Грехи сердца

Она сомневалась, что Мартин и Сетнэхт будут более удачливы. Вопрос в том, зачем они даже пытались?

Что-то звучало не правдоподобно. Он открыл имя слишком легко, почти без боя.

Дешевые часы Марина отчитывали секунды.

« Правду ли он говорит? В действительности ли Сетнэхт послали его за Келли Тэм, или его слабые экстрасенсорные чувства вторглись в сознание Рокси, выудили имя и предложил ей джек-пот?»

― Что ни от нее хотят?

― Не знаю. Клянусь членом. Я не знаю!

«Интересно. Он усовершенствовал клятву на могиле матери».

― Дай мне другое имя, имеющее отношение к смерти блондина. Это не так много в обмен на жизнь.

Защищая свои мысли от психологического таланта Мартина, каким бы он ни был, Рокси представила бесконечную пустоту, воздвигла своего рода энергетический щит в своём разуме, чтобы убедиться, что он не мог проникнуть и ухватиться за какую-нибудь заблудшую мысль.

Мартин смотрел на нее, потея и дрожа, его зубы выбивали чечетку.

― Скажи мне! ― приказала Рокси мягким шепотом.

― Крайл. Я слышал имя Крайл.

Ее сердце ударилось о ребра. Она ждала от Мартина любого имени, но только не этого. Десять лет назад Даган Крайл оставил ее в комнате с залитыми кровью стенами, он что-то сделал с ней, что-то плохое, коварное и бесшумное. Что-то, что, так или иначе, изменило ее, одновременно превратив в кого-то далёкого и близкого к человеку.

Она помнила выражение его глаз, когда мужчина, сосредоточившись, целенаправленно протянул к ней руку. Он хотел потрогать медальон, свисавший между ее грудей, а она подумала ― грудь.

Зарычав, она сделала выпад, ногтями вцепившись ему в лицо и вонзив зубы в предплечье так сильно, что прокусила кожу. Его кровь заполнила рот, острый вкус меди на языке.

«Проклятье этот вкус ощущался даже сейчас».

Она впилась словно голодная гиена в кусок мяса.

Потом он ударил ее ладонью в грудь, выбив воздух из легких и заставив растянуться.

Она лежала на его куртке, на вонючем матрасе, пристально глядя на него, затаив дыхание. Пальцы непроизвольно сжались в готовности обороняться.

― Я тебе сказала... ― пробормотала Рокси, задыхаясь, ― разорву, если попытаешься дотронуться до меня. Я предупреждала.

Кровь сочилась из серповидных отметин, оставленных зубами, и стекала к его предплечью большими ручейками.

― Ты гребаная неуравновешенная зона бедствия. Я потянулся к кулону, а не к сиськам.

Первая мысль была, что она ненавидела это слово. Сложилось впечатление, что Крайл знал об этом, вот и выбрал специально такое обозначение.

Вторая мысль ― она же укусилаего. Укусила потустороннего монстра, который ударом разрывал людей.

Только ее он не разорвал. Вместо этого оставил сидеть в луже крови, окруженной смертью, оставил, чтобы она самостоятельно выяснила, что он с ней сделал.

Рокси не понимала этого в течение многих месяцев, была слишком напугана, чтобы принять факты, пока не стало слишком поздно. Он спас и проклял её одновременно, оставив разум и эмоции спутанными хуже, чем елочные гирлянды на чердаке.

«Неужели он и есть тот жнец, которого убили?»

Она должна чувствовать облегчение, даже радость, если это он. Жнецы душ ― ближайшее окружение Сета, они не водят дружбу с Дочерьми Исет.

Так почему она чувствовала тень сожаления?

Возможно потому, что причудливым замысловатым способом он был почти... добр к ней.

― Я хочу, чтобы твоя жизнь проходила вдалеке от таких мест, ― сказал он. ― Вдалеке от смертных как эти... ― он кивнул головой в сторону окровавленных трупов. Хорошая человеческая жизнь, что бы она в себя не включала. ― Он смотрел на нее серыми глазами, такими яркими и полными решимости. ― Безопасная жизнь. Я хочу, чтобы у тебя была безопасная жизнь.

Безопасность. Рокси никогда не была в безопасности. Всегда оставаясь на один шаг впереди, танцуя так быстро, как только возможно, пытаясь устоять на бревне, прежде чем оно покатится и подомнет ее под себя.

Напряженность спала, и девушка поняла, что кончик ножа всего в сантиметре от глаза Мартина. Она немного отодвинулась и зарычала: ― Крайл преступник или жертва?

― Все что я слышал ― это имя. Я не знаю, какова его роль, клянусь. ― Слова искажены рыданием Мартина. Девушка ему поверила.

― Мы закончили, ― сказала Рокси, задавив нежелательные эмоции, которые наполняли её и росли. Слишком много совпадений. Слишком многое из ее прошлого сваливалось в кучу.

«Крайл. Даган Крайл? Действительно ли он мертв? С содранной кожей, разрезанный на куски»?

Вероятность этого терзала, как песок в ране.

И вообще, Рокси думала, что если кто-то доберется и убьет Дагана Крайла, то это будет она. Но при всём при этом она помнила глаза холоднее мороза, губы изогнутые легкой улыбкой и ощущение теплой мягкой куртки, обернутой вокруг нее как объятия.

Рокси так же не забыла о болезни, которая медленно поглощала ее последующие месяцы. Болезнь, с которой Даган Крайл оставил ее один на один. В замешательстве. Абсолютно неподготовленную.

Она растоптала эти воспоминания в пыль.

― Нет, пожалуйста, мы не закончили, ― закричал Мартин. ― Не убивай меня. Пожалуйста, не убивай. ― Он так сильно дергал наручники, оставляя кровавые ссадины на запястьях. ― У меня есть ещё кое-что. Я могу рассказать о жнеце душ.

Рокси поднесла кончик ножа к щеке мужчины.

― Продолжай, ― настаивала она.

― Мертвый жнец...

Она ждала, и когда он только изогнулся, сотрясаясь, девушка разочаровано застонала и резанула вторую щеку так, что у Мартина появились одинаковые кровоточащие раны.

Он закричал и выпалил.

― Не просто какой-то жнец. Сын Сета. Мертвый жнец один из четырех сыновей Сета.

У Рокси появилось чувство, будто ее огрели кирпичом по голове. У кого, черт побери, достаточно силы... или железные яйца, чтобы уничтожить не простого жнеца душ, а сына Сета?!

― Я тебя заинтересовал? Это ― хорошая информация. Ты же этого не знала? ― пробормотал Мартин. ― Теперь ты меня отпустишь? ― Он покачал наручниками. ― Освободи меня.

Сохраняя безжалостное выражение лица, Рокси положила телефон на тумбочку ближе к кровати, сняла трубку, удостоверившись, что он работает.

«Мертвый жнец, сын Сета. Гребаный сын Сета. Необходимо время чтобы осознать это».

― Есть шанс, что это закончится, Мартин. Я собираюсь перерезать тебе глотку...

― Какого черта? Какого черта? ― он впился пятками в матрас и трепыхался как рыба на берегу, дергая запястья и с силой срывая кожу.

― Заткнись! Не перебивай! ― Рокси ударила его в лоб нижней частью ладони так, что голова мужчины откинулась к спинке кровати, о которую со стуком и ударилась.

Потянувшись к руке Мартина, она расстегнула один наручник. Фрэнк выгнулся и потянулся, но девушка была сильней, потому что когда-то давно у попробовала кровь жнеца душ.

― Ты, конченый похититель ребенка, ― продолжала она. И это не первый раз, когда ты вытворяешь подобное, никчемный кусок дерьма. Я человек слова. Раз сказала, что не убью, значит не стану это делать.

Он смотрел на нее с дикой отдышкой, слабый проблеск надежды мелькнул на его лице. Однако Рокси вмиг раздавила его, как гнилой виноград.

― Я собираюсь порезать тебе глотку. Не достаточно глубоко, чтобы разрезать артерию, из-за которой ты в читаные секунды истек бы кровью, но достаточно глубоко, чтобы задеть вену. Это даст тебе минуту. Засунешь палец в отверстие и будешь жить. Проблема в том, что ты прикован к кровати, а для вызова скорой тебе придется убрать палец. ― Рокси рассмеялась. ― Решай, выбор за тобой.

Он поднял свободную руку и толкнул девушку, пытаясь защититься. Рокси схватила его волосы в кулак, дернула голову в сторону и полоснула лезвием по горлу.

Хлынула кровь, темная и красная.

«Сладкая».

Рот Марина открывался и закрывался, но единственным звуком было хныкающее мяуканье. Запах мочи стал сильнее. Девушка посмотрела вниз. Мартин сидел в луже.

Схватив руку мужчины, Рокси потащила ее к горлу и зажала пальцами рану. Кровотечение замедлилось. С усмешкой она отпустила руку и поднесла пальцы к губам и, закрыв глаза, позволила аромату крови подразнить ее. Затем открыла глаза и облизала пальцы.

Он смотрел на нее с животным ужасом.

Энергия резко возросла, Рокси поборола в себе желание наклониться и выпить его досуха. Время научило справляться с потребностью. Она брала ровно столько, сколько было необходимо ― несколько капель ― достаточно, чтобы утолить голод.

И достаточно, чтобы при желании найти источник, словно у него GPS под кожей. Одна капля крови, и словно в деле собрано досье.

Кровь имела чертовски приятный вкус.

Это сделал с ней он. Даган Крайл. Спас и обрек одновременно. Сделал её тем, кем она теперь является.

Не предупредил, не подготовил, не сказал ни слова.

« Сейчас возможно он уже мертв » .

Рокси откопает его только затем, чтобы снова убить. Или удостовериться, что он мертв. Или чтобы увидеть его во плоти в последний раз.

Она покачала головой. Портрет Рокси Тэм полностью состоит из противоположностей.

Выпученные глаза Мартина метались от нее к телефону на ночном столике.

― Трудный выбор, ― посочувствовала она. ― Держать пальцами рану или добраться до телефона? Я не стала бы тратить силы, пытаясь позвать на помощь. Гостиница пуста. Я проверяла. А ребенок в чулане вероятно крепко спит. ― Она сделала паузу. ― Один последний вопрос Фрэнк. И помни, я попробовала твою кровь. Знаю твое сердце и пойму, когда ты лжешь. ― Ты трогал ту девочку?

Он встретил ее пристальный взгляд, пальцы сильней прижались к перерезанному горлу.

― Я не трогал ее! ― проскрежетал он. ― Нет! Она не для меня. Для них. Для Сетнэхта!

Рокси погладила его щеку.

― Я тебе верю. ― В основном потому, что исследования показали ― жертвами Мартина в Австралии были маленькие мальчики.

Теперь Мартин рыдал. На его лице мелькало множество эмоций: мольба, ужас, шок, растерянность ― все бесценны.

Конечно, он всегда мог использовать рот, чтобы взять трубку и носом набрать 911. Рокси не собиралась давать ему полезных советов, но помахала тыльной стороной руки.

― Очень жаль, что я не могу остаться поблизости, чтобы увидеть, чем все это закончится. Удачи, Мартин.

Рокси подошла к шкафу и сняла свою джинсовую куртку, бегло проверив, чтобы на ней не осталось брызг крови Мартина. Хорошо. Ни капли.

Рокси открыла дверь ровно на столько, чтобы дотянуться до малышки, закрывая при этом кровать и открывающийся кровавый вид, и осталась довольна собой. Дана все еще пела так тихо, что это больше походило на вздох, а не на мелодию. Девочка замолчала и подняла глаза, её пальцы напряженно сжимали Флопси.

― Мы уходим отсюда, ― Рокси убрала затхлое одеяло, завернула Дану в куртку, и подняла ее с пола. Такая напряженная и неуклюжая. Прижав голову ребенка к груди, Рокси оградила ее взгляд, когда они покидали комнату. Девушка надеялась, что наушники заглушили лепет просьб Марина.

За ними захлопнулась входная дверь. Мартин взвыл.

Придерживая вцепившуюся в нее словно обезьянка Дану, Рокси вытащила заранее оплаченный одноразовый мобильник и набрала 911. Не по доброте сердечной. Этот орган высушен у неё как черный уголь. Она это сделала, потому что хотела, чтобы Мартин выжил и испугался достаточно, чтобы наделать в штаны. Первое что Фрэнк сделает ― это побежит назад к тому, кто дергает за ниточки. А Рокси если захочет, всегда сможет его найти.

Рокси объяснила адрес мотеля и номер комнаты Мартина, затем направилась в арендованный корвет, припаркованный на дальнем конце стоянки. Игнорируя инструкцию оставаться на линии, она выключила телефон.

― Мама ждет тебя в Оклахоме, ― сказала она после того, как выключила iPod и аккуратно и надежно пристегнула Дану к сидению. Раньше она сняла подушку безопасности и использовала ткань, чтобы переделать ремень безопасности для ребенка. Рокси всегда относилась к работе серьезно. « Делай ее хорошо, или не делай вообще»,― её девиз. ― Через четыре часа она обнимет тебя.

Рокси не ожидала ответа, но Дана удивила ее:

― Четыре часа, так долго?

«Проклятье. Умный ребенок».

Рокси открыла рот, затем закрыла и взглянула на часы в приборной панели. Потом указала на число слева.

― Ты знаешь эту цифру?

― Один, ― прошептала Дана.

― Знаешь, как выглядит пять?

Малышка смотрела на Рокси, затем подняла ладонь и растопырила пальцы.

― Да это м-м хорошо, но знаешь, как выглядит именно число пять?

Дана наклонилась вперед и прижала пальчик к цифре на 1:35.

― Хорошо. Когда один изменится на пять, мама обнимет тебя.

― Хорошо, ― повторила Дана как попугай, и, закрыв глаза, быстро уснула.

Рокси с минуту в замешательстве смотрела на нее. Затем бросила телефон в густые кусты неподалёку и быстро осмотрела периметр и округлый капот. Ветер взъерошил волосы. Рокси замерла, кожу покалывало, у неё появилось неприятное предчувствие. Девушка медленно обернулась.

У неё за спиной в десяти футах стоял Даган Крайл. Он выглядел в точности так, как она его запомнила. Те же длинные светло-русые волосы и пронзительный взгляд. Он смотрел прямо на нее, затем обернулся, как если бы подумал, что за ними наблюдают.

Вздохнув, Рокси его проигнорировала. Он не настоящий. Она это знала, так как не впервой видела этот сон наяву. В первый раз она действительно решила, что это Даган. Даже во второй и третий. В конце концов, Рокси поняла, что у нее немного поехала крыша, она наяву грезит о нем.

Иллюзия, обман, сон, или что это, черт возьми, такое, периодически неожиданно появлялось, словно чертова фея-крестная или сигнализация дальнего действия, когда она тревожилась или была на взводе.

А иногда он приходил во сне, в самом темном сердце ночи.

Рокси вздохнула и посмотрела мимо него, всматриваясь в тени. Все что увидела ― улицы, тени, кустарники. И когда переместила взгляд назад, он исчез. Не удивительно. Он всегда исчезал по желанию.

Окно с водительской стороны было открыто, поэтому Рокси высунула руку и положила на крышу, пальцами отбарабанила отрывок стаккато[24]. Снова осмотрелась, разворачиваясь по кругу и изучая пустырь через дорогу.

«Ничего примечательного».

Рокси села в машину, включила передачу и поехала к выходу. Снова ощущая странное покалывание, будто кожа заряжена и чувствительна.

Бросив взгляд в зеркало заднего обзора, Рокси подумала, что увидела какое-то мимолетное движение на пустынной стоянке. Сбросив скорость и остановившись, Рокси оглянулась. Секунды тикали медленно.

Ничего. Там нет никого кроме бесполезных экстрасенсорных волн, которые, вероятно, надо проигнорировать.

Рокси хотелось в это верить, но внутреннее чутье подсказывало, что она ошибается. Что-то там всё же есть. Что-то достаточно сильное, чтобы скрыть свое присутствие.

«Паранойя? Возможно».

Рокси давно приняла паранойю, как свое второе я.

«В любом случае пора уходить».

Рокси привела автомобиль в движение и повернула в сторону шоссе. Указательным пальцем загрузила компакт-диск. Взглянув на Дану, Рокси поняла, что девочка в полной отключке. Рокси сделала немного громче, затем поставила старую запись Депеш мод[25], под которую они с Даной и поехали вдоль шоссе 66[26].

Ну, не совсем по шоссе 66. В восточном направлении по дороге I-40.

«Четыре часа, плюс-минус, и она снова будет одна. Направится в Торонто. Домой. Каковы шансы, что это дом и для Сетнэхта?»

Сосредоточившись, Рокси разложила по полочкам предоставленную Мартином информацию. Фрэнк рассказал ей не так много, что можно использовать. Только открыл возможную связь между Сетнэхтом и именем Крайла.

Предчувствия поползли вверх по позвоночнику.

Даган Крайл оставил ее в комнате, превращенной им в бойню.

Оставил в живых с пачкой купюр и грозным предупреждением: не становиться его врагом и не вступать в союз с Дочерьми Исет. И будь все проклято, если она не сделала именно это. Она просто королева безвыходных ситуаций!

Только он бросил ее, превратив в другое существо, не оставив инструкций к эксплуатации.

«Так что, она ему должна. За ней действительно должок».

И если жнец, которого убили и расчленили, не он, тогда ей очень хочется вернуть долг.

Глава 6

Я встретился со своим врагом.

И его передали мне.

Он уже обработан и безмолвен…

Египетская Книга Мертвых, Глава 65

Сент-Луис, Миссури

Аластор потянулся к коробке с фотографиями, подошел к углу и слился с тенями. Даган бросил на него вопросительный взгляд, но брат лишь пожал плечами, молча поднял крышку и начал рассматривать коллекцию.

Не было времени спрашивать, что он делает. Даган смотрел на дверной проем, ожидая добычу, шагнувшую в поле зрения. Парень. Среднего роста с резкими чертами, аккуратно одетый. Каштаново-пепельные волосы, собранные на одну сторону спадали вниз. Парень относился к тому типу людей, мимо которых пройдешь на улице, даже не заметив.

Скучно-блёклый снаружи, монстр внутри. Идеален для целей Дагана.

Они смотрели друг на друга в полном молчании, на мгновение вспышка раздражения мелькнула на лице убийцы.

― Привет, Джо.

― Ты знаешь мое имя. А я в невыгодном положении.

Даган усмехнулся.

― Ты даже не имеешь понятия, в каком.

Парень выглядел расслабленным, спокойным. Даган на это не купился. Он проник в святая святых, осквернив логово убийцы. Нет, Джо не так хладнокровен и беспристрастен, каким хочет казаться.

― Время менять соду? ― подстрекнул Даган.

― Ты что-то трогал? Передвигал? ― Маленькие темные глазки метнулись к холодильнику. Тон Джо говорил, что он на пределе. Рот немного напряжен. Он явно не хотел, чтобы прикасались к его сокровищам.

― О, да! ― улыбнулся Даган. ― Я развернул каждый блестящий пакет. Хочешь посмотреть?

― Я увижу, когда открою дверь чтобы засунуть туда тебя. ― Губы парня раздвинулись в улыбке, обнажив мелкие как у ребенка зубы. ― Вообще я предпочитаю женщин и ножи, но ситуация обязывает... ― Подняв руку, Джо прицелился 9-миллемитровым глоком в голову Дагана. ― Итак, кто ты? Полицейская ассоциация? Коп? ― Он скривил губы. ― Федерал?

Даган не сводил глаз с Джо, но отдаленно осознавал, что Аластор вышел из тени, увидев оружие.

― Ни один из вышеупомянутых. ― Он протянул фотографию. ― Рассмеши меня до того, как разрезать на ужин. Расскажи о кулоне с картинки.

Джо взглянул на фотографию, но ближе не подошел.

― Ах,― сказал он, скривив губы в усмешке. ― И ты хочешь знать... зачем?

― Любопытство.

― Любопытство убило кошку. ― Его глаза блеснули. ― Я снял с нее ожерелье. Оно было ее сокровищем, а стало моим. Девушка была молода. Около двадцати. Симпатичная. Смешенного наследия: темнокожая, китаянка, возможно, ещё каких-то кровей. ― Он глубоко вздохнул, его зрачки расширились от воспоминаний. ― Я помню ее кожу. Запах. Ощущение. ― Он облизнул губы. ― Такая храбрая. Не кричала. Я приложил немало усилий, чтобы услышать ее крик.

Жертва убийцы по описанию очень напоминала девочку, которую помнил Даган. Незнакомое напряжение свернуло внутренности.

« Какова возможность, что он оставил ее в живых только для того, чтобы ее схватил этот выродок? Мать твою, каковы шансы этого?»

Почему, черт побери, его это волнует?

Потому что он приказал ей жить. Хорошо, спокойно, безопасно. Он не знал почему, но очень хотел этого для нее.

― Год? ― сказал он скрипучим голосом.

― Год?

― День, когда ты убил ее. В каком году это произошло? ― По крайне мере это даст ему правильное направление. Подскажет, была ли на фотографии та девушка, о которой он старался не думать и не искать.

― Я никогда не скажу, ― Джо покачал головой. ― Я никогда не скажу.

Он держал пистолет твердо и непоколебимо. В этой ситуации не было ничего, что беспокоило бы Джо. Пока нет! Паршивец думал, что он бесспорный лидер, держащий все под контролем.

Джо предстояло узнать, что он и ломаного гроша не стоил.

― Она была твоей подружкой? ― прошептал Джо. ― Это твою девушку я резал, пока она не закричала? ― Джо помолчал и, видя что не получит ответа, продолжил. ― Это было давно, очень давно. Одна из моих первых. Я прятал ее под половицами в шкафу, вытаскивал, держал в объятиях по ночам. Она была прекрасна. Я удерживал ее очень долго, пока не зарезал.

Он ждал реакции, которую Даган не собирался показывать. Вместо этого задал вопрос.

― Знаки на двери... у них есть особое значение, или ты выражал свою художественную сторону?

― Это кардинально меняет тему разговора. ― Убийца наклонил голову, посмотрел вверх и вправо задумчиво-оценивающим взглядом. ― Это древние символы Майя. Мои убийства ― жертвы для бога Потустороннего мира, которому поклонялось племя Майя.

― Да? И кто же он?

Мартин моргнул и замолчал. ― Э-э...Тот[27].

Даган рассмеялся, ничего не мог с собой поделать.

― На самом деле это египетские символы. А Бог Майя Потустороннего мира ― Ах Пуч[28] хороший парень, хотя немного кровожадный.

Джо сжал губы, его дыхание стало глубже, быстрее. Его обуял гнев. Парню не понравилось замечание.

Даган устал от игр. Он получил ответы на все интересующие его вопросы, хотя узнал в итоге ровным счетом ничего. Сет добьется большего. В любом случае души всегда открыты для него.

― Мы закончили, ― сказал Даган и, сделав шаг вперед, потянулся к оружию так быстро, что его движения слились в едва различимое пятно.

Не достаточно быстро.

Раздался выстрел. Даган передвинулся, уклонившись от пули, одновременно сконцентрировался для нанесения удара.

Аластор двинулся к Джо с противоположной стороны. Он подпрыгнул, повернулся в воздухе, сделав грудь неприкрытой мишенью для выстрела, который предназначался Дагу. Тело брата содрогнулось, когда пуля прошла сквозь плоть и кости, затем он приземлился с тяжелым ударом, перенося удар от падения на плечо.

― Какого хрена? ― зарычал Даган, выбив глок из рук Джо. Оружие пролетело через комнату и ударилось о стену, скользнуло по полу и, наконец, остановилось около холодильника. Даган встал между Джо и пистолетом. Он почувствовал, как его лицо принимает выражение беспощадного гнева.

Джо отступил, подняв руки, словно это могло отразить будущую атаку.

Прижав кулак к окровавленной груди, Аластор приподнялся и с шипением сел, оттопырив верхнюю губу.

― Думаю, этот педик сломал мне грудину.

― Черт возьми! ― Даган схватил Джо за воротник.

Ублюдок попытался отступить. Он боролся и визжал, вцепившись в запястье Дагана.

« Да, похоже, это будет приятно».

Даган посмотрел на Аластора:

― Был смысл в этом героизме?

― Я не думал о героизме. Просто не ожидал, что этот идиот действительно в меня попадет. — Аластор крепче прижал кулак к груди, ― Я только планировал удостовериться, что он тебя не ранит.

― Нет таких пуль, которыми можно меня убить, ― заметил Даган, сильно встряхнув Джо, когда Мартин попытался ослабить сдавливающий его воротник.

― Или меня, ― Аластор послал ему нерешительную эффектную улыбку, ― но, черт возьми, просто дьявольски болит!

Даган не мог поспорить. Каждый раз, когда он хватал пулю или нож за брата, это причиняло боль. Гребаную дьявольскую боль.

«Жнецы душ бессмертны, но совсем не неуязвимы».

― Ты планируешь выпотрошить проклятого ублюдка, или это сделаю я? ― спросил Аластор, положив руку на плечо брата и вставая на ноги.

― Он мой, ― сказал Даган, притянув Джо ближе.

Глаза Джо расширились, когда тонкий луч света из открытой двери осветил лицо Дагана.

― Ты...

Даган ударил. Пальцы рассекли кожу, мышцы, затрещали ребра, поскольку его рука проникла глубоко. Это походило на обвалку сырого цыпленка без ножа.

Джо смотрел на него, широко раскрыв глаза. В них что-то вспыхивало. Своего рода узнавание.

― Ты, ― повторил он. Затем издал булькающий вздох, возможно смех. ― Думал что только... так... для человека... гарантируется... бессмертие... Думаю я... ошибался. ― Его глаза остекленели, и Джо умер с последним вздохом. Его тело выпустило поток отходов, когда ректальные мышцы расслабились.

Даган вздернул голову и встретил пораженный взгляд Аластора.

― Он узнал меня.

― Ты когда-нибудь видел его раньше?

Сжав сильнее сердце, Даган посмотрел на лицо мертвеца. Его голова свесилась набок, на него смотрели ничего невидящие глаза.

― Нет.

― Ты уверен?

― Да.

― Значит, он узнал не тебя. ― Аластор пожал плечами и бросил взгляд на ящик с фотографиями. ― Возможно, он узнал смерть.

― Возможно, а может и нет. ― Было что-то категоричное во взгляде Джо Мартина, что-то личное. Дагана видели немногие люди, и в 99,99% они заканчивали мертвецами. Оставшийся 0,1% ― составляла инфантерия Верхнего мира, которая понятия не имела кто он, да редкая женщина, оказывавшаяся обнаженной в его постели.

И конечно девочка. Одна болтливая незабываемая девочка с бронзово-зелеными глазами, метающими искры, отблески которых он мог видеть и теперь.

Мощным рывком Даган вырвал сердце и вытащил руку из грудной клетки. Тело упало на пол, как мешок с мусором. Цепь выскользнула из открытого воротника Джо Мартина, последовал слабый звон металла о бетон.

Кулон с фотографии.

Даган уставился на ожерелье.

«Неужели она мертва? Как не хотелось, чтобы она оказалась мертвой».

Неосознанно он сжал его в кулак вместе с сердцем и рванул. Кровь хлынула из разорванных кровеносных сосудов, высвобождая желудочки и орошая темно-красными пятнами стены, пол, множество черепов на полках, белую футболку Дагана, его кожу, шею и щеки.

― На тебя не похоже действовать так неаккуратно, ― упрекнул Аластор.

― Думаешь?

На мгновение эмоции Дагана оказались настолько сильными, что он забыл о присутствии брата. Забыл обо всем кроме убийства.

« Это личное. Твою мать! Это никогда не было личным. Возможная связь с девушкой сделала это таковым».

Происходящее не имело никакого смысла. Он не видел девушку одиннадцать лет. Она являлась лишь во сне. Ему снились яркие, разноцветные сны, и складывалось впечатление, что он мог протянуть руку и коснуться ее, поговорить, пропустить через свои пальцы гладкие темные локоны. Это также не имело смыла, ведь жнецы не видели сновидений.

С осознанным усилием он ослабил хватку на сердце Джо Мартина, бросив его в мешок, который одел на плечо, затем вытер тыльной стороной губы. Даган тяжело дышал, его сердце бешено колотилось, адреналин зашкаливал.

Подняв глаза, он посмотрел на Аластора, потиравшего пулевое ранение на груди.

― Пуля прошла навылет? ― Даган поднялся, взял брата за плечо и повернул к себе спиной. ― Да.

― Проклятье, хоть одна хорошая новость, ― в словах сквозил сарказм.

― Боюсь, что ты погорячился, назвав эту новость хорошей, – бросил Даган, радуясь, что ранение не столь серьезно, как могло оказаться, ― но лучше навылет, чем мой палец, копающийся в ране. ― Они обменялись взглядами. Это был бы не первый раз, когда кто-то из братьев был бы должен впопыхах оказать первую помощь. ― Ты будешь жить.

Слова были произнесены, и в ту же секунду мысли понеслись в направлении, в котором Даг не хотел думать, и, судя по выражению лица Аластора, брат думал о том же. Несмотря на пулю, пробившую насквозь его грудь, сломавшую кости и, скорее всего, задевшую большую часть легкого, Аластор будет жить.

Именно в этом проблема.

Они жнецы душ и, как дополнительный бонус― биологические сыновья Сета. Ничто не могло их убить. Даже пуля.

Однако что-то убило Локана.

Могло ли оно так же убить одного из них?

Только… они не могли предвидеть приближение беды, поскольку не имели понятия, чего именно опасаться .

Сев на корточки у тела Джо, Даган потянулся к зияющей дыре в груди и стал ждать. Темная душа подплыла, неся холод настолько ощутимый, что он обжигал его. Извиваясь, душа обвила запястье, словно мокрый скользкий червяк, затем снова скользнула вниз, истаивая в туман смога, и медленно поднялась, замерев чуть выше плеча жнеца.

Даган рассеяно захватил ее огненным ободом и привязал к себе смертного. Затем осмотрел карманы Джо: горстка мелочи, жвачка, бумажник, внутри кредитка, удостоверение личности, пара двадцаток. Контактное лицо при чрезвычайных ситуациях небрежно написано красной ручкой. Фрэнк Мартин. « Возможно брат не за границей».Даган засунул карточку в карман. Стоит проверить.

Последняя карточка привлекла внимание Дагана. Дорогая кремовая бумага. Бургундские чернила, столь темные, что казались черными. Без имени и эмблем. Только адрес. Торонто. И сзади визитки сложенная квитанция за парковку на стоянке Колледж-стрит. Так же из Торонто.

― Это тот день, когда убили Локана, ― сказал Аластор за его спиной, прочитав талон.

Даган кивнул и передал брату бумажник с содержимым.

― Ты тоже должен на это взглянуть. ― Аластор протянул стопку фотографий. Даган взглянул. На них были изображены человеческие торсы, лишенные кожи.

Их убили так же, как и Локана.

Даган молчаливо вернул их Аластору и посмотрел на тело перед собой.

«Какого хрена здесь происходит? Это жалкое подобие человека― убийца Локана? Как такое вообще возможно? Как простой человек срезал кожу со жнеца душ и разрезал его на куски? Он не мог».

Это единственно возможный ответ.

― Здесь есть что-то, что мы упустили. Должно быть.

Он потянулся за кулоном, висящим на шее Джо, и потянул за цепь, чтобы лучше рассмотреть. Анк с крыльями и рожками.

Затем перевернул ― знакомые иероглифы. Точно такие он видел прежде на кулоне девушки.

Даган резко выдохнул, увиденное ему не понравилось.

― Символ похож на знак Дочерей Исет, ― пробормотал Аластор и, прижав ладонь к груди, присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть.

― Только они не носят его на шее, а врезают в плоть в ритуале самопознания и контроля.

Аластор посмотрел на него оценивающе.

― Я не думал, что ты интересовался ими.

― Это капля в море, учитывая, сколько я потратил времени, пытаясь их изучить. Они разделены на три основные линии наследия: Стражи, Вожаки и Адепты.

― И?

Даган издал короткий смешок.

― Это все что я знаю. Они избранные и скрытные. Их как будто не существует в действительности.

Даган посмотрел на кулон. Окровавленные пальцы оставили отпечатки на металле. По какой-то необъяснимой причине это его обеспокоило. Положив кулон в карман, он вытер ладони о бедра, оставив темные пятна на выцветшей хлопчатобумажной ткани. И замер.

«Дежавю. Вот дерьмо».

Он вспомнил, что вытер руки, прежде чем коснуться девочки, а она втянула голову в плечи, глядя на него полным свирепой решимости взглядом бронзово-зеленых глаз.

Девушка была простым человеком в море других людей, но он позволил ей жить. Освободил, разорвав путы, завернул в свою куртку, оставил деньги. Почему она?

Он не испытывал желания сделать то же самое до или после этого.

Подвеска и фото, которые он нашел, значили, что возможно между ней и кучей расчленённых тел в этой вонючей комнате есть какая-то связь. Была ли? Существовала ли связь между нею и парнем, которого Даган только что убил. Между нею и смертью Локана?

Вероятность минимальна, но Дагану не нравились совпадения.

― Как, черт возьми, она вписывается в это? ― пробормотал он.

― Она? Имеешь в виду Исет?

― Нет. ― Даган сжал в кулаке кулон и стащил через голову с мертвого парня. Затем встал и пожал плечами. Аластор наблюдал за ним, сузив глаза с растущим интересом, пока Даган решал, что лучше рассказать. Не всю историю, но хоть что-то. ― Я думаю, что возможно видел этот кулон прежде.

― Где?

Даган не был готов поделиться. Предпочитая разыскать этот особый контакт самостоятельно.

― Я сам разберусь с этим.

Он воевал с мельницами, пытаясь установить связь там, где по всей вероятности ее не существовало, поскольку других ходов у него не было. Ничего с чего можно было начать поиски.

Кто-то убил младшего сына Сета, и казалось, никто не знал обстоятельств. Он закидывал удочки по всему Потустороннему миру, как только они узнали об убийстве Локана, но никто ничего не знал и не рассказывал.

Может, стоило использовать более действенный второй вариант. Страх всегда был сильным мотиватором, и столь же сильно подавлял.

Лениво перевернув кулон, Даган прочел иероглифы на плоской поверхности:

О мое сердце, которое я получила от моей матери,

Мое сердце, подаренное моей матерью,

Мое сердце, ведущее меня по жизни,

Не иди против меня как свидетель.

Это то же стихотворение, которое он прочитал на другом кулоне десятилетие назад. Или возможно это тот же кулон. Даган не хотел даже рассматривать такую возможность.

― Ссылка на мать... ― пробормотал Аластор.

― Да богиню материнства и изобилия... Исет. ― Исида. Еще одно гребаное совпадение. С резким рывком Даган протянул извивающуюся душу и окровавленный мешок Аластору. ― Отнесешь старику ужин за меня?

― Это доставит мне кровавое удовольствие. Я живу, чтобы служить, ― в словах сквозил сарказм, лежавший в основе горькой правды. Они все живут, чтобы служить. Именно поэтому они порождены. Ни один из самых влиятельных богов Потустороннего мира не мог перемещаться в Верхний мир по желанию. Включая Сета. Чем больше власти, тем меньше мобильности. Это была гарантия безопасности, установленная шесть тысяч лет назад, чтобы гарантировать, что они не вторгнутся на территории друг друга, или в человеческий мир. Поэтому Сету необходимы эмиссары, рабочие пчелы, чтобы быть его глазами и ушами в Верхнем мире. Бог называл их "союзниками".

Большинство ― превращенные души, тщательно отобранные из бесконечного потока, которым предложили стать одной из элит Потустороннего мира ― жнецами душ.

Лишь четверых из них воспитывали для этого с детства.

Есть ли лучший способ гарантировать преданность союзников, чем самому их воспитать? В действительности, первый опыт оказался настолько успешным, что Сет зачал еще троих сыновей. Четверо сыновей от трех человеческих женщин.

И главное, они были лояльны. Друг к другу. И к Сету, хотя все одновременно ненавидели и любили его.

Однако в первую очередь они семья. Даже если не совсем нормальная, как и вся преисподняя.

― Ты мне нужен, чтобы проверить содержимое бумажника, ― сказал Даган, передав и его. ― Найди экстренный контакт ― Фрэнка Мартина. Брата. И проверь, что находится по указанному на визитке адресу.

Аластор рассмеялся:

― Сделаю сию минуту, ваша истекающая кровью светлость.

Даган бросил на него взгляд и сказал с ложным британским акцентом:

― Я отнюдь не тот, кто истекает кровью, приятель.

Со страдальческой гримасой Аластор покачал головой.

― Даже. Не. Пытайся. Так что ты будешь делать, пока я свалю исполнять все твои поручения?

Чем он займется? Его пальцы сильней сжали кулон.

Отвернувшись, Даган совладал с эмоциями, сопротивляясь внезапной волне черной ярости, грозившей отнять голос, разум, здравый смысл. До смерти Локана он не испытывал подобного, но с тех пор как не смог найти брата, его убийц ― сама невозможность помешать убийству ― в первую очередь это значило, что он не мог полностью справиться с гневом частично направленным на самого себя. Частично на отца. За то, кто он. Именно этот факт сделал Локана мишенью. За то, что старик не использовал свою огромную силу, чтобы защитить сына.

Хотя стоит признать, что сейчас Даган не справедлив. Он знал, что Сет не может находиться сразу везде, не может знать всего. Но когда красный поток ярости захлестнул его, рациональность, казалось, не имела значения.

― Скажи, куда ты направляешься, Даг. ― Тон Аластора стал тверже.

У Даган вырвался угрожающий смех, когда разжав кулак, он посмотрел на кулон, видя при этом лицо девочки.

« Так или иначе, она связана с происходящим».

― Я оправляюсь на охоту, ― прохрипел он. ― За тем, кто выжил.

Торонто, Канада.

Петр Кузнецов Высокопреподобный Сетнэхт поглядывал на гостей, сидящих за длинным низким деревянным столом, за которым они собрались для церемониального обеда в Храме Сетнэхта.

― Жертва крови необходима, чтобы двигаться вперед.

Все разговоры умолкли. Глаза устремились на него. Пока он позволял тишине становиться все звонче, поглощая любые звуки, соседи, сидевшие со скрещенными ногами на нескольких слоях ковров, зашевелились, осторожно поглядывая то влево, то вправо. Петр не препятствовал тому, чтобы беспокойство сильнее охватывало присутствующих. Он точно знал, какие мысли в этот момент роились в их головах.

Высокопреподобный услышал шепот. Ходили слухи, что за последние месяцы уже были кровавые жертвы. Три члена покинули группу тихо, никого не предупредив и не попрощавшись. После нескольких лет, а в одном случае десятилетий членства в Культе Сетнэхт они просто... исчезли.

Конгрегация сказала, что пропавшие переосмыслили свою преданность. Что они ушли из группы и переехали в другой город. Неслыханное дезертирство.

Никто не верил в эти заверения. Никто не осмелился возразить. Об этом говорили в кулуарах.

Петр знал правду.

Пропавшие дрогнули в своей вере. Потерпели неудачу при проверке. Нарушили заповеди Сетнэхта.

Будь это все, что они сделали, Петр отпустил бы их, погрустив над сделанным выбором, и отослал искать свой путь в этом мире.

То, что решило их судьбу ― это союз друг с другом, согласие на обмен знаниями, чтобы создать ответвление секты, группу, которая хотела украсть все, что с таким трудом построил Сетнэхт. Их действия равносильны измене.

Этого Петр никогда не мог позволить.

Постоянное планирование и самоотверженность в жизни привели его к вершине успеха. Он пришел в общину обычным ребенком, злым, агрессивным, типичным мальчишкой в бунтарском подростковом возрасте. Его наставник Абази Абубакар обучал и лелеял его, в конце поручив детище, которое создал.

Самой первой жертвой Петра еще до начала его правления стала одна из Дочерей Исет. Однако за последние одиннадцать лет, после того как он надел мантию власти, Петр жил священным долгом продолжить дело великого лидера.

Высокопреподобный Абубакар был Петру больше чем отец, мать, любовник или друг. Абази был полностью посвящен своему делу, полному искоренению голода, войны и ненависти. Он видел способ прекратить боль, вызвав из Потустороннего мира самое могущественное божество, чтобы управлять мудро и справедливо. Кто лучше удержит хаос, чем Бог Хаоса? Абубакар пожертвовал своей жизнью, чтобы изложить свои доводы Сету. Его преданность оказалась выше славы. Восхищение Петра все прошедшие годы своим наставником переросло почти в пламенное поклонение.

Петр не мог позволить трем безумным людям со слабой верой разрушить планы, для создания которых понадобилось более 25 лет. Он победит и продолжит работу Абази, и таким образом обеспечит свое собственное место в иерархии Сета.

Потому что Сет придет. И будет править. Неверующие будут наказаны, а верующие ― вознаграждены.

Испытание трех предателей ― быстрое обвинение, за которым последовало отрицание, затем объяснение, хныкающая мольба и, наконец, удар ножа Петра. Они были его друзьями, семьей на протяжении десяти лет, поэтому он был должен им быстрое и личное правосудие.

Теперь Петр улыбнулся собравшимся гостям, позволяя теплоте души опуститься на них подобно солнечному свету. Его улыбка принесла первые намеки облегчения. Напряженные плечи расслабились. Челюсти разжались, но всё же настороженность ощущалась в воздухе.

― Жертвами будут овцы, ― сказал Петр. Напряженность в комнате спала. Их облегчение казалось ощутимым. Животных убьют, гуманно руководствуясь принципами правительства. ― Я уже договорился со скотобойней. Мясо раздадут бедным.

Мгновение тишины все присутствующие обдумывали его слова, затем заулыбались в ответ. Первые отрывки шепота переросли в глухой шум, одновременно со звоном столовых приборов о тарелки, заполнивший комнату.

Петр ел, беседовал и наблюдал со своего места во главе стола за происходящим, а затем с обычной безразличностью к любому, кто мог наблюдать за ним, его взгляд переместился влево в дальний конец стола к Мэри Метисон, которая сидела тихо и покорно, аккуратно накалывая еду из рядом стоявшей тарелки.

Петр улыбнулся, кровь ускорила темп. Девушка невероятно прекрасна. Невинна. Привлекательна. В ее крови чувствуется слабый намёк на причастность к Исет. Он надеялся на более сильную связь, истинную Дочь Исет. Даже нашел такой драгоценный камень, девушку по имени Нафре. Но не смог заманить ее независимо от того, какие искушения предлагал. Так что придётся довольствоваться Мэри Метисон с куда более слабой кровью.

Словно ощутив его внимание, Мэри подняла голову и послала ему косой взгляд из-под ресниц. В ее действиях отсутствовало лукавство. Искренняя застенчивость. Она новичок в группе ― шестимесячный приверженец, пока без места. Плохо знакома с городом, из родственников ― тетя в Оттаве, на расстоянии почти пяти часов езды. Сетнэхт стал ей семьей. Или правильнее будет сказать, он позволял ей в это верить. Пока.

Скоро она узнает, что вместе с обещанной жертвой в виде овец, Петр сам лично принесет жертву. Милого наивного ягненка недавно принесенного в овчарню.

«Ягненок готов для убоя!»

Глава 7

Кровь И сет, с л а ва могущества И сет, слава

И сет ,

Она хорошая защита от многого ,

Защита от зла.

Папирус Ани (Книга мертвых) , г лава 156

Торонто, Канада.

Ужасно уставшая и мечтающая о постели Рокси направлялась вдоль улицы Ричмонд. Ранее вечером она совершила дюжину телефонных звонков, протягивая тонкие линии от мертвого жнеца и малышки Даны.

Однако никто ничего не слышал. И ничего не знал. Это походило на беседу с тремя мудрыми обезьянами[29]. Только вот никого из инфантерии Верхнего мира, с кем она общалась, нельзя было назвать смышлеными.

Отсутствие информации терзало девушку. Что-то тут не сходится. Интуиция подсказывала, что она что-то упустила, но мозг, казалось, не мог нарисовать всю картину.

Сытая по горло телефоном Рокси решила применить прямой подход. Вооружившись историей, полученной от парня, с которым она якобы встретилась в самолете – Фрэнк… или как его там… Дэрн, но, к сожалению, не могла вспомнить фамилии и возможно, здесь могли помочь ей с этим? ― Рокси вошла через хромировано-стеклянные двери восемнадцатого века на завод, переделанный в храм Сетнэхт.

Она потратила следующие три часа на долбаную экскурсию. По Святилищау. Банкетногму залу. Даже сверкающей кухне. Служители культа провели ее мимо частных офисов в задней части здания, а когда Рокси стала идти медленнее, чтобы бегло осмотреться, служители, особенно гордившиеся зеленым садом на крыше, обрадовались идее посидеть на ней. Все были дружелюбными и решительными, предлагали стопки листовок с информацией, которая не удовлетворяла ее целям или не отвечала на существующие вопросы. И конечно уговаривали на пожертвование.

«Можно сказать, веселье так и не началось».

К сожалению, любое усилие вернуть беседу к Фрэнку, симпатичному парню которого она встретила в самолете, который отправил ее сюда, было встречено пустым взглядом.

Но визит не прошел зря. Она видела фотографии нескольких Высокопреподобных, которые висели на глянцевых мемориальных досках с именами. Рокси передаст имена и описания Каллиопе и продолжит собственный поиск.

Ночь была снежной, но без ветра, и на небе появились звезды. Насколько они могли появиться в самом центре города.

В нескольких кварталах от храма у девушки появилось чувство, что за ней наблюдают, следят. Рокси остановилась, чтобы рассмотреть устаревшие ванные приспособления и ей показалось, что она заметила отражение парня в окне. Высокий, блондин. Девушка продолжила идти. Двумя кварталами позже она поймала его отражение в окне ломбарда. Она потянула время, изучая изображение. Слегка размытое по краям, поэтому Рокси могла видеть дорогу через полупрозрачную грудь парня. Со вздохом она повернулась. Ветер пробежался по волосам молодого человека и растрепал так, что они упали ему на лицо.

Только ветер отсутствовал. Ночь безветренная.

Рокси не могла рассмотреть черты его лица, но не сомневалась в личности мужчины. Рокси грезила этими снами наяву все годы с тех пор, как в последний раз видела Дагана Крайла. Она думала, что они были просто волшебной частью души, которая не шевелилась со времени той ночи на старой фабрике.

Но сейчас Рокси подумала, что в этом может быть что-то еще.

Дочери Исет верили, что душа состоит из пяти частей: Рен, Ба, Ка, Шуит и Аху[30]. Тело ― Хат ― сумма физических частей. Мертвый жнец убит, освежеван и его части разбросаны.

Если убитый жнец ― Даган, возможно с ней одна из частей его души.

Разве у жнецов есть души? Как, черт возьми, она может знать?

― Ты предупреждаешь меня? ― спросила она. ― Или говоришь, что я продвигаюсь в правильном направлении?

Он не ответил. Она и не ждала.

Тряхнув головой, Рокси направилась в бар «Тессо и Гриль», не останавливаясь и не заглядывая в окна по дороге. Если он еще там, она не хотела знать. По крайне мере она так себе говорила.

В «Тессо» очереди не было, но большой парень охранял дверь. Рокси не была постоянным клиентом, но её лицо должно быть достаточно знакомым; однако вышибала пропустил её только после предложенной купюры.

Каллиопе очень не понравится отчет о расходах в этом месяце, поскольку ей понадобилось еще пять банкнот, чтобы попасть в заднюю комнату с избито-банальной обстановкой, которая подошла бы для второстепенного малобюджетного фильма.

Инфантерия Верхнего мира, управлявшие проститутками Асмодея, демона страсти Потустороннего мира, сидели за столом, играя в покер и попивая дешевое вино. Один из них посмотрел на дверь, через которую вошла Рокси и проворчал:

― Никаких женщин.

Троица девушек в углу смотрели на нее тусклыми, бесцветными глазами.

Присутствующие не считали их женщинами. Они собственность. А это абсолютно разные понятия.

― Не сердитесь. Я принесла подарки. ― И прежде чем мужчина успел ответить, Рокси протянула коробку и открыла крышку. Кубинские сигары. Она решила, что компания не станет возражать.

― Я сказал нет...

― Все хорошо, ― прервал один из инфантерии по имени Большой Ральф. Несмотря на худощавость и грубость он хитро поглядывал на Рокси. Мужчина не раз говорил, что стоит ей только попросить и в любой момент Ральф раскроет причину своего прозвища.

Она никогда не спрашивала.

― Я видел ее здесь раньше, ― продолжал он, махнув рукой в ее сторону. ― Ей нравиться наблюдать за нашей игрой. Хочет научиться.

Большой Ральф кивнул, и она растянула губы в улыбке. Засранец. Рокси покупала себе билет в эту игру уже три раза, и каждый раз бросала тысячи, позволяя ему выиграть. Потому что он любил поболтать во время игры. И обычно это был хороший источник информации.

Ральф неторопливо подошел, весь такой противно-дружелюбный и милый. Рокси даже зажгла для него сигару.

Потом постояла, стиснув зубы, пока остальные закуривали, затягивались и выпускали дым кольцами. Рокси напомнила себе, что если она распотрошит четверых мужчин и заберёт отсюда трех девушек, ничего хорошего не произойдёт. Это не даст ей нужной информации и не спасет девушек. Они уже отмечены Асмодеем. Единственный способ спасения― это заставить Асмодея освободить их.

Однако есть проблема. Когда ты заключаешь сделку с демоном, почти не существует обратного пути.

― Ксафан[31] все еще хочет эту девушку. Это все знают.

Рокси навострила уши и скользнула глубже в тень, надеясь что мужчины забудут о ее присутствии. Неужели может оказаться так легко что-то выяснить?Ее пульс участился.

― Да, но она не хочет иметь с ним дела. ― Больше дыма. Больше смеха.

― Слышал, она находится под защитой Батчера.

Рокси нахмурилась, услышав это имя. Она слышала его раз или два. И ожидание затянулось, прежде чем Большой Ральф сказал.

― Не думаю, что Батчер захочет, чтобы Нафре закончила как любовница Ксафана.

«Он говорил не о Дане. Ночь неудач».

Рокси бесшумно закрыла входную дверь и вдохнула знакомый запах лимонного очистителя воздуха. Три года назад она купила полуразрушенную церковь к северу от города и с любовью восстановила. Наняла местного художника, чтобы заменил разбитые витражи. Девушка своими руками убрала скамьи и заменила их новыми полами из древесины. Рокси не владела знаниями сантехники и электрики, поэтому вынуждена была нанять рабочих. Но, в конце концов, она приложила руку к каждой ступеньке и каждой перекладине.

«Дом милый дом».

И после того, как почти сорок восемь часов провела на ногах, она чертовски рада, наконец, находиться здесь.

Закрыв глаза, девушка позволила своим чувствам поискать любой намек на незнакомую сверхъестественную энергетику. Невеселая улыбка тронула губы. Конечно, не все так просто.

Она оперлась рукой на гладкий, прохладный мрамор консоли и бросила ключи в розовый стеклянный шар. Перед тем как зайти, Рокси вытащила из ящика почту и теперь быстро пролистала пачку бумаг. Счета. Счета. Конверт из Национальной лиги городов[32]... наверно квитанция на пожертвование. Другой конверт из Медицинского центра Чикагского университета. Она надеялась, что они выделили деньги на ожоговое отделение. Она всегда прилагала записку с просьбой сделать это, когда посылала чек.

Протянув руку, включила свет в прихожей, затем бросила пачку бумаг рядом со стеклянной вазой и повела плечами вперед, затем назад.

Рокси испытывала желание забраться в кровать, натянуть одеяло на голову и проспать неделю. Но обязательства, прежде всего.

Сняв куртку, она небрежно бросила ее, запрокинула голову, чтобы широко зевнуть, затем согнула шею в одну сторону, и в другую. Мышцы и сухожилия растягивались и побаливали. Она нуждалась в подзарядке.

Сне... или крови.

Инстинкт кричал о крови, долгие годы борьбы со своей натурой и жесткий контроль заставили ее выбрать сон. Рокси направилась в свою спальню, остановившись у дверного проема, проверяя каждый укромный уголок и щель. Рокси вела себя естественно и расслабленно, когда тень привстала с мягкого кресла в углу, а затем скользнула вдоль стены к ней.

Беззвучно.

Изящно.

Смертоносно.

Рокси не выдавала себя, ни словом, ни действием, она просто продолжала двигаться через спальню, словно понятия не имела, что ее преследуют.

Слишком рано… подожди…. подожди…

С резким выдохом она присела на корточки, перенося свой вес на согнутую правую ногу, резко отталкиваясь левой и очерчивая широкую дугу. Инерция от толчка чуть не свалила ее, но удара, которого она ожидала, так и не последовало. Ее нога продолжала двигаться, так и не соприкасаясь с нападавшим. Потому что его там больше не было.

С колотящимся сердцем она пригнулась, перекатилась на бок и встала в трех футах от этого места. Рокси стояла на ногах и оборачивалась вокруг, не думая, а просто двигаясь, позволяя своим усилившимся ощущениям руководить действиями. Острый удар ребром ее правой ладони. Поворот, взмах. Сложенный кулак направился в то место, где должен был находиться нападавший на нее человек.

На этот раз она была вознаграждена удовлетворяющим рычанием. А затем упала вниз, когда нога противника ударила ее, сбивая с ног.

Ее задница приземлилась на ковер. Воздух с легких вырвался со свистом.

Кончик очень длинного лезвия уперся в кожу горла.

― Почти сделала меня в этот раз. ― Голос холодный и ровный как горный ручей, бегущий по гладким камням.

― Почти не считается, ― проворчала Рокси, взяла протянутую руку и позволила поднять себя на ноги. ― Знаешь, замки придумали для защиты от злоумышленников.

― Я уверена, что как правило, они достаточно эффективны, ― ответила незнакомка и вышла из тени, когда Рокси включила прикроватный светильник.

Если Рокси ассоциировалась с кофе и бронзой, то Каллиопа Кэйн ― с заснеженной зимней ночью. Бледная кожа, волосы почти черные, ниспадающие ровным, густым занавесом до середины спины. Подчеркнутые ровной челкой и темными ресницами глаза горели кошачьим зеленым взглядом, этот цвет казался слишком ярким для натурального. Но был естественным. Рокси знала, потому что спросила несколько лет назад. И пока Каллиопа будет избегать или удобно для себя пренебрегать информацией, Рокси никогда не станет открыто врать ей.

― Привет, ― поприветствовала Рокси наставницу.

― Добрый вечер, ― Каллиопа посмотрела на часы. ― Или скорей утро. Выглядишь усталой, ― закончила она без злобы.

― Спасибо. Мне, ― ответила Рокси с лукавой улыбкой, ― …необходимо поспать. ― Ей необходима кровь, но сон поможет. ― Это официальная беседа? ― в случае чего, она будет внимательнее, чтобы отчитаться.

― Неофициальная.

― Хвала Исет, ― Рокси резко вздохнула и опустилась на край кровати. ― Ребенок с мамой. Мать слегка безумная, но любящая. Рыдала и смеялась, обнимая Дану. Обнимала Рокси.

Да, Рокси могла бы обойтись без этого. Она стояла, как столб, принимая прикосновение женщины, хотя предпочла бы отшатнуться в сторону и оставить между ними хороших десять футов.

Из убежища материнских объятий малышка смотрела на Рокси, будто та дотянулась до луны. Что заставило Рокси почувствовать себя слегка виноватой за мелкое предательство, которое она совершила, пока малышка спала в машине. Но черт возьми! Во сне ребенок почесал струп и маленькие капельки крови выступили из аккуратной линии. Ребенок даже не пошевелился, когда Рокси вытерла кровь ребенка пальцем. Незначительный глоток для перестраховки, ее сверхъестественная версия GPS, на тот случай если Дана вновь исчезнет.

― Ты ликвидировала Мартина? ― спросила Каллиопа, вернувшись в удобное кресло, и с непринужденной грацией опустилась в него.

― Это не мое задание, не так ли?

Одна темная бровь приподнялась на долю дюйма.

― Нет, но у меня нет сомнений, что это твое предпочтение.

Рокси фыркнула:

― Ну, я выполнила приказ. Перерезала ему глотку, но не убила. Решив, что живым он может оказаться полезным. Я смогу еще разок побеседовать с ним, если возникнет необходимость.

― Если сможешь найти.

― Не проблема. ― Рокси не владела никакой информацией о том, как вычислить его с помощью крови. Девушка никогда не рассказывала о своей особенности и дополнительных преимуществах. Наличие ловких сверхъестественных талантов ― одна из вещей, которые у всех Дочерей Исет свои собственные, как подарки, но стать паразитом, который жил питаясь кровью людей ― совсем другое.

«Кстати, до встречи с тобой, я превратилась в кровососущую пиявку, которая может следить, за теми от кого питалась. За исключением засранца, обратившего меня».

Рокси не могла отследить его, хотя получила щедрую порцию его крови.

«О-о, да. Это будет интересный разговор».

― Мартин открыл что-то имеющее значение, до того как ты перерезала ему горло?

― Ничего не значащее дерьмо, ― Рокси сжала переносицу. В глазах такое ощущение, что их почистили пескоструйкой. ― Он назвал имя Крайл. Но действительно он мертвый жнец или убийца, я не получила подсказки.

― Крайл... ― Размышляла Каллиопа. ― Я не знаю этого имени. Демон?

― Жнец душ.

Каллиопа бросила на нее пронзительный взгляд, и Рокси поняла, что такая уверенность казалась странной. Она промолчала о том, как узнала, что Крайл жнец душ и вместо этого сбросила бомбу. ― Мартин сказал, что мертвый парень не простой жнец. Он гребаный сын Сета.

Каллиопа молчала несколько секунд. Ее глаза не расширились. Тело не напряглось, даже слегка. Рассказав Рокси, что откровенность Мартина не является неожиданностью для Каллиопы. Ей возможно не известно имя Крайл, но наставница знала, что мертвый парень был сыном Сета.

― Ты могла упомянуть об этом ранее, ― пробормотала Рокси.

― Это не важно.

Думаю, у них разные понятия об этом.

― Зачем жнецу убивать одного из своих? ― размышляла Каллиопа.

― Это имеет значение? ― Рокси не потрудилась замаскировать свой сарказм.

― Чувствуешь себя раздражительной сегодня, Рокси?

― Очень. Что делает этот вечер отличающимся от любого другого... только как?

Каллиопа засмеялась, гладкий, контролируемый звук, мягкий и теплый. Наставница никогда не заливалась громким смехом.

― Каким еще лакомым кусочком поделился Мартин?

― Он сказал, что вовлечены Сетнэхт. ― Она кратко рассказала об авантюре этого вечера, включая имена и описания Высокопреподобных, чьи портреты висели на стенах храма. ― Они могут оказаться мозгами или мускулами. Опять же добрый старый Фрэнк дал вполне достаточно для подозрений, но не для разгадки.

― Он дал тебе имя и связь с поклонниками Сета. Я бы сказала, что это намного больше, чем "ни хрена", ― Каллиопа поморщила нос от отвращения к сказанному. Это больше чем мы имели прежде.

― Да, но этого не достаточно. У меня до сих пор не сходится этот пазл.

― Подожди Рокси. Ты всегда столь нетерпелива.

Рокси встретилась взглядом с Каллиопой.

― Возможно, у меня нет времени. Там был кто-то еще, снаружи отеля Типи. Кто-то достаточно мощный, чтобы скрыть свое присутствие.

Зеленые кошачьи глаза Каллиопы вспыхнули, отражая жуткий жар.

― Если это было скрыто, как ты узнала о присутствии?

― Мое внутреннее чутье подсказало... Я ничего не видела, в действительности ничего не чувствовала кроме странной дрожи, когда покидала мотель с ребенком. Кто-то наблюдал за мной. Или за ней. Или за нами. ― Рокси сплела пальцы за головой и откинулась назад, матрас подпрыгнул под ее весом. Было так приятно лечь. Взвешивая слова, Рокси уставилась в потолок, затем сказала. ― Я думаю, что это возможно жнец.

― Жнец душ? ― В этот раз тон Каллиопы веял холодом, а и вопрос был пропитан недоверием.

Рокси повернула голову.

Каллиопа просто смотрела на нее, и Рокси решила, что пришло время умерить свою дерзость. Девушка знала пределы наставницы и уже перешла их.

―Ты оказалась так близка к жнецу, и он позволил тебе жить?

Ну разве это не замечательный вопрос? Она не могла признаться, что это не первый, а второй раз, когда жнец сделал такое. Как она могла объяснить тот факт, что один из их врагов в прошлый раз встретив её, не просто оставил нетронутой, но спас жизнь, и дал денег, чтобы начать жизнь ... вместе с полным ртом его крови? И как она должна оправдаться, что не упомянула об этом в течение стольких лет? Это не то, о чем Рокси хотела сейчас говорить.

Вместо этого она пожала плечами:

― Там что-то было. Наиболее вероятный ответ ―это жнец душ. Как и худший сценарий, не так ли?

Каллиопа с минуту молчала.

― Да, и я бы сказала тоже.

Закрывая глаза, Рокси прижала к уставшим векам большой и указательный палец.

― Они хотят вернуть мертвого к жизни, ― Рокси опустила руку и посмотрела на Каллиопу. ― Это то, чего они хотят, правильно? А мы хотим убедиться, что мертвый останется мертвым. Так что я думаю, если жнец имеет на меня виды, наши шансы на успех опустились на самое дно унитаза. Также я рискну предположить, что мы нашли что-то. Иначе, зачем им возиться со мной?

― Это не жнец. ― Тон Каллиопы звучал нетипично решительно.

― И ты это знаешь, потому что...?

― Потому что ты почувствовала, что за тобой следят. Будь то жнец, ты бы никогда об этом не узнала. Если конечно он не хотел тебя. Они могут практически перемещаться между молекулами, не нарушая их. Ни воздухом, светом или звуком. Они есть, и одновременно их нет.

Каллиопа не сказала ей ничего такого, чего Рокси уже не знала. И как всегда Рокси мучил вопрос: « Почему тогда Даган Крайл, позволил ей увидеть его? Почему спас? Помог? Позволил жить?»

Она не могла задать эти вопросы Каллиопе. Это только вызовет подозрение в ее верности Дочерям Исет.

Стража Исиды будет подозревать ее в шпионаже.

Проклятие! Если бы она сама столкнулась с такими фактами, тоже бы подозревала.

Рокси вздохнула, потом вскочила, когда ее поразила новая и не очень привлекательная мысль.

― Ты должна переместить ребенка в другое место. ― Она совершила глупость. И увидела это с ослепительной ясностью. ― Мне бы хотелось сказать: «я уверена, что за мной не следили». Но, видите ли, вот в чем дело, ― Рокси ударила кулаком по бедру, ― если это жнец, он мог проследить за мной до дома девочки, и все мои предосторожности тогда не стоят выеденного яйца, потому что я никогда не узнала бы, что он следит за мной.

Она должна была догадаться раньше. Рокси почувствовала хвост, но никого не увидела. Однако этот разговор с Каллиопой заронил в ней сомнения. Если за ней следили, то вероятно, что она и является целью? Но что, если это не так? Что если они хотят ребенка? В конце концов, Дана уже однажды являлась целью.

― Я пошлю ученика, чтобы перевез их.

― Мать и ребенок согласятся на это? ― спросила Рокси.

― Она пришла к нам, когда ребенка схватили. Я подозреваю, что женщина согласится на все что будет необходимо, чтобы не допустить еще одного похищения.

― Она пришла к нам? ― повторила Рокси. Это казалась странным. Как смертная узнала о Чуждых?

Но Каллиопа уже звонила в Оклахому, используя телефон у кровати, безопасная наземная линия. Краткий обмен привел колеса в действия.

Об одной проблеме позаботились. Появилась другая. Как только Каллиопа положила трубку, Рокси заметила:

― Если это жнец, он мог добраться туда и без меня.

― Да, ― Каллиопа замолчала, скрестив руки на груди. Как будто ждала чего-то. Своего рода откровения. Рассказа... о белокуром жнеце?

Рокси сжала губы и отвела взгляд, понимая, что чувство вины заставляло ее фантазию разыграться. Часть ее хотела все рассказать. Другая часть была занята, посылая этот импульс вместе с воспоминаниями, под изъеденным молью ковром в самом дальнем уголке мыслей. Рокси не рассказывала никому о той ночи... И не собиралась менять этого сейчас. Это инстинкт самосохранения.

Стражи Исетус рассматривали жнецов душ Сета как своих врагов из-за древней вражды. Проклятье, она могла понять эту ненависть. Сет убил мужа Исиды и расчленил его тело. Затем пришел за сыном Гором. Поэтому Рокси не собиралась рассказывать, что знает жнеца довольно близко, что он заставил пройти через многое, фактически превратив ее в пьющего кровь демона.

После долгой паузы Каллиопа сказала:

― Спокойный ночи, Рокси, крепкого сна, ― голос звучал как всегда холодно и спокойно, но Рокси словила себя на том, что слышит шепот разочарования и обиды Это все ее очень уставшее воображение.

Когда Рокси открыла глаза, Каллиопа ушла.

«Да. Отличная мать твою, ночь!»

Она должна спать, зная, что жнец душ может находиться у неё за дверью? Лучший вариант, оставаться на месте. Позволить ему прийти. Затем прикончить. Или умереть при попытке. Убегая, она не сделает для себя ни черта хорошего. Если он ее хочет, то найдет.

Утешительная мысль.

«Ты хочешь стать моим врагом, девочка?»

Не то чтобы очень. Но ее решения все равно делали Дагана Крайла таковым.

Рокси захотела стать Стражем Исетус и никогда не сожалела об этом. Это сохранило ее в здравомыслии. Бережно спасло. Дало цель, шанс стать частью чего-то большего, чем она сама, стать частью сестринской общины и немного странным, запутанным способом искупить вину за другие решения, которые она принимала, те, о которых сожалела до самой глубины своей души.

На секунду Рокси ощутила едкий запах больницы, услышала аппараты и обрывистый скрежет каждого вздоха Рианны.

Рокси сжала подушку в кулаки, как сделала тогда в больнице.

Девушка могла увидеть лицо Рианны, ее темная кожа стала ужасного желтовато-серого оттенка, карие глаза умоляюще скользили от лица Рокси к подушке, сжатой в руке. « Не надо...пожалуйста...»

Воспоминания. Неприятные, вонючие воспоминания.

Твою мать, она туда не вернется.

Пустая трата времени и энергии на вопрос, каков был бы результат, если бы она пошла другой дорогой.

Вздыхая, Рокси направилась в ванную, готовиться ко сну. Когда закончила, выключила свет и пошла в темноте. На знакомой территории не нужно освещения.

Подойдя к кровати, она упала на бок, натянула одеяло и засунула голову под подушку.

Голод завертелся в животе. Не тот голод, который можно утолить батончиком или ведерком мороженого – хотя оба эти варианта были довольно привлекательными. Она хотела крови. Больше чем каплю. Целую бочку, красной и темной крови. Она хотела принять гребаную ванну крови.

Зарычав, Рокси перекатилась на спину, приказав себе заснуть.

«Делай когда можешь. Спи, когда ничего не можешь сделать».

Десять лет обучения и пожизненный девиз позволили закрыть глаза и почти сразу уснуть. Рокси грезила. Тот же самый проклятый сон, который она видела вновь и вновь на протяжении многих лет.

Сначала только ощущение тепла на щеке и груди. Прикосновение и запах кожи. Мужской кожи.

Она провела языком вдоль изгиба бедра, почувствовав вкус соли и мужчины. Голод возрос. Ей хотелось облизать его, вкусить, погрузить зубы в плоть. Смакуя. Оставить метку.

Открыв глаза Рокси увидела, что стоит голая на коленях. Только тогда она почувствовала прикосновение ковра к голени и коленям. Ее руки обнимали мужские бедра, а запястья были связаны желтой веревкой. Его веревки связывали ее руки, обвивающие мужчину. Щека Рокси коснулась бедра, гладкой и горячей кожи. Замечательные волоски на ногах дразнили соски при каждом вздохе. Ощущение прекрасное. Такое прекрасное, что ей хотелось большего.

Рокси запрокинула голову и посмотрела на его лицо. Жесткий. Красивый. Кристаллы серых глаз блестели в полумраке. Лунный свет лился через открытое окно.

Красивые глаза. Такие знакомые. Не полупрозрачное существо. Не Ка или Ба, которые управляют нематериальной формой, а мужчина. Горячий, мускулистый мужчина.

Рокси облизнула губы и немного повернула голову. Желая. Тоскуя. Тугой моток желания рос, связывая ее в узел. Она ничего не могла поделать. Его член, твердый и тяжелый, манил её, и девушка, повернув голову, взяла его в рот, мужчина издал шипящий звук удовольствия.

Даган поглаживал ее затылок, удерживая на месте, медленно погружаясь в рот, не слишком глубоко... но достаточно, чтобы заставить ее стонать и выгибаться, желая взять больше. Рокси вздохнула через нос, вдыхая сочный аромат его кожи. Девушка помнила свежий, слегка цитрусовый запах. Он пах так чертовски хорошо, что девушке хотелось проглотить его целиком.

Так она и поступила. Взяла твердую плоть настолько глубоко как могла и все же не смогла полностью вобрать. Связанные запястья лишали возможности притянуть твердые мускулистые ягодицы. А она хотела этого. Скованная путами Рокси придвинулась ближе к его бедрам, и взяла еще глубже.

Даган застонал. Выгнулся, когда она коснулась головки языком. Затем прикусила зубами достаточно сильно, заставляя Дагана резко вздохнуть. Потом посасывала, заставляя увеличиться до невероятной толщины.

Из них двоих именно у нее, связанной, стоявшей перед ним на коленях, была вся власть.

Затем веревки исчезли, растаяли в воздухе, и руки стали свободно путешествовать. Девушка впилась пальцами в твердые мышцы его ягодиц, а её губы, язык и зубы играли с плотью. Соблазняя.

― Мать твою! ― Его хриплый и низкий голос заставил Рокси вздрогнуть.

Наконец у него вырвался стон отчаянья, когда Даг выгнулся и сжал в кулак ее волосы. Даган посмотрел на нее, губы скривились в мрачной и злой многообещающей улыбке, от которой желание словно раскаленный поток пробежало через конечности к низу живота и груди.

Даган толкнул Рокси на спину, одной рукой схватил её колено и приподнял ногу, пока она полностью не открылась. Другой рукой он удерживал свой вес, упершись в пол у плеча девушки.

Она почувствовала тепло и натиск, когда головка члена скользнула внутрь с мелкими толчками. Растягивая. Легкий дискомфорт исчез, гонимый голодной потребностью. Этого не достаточно. Боже, она жаждет ощутить глубоко внутри весь его жар и полноту.

Выгнув бедра, Рокси хотела получить желаемое: его стальную замечательную длину. Но, Даган удержался. Дав ей немного. Ощущение. Поддразнивание.

Девушка в отчаянии закричала и устремилась к нему. С низким темным смехом он позволил ей взять больше этого гладкого скольжения. Так хорошо. Толчки и эти дикие движения. Острое удовольствие заставляло мышцы напрягаться, все тело ныло, а мысли были сосредоточены на месте слияния тел.

Да. Как это. И... ах... как это.

― Пожалуйста. Даган. Пожалуйста.

Улыбка тронула упругие сочные губы мужчины, обнажив ровные белые зубы, давая понять, что ему это нравиться. Он любил слышать ее мольбы. Ему нравилась иллюзия доминирования, но это не его игра, а ее.

Приходя в ярость, Рокси глубоко вонзила зубы в мышцы на его груди. Кровь наполнила рот, горячая, красная, сочная. Она знала вкус... амброзия.

Она пила из него, а его член двигался быстрее, поднимая Рокси на пик наслаждения, пока кровь утоляла нужду.

Девушка выгнула спину и застонала, обнимая его бедрами. Приятное трение ощущалось именно там, где было нужно. Глубокие и ритмичные толчки заставляли Рокси ходить по лезвию ножа. Она получала истинное удовольствие.

А Даган получил ее сердце.

Он толкнулся глубоко в неё, а рука мужчины легла Рокси на грудь.

Когда она упала в пучину оргазма, он вырвал ее сердце и сжал в своей ладони.

Не было боли. Только удовольствие. Глубокое удовольствие, заставляющее выгибаться и кричать.

Их тела терлись друг о друга мокрые от пота, скользкие от крови. Их общей крови.

Даган держал ее сердце.

Она хотела его. Хотела, его сердце.

― Даган...― Он был ее маяком, светом во тьме, затем ушел, оставив одну. Одну!― Даган! ― с криком Рокси резко проснулась и села, грудь вздымалась, зрачки расширились. От потери и разочарования слезы щипали глаза.

Просто сон. Как всегда проклятый гребаный сон. Проведя рукой по лицу, девушка в слепую потянулась и включила лампу у кровати. Смятые простыни и одеяло наполовину сползли с кровати на пол. Взглядом она пробежалась от угла к углу, уши напряглись, пытаясь различить какой-то шум.

«Никого! Никогда! Одна! Всегда одна!»

Однако понимание, пришедшее к ней и заставившее грудь сжаться, поразило осознанием того, что даже самой темной частичкой своего сердца она не хотела быть одинокой.

ГЛАВА 8

Я знаю тебя, и я знаю твое имя,

И я знаю имена сорока двух богов ,

Которые живут в Зале Двух Истин,

Всех, к то заключает в тюрьму грешников и питается их

кровью.

Египетская Книга Мертвых, Суждения Мертвых

Потусторонний мир. Обитель Осириса

Мэльтус Крайл шел бесконечным коридором к Залу Двух Истин[33]. Как давно он здесь? Возможно, час или неделю. Трудно сказать. Время теряло значение в Обители Осириса.

Его шаги отдавались глухим стуком по каменному полу.

По обе стороны возвышались гигантские колонны, их вершины поглощала тьма. На каждой изображены древние иероглифические символы, предшествующие письму, написанному на Розеттском камне[34], все колонны охранялись дозорными. Их руки, тела, даже лица были скрыты длинными одеждами. Фиолетовая ткань одеяний была такой темной, что выглядела почти черной от жуткого зеленоватого света освещавшего дорогу.

― Тебя будут судить, ― прошептало какое-то существо, когда Мэл проходил мимо.

Да. Он понял.

Красные глаза пылали из-под капюшона, ничего нельзя рассмотреть за исключением морды. Собака или шакал. Мэл готов поспорить ― шакал, потому что у Анубиса[35] было странное чувство юмора.

Второй часовой сказал:

― Покинь это место. Только Локан Крайл может пройти.

― Локан Крайл мертв, ― слова вылетели, оставляя привкус золы на языке. ― Я здесь вместо него.

В этой части Потустороннего мира, обители Осириса, Сет не рисковал показываться. Ни один из богов, или полубогов не ходил на территорию другого. Сделать подобное считалось бестактно в Потустороннем мире.

Для всех, кроме Локана. Он имел то, что предоставляло свободный вход, переход границ с легкостью ― он был послом.

«Пешкой».

Теперь пришла очередь Мэла делать эту работу, поскольку Локан мертв. Факт отнюдь не принятый. Мэльтус стоял, ожидая ощутимого удара в плечо, казалось, что стоит повернуться, и за его спиной окажется брат.

Однако если бы Локан был жив, Мэл вообще бы здесь не находился.

Правила есть правила.

За один раз Осирис мог вынести только одного из потомков Сета, оставаясь при этом обходительным хозяином. Он не приветствовал присутствие жнецов душ в своей обители, только неохотно терпел их, чтобы сохранить мир между Осирисом, Аидом, Сатаной, Ксафаном и множеством мелких демонов и полубогов. Правители Потустороннего мира могли иногда очень зацикливаться на территориальных вопросах. Поэтому кто-то должен был выступать в роли политика, в роли серого кардинала, частично беспристрастного посредника. Отчасти советника Бога.

Это Локан. Своим шармом он мог обезоружить змею, или снять панцирь с жука скарабея. Не говоря уже о любой из юбок наложниц Ксафана, но Локан мертв. Зарезан. Части его тела развеяны, как листья на ветру. Теперь Мэл стал младшим.

Потому что по возрасту он шел после брата. Мэл пришел сюда как представитель отца.

Он был избран для самого неприятного задания благодаря тому, когда родился, и потому что пару раз выражал совсем мало интереса к семейному делу. Этого оказалось достаточно, чтобы определить его судьбу.

Мэл остановился, неприятное чувство зашевелилось в желудке. Звук за спиной заставил обернуться. Недоверие росло. Братья знали. Они бы не...

Они сделали. Перед ним запульсировала черная пустота в виде тумана и дыма, медленно сливаясь в ... Дагана.

«Дерьмо».

Достаточно трудно убедить Осириса позволить одному из сыновей Сета нарушить его владения. По нескольким причинам. Когда-то Сет порезал Осириса на мелкие куски и скормил его член рыбам. Жена Осириса Исида не очень обрадовалась. Она тосковала и искала мужа, в итоге вернув его к жизни, и наслаждалась единственной ночью счастья, прежде чем Осирису пришлось спуститься в Потусторонний мир, так как ему отказали в пребывании в Верхнем мире поскольку ... ну, в общем, он мертв. Так должно оставаться и впредь. Мэл не мог винить старого Осириса за праведный гнев. Или Исет. Мэл был обеспокоен, но не настолько, чтобы высказывать свои наблюдения вслух.

― Что ты здесь делаешь? ― спросил Мэл, даже не пытаясь смягчить горькие нотки в голосе. ― Хочешь разжечь проблему?

― Нет, ― Даган скрестил руки на груди, расставив ноги на ширине плеч. ― Я остаюсь. Ты уходишь.

Мэл рассмеялся. У них нет возможности выбирать место в иерархии Сета или свою роль. Работа «по связям с общественностью» теперь его независимо от пожеланий. И Мэлу этого определенно не хотелось. Только перекладывать проблему на Дагана на самом деле не выход, какой бы привлекательной идея не казалась.

― Спасибо за предложение, Даг, ― он жестом попросил молчать. ― Я тебя услышал, можешь убегать так же быстро, как резвый мальчишка.

― Убегать ― хороший план, Мэл,― Даган передразнил тон и движение Мэла, ― ты хороший парень. Я встречусь с Осирисом.

― Тебя будут судить, ― прошептал часовой в стороне.

― Превосходно, ― пробормотал Даган.

Мэл сжал челюсти, затем использовал последний аргумент, который мог поколебать старшего брата.

― Когда Сет дает распоряжение, он надеется, что оно будет выполнено.

Дело не в том, что Мэл желал взять на себя обязанности посредника. Он не хороший маленький солдат, на самом деле у него проблемы с властью. У Мэльтуса имелись свои причины подчиниться команде: если бы он взял на себя ответственность и вступил в переговоры с Осирисом и другими, тогда пощадили бы его братьев. Это важно, но у него имелась и другая причина, та, которую он не собирался неосторожно выпалить перед бесконечной вереницей часовых Осириса.

Он хотел пойти к Осирису, расспросить его, узнать, что тот знает. Осирис не послал им банального соболезнования, когда умер Локан, а отправил каждому идентичные сообщения на солнечно-золотом папирусе, гласившие:

«Сожалею о вашей потере. Я понимаю вашу боль. Меня тоже убил и расчленил… собственный брат».

Это заявление было таким же многоярусным как круизный лайнер.

Что, черт возьми, подразумевал Осирис. То, что он зарезал Локана? Отплатил Сету той же монетой.

Сутек. Бог пустыни. Бог хаоса. Бог шторма. Сет – Сутек. Очень много имен, о которых забыли. В итоге осталось одно ― Сет.

Мальчики Крайл называли его дорогим папой. Вроде этого. На самом деле Даган называл его «стариком», Аластор ― «отцом». Мэл обращался только по имени. Это лучшее, что он мог сделать, учитывая свою ненависть. И любовь.

Осмелился бы Осирис нарушить баланс, убив Локана? И почему сейчас? Что он надеялся получить? Прошли тысячелетия с тех пор, как Сет предал его. Зачем теперь подобным убийством искать мести?

Мэл снова и снова обдумывал все возможные варианты. Возможно, соболезнования Осириса несли другое значение. Может он имел в виду, что один из братьев убил Локана?

Если это так, то можно это просто не принимать в расчет. Получив правильный вызов, каждый из них мог избить Локана до потери сознания. И Локан сразу же вернул бы им тумаки. Но убийство? Они могли драться, ссориться, бушевать, но в итоге уступали друг другу. Ни Даган, ни Аластор не убили бы Локана. Они так не действовали. Сам он тоже не убивал.

Что сделало сообщение Осириса именно таким, каким оно казалось ― выражением сочувствия.

Однако Мэл на это не купился. Он пытался выяснить мотивы египетского бога, находившегося здесь тысячелетиями, того, кто осведомлен о каждом возможном повороте и предательском поступке, попытке обреченной на провал.

― Мэл...

― Вы нарушаете священные границы, ― зашипел часовой.

― Убирайся, Даг, ― Мэл сделал шаг вперед, плечом отталкивая брата в сторону. Даган же схватил его за предплечье, сомкнув пальцы как тиски, глаза его заблестели странным зеленоватым светом. Отражая беспокойство и любовь. Проклятье. Эта привязанность поражала Мэла.

― Есть вещи, о которых ты не знаешь, и у меня нет времени рассказывать, ― Даган наклонился и говорил так тихо, что Мэлу пришлось напрячься, чтобы расслышать. ― Но я дам тебе сокращенную версию. Я потратил два дня, идя по следу, который привел меня к чертовой куче вопросов. Судя по всему, существует свидетель убийства. Фрэнк Мартин. Аластор искал его, но, похоже, Дочери Исет успели раньше и он ушел в подполье.

― Как червяк, ― Мэл скрестил руки на груди, копируя строгую позу Дагана.

― Точно, ― положив руки на плечи Мэла, Даган посмотрел на часового и подвинулся ближе. ― Наложницы Ксафана что-то знают. Они замешаны в этом дерьме. Перешагни границу. Ты мне нужен, чтобы поговорить с ними. Ты добьешься большего успеха, чем я.

Это бесспорный факт. Вообще-то Даган не славился добродушно-веселой манерой общения с девушками. Брось его в яму для схватки с адским псом. Оставь в комнате с кучей древних свитков. Отправь его руководить вратами Осириса и озером огня. Без проблем. Даган прекрасно со всем справится. Но польстить девушке. Вот уж нет!

Как будто почувствовав, что добился прогресса, Даган надавил.

― Мэл, ты лучший выбор для встречи с джинами огня Ксафана, а я лучший для встречи с Осирисом. Даже если это он добрался до Локана, бог не посягнет на первенца старика. А все остальные ― часть игры. В том числе ты и Аластор. Я единственный здесь в безопасности. Ты это знаешь. И я знаю, ― его рот ожесточился. ― Старик тоже знает.

Сет действительно знал о риске, но все равно послал Мэла сделать работу.

Мэл смотрел на Дагана, когда тот говорил, и голос брата звенел от сдерживаемых эмоций, которые накапливались со смерти Локана. Как они заманили его в ловушку? Как кто-то мог убить жнеца душ?

Сделать такое почти невозможно. Единственный способ уничтожить жнеца ― это получить его согласие. Иногда кто-то уставал от вечной жизни. Измученный, больной бесконечным сбором темных душ жнец хотел уйти в озеро огня. Ключевое слово ― сам решил. Локан же не просто жнец. Он имел дополнительное преимущество, будучи сыном Сета. Полубогом. Он был полон жизни, смеха. Это не его выбор. Так как, черт возьми, он погиб?!

― Аластор расскажет тебе о Мартине и ребенке, ― сказал Даган, ― иди. Каждая секунда, потраченная на спор, приближает нас к тому, чтобы очень разозлить Осириса. И учитывая, что я здесь с просьбой о помощи, предпочитаю встретить его в хорошем настроении.

― Мне это не нравится, ― но когда заявление слетело с губ, Мэл понял, что Даг расценит его как согласие. Если Осирис узнает, что два жнеца приходили в его обитель, но только один остался стоять перед ним, то потери можно свести к минимуму.

Мэл подавил желание продолжить спор. Вместо этого схватил брата за предплечье, притянул его ближе и ударил кулаком в грудь.

― Просто не позволяй им разрубить тебя на куски.

Одна сторона рта Дагана поползла вверх.

― Не скажу, что это самый главный пункт в моем списке важных дел.

Торонто, Канада

Петр повернул голову и обменялся ничего не значащими фразами с человеком слева от себя. Он ел, пил и наслаждался едой второго праздничного обеда, потому что выбрал Мэри в качестве идеальной жертвы. Преподобный улыбался, а в нужные моменты смеялся. Он хорошо успокаивал паству, даже когда выказывал часть очарования и хитрой игры.

Когда для завершения трапезы внесли медовые пироги и мятный чай, Петр поймал взгляд преподобной Джесерит Баст, сидевшей рядом с ним во главе стола. Он наклонил голову навстречу ей. Этого было достаточно. Она извинилась, встала, и спустя несколько секунд, за ней последовал Петр.

― Известно ли тебе, что нас посещал гость? Одна из Дочерей Исет? ― Джесерит спросила без такта и прелюдий, когда Петр присоединился к ней в кабинете.

Джесерит была высокой импозантной женщиной с черными глазами и крупным носом. Сколько он ее знал, она выбривала путь традиционного Египетского священника, выдергивая или используя воск, или Бог весть что еще, чтобы на ее голове не было ни единого волоска. Без ресниц и бровей женщина была абсолютно лысой. Петр предполагал, что она расширила практику и на остальных частях тела. Не то, чтобы он потратил много времени, обдумывая сей факт, просто вывод был логичным. Однако характер их отношений не позволил бы ему лично в этом убедиться.

Да и сам Петр этого не желал. Джесерит слишком сильная. Слишком смелая. Да, она умна, ему понравилось бы это в супруге. Возбуждающий разговор также важен, как и охотный рот, промежность и задница. Но Петр предпочитал красивых и немного скрытных партнеров. Было что-то заманчивое в том, чтобы сломить защиту женщины, лестью и ухаживаниями добиться взаимности, осторожно преодолевая все преграды до тех пор, пока она не просто соглашалась, но молила обо всем, чего он только пожелает. Это пришло к Петру на самом интимном уровне.

Он не мог представить Джесерит, поддающуюся лести, ухаживаниям, или молящую о чем-то.

― Я хорошо осведомлен. Ее пригласили на большую экскурсию, ― Петр позволил себе легко улыбнуться. ― Она сделала пожертвование. ― Ирония в том, что одна из Дочерей Исет дала деньги поклонникам Сета. ― Она инфантерия, ничего больше. Они даже не позаботились о том, чтобы прислать достойного противника.

― Ты уверен, что она ничего не вынюхивала?

― Она узнала, что у нас на крыше сад, ― Петр пожал плечами. ― Рокси Тэм просто пешка.

― Тем не менее, они наблюдают, ― настаивала Джесерит.

Петр склонил голову.

― Если желаешь, пошли оного из своих мужчин. ― Джесерит не станет. Лишняя трата трудовых ресурсов. Они вдвоем это знали. Рокси Тэм задала вопросы и уехала без ответов. Такой же результат будет, если она вернется.

― Кого ты выбрал? ― спросила Джесерит, сменив тему в типично резкой манере.

― Я предлагаю нашего нового члена, ― ответил Петр. Это не предложение, а утверждение. Но Джесерит притворяется, что ее мнение важно. Ему ничего не стоит подыграть ей.

Джесерит стала возле своего стола, тяжелый предмет из хрома и стекла возвышался у дальней стены. Комната представляла собой роскошный будуар с богатыми коврами и мягкими коричневыми кожаными диванами без окон с одной дверью, которую охраняли двое часовых, лично выбранные Джесерит, верные ей до смерти. Комнату проверяли на жучки утром и вечером. Не существовало никакой возможности, чтобы их уединение было нарушено.

Хотя они равны по положению в Культе Сетнэхт, оба Высокопреподобные, Джесерит захотела провести эту встречу на своей территории без согласия Петра. Мелкое оскорбление. Однако Петр не заинтересован в отмщении. Если бы он обижался на каждое небольшое оскорбление или унижение, то действительно был бы плохим лидером. А он хотел стать великим, верховным и бессмертным.

Поэтому мог позволить себе великодушие.

Джесерит обошла стол, затем опустилась в свое изготовленное на заказ офисное кресло, щедро оплаченное паствой по ошеломительной цене ― около десяти тысяч долларов.

Все же, ее действия ― очередная попытка показать, что она наделена большей властью, восседая перед ним, пока он должен был стоять, отделенный от нее столом. Но выражение лица жрицы оставалось совершенно нейтральным, ничем не выдающим мыслей.

― Я удивлена твоим выбором, ― она не казалась удивленной, хотя никогда и не выказывала удивления.

― Почему? ― без приглашения Петр подошел к боковой панели и налил в чашку дорогой, крепкий турецкий кофе, который предпочитала Джесерит. Лично он отдавал предпочтение кофе хукуш, сливочному напитку с пеной, приготовленному из нефильтрованого кофе. Но мелочи не стоили самообладания.

― Она невинная. ― Смелый, граничащий с грубостью тон Джесерит не изменился из-за замечания. Это ее манера. Вместо расспросов, жрица просто указала на очевидное и положилась на то, что он объяснит свой капризный выбор. ― Не вижу ценности Мэри в качестве приманки для жнеца душ. У девушки не темная душа.

Петер бросил взгляд на Джесерит, сделал глоток кофе, сдержав дрожь от горького привкуса, и улыбнулся. Не дождавшись приглашения, мужчина вольготно расселся на одном из низких диванов.

― Точно.

Джесерит упускала очевидное. Независимо от силы ожидания, никто из них не обладал могуществом вызвать жнеца. Помощники их владыки Сета не отвечали на приказы смертных. Они могли убить самых отвратительных злодеев и при этом не показать ничего, кроме реки крови. Преподобные должны проявить хитрость. Мудрость. Они должны тщательно выбрать свою жертву. Не для того, чтобы заманить жнеца, а скорее с целью представить жертву в качестве приманки для него. Возможно, в итоге они привлекут внимание того, кого хотят. Налаживая слой за слоем.

Убийство невинных более продуктивно, чем убийство прогнивших душ.

― Она пересечет двенадцать врат Осириса, сердце взвесят, девушку сочтут праведной, и Анубис позволит ей пройти на Поля Иалу. ― Джесерит снова не задавала вопросов. Просто указала на очевидное, полагаясь, что ее превосходный интеллект поколеблет точку зрения Петра. Но Преподобный услышал истинный вопрос жрицы. В чем выгода от смерти Мэри?

Петр отхлебнул горькое варево. Затем поставил маленькую чашку на блюдце, заставив Джесерит подождать.

― Откуда ты знаешь, что она попадёт в Сферу Осириса? Она может направиться в другую загробную жизнь.

Мимолетное выражение коснулось непримиримых черт Джесерит, возможно удивление или отчаяние.

― Твои слова ― богохульство!

― Вовсе нет, ― возразил он. ― Я только говорю, что в Потустороннем мире есть много богов и господ. Бесконечных территорий. И я даже не затрагиваю других возможностей загробной жизни. Душа Мэри может пойти в любое из тысяч мест. Но неоспоримая истина в том, что не важно, где упокоится душа ягненка, главное она не останется в нынешнем воплощении.

Джесерит пропустила его слова, но старалась не выдать своего смущения. Петр позволил тишине расти и простираться, не торопясь, объяснить. Она видит только очевидное. Несмотря на интеллект, жрица оказалась слишком буквальной, чтобы понять нюансы его плана. Джесерит не мигая смотрела на него. Наконец, когда с кофе было покончено, и на дне кружки осталась темная гуща, Петр наклонился и аккуратно поставил сосуд на край стеклянно-хромированного чудовищного журнального столика, подняв взгляд на жрицу.

― Забрать невинную жизнь ― всего лишь средство. Это очернение чьей-то темной души. Опустить кого-то в зловонную гниль, вот в чем цель, Джесерит. Убийца убивает невинного, повторяя это снова и снова, пока мы не получим достаточную тьму души, столь тёмную от дегтя и гнили, что жнец не сможет не заметить. Каждый придет, чтобы убедиться, что темная душа монстра отнесена Сету. Это будет слишком заманчиво, чтобы проигнорировать. ― Петр ничего не сказал относительно пророчества или крови. Это самый лакомый кусочек. Смешав кровь жнеца и Дочери Исет, можно снова оживить бога.

Медленная улыбка осветила лицо Джесерит. Если и существовала женщина, которая не должна улыбаться, так это Джесерит Баст. На щеках появились морщины, мешки под глазами распухли и сморщились. Зрелище ни в малейшей степени не привлекательное.

― Убить убийцу, ― она взволновано наклонилась вперед. ― Действительно, ты превзошли самого себя, Петр. Этот план прекрасен. У тебя кто-то есть на примете?

Потусторонний мир, обитель Осириса

― Даг...

― Слишком поздно для споров.

― Было поздно, когда я только начал, ― расстройство Мэла было так очевидно, когда он запустил пальцы в свои темные прямые волосы, убрав их со лба. Он единственный из братьев темноволосый. Поскольку у Сета нет смертной материальной оболочки, сыновья унаследовали черты от матерей. У Дагана и Аластора мать светловолосая, как и у Локана. Только у Мэла мать темноволосая с оливковой кожей, поэтому у него ее внешность.

По два толстых платиновых кольца в каждом ухе сверкали в жутком зеленом свете. На мизинце платиновое кольцо в форме черепа. Красная шёлковая рубашка. Темные джинсы. Черные ботинки.

Даган покачал головой. Мэл пират. Всегда был и будет. Пару сотен лет ничего не изменили.

Эта мысль странным образом успокаивала.

Иногда те долгожители, которые пересекали и Верхний и Потусторонний мир, становились замкнутыми, цеплялись за старые методы, не в силах меняться вместе с миром. В конце концов, они хотели остаться в Потустороннем мире в изоляции и одиночестве. Некоторые сходили с ума. Другие шли в озеро огня. Это один из немногих способов в Потустороннем мире убедиться, что конец неизбежен.

Мэл никогда не принадлежал к их числу. Он получал все, что мог предложить Верхний мир. Продукты. Модные шмотки. Устройства. Идеи. Его стиль речи менялся с каждым новым поколением. Он, как хамелеон, всегда смешивался с толпой.

В какой-то степени все они такие. Они должны быть такими. Но Мэл наслаждался этими приятными изменениями. Пока брат видел способ извлекать из жизни прибыль, он получал все что угодно.

Мэл открыл и закрыл рот.

― Что? ― спросил Даган.

― Брат, Осирис намерен попытаться поиметь тебя.

― Спасибо за предупреждение. У тебя есть какое-то блестящее предположение, как этого избежать?

― Не-а, ― он блеснул улыбкой. ― Просто будь начеку, когда он скажет снять штаны.

Усмехнувшись, Мэльтус повернулся и побрел прочь. Через десять шагов, не оглядываясь, он помахал рукой. Затем в прощальном жесте показал средний палец с низким смешком, и его поглотили расстояние и темнота.

По какой-то причине этот почти универсальный жест заставил Дагана подумать о девочке. Она именно это и сделала: показала ему неприличный жест.

Девчонка постоянно находилась в его разуме с тех пор, как Даган покинул логово серийного убийцы. Может дело в том, что последние несколько дней он провел, пытаясь узнать что-то о ней и о кулоне. Имя. Адрес. Электронный адрес. Хоть что-то.

И остался с пустыми руками.

Однако это не мешало девушке вторгаться в его мысли. Хотя тут нет ничего нового. С годами у нее вошло в привычку делать это, когда он позволял ей, что случалось не часто. Час назад он не позволил ей уйти. Даган принимал душ, горячая вода лилась на спину, рука обхватила член. Там с ним находилась она – с темных волос, зачесанных назад, стекала вода и блестела на коже цвета кофе со сливками. Ее рот... черт... то, что она делала губами....

«Сны наяву.

По определению он не видит сновидений. Но он видел ее во снах. Как, мать твою, он мог это делать?!»

Даган выбросил эти мысли из головы и пошел в логово Осириса. Через несколько мгновений он остановился у подножия широкой каменной лестницы. Вверху стояло существо с телом человека и головой шакала, на нем сверкала цепь, спускавшаяся в изгиб руки, с которой свисал золотой Анк ― символ жизни. Только в отличие от кулона, забранного Даганом у серийного убийцы, Анк шакала не имел крыльев и рожек.

― Анубис, ― поприветствовал Даган, и кивнул.

― Даган Крайл, ― голос отозвался эхом в голове. ― Тебя сюда не звали.

«Почему он не удивлен?»

― Я пришел не как сын Сета, ― сказал Даган, сухо улыбнувшись. ― Думай обо мне как о посреднике, не поддерживающем ни одну из сторон. О том, кто стремится поддержать баланс.

Шакал посмотрел на него, взвешивая слова. Даган замер, молчание растянулось как бесконечный кусок веревки.

― Как бы ни было, ты, прежде всего сын Сета, ― сказал, наконец, Анубис.

Даган должен признать, что в этом наблюдении есть большущая доля истины. Он провел часть жизни, пытаясь стать идеальным сыном для отца. Вначале он научился не бояться ничего, кроме как разочаровать отца. Временами гнев Сета нес физический характер. Временами ― психологический. Папочка использовал все средства и коварные уловки, чтобы научить Дагана простой истине: только мнение божества имеет значение. Верность для старика равносильна признанию.

Отец внушил ему веру в то, что Дагану грозит неудача в попытке подняться до уровня его потенциала, постигнет неудача в попытке достигнуть тех высот, которых, как знал Сет, Даган не мог достичь. А это величайший из всех грехов.

Конечно, высота, к которой мог стремиться Даган, целиком и полностью отмерялась самим Сетом.

Вначале Даган был рабом отца и поэтому все его действия неизменно одобрялись Сетом. А затем медленно, как прорастающее семя, он начал формировать собственное мнение и стал слеп к желаниям отца. Сет был недоволен. Это темные годы, и получение свободы оказалось не сладким. Ярмо на шею за получение права на самостоятельность.

Потеря расположения отца оказалась разрушительной, поскольку это все, что у Дагана было.

Так, шаг за шагом Даган взрастил собственную личность и решил учитывать уроки Сета в верности и преданности. Только изменил их. Для Сета верность подразумевала верность только ему самому. Даган же раскрыл зонт и над своими братьями.

Однако Анубис не далек от истины. Во многих отношениях Даг по-прежнему остается сыном своего отца. В более важных же вопросах их мнения расходятся.

― У меня есть информация, которой я хочу поделиться, ― предложил Даган.

― Возможно это правда, сын Сета. Но ты пришел сюда не для этого. Ты пришел сюда, чтобы получить информацию, которую ищешь.

Снова правда, которую Даган не мог отрицать. Прошло уже четыре дня с тех пор, как он забрал душу Джо Мартина. Он не смог выяснить ни черта о девушке с тех пор. Но услышал до хрена о культе, именующем себя Сетнэхт. И узнал, что он не единственный, кто интересуется этим делом. Оказывается Ксафан и его наложницы задавали вопросы о Сетнэхте. А парень, о котором разнюхивали что-то Дочери Исет, оказался братом Джо Мартина.

Совпадения так и сыпались на него.

Проблема в том, что он попал в тупик. На этом информация заканчивалась, Даган не имел твердых оснований, чтобы двигаться дальше. А пойти к Ксафану он не мог. У Сета была своя история с хранителем огненного озера, и уж точно не дружелюбная.

Даган не мог приблизиться и к Исиде. Она скорей раскромсает одного из Сыновей Сета, чем поговорит с ним.

Оставался ее брат и муж Осирис. Даган знал, что по меркам смертных это внушало отвращение, но считал ― каждому свое. Не его дело, кто с кем спит.

У него более насущная задача: найти способ пройти в святая святых Осириса. А для этого необходимо миновать Анубиса, который в настоящий момент смотрел так, словно Даган ― собачье дерьмо, а Анубис ― вступившая в него обувь.

― Согласен. Я действительно ищу информацию, но готов делиться поровну, ― сейчас как раз тот случай, когда правда лучше лжи. ― Обмен знаниями принесет пользу обоим. Есть группа именующая себя Сетнэхт. И они представляют угрозу для всех нас. ― Даган осторожно подбирал каждое слово, Потому что Анубис ждал, чтобы наброситься за любое слово, которое сможет истолковать как оскорбление.

― Сетнэхт поклонники Сета.

«Да... и как отклониться от этого?»

― Они поклоняются Сету, ― согласился Даган. ― По собственному выбору. Их не выбирали или приглашали для поклонения.

― Он не препятствовал этому.

«Сет? Препятствовал обожанию? Мать твою, это невозможно».

― Это их смертное право, ― подстраховался Даган.

― Ты омрачаешь тему, жнец, говоря от обеих сторон. Так ты их защищаешь или осуждаешь?

― Их мотивы неизвестны, возможно, нечестивы.

― Ты осуждаешь их.

― Нет. ― Плох он в переговорах. Дайте ему забрать темную душу, в этом он хорош, но демагогия явно не для него. ― Они смертные, играющие вещами, которых не понимают. Такие движения создают... дисбаланс.

― Мы почувствовали это,― обсидиановые глаза Анубиса заблестели жутким светом. ― Чего ты хочешь от Осириса?

― Я ищу информацию и желаю обрести союзника в моих поисках.

― Союзник? Сын Сета?

Меж строк Даган услышал « сын врага Осириса».

Однако он уже сказал свою часть и не верил, что сильно поможет себе, если укажет оппонентам на то, что в Верхнем мире друзья зачастую оказываются врагами, союзники становятся предателями, и никому нельзя доверять. Никогда.

Тишина становилась гнетущей. Затем Анубис протянул руку ладонью вверх и сжал пальцы в кулак.

― Пойдем, Даган Крайл. Тебя будут судить.

― Так и знал,― пробормотал жнец и медленно побежал вверх по песчаной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Добравшись до вершины, он остановился, ожидая дальнейших инструкций Анубиса.

― Начнем. Говори декларацию отрицания[36].

Даган смотрел в черные, бездонные глаза шакала и молчал. Сорок два принципа абсолютной чистоты ― полновластны. Лож означала гибель, и даже положение первенца старика его не спасет.

Поскольку Осирис один из немногих существ с достаточной силой, способный одолеть его. Это ли то, что произошло с Локаном, если он разозлил Осириса на одной из встреч? Вывел достаточно, чтобы подписать себе смертный приговор?

Узнать наверняка не представлялось никакой возможности. Пока. Да и у Дагана не было никакого желания увеличить число мертвых жнецов, поскольку он не в настроении предлагать себя в качестве жертвенного ягненка.

Более того, еще один мертвый жнец поставит всех на путь войны.

Но кто бы ни убил Локана, он хотел именно войны. Убив принца, нельзя рассчитывать, что король не станет мстить.

― Декларация, сын Сета, ― подталкивал Анубис.

«Как там? Я отогнал зло. Я не делал беззаконие для человечества. Я не причинял страданий. Да, как можно поклялся в этом и сказать, что это не ложь?»

Тогда честная декларация скользнула в разуме, и слова с легкостью слетели с губ:

― Я не причинял вред животным. И м-м, я не воровал молоко из уст детей. И да, я не тушил огонь, если он должен гореть.

― Значит, ты оцениваешь честность, ― шакал рассмеялся почти тепло. ― Тогда давай двигайся непосредственно к суждениям. ― Он замолчал, будто ожидая ответа, и когда Даган не ответил, Анубис продолжил:

― В отличие от брата, ты немногословен.

«Нет. Знал бы ты, сколько у меня слов».

Даган взвешивал их, прежде чем произнести. Первую половину своей жизни он провел в относительном одиночестве. Такое воспитание не располагало к многословности.

Анубис обвёл рукой вокруг тела Дагана, словно измеряя его рост.

― Мне нужен твой входной «билет».

«Сердце. Сосредоточение эмоций, мыслей, воли и намерений».

Шакал улыбнулся, резко оскалив острые зубы, которые сверкали белизной в тусклом свете.

― Сердце должно быть взвешенно в сравнении с пером богини Маат[37], прежде чем ты пройдешь дальше.

«Конечно это так».

― Только если тебя посчитают достойным, будет позволено присутствовать в обители Осириса. ― Анубис протянул руку, в которой сжимал анк. Присмотревшись, Даган увидел, что это кинжал с золотой рукояткой в форме символа жизни.

Прекрасно. Локан никогда не упоминал об этой части. Конечно секретность ключевая часть любых переговоров, проходивших в этом месте. Это то, что сделало Локана таким великим посредником. Он знал, как прочесть настроение каждого бога, полубога, демона, джина, и главное знал, как держать рот на замке.

Не отрывая глаз от Шакала, Даган потянула край футболки, освобождая края из джинсов, и потащил ее через голову думая, что Мэл оказался прав. Он столь разрушен, что его темное сердце никаким образом не будет соответствовать.

Анубис замер. Выражение лица оставалось безжалостно нейтральным, но обвинение ощущалось в напряженном воздухе.

― Сын Сета, ― прошипел он, ― ты смеешь надевать знак Осириса?

«Кулон».

Даган одел его на шею и не снимал с того дня, как снял анк с трупа серийного убийцы.

― Не Осириса. Видишь крылья и рожки, ― Даган ответил осторожно, полностью повернувшись к Анубису и дав ему возможность рассмотреть ожерелье. ― Я сын Сета, но захотел носить знак Исет. Знак Дочерей Исет. Если быть точнее.

― Сыновья Сета ― враги Исет.

«Ты думаешь?»

― Я ношу его, как доказательство моего стремления к нейтралитету. ― О да. Звучит хорошо. ― И в качестве уважения сестры и супруги Осириса. ― И это прозвучало политически. ― Вроде того.

― Подойди, ― голос Анубиса эхом отражался в огромном пространстве и звучал зловеще.

Даган подошел к массивным мерцающим весам, появившимся из ниоткуда перед ним. На одной чаше весов лежало одинокое белое перо ― перо Маат. Истина. Другая чаша пустовала.

― Продолжай.

Взяв кинжал Даган вздохнул, погрузил лезвие между четвертым и пятым ребром достаточно глубоко, чтобы разрезать в длину кожу и мышцы, но не достаточно, чтобы поразить орган. Кровь с груди стекала вниз по животу, скользя за пояс джинсов.

Даган позволил кинжалу со стуком упасть на землю. Всунул пальцы правой руки между ребрами и расширил их.

Хлынула кровь, красная и горячая, боль стала еще ярче. Его человеческая половина вздрогнула и мысленно закричала от муки. А половина, принадлежавшая сыну Сета, даже не моргнула.

― Твое сердце, ― потребовал Анубис. В голосе слышалось скрытое ликование.

«Засранец».

Сжав кулак вокруг пульсирующего сердца, Даган вырвал его из груди и бросил на пустую чашу. Кровь запачкала золотую пластину и закапала через края, падая на пол, словно красная краска.

Тошнота скрутила кишки, ноги напоминали стебли сельдерея, провалявшиеся в холодильнике в течение месяца. Даган не выказывал своего состояния. Только продолжал стоять на месте, не сводя глаз со шкалы.

На мгновение сердце опустилось низко к границе грехов и преступлений. Затем медленно поднялось так, что чаша с пером опустилась немного ниже и остановилась. Едва.

«Ну, черти бы меня побрали!»

Его судили, и Даган оказался , мягко говоря, слегка удивлен результатом.

Его взгляд метнулся к Анубису. Если шакал был удивлен, то никак этого не показал.

― Мы закончили?

Анубис склонил голову в медленном жесте согласия и произнес:

― Можешь войти. Осирис будет говорить с тобой.

Губы Дагана скривились в саркастической усмешке.

«Повезло ему».

Протянув руку и сжав пальцы вокруг все еще бьющегося сердца, Даган засунул его обратно в грудь. Боль сотрясла его тело, когда срослись артерии и зажили разрезанные мышцы. Он смотрел прямо перед собой, не выдавая своих чувств.

«Боль – это слабость.

Слабость ― неудача».

А Даган научился у старика не принимать поражения.

ГЛАВА 9

Торонто, Канада.

Кто-то охотился за ней.

Присев на перила колокольни, возвышавшейся с северной стороны неработающей церкви, Рокси повернула лицо к ветру, более холодному здесь, чем на земле, и прислушалась к своим ощущениям. Да, здесь кто-то есть, и это заставило бескомпромиссный гнев разжечь внутренности.

Это ее дом.Не имея всю жизнь такового, Рокси, наконец, нашла дом.

Теперь кто-то посмел зайти на ее территорию без приглашения. Преследовать ее!

Она глубоко вздохнула, подняла голову, кожу покалывало осознание, когда девушка изучала ночные тени. Кто бы там ни был, он был хорош. Она не могла слышать или видеть его.

Но знала что он там.

По ее собственной вене. Она боялась раскрыть карты, танцуя вокруг имени Крайл, когда задавала вопросы. Очевидно, действовала не достаточно осторожно.

Все что она получила на свои вопросы – вакуум черной дыры. Никто ничего не сказал, но, похоже, донес, что Рокси копается в делах жнецов. В делах Сета.

Плохая идея толкать Верховного бога хаоса и зла. Он склонен ударить в ответ.

Именно поэтому она чертовски уверена, что ее незваный гость – жнец душ.

Она соскользнула с перил и спустилась вниз по металлической лестнице во внутренней стене башни, бесшумно, сосредоточенно. У подножия остановилась, закрывая глаза и позволяя заряду энергии в крови искать то, что было где-то неподалеку.

Никого. Ощущения нашли только прохладный воздух, слабый отдаленный шелест ветвей на ветру и аромат лимона который девушка использовала для мытья пола. Там нет ничего, что выдавало чужое присутствие.

Открыв покрытую царапинами и отполированную до блеска деревянную дверь в патину, она шагнула из башни в место, которое когда-то было алтарем, а теперь стало ее гостиной.

Слева от нее ни малейшего звука. Рокси сделала пол оборота...

Так быстро как могла, он оказался быстрее.

Ее сердце не успело закончить удар, когда он оказался на ней. Его тело врезалось в нее, лишив возможности двигаться.

Пульс резко участился до предела, она подняла одну ладонь, чтобы ударить по стене, одновременно смягчая удар. Ее шея повернулась в сторону, щека прижалась к холодной штукатурке.

Она нанесла резкий сильный удар свободным локтем. Предвидя этот шаг, нападающий оказался вне приделов досягаемости. Затем прижал ее всем весом, превратив в сандвич между собой и стеной.

Воздух со свистом вырвался из легких. Горячее тело похитителя полностью прижато к спине, а щетинистый подбородок покоился у виска. Рокси чувствовала ровный гул его силы, мурлычущий, как мотор хорошо тюнингованного бугатти. Без всяких сомнений, она была вооружена лучше.

Быстро соображая, она обдумала все свои варианты и остановилась лишь на нескольких.

«Черт. Будь оно все проклято».

Рокси оказалась зажата так, что могла сделать лишь неглубокий вздох. Этого оказалась достаточно, чтобы ощутить аромат его кожи: цитрус и специи. Сочный. Чистый. Слабо знакомый. Смутные воспоминания.

В памяти объединились крепкие мышцы и мужское тепло, прижатое ближе, чем краска на штукатурке. Она поняла, кто он на миг раньше, чем мужчина заговорил.