слишком счастлива, все-таки в конце концов тяжелая дрема одолела ее, и когда она проснулась на следующее утро, солнце уже заливало ее балкон.

Фелисити набросила на себя халат и выбежала на балкон, но поняла, что Берн уже уехал. Вдыхая прохладный утренний воздух, она почувствовала, что все вокруг изменилось. Ее переполнял неистовый восторг, ей хотелось кричать о своей любви к Берну. Но она помнила слова Ноэля о ее предшественнице, Джилл, которая разболтала по всему острову, что они с Берном помолвлены, и решила не повторять ее ошибки. Даже Тревору она не собиралась пока ничего говорить. Разумнее будет постепенно подготовить его к переменам, чтобы ему не показалось, будто Фелисити бросает его на произвол судьбы. Зрение его намного улучшилось, и уже почти не оставалось сомнений, что слепота отступила.

Фелисити так плодотворно трудилась в клинике, что у нее оставалось все больше свободного времени в жаркие полуденные часы. Иногда они с Тревором ходили купаться на маленький мыс на другой стороне острова. Однажды он предложил ей не возвращаться на ужин домой.

— Давай перекусим здесь, в городе. Мне так не хочется тащиться домой.

— А ты сегодня вечером куда-нибудь собираешься? — спросила Фелисити.

— Да, на лодке кататься.

— Хорошо, — согласилась она. — А где будем есть?

— Я знаю одну небольшую тратторию неподалеку. Там довольно чисто и, кстати, очень дешево.

Тревор провел ее по узким улочкам к каменным ступеням.

— Ты, надеюсь, ведешь меня не в «Джино»? — поинтересовалась Фелисити, когда они поднимались наверх.

— Нет.

Наконец Тревор нашел маленький ресторанчик, в котором было всего три столика, зато хороший выбор пасты и рыбы, и Фелисити заказала себе легкий ужин.

В середине их трапезы открылась дверь, и вошла Зия в огненно-красном платье и нейлоновом палантине, вышитом золотыми люрексовыми нитками.

Фелисити не сомневалась, что эта встреча была назначена заранее. Она вежливо поздоровалась с девушкой и предложила поужинать с ними, но Зия ответила по-итальянски, что она уже поела.

Она выпила вино, которое Тревор налил ей, и только тогда Фелисити заметила на ее запястьях пестрые браслеты, а в ушах — серьги с огромными блестящими камнями.

— Зия живет здесь недалеко, — объяснил Тревор. — Я тебе покажу ее дом, когда мы доедим.

Когда они вышли из ресторана, Фелисити уже было ясно, что Тревор собирается взять Зию кататься вечером на лодке. Возле гавани она сказала им «арриведерчи» и, велев Тревору не возвращаться домой слишком поздно, пошла к клинику, где у нее еще оставалась работа.

Сколько из новых украшений Зии куплено Тревором? Впрочем, она несправедлива к девушке. Может быть, Зия сама себе покупает украшения на те деньги, что зарабатывает.

На следующий день Фелисити как бы невзначай спросила у брата:

— Тревор, а чем занимается Зия? Я имею в виду, кем она работает?

— Она продавщица в лавке, — ответил Тревор, почему-то покраснев.

— Да? А что это за лавка?

— Знаешь, один из этих сувенирных киосков, где продаются всякие безделушки и украшения, — быстро проговорил он.

— Надо будет при случае сходить туда и что-нибудь у нее купить, — сказала Фелисити ровно, и больше они к этому вопросу не возвращались.

В августе на остров приехало много туристов. Тревор кипел бурной энергией и несколько раз рассказывал Фелисити, что возил туристов в своей лодке на рыбалку и на прогулку вокруг острова.

— А разве тебе не нужно иметь для этого лицензию? — спросила она однажды. — Тебя могут обвинить в незаконной деятельности.

— Да никто на это внимания не обращает, — заверил он сестру.

— Хорошо, главное, чтобы ты не рисковал.

— Хватит тебе беспокоиться! — воскликнул Тревор. — Можно подумать, тебе не двадцать четыре, а все пятьдесят!

Однажды за завтраком Изабель сказала ей:

— Фелисити, не хочу тебя расстраивать, но должна тебе сообщить, что вчера вечером твой брат не вернулся в клинику.

— Он уезжал на лодке? — заволновалась Фелисити.

— Не знаю, надо кого-нибудь попросить посмотреть, на месте ли его лодка. Спрошу у Ноэля, может, он съездит?

— Нет, я сама пойду, — заявила Фелисити. — Все эта проклятая лодка!

— Пусть Ноэль отвезет тебя в бухту, — предложила Изабель. — Вовсе нет необходимости идти пешком в такую жару. Если он сейчас не может, я сама сяду за руль.

— Спасибо, Изабель. Ты так меня выручишь!

Ноэль немедленно вызвался помочь. В гавани и на мысу «Виолетты» не оказалось. Томазо, Форто и других приятелей Тревора нигде не было видно.

— Зия! — воскликнула Фелисити. — Тревор говорил, что она работает в одном из киосков на берегу.

Но и здесь им не повезло, потому что некоторые лавочки были закрыты на сиесту, а в других никто не слышал про Зию Тонелли.

— Тревор показывал мне, где она живет. — Фелисити увидела, что Ноэль терпеливо следует за ней по пятам. — Послушай, Ноэль, больше не буду тебя эксплуатировать. Спасибо тебе большое, что подвез меня сюда. Я сама поищу.

— Я спрошу Мариано, может быть, он что-нибудь знает, — пообещал Ноэль.

Где же этот дом? У Фелисити было очень смутное представление, где находится дом Зии. Она помнила, что там есть лестница снаружи, хотя почти на всех домах в этих узеньких улочках были такие лестницы. Несколько раз ей пришлось спрашивать прохожих, где живет Зия Тонелли. Наконец какой-то мужчина указал ей на один из домов. Когда Фелисити подошла к нему, то увидела на балконе Зию.

Фелисити пришлось несколько раз повторить свой вопрос, потому что Зия тупо смотрела на нее, не понимая ее ломаного итальянского.

Наконец Зия с улыбкой кивнула. Вчера он вместе с остальными уехал на рыбалку. Это естественно, не так ли? Мужчины часто рыбачат ночью.

— Тревор бене, — прибавила Зия в качестве утешения. — Чао!

На рыбалку, думала Фелисити, стараясь выбраться обратно к гавани. Но почему он не мог ее предупредить?

Тревор вернулся только вечером.

— Знаешь, нечестно заставлять Софию все время подогревать для тебя ужин, — упрекнула его Фелисити.

— Опять ты начинаешь меня ругать, — вспылил он.

— Ничего подобного.

— Ты хочешь знать, почему я не вернулся в клинику вчера ночью.

— Я и так знаю, — сказала Фелисити. — Ты ходил на рыбалку с Томазо и другими ребятами.

— Точно, на рыбалку.

— Хороший был улов?

— Отличный.

— И какую рыбу вы поймали? — поинтересовалась она, только наполовину веря в его историю.

— Понятия не имею.

— Ты закидывал сети?

— Ну, не совсем. Вначале несколько лодок окружают специально выбранное место, где должен быть косяк. Потом Томазо или еще кто-нибудь подает мне один конец сети и отъезжает на небольшое расстояние, и сеть между нами натягивается. Потом мы вместе начинаем плыть вперед, и тогда рыбе некуда деваться.

— Потом Томазо и остальные выгружают рыбу из сетей к себе в лодки. А ты? Ты получаешь какую-то часть улова?

Лицо Тревора затуманилось.

— Конечно. Я уже заработал несколько тысяч лир, и у меня еще будет. Томазо обещал.

Фелисити вздохнула. Она не слишком доверяла обещаниям Томазо.

— Хорошо. Только не позволяй им заработать на тебе состояние. Кстати, если ты еще раз соберешься на ночную рыбалку, думаю, стоит меня предупредить. Тогда мне не придется за тебя беспокоиться.

— Или идти в дом Зии и расспрашивать обо мне, — вспыхнул он.

— Значит, она тебе уже сказала?

— Конечно. Кстати, она была очень недовольна. Флисси, перестань обращаться со мной как с ребенком. Я уже не маленький и не обязан держаться за твою юбку.

Фелисити улыбнулась:

— Да, ты теперь уже достаточно взрослый.

Тревор доел ужин, и Фелисити еще раз поблагодарила Софию. Когда они оба вышли из столовой, Тревор вдруг смущенно проговорил:

— Флисси, ты не одолжишь мне немного денег?

— Сколько?

— Десять тысяч лир мне бы очень пригодились.

— Но я же тебе давала десять тысяч всего неделю назад. Ты что, уже все потратил?

— Да, потратил. Их надолго не хватит. Понимаешь, не могут же остальные постоянно угощать меня выпивкой. Конечно, десять тысяч кажутся большой суммой, но на самом деле это всего несколько фунтов.

Фелисити догадывалась, что он тратит эти деньги на покупку украшений для Зии, но сейчас ей не хотелось с ним ссориться.

— Хорошо, думаю, я смогу выделить тебе эти деньги, — согласилась она, — но смотри, Тревор, это все, что ты получишь до начала следующего месяца, так что трать их разумно.

— Спасибо, дорогуша, — просиял он. — Я постараюсь не слишком кутить. И потом, скоро я должен получить у Томазо много денег.

— Только не надо слишком часто ездить в эти ночные рыбацкие экспедиции, — посоветовала Фелисити. — Тебе пока нельзя перенапрягаться, а в темноте легко можно стукнуться обо что-нибудь головой. Просто не надо лезть на рожон, вот и все.

— Хорошо, обещаю, буду очень осторожен.

Она была рада, когда на следующий день ее брат решил как следует выспаться и встал лишь после обеда.

— Ты как, не хочешь сходить поплавать на мыс?

— Нет, только не сразу после еды, — ответила Фелисити. — Давай лучше через полчасика.

Она не знала, должна ли Зия тоже пойти с ними, но если она на самом деле работает в лавочке у причала, как говорил ей брат, тогда ей вроде бы не положено валяться на пляже в разгар рабочего дня.

Лодка Тревора была в гавани, и он решил, что отвезет Фелисити на мыс, а лодку привяжет там.

— Но мы же по земле дойдем туда за десять минут, — удивилась она.

— Да, конечно, но подумай, как прохладно будет плыть на лодке. А там я ее пришвартую к деревянному причалу.

Она согласилась на его предложение, потому что спорить все равно было бесполезно.

После купания Фелисити купила плитку шоколада и несколько пирожных в прибрежном кафе. Некоторое время брат с сестрой валялись на солнце. Тревор жевал пирожное, потом очень довольный растянулся на песке.

— Так бы и остался здесь на всю жизнь, — пробормотал он.

— Мы уже это обсуждали, — сказала Фелисити, не открывая глаз.

— Нет, ну, правда, Флисси. — Тревор привстал. — Я не понимаю, почему бы нам не остаться здесь.

— Ну, потому что тебе нужно чем-то заняться в жизни. Что ты намерен делать дальше?

— Я был бы не прочь связать свою профессию с лодками.

Фелисити перекатилась по песку и повернулась к нему.

— Тревор, ты должен понять, что лодки — это хобби, развлечение. Ты должен найти что-то не слишком скучное для себя. — Он ничего не ответил, и девушка продолжала: — Кроме того, мне еще надо найти деньги, чтобы заплатить Берну за операцию и лечение.

— Хендрик вроде бы говорил, что ты можешь выплатить деньги в рассрочку.

— Говорил, да, но все равно это долг и рано, или поздно его надо будет отдавать. Либо сейчас, либо когда мы вернемся домой.

Она почувствовала подловатый привкус своих слов. Ведь ее будущее еще было не определено, и пока ей приходилось притворяться перед Тревором, что со временем им придется возвращаться в Лондон. Но все равно оплата услуг Берна была делом чести.

Тревор чертил пальцем узоры на песке.

— Я уверен, что, если ты как следует постараешься, ты вполне можешь окрутить Берна. И он вообще забудет про тот счет, который тебе выставил.

Фелисити немедленно рассердилась, но когда она заговорила, голос ее звучал, как обычно:

— Ты, правда, так считаешь?

— Конечно. А еще лучше будет выйти за него замуж. Тогда можно остаться здесь жить.

— Как ты можешь предлагать мне заманить Берна в сети?

— Да чего уж там! — грубовато воскликнул Тревор. — Ты же не совсем тупая. Филиппа-то ты заарканила. Знаю, ему надоело ждать, но это совсем другое дело. С Берном можно было бы применить всякие женские уловки, и он к тому же добыча получше, чем твой Филипп.

— Только вот не знаю, захочет ли он этого, — мечтательно прошептала она. Завтра Берн должен был вернуться из Рима, и она, наверное, расскажет ему об этом разговоре.

— Дурочка ты, Флисси. Внешность у тебя ничего…

— Спасибо.

— …И может статься, Берн найдет кого-нибудь менее симпатичного и с него стрясет те деньги, что мы ему должны. Это вполне в его духе. Я уверен, у тебя есть все шансы.

Фелисити беззаботно рассмеялась, несмотря на смешанное чувство тайного счастья и недовольства, что она пока не может ни о чем рассказать Тревору.

— Да, надо будет посмотреть, смогу ли я завлечь Берна в сети сладкого обмана. Но если у меня ничего не получится…

— Может, не стоит и стараться? — вдруг раздался позади них знакомый голос.

Фелисити и Тревор оба вздрогнули, словно их укусил краб. Берн стоял, облокотясь на скалу, его темно-золотистая кожа создавала резкий контраст с ярко-белыми плавками. Фелисити подумала, что никогда еще прежде ей не доводилось видеть такого красивого мужчину.

— Ах, вы нас подслушивали! — в негодовании воскликнул Тревор, отворачивая от Берна пылающее лицо.

— Не знаю, что вам удалось услышать… — с трудом проговорила Фелисити.

— Я вернулся на день раньше — по некоторым причинам, возможно, для вас понятным. — Голос у него был стальной, а глаза сверкали холодным гневом. — И мне сказали, что вы пошли сюда, на этот пляж. Что ж, я рад, что сюда пришел, и очень вовремя.

Фелисити вскочила на ноги.

— Берн! — взмолилась она. — Ты же не веришь, что это правда? Это была безобидная болтовня…

— И она вообще не предназначалась для ваших ушей… — вставил Тревор.

— Да, об этом я и так догадался, — издевательски ответил Берн. — Пожалуй, оставлю вас здесь, чтобы не мешать вам с братом обсуждать дальше ваши планы на будущее. Но меня можете вычеркнуть из своей жизни.

Он широкими шагами покинул пляж, и теперь Фелисити увидела, что его яхта была привязана в нескольких метрах от лодки Тревора.

Какое-то время девушка была так ошарашена, что не могла говорить. Молча они с Тревором смотрели, как Берн заходит в лодку и быстро отплывает в открытое море. Он ни разу не обернулся и не посмотрел на них.

Фелисити упала на песок и разрыдалась.

— Прости меня, Флисси, — произнес Тревор сдавленным голосом. — Я, наверное, говорил неосторожно, но кто же мог подумать, что он стоит здесь и подслушивает!

— Ты все испортил, все — и уже ничего не поправишь.

— Почему? Я не понимаю, о чем ты.

Она села на песке и вытерла слезы.

— Нет, ты тут, конечно, ни при чем. Я тоже виновата. Надо было тебе сразу обо всем рассказать, а я этого не сделала. Мне казалось, что это чудесный жаворонок, а теперь он умер прямо у меня в руках.

— Ты имеешь в виду, что у вас с Берном уже возникла симпатия, да?

— Да, можно и так сказать. Он пообещал на мне жениться. Это было до его поездки в Рим. Теперь он ни за что не поверит, что я тоже люблю его. Господи, зачем, зачем я его полюбила! — закончила она хриплым, искаженным болью голосом.

— Но я же не знал, — пристыженно прошептал Тревор.

— Ах, если бы только… но в жизни все большие ошибки делаются именно так, — резко сказала она. — Если бы только мы не заболтались и заметили его яхту, если бы я узнала, что он возвращается на день раньше, если бы мы не распустили свои глупые языки…

Тревор взял ее за запястье.

— Флисси, не надо так горевать. Может, все обойдется и он через пару дней остынет. Давай относиться к этому как к шутке.

— А ты можешь представить, чтобы Берн Мэллори отнесся к этому как к шутке? — сурово спросила она. — Ладно, давай возвращаться домой. Я теперь вообще не знаю, как смотреть ему в глаза.

Тревор нехотя поднялся.

— Надеюсь, сестренка, что все еще образуется. Ты заслуживаешь хорошего мужа. — Он собрал полотенца, на которых они загорали, и отряхнул их от песка. — С другой стороны, может, он был и не тот, кто тебе нужен. Кто знает?

Фелисити попыталась улыбнуться. Тревор не хотел сделать ничего плохого, и она не имеет права винить его в том, что он не в состоянии был предвидеть.

— Я пойду пешком на виллу, — решила она. — Ты можешь вернуться на лодке в гавань, когда захочешь.

— Может, я возьму Зию и мы с ней покатаемся где-нибудь, — пробормотал он с несчастным видом. Фелисити понимала, что Тревору сейчас нужно было чье-то общество, и не стала возражать.

Пару часов она поработала в офисе Хендрика, потом пошла на ужин, чуть ли не молясь, чтобы Изабель оказалась на дежурстве. К счастью, в столовой была одна Луэлла, и так как она почти не говорила по-английски, они с Фелисити могли обмениваться только короткими вежливыми репликами. Сегодня вечером ей хотелось побыть одной.

Измученная беспощадным самобичеванием, она винила во всем свой непослушный язык гораздо больше, чем невинные подстрекательства Тревора. Однако ведь может быть и так, что ее непослушный язык на самом деле спас ее от многолетних мук и страданий. Что, если Тревор прав? Допустим, она сказала бы «да», а потом Берн продолжал бы бегать за каждой смазливой мордашкой? Впрочем, она понимала, что просто пытается утешить себя этими размышлениями. Тонкая хрупкая ткань мечты была разорвана в клочья.

На следующее утро она думала только о том, где ей взять сил, чтобы, увидев его в следующий раз, обойтись без неловких сцен, но в течение нескольких последующих дней их пути ни разу не пересеклись.

Фелисити жалела, что сразу же не обсудила вопрос о плате за лечение. Раньше Хендрик говорил ей, что лучше перевести деньги в Лондоне, чем связываться с местной валютой.

— Берн назначает оплату в фунтах, — заверил он Фелисити. — Так что все будет просто. Если у вас на счете в лондонском банке недостанет средств, ваш друг мистер Фирт переведет недостающую сумму.

Однажды утром она решила посетить кабинет Берна.

— Я поговорю с ним, — сказала ей секретарша.

Через минуту появился Берн.

— Я сообщу вам о своем гонораре через Хендрика, — произнес он таким ледяным тоном, что ей показалось, будто ее ударили хлыстом. — Об этом была договоренность еще до того, как вы сюда прибыли, мисс Хилтон.

Глаза ее тут же наполнились слезами.

— Очень хорошо, — ответила она отрывисто. — Тогда я обсужу это с доктором Йохансеном. Благодарю вас.

Не успела она договорить, как Берн вернулся к себе в кабинет.

Фелисити протянула секретарю конверт:

— Прошу вас, передайте это мистеру Мэллори. В конверте лежали пять тысяч лир, ее долг за проигранное пари, когда они поспорили насчет содержимого «контрабандного» ящика.

Фелисити вышла на улицу как во сне. Ей хотелось немедленно уехать в Лондон, но она была вынуждена оставаться в клинике, поскольку Тревор все еще проходил лечение. Фелисити решила, что будет всячески скрывать свои чувства.

Однако она недооценила наблюдательность окружающих, в том числе Изабель.

— Что произошло у вас с Берном? — спросила ее Изабель как-то вечером, когда обе девушки стояли у Фелисити на балконе. Изабель зашла к ней якобы для того, чтобы попросить тени для век, но Фелисити знала, что это только предлог.

— У нас с Берном? — повторила Фелисити. — А что у нас могло случиться?

— Ну, не знаю, мне казалось, у вас наладилось взаимопонимание, — ответила Изабель спокойно. — Во всяком случае, пока он не поехал на ту конференцию. Когда его не было, ты была такая непостижимо счастливая, что я даже решила, будто ты рада его отсутствию.

— А разве я была счастливая?

— Очень. Он даже сказал об этом в то утро, когда уезжал. Я ходила к берегу провожать его.

Тут сердце Фелисити едва не остановилось. Изабель ходила провожать его в гавань! Что же тогда должен был думать о ней Берн, раз она даже не удосужилась встать пораньше!

Изабель снова заговорила:

— Он сказал, что ты очень изменилась после того, как твоему брату сделали операцию и его зрение стало улучшаться.

— Изменилась, да? Интересно, в какую сторону?

— Ну, по-моему, он сказал, что ты стала больше смеяться. Однако я знаю, как с ним тяжело. Он берет тебя на руки, возносит на вершину, показывает оттуда все свое царство, а потом — раз! — бросает тебя, как горячую картошку.

Несмотря на свое горе, Фелисити невольно рассмеялась:

— Не знаю, где это можно раздобыть горячую картошку на вершине горы.

— Не надо понимать меня слишком буквально, — улыбнулась Изабель. — Спасибо, дорогая, за тени. Я тебе куплю такие же, когда буду в Монте-Рубино. А сейчас мне пора бежать. Меня Берн ждет.

— Доброй ночи, Изабель, — с трудом проговорила Фелисити каким-то чужим голосом. Потом, когда, по ее расчетам, Изабель должна была уже спуститься на первый этаж, девушка осторожно выглянула с балкона. Изабель села в машину Берна, и в это время мимо прошел Хендрик. Берн поцеловал Изабель в щеку, потом помахал Хендрику, и машина уехала. Что в этом маленьком эпизоде было разыграно, а что искренне? — подумала Фелисити. Легкий приветственный поцелуй — это, видимо, для Хендрика. А может быть, Фелисити вообще в корне заблуждалась, воображая, что Хендрик влюблен в Изабель? Берн, кстати, мог быть прав, когда говорил, что Хендрик целиком посвятил себя работе.

Ноэль Беннет пришел в откровенный ужас от того, что Берн снова всецело завладел Изабель.

Однажды он предложил Фелисити пойти потанцевать в «Арагосту». Не было смысла все вечера проводить одной и хандрить, и девушка согласилась.

— А я думал, что вы с Берном… — начал было Ноэль, когда они сидели в кафе под открытым небом в перерыве между танцами.

— Ну? Что — мы с Берном? — спросила Фелисити.

— Знаешь, я подумал… — Он осекся, потом продолжал еще неуверенней: — Просто вы довольно много времени проводили вместе. Надеюсь, он не опалил тебе крылышки, нет?

Фелисити выдавила из себя легкий смешок.

— Нет, ничего непоправимого. Ты же сам мне говорил, что Берн занимается то одной девушкой, то другой, что не нужно принимать его чересчур серьезно.

— Какая ты разумная девушка, — заметил он. — Помни, помни, что случилось с Джилл. Я лично совсем не хотел бы, чтобы тебе пришлось уезжать домой раньше времени. — Вид у него был мрачный. — Хоть бы он увлекся кем-нибудь еще и оставил Изабель в покое!

— Ах, Ноэль! — снова рассмеялась она. — Как я ошиблась! Я думала, это комплимент — насчет того, чтобы я не уезжала домой. А ты просто надеешься, что я смогу увлечь Берна.

Лицо его просветлело.

— А правда, что-то я не очень тактично сказал. Прости, я так занят Изабель, что иногда толком не понимаю, о чем говорю.

Фелисити сочувственно промолчала. Она-то знала правду про единственную девушку, к которой был неравнодушен Берн. Эта девушка жила в Англии, и она по-прежнему много значила для Берна, а все остальные девушки, которых он целовал, катал и с которыми танцевал, были для него только ее тенью.

Иногда ей казалось, что если какая-нибудь девушка и способна занять место утраченной Розалинды в его сердце, то это Изабель, с ее красотой, с ее очарованием, с ее медицинской подготовкой, которая позволяла ей разделять с Берном его профессиональные интересы.

Хендрик тоже оказался более проницательным, чем считала Фелисити. Когда однажды она задержалась на работе дольше обычного, он стал расхваливать ее за трудовое усердие.

— Если хотите, я дам вам недельку отпуска. Вы с братом могли бы съездить на материк. В Монте-Рубино есть парочка неплохих гостиниц, и в других местах на побережье тоже.

— Но как вы без меня обойдетесь? — спросила она. — То есть я не хочу сказать, что я незаменима…

— Вот видите. — Его лицо расплылось в широкой улыбке. — Среди нас нет незаменимых, и мы должны это понимать. Рано или поздно кто-нибудь дает нам это понять. Я подумал — может, мне самому на недельку махнуть куда-нибудь? Я всегда хотел побывать на островах в Адриатике со стороны Югославии. Там их так много, можно всю жизнь бродить и так и не узнать все до конца.

— Да, я бы с радостью уехала на несколько дней, — тихо сказала Фелисити. — Я спрошу, можно ли будет Тревору поехать со мной.

— У нас в клинике очень маленькое общество, — произнес Хендрик, не глядя на нее, — время от времени надо уезжать отсюда. Когда возвращаешься, все проблемы, которые казались такими огромными и непреодолимыми, делаются незначительными.

— Спасибо вам, Хендрик, — ответила Фелисити хрипло и почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы. Он остановился возле ее стула и положил руку ей на плечо. В этот момент в кабинет вошел Берн Мэллори и встал в дверях. На его загорелом лице была беспредельная ярость.

— Прошу прощения, Хендрик, если я вам помешал, — вкрадчиво проговорил он.

Фелисити опустила голову и занялась разбором бумаг у себя на столе. Она буквально задыхалась от ненависти. Как может этот негодяй делать всякие пошлые умозаключения при виде самого невинного дружеского жеста? Сам он был таких низких моральных устоев, что исходя из них оценивал и всех остальных людей. Она непременно поедет в отпуск в надежде, что, когда она вернется, Берн уже уедет домой и они никогда больше не увидятся.