Греховные сны

8

Кандида отрешенно уставилась на черный прямоугольник окна. В спальне царила тьма. Часы в гостиной пробили два раза, а сон упорно не приходил. В мыслях по-прежнему царил хаос.

Восстановленные фрагменты, хоть убей, никак не складывались в целостную картину. Истинный их смысл ускользал от понимания.

Где-то в глубинах подсознания таился ответ на вопрос, жизненно важный и для нее, и для Лоренса. Но она ни на шаг не приблизилась к разгадке. Обрывочные воспоминания об их недолгом браке лишь подтверждали значение снов: да, она жаждет Лоренса как возлюбленного и супруга. В чем бы ни заключалась истинная причина ее бегства — причина, вне всякого сомнения, серьезная и весомая, — даже она не смогла убить ее влечение к мужу!

Что еще за влечение?!

Кандида нетерпеливо отбросила одеяло и спрыгнула с кровати на пол. Заснуть ей, похоже, не суждено. Почему бы тогда не спуститься вниз и не вскипятить себе чаю? Пересохшее горло властно требовало этой пустячной услуги.

Надевая велюровый халат, Кандида не сдержала улыбки. Эту вещь подарили ей Абигейл с Марти — подарили безо всякого повода. В силу неведомой причины укороченный, кокетливый халатик привлек внимание их подопечной, но сама она ни за что его не купила бы. Ведь модель предназначалась скорее для девочки-подростка, нежели для взрослой женщины. На розовом фоне красовались алые сердечки с сентиментальными фразами внутри... Самое оно для выпускницы университета! И все-таки Кандиде халат понравился с первого взгляда.

Неспешно спускаясь по ступеням, она вновь переживала события пятилетней давности. Бесконечно долгие месяцы своего выздоровления Кандида потратила на расширение кругозора. Она прочла немало книг, накопила изрядный запас познаний. Нерешительная, испуганная девочка с комплексом «подкидыша» осталась в прошлом, на смену ей пришла уверенная в себе, сильная, волевая женщина.

Разумеется, Кандиде до сих пор больно было сознавать, что мать ее бросила, что она никогда не увидит собственных родителей. Но любовь и уважение, возникшие между нею и Абигейл, душевная близость со старшей подругой раз и навсегда доказали воспитаннице детского дома, что человека судят по его личным качествам, а не по родительским грехам.

В детском доме тихая, замкнутая Кандида с трудом сходилась со сверстниками. И супружеским парам, приходившим выбрать себе ребенка, молчаливая, всегда печальная девочка отчего-то не нравилась...

Кандида судорожно вцепилась в перила. В памяти воскрес один из особенно болезненных эпизодов детства.

В ту пору ей только-только исполнилось пять. Молодой бездетной чете предстояло сделать выбор между нею и еще одной девочкой. Эти люди уже не раз приходили в детский дом, присматриваясь к малышам. Кандида отчаянно надеялась, что счастливой избранницей станет именно она. Но застенчивая малышка так и не решилась сказать об этом мистеру и миссис Гарвард, когда те повезли ее в гости. Зато Кандида всю ночь горячо молилась о том, чтобы ее мечта исполнилась.

А потом миссис Гарвард приехала в детский дом в сопровождении не только мужа, но и своих родителей. Кандида дожидалась за дверью и случайно услышала разговор, не предназначенный для ее ушей.

— Мне нравится Кандида, — проговорила молодая женщина. — Она такая ласковая, милая...

— Кандида? — резко перебила ее особа преклонных лет. — Подкидыш, что ли? На твоем месте я бы ни за что ее не взяла. Ты же понятия не имеешь, какая у девочки наследственность... Разве нормальная мать бросит собственное дитя! И недаром люди говорят: яблочко от яблони недалеко падает. Дурная кровь рано или поздно скажется, помяни мое слово! Лучше возьми ту, белобрысенькую. По крайней мере, с ней все понятно.

Так маленькая Кандида усвоила горький урок. Она не такая, как другие дети, потому что не знает, кто ее родители. Ее нашли на ступеньках, завернутую в шерстяной свитер. В газетах напечатали сообщение, но никто не пришел за ребенком. И уже в детстве Кандида отлично поняла почему — из-за «дурной крови»!

Заварив чаю, Кандида перебралась из кухни в гостиную. Здесь они с Лоренсом обычно сиживали вечерами. Читали, разговаривали...

Молодая женщина раздраженно ударила кулаком по столу. Собственная память, похоже, играет с ней в некую садистскую игру: подбрасывает факт за фактом, обрывок за обрывком, а что до серьезных вещей — так нет, увольте!

На столе лежал позабытый блокнот и ручка. Повинуясь инстинктивному порыву, Кандида принялась набрасывать схематичные картинки — первое, что приходило в голову.

Деревья с торчащими во все стороны ветками... Маленький домик, занавесочки на окнах, над трубой поднимается дым... Подумав, пририсовала сад и ограду — такую неприступную, надежную. Ну, этот символ проинтерпретировать нетрудно. Но вот как насчет реки... и машины? Чем-то эта похожая на ящик колымага напоминает джип Лоренса!

— Думай, ну, думай же! — яростно подгоняла себя Кандида. — Вспоминай!

Она вновь взялась за ручку. Написала имя Лоренса в обрамлении венка из крохотных сердечек. Это еще зачем? Написала слово «брак». Затем ручка стремительно запорхала по бумаге. Пульс Кандиды участился, дыхание сделалось прерывистым — точно после запредельных физических нагрузок. Отложив в сторону ручку, она опасливо просмотрела написанное.

Любовь. Доверие. Уважение. Радость. Сочувствие... Лоренс.

По щекам ее потоком хлынули слезы.

— Расскажи еще раз. Все с самого начала. Все как есть, начиная с момента нашей встречи, — упрямо потребовала Кандида.

Лоренс вздохнул, пристально вгляделся в побледневшее лицо жены. С той самой ночи, когда он едва не поддался искушению оказаться с ней в одной постели, супруги держались с настороженной отчужденностью. И при мысли о том, что Кандида из сил выбивается, принуждая себя вспомнить, мучается неизвестностью, у Лоренса болезненно сжималось сердце...

Они гуляли вдоль реки. День стоял солнечный, на воде играли блики. Внезапно из-за поворота вылетели два подростка на велосипедах. Оглушительно засигналив, они промчались мимо. А Кандида, вскрикнув от неожиданности, споткнулась.

Лоренс инстинктивно придержал жену за плечи и недовольно нахмурился, когда та вздрогнула и попыталась отпрянуть.

— Испугалась? — озабоченно спросил он.

— Ага... Глупо, правда? — удрученно кивнула Кандида, ее била мелкая дрожь, губы побелели. — Когда, говоришь, мы познакомились? — ловко сменила она тему.

Но Лоренс на уловку не поддался и руки с ее плеча не убрал.

— Тебе плохо, — настаивал он. — Я думаю, надо...

— Мне все равно, что ты думаешь, — резко перебила его Кандида. — Я должна понять, почему я тебя оставила, — и покончить с этой нелепой историей раз и навсегда. У меня — своя жизнь, у тебя — своя!

Лоренс снова нахмурился. Если не вмешаться, нервное напряжение, того и гляди, скажется на ней самым роковым образом. А Кандида упрямо накручивала себя, с маниакальной одержимостью штурмовала стену забвения, не замечая, что эта борьба выпивает все ее силы!

Каждый день — нет, несколько раз на дню — она требовала, чтобы муж пересказывал ей историю их отношений, придирчиво выясняла каждую мельчайшую подробность. Жадно внимала каждому слову, но, увы, сведения пятилетней давности не пробуждали в ней ни искры воспоминаний. И тогда в синих глазах отражалось неподдельное отчаяние.

— Ну, почему я не могу вспомнить? — беспомощно вопрошала Кандида. — Почему? Почему?

В голосе ее звенела такая мука, что Лоренс отдал бы все на свете за возможность утешить и успокоить жену.

— Не надо. Не старайся ты так, — принялся уговаривать он. Но, заметив, что на длинных ресницах дрожат слезы, сам на мгновение утратил самоконтроль. — Кандида, Кандида, — глухо простонал Лоренс, смыкая объятия.

Она напряглась, твердо решив не поддаваться искушению волнующей близости. Но когда горячее дыхание Лоренса коснулось ее щеки, затрепетала в ответном отклике. Как ее влечет к мужу, как она его любит! Можно ли отрицать очевидное?

— Нет, Лоренс, — запротестовала Кандида, но было уже поздно: губы ее покорно приоткрылись, слезы высохли сами собою.

Позабыв обо всем, оба замерли, наслаждаясь горечью и сладостью поцелуя — одного из тех, какими обмениваются юные влюбленные в миг решающего объяснения. Однако Кандида ни за что не выдала бы мужу своих истинных чувств. Разве можно настолько позабыть о гордости, о чувстве собственного достоинства!

Призвав на помощь всю силу воли, она оттолкнула мужа. Вызывающе вздернула подбородок — и тут перед глазами ее все поплыло, а затем окружающий мир словно перестал существовать...

— Кандида!..

В голосе Лоренса звучала неподдельная тревога. Но молодая женщина мысленно уже перенеслась в иное место, в иное время... Пять лет назад они вот так же гуляли вдоль реки. Тогда они тоже целовались, а потом... Кандида судорожно задышала, словно ей не хватало воздуху.

— Кандида! Да не молчи же! — взывал к ней Лоренс.

Блуждающий взгляд ее мало-помалу сфокусировался, задержался на муже. Мысленные образы померкли. Но воспоминания остались!

— Мы тут как-то прогуливались, — лишенным всякого выражения голосом сообщила Кандида. — Ты поцеловал меня, а потом... — Она умолкла и обернулась в сторону дома.

— А потом я прошептал тебе на ухо, что мечтаю увести тебя домой, где никто не помешает нашему уединению... нашей любви, — хрипло подсказал Лоренс. — Ты посмотрела на меня, и...

— Не хочу больше ничего слышать! — оборвала его Кандида.

Во рту у нее пересохло, сердце неистово забилось. Вкрадчивые признания Лоренса пробуждали к жизни картины столь яркие, что молодая женщина заранее признавала свое поражение.

Однако гордость заставляла ее стиснуть зубы и продолжать вспоминать. Каждый день, проведенный в обществе Лоренса, каждый час, каждый миг усугубляли нависшую над Кандидой опасность. Пусть она понятия не имела, с какой стати бросила мужа, зато отлично понимала, почему его полюбила.

Да за примерами далеко и ходить не надо! Нынче утром Лоренс, улучив момент, до колик рассмешил ее рассказом о забавном происшествии на работе. А до чего странно было обнаружить, что у них с мужем не только одинаковые вкусы в отношении еды, но и газеты они читают одни и те же, обожают одни и те же фильмы, смотрят одни и те же передачи...

— Пойдем, я отведу тебя домой, — решительно заявил Лоренс. — Да не пугайся ты так, — успокоил он жену, заметив в ее взгляде панику. — Я вовсе не собираюсь разыгрывать в лицах события далекого прошлого и укладывать тебя в мою постель. Еще чего не хватало!

Он умолк. Кандида тоже молчала, напрочь позабыв об опасности, что заключают в себе красноречивые взоры и легкие соприкосновения рук. И последствия подобной беспечности не замедлили сказаться: сердце ее забилось с такой силой, что едва не выскочило из груди!

— Ты смертельно устала, Только не возражай, пожалуйста! Я вижу по глазам. Ты переоцениваешь собственные силы...

— Это же тебе позарез нужно, чтобы я вспомнила, — возразила Кандида, но Лоренс не поддался на провокацию.

— Мне казалось, мы пришли к выводу, что нам обоим необходимо узнать правду, — невозмутимо ответил он и добавил уже мягче: — Ну, пойдем домой.

Домой! Кандида поспешно смахнула предательские слезы. Пять лет назад мысль о том, что особняк Лоренса станет ей домом, повергла ее в благоговейный трепет.

— А где же, по-твоему, нам теперь жить? — ласково поддразнил он жену.

— Но... это же дворец, ни больше ни меньше! — потрясенно выдохнула она.

— Обыкновенное строение, Кандида, — успокоил жену Лоренс. — Кирпичи и известковый раствор, вот и все. И домом это строение на холме по праву назовется лишь тогда, когда в нем поселимся ты и я.

Дом. Ее дом. Ее первый настоящий дом! Лоренс делал все, что было в его силах, чтобы под этим кровом жена почувствовала себя уютно и комфортно — словом, полноправной хозяйкой.

Он настоял, чтобы Кандида сама выбрала обои, ковры и прочую отделку для их супружеской спальни, положившись на собственные интуицию и вкус. Она печально улыбнулась, вспоминая, сколько часов провела за книгами по дизайну, приобщаясь к сокровенным тайнам стиля.

— Китайский шелк пришелся бы в самый раз, да только я побоялась: уж больно он дорог, — вслух посетовала Кандида, оглядываясь назад, в прошлое.

— Это для штор в спальню? — непринужденно подхватил Лоренс, словно читая мысли жены. — О да, жаль, что ты тогда передумала. А уж если бы ты не упрямилась и позволила мне приобрести ту кровать с пологом на четырех столбиках, было бы еще лучше.

Кандида в отчаянии закрыла лицо руками.

— Да что со мной такое? — исступленно воскликнула она. — Почему я вспоминаю всякие пустяки вроде ткани на шторы, которую, кстати, так и не купила, а самое важное никак не восстановлю, хоть убей!

— Может быть, причина, по которой ты отказалась от китайского шелка, не так болезненна, — помолчав, удрученно отозвался Лоренс и ничего больше к сказанному не прибавил.

А зачем бы? Слова его подразумевали: отказаться от мужа было куда тяжелее, поэтому к этому эпизоду своей жизни Кандида подсознательно не позволяет себе возвращаться. Скорее всего, так оно и есть.

За последние дни она несколько раз допрашивала мужа с пристрастием инквизитора. Но оставался еще один, последний, вопрос, задать который не поворачивался язык. Но сейчас, внезапно осмелев, Кандида нерешительно дотронулась до руки мужа и глухо спросила:

— А ты как думаешь, почему я ушла?

Она уже решила, что так и не дождется ответа. В уголках рта Лоренса пролегли жесткие складки, лоб прорезали глубокие морщины.

— Знаешь, сколько раз я задавал себе этот вопрос? — выдохнул он наконец. — Да только все попусту. Никакого логического объяснения мне в голову не приходит. Ты очень переживала из-за моего предстоящего отъезда. Мы то и дело ссорились. Не всерьез, нет, так, по мелочам. Ведь мы изнервничались в преддверии долгой разлуки и болезненно реагировали на каждый пустяк.

— Я с самого начала знала, что тебе придется уехать.

К своему изумлению, Кандида обнаружила, что защищает мужа! А тот не сдержал горькой улыбки.

— Да ты, никак, подыскиваешь мне оправдание? Верно, я сказал тебе про контракт почти сразу, как мы познакомились... И все равно меня мучила совесть при мысли о том, что я покидаю тебя одну-одинешеньку.

— Но ведь выбора у тебя не было! — настаивала Кандида.

Уголки его губ поползли вниз.

— Выбор есть всегда. Я мог расторгнуть контракт. Мог доказать делом, что ты для меня важнее... Нечестно было подвергать юную девушку, почти ребенка, испытанию долгой разлукой... — Лоренс помолчал, тщательно подбирая слова, чтобы, не дай Бог, не оскорбить и не задеть жену. — А, учитывая твое происхождение, ты более кого бы то ни было нуждалась в любви и защищенности. Наверное, я повел себя как последний эгоист. Наверное, многого не учел...

— Выходит, я сбежала от тебя точно капризное, разобиженное дитя, да? — решила уточнить Кандида. — Капризное дитя, которое требует внимания к своей драгоценной персоне и разыгрывает спектакль, лишь бы получить желаемое? Вот какова я была пять лет назад, да, Лоренс?

— Нет! Вовсе нет! — запротестовал он.

— Но про себя ты именно так и считаешь, — не сдавалась Кандида. — По-твоему, я тебя бросила, чтобы отомстить за предстоящий отъезд? Что за ребячество, в самом деле!

— Такую возможность я допускаю, — нехотя кивнул Лоренс. — Ты была очень молода. А в восемнадцать лет нетрудно счесть подростковое увлечение серьезным чувством, любовью всей жизни.

Кандида нахмурилась. Хотя объяснение мужа прозвучало вполне правдоподобно, почему-то ей подобная версия событий глубоко претила. Ей казалось, что такое поведение ну никак ей не свойственно!

— Пойдем же, — повторил Лоренс. — Ты с ног падаешь от усталости. Тебе просто необходима горячая ванна. Ляжешь пораньше, я принесу тебе ужин в постель...

— И почитаешь сказочку на ночь? — невесело усмехнулась Кандида. — Лоренс, я уже не ребенок.

— Конечно нет, — согласился он. — Кроме того, сказки обычно заканчиваются счастливо, верно? — В голосе его зазвенело неподдельное отчаяние, и сердце молодой женщины болезненно сжалось от сочувствия к мужу.

У их романа не может быть счастливого конца. Разве что... Разве что Лоренс скажет ей, что прошлое его больше не занимает, что он слишком любит ее в настоящем и никуда от себя не отпустит! Не об этом ли она втайне мечтает? О да, ей нужен он, Лоренс, — ее возлюбленный, ее муж, ее судьба!

— Я еду в офис. Возможно, задержусь на работе допоздна, — сообщил Лоренс за завтраком.

Кандида отвернулась. От запаха черного кофе ее слегка мутило, к горлу подкатывала тошнота. Странно: вот уже три дня она ощущает одни и те же симптомы.

— Или, может, лучше не оставлять тебя одну?

— Я в полном порядке, — машинально заверила его Кандида. Ожоги благополучно затянулись, и даже Лоренс, при всей его мнительности, не мог не согласиться с диагнозом врача: пациентка вполне здорова.

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, — тихо проговорил Лоренс, задумчиво сдвинув брови.

Кандида обреченно вздохнула.

— Если я что-нибудь вспомню, честное слово, сразу же скажу тебе... — начала она, но муж покачал головой.

— Я не об этом. — Он потянулся к плечу жены, но тут же опомнился, отдернул руку, встал и подошел к окну. — Пообещай мне, Кандида, что больше не сбежишь от меня в никуда... Пообещай, слышишь! — потребовал Лоренс, так и не дождавшись ответа.

Он очень боялся, что, воспользовавшись его отсутствием, жена снова скроется в неизвестном направлении. Кандида потрясенно уставилась ему в спину. Эти широкие плечи, эта прямая осанка ассоциировались с такой ярко выраженной властностью и силой, что этого человека никто не заподозрил бы в слабости и неуверенности... Однако слова его говорили об обратном.

— А что, если я ничего обещать не стану? — глухо обронила она.

— Тогда я никуда не поеду! — отрезал Лоренс.

Кандида удивленно захлопала ресницами. Если ему так важно удержать ее подле себя, значит... Впрочем, нельзя давать воли воображению. Она нужна мужу лишь до тех пор, пока он не получит ответа на мучающий его вопрос.

— Я... я останусь, — прошептала Кандида. И, скользнув взглядом по календарю, висящему на кухонной стене, рассеянно отметила, что прожила под кровом мужа уже больше месяца.

Больше месяца! Снова накатила тошнота, в животе словно заработала стиральная машина на полной скорости. Больше месяца! Это значит...

Огромным усилием воли Кандида заставила себя дождаться, пока Лоренс уйдет, и только тогда подбежала к календарю и принялась лихорадочно считать дни. С ней творилось что-то страшное: приступы паники и тошноты чередовались друг с другом. Холодея от ужаса, она стала догадываться о том, что именно с ней происходит. Дрожащей рукой потянулась к телефону и принялась набирать номер Абигейл. Но тут же, словно обжегшись, бросила трубку.

Нет! Не стоит делиться своими страхами с кем бы то ни было... Пока еще не время, нужно убедиться наверняка. Как утопающий за соломинку, Кандида схватилась за медицинскую энциклопедию и, лихорадочно переворачивая страницы, дошла до раздела «Беременность»...

Три часа спустя Кандида стояла перед зеркалом, в ужасе созерцая собственное отражение. Да, все сходится, ошибки быть не может — она беременна! Лоренс бы... Ох, Лоренс! Внезапно пол ушел у нее из-под ног, а стены угрожающе закачались. Кандида инстинктивно ухватилась за косяк, чтобы не упасть, и глухо выдохнула:

— Нет!

В сознании возникла мозаика воспоминаний: звуки, фразы, образы...

Каким-то чудом ей удалось добраться до спальни, где она обессиленно рухнула на кровать. Глухая стена, отгородившая ее от прошлого, внезапно рассыпалась в пыль. И теперь Кандида знала ответ на вопрос Лоренса. О да, теперь она все знала!

Она беременна. Она носит ребенка Лоренса. Именно этого она устрашилась пять лет назад. Тогда она ошиблась. Но теперь...

Лоренс считает, будто жена бросила его из чистой вредности, чтобы помучить всласть, отыграться за неизбежную разлуку. Дескать, вся ее пресловутая любовь на поверку оказалась подростковым увлечением, пустячным капризом, не выдержала первого же испытания. Как он заблуждается!

Кандида до боли зажмурилась, заново переживая тот роковой день.

— Ты не хочешь детей? — потрясенно воскликнула она.

— Нет, не хочу, — холодно и весомо проговорил Лоренс.

Как она боялась, как изводила себя тревожными опасениями! Один-единственный раз Кандида позабыла принять таблетки, и теперь услужливое воображение рисовало ей картины одна страшнее другой! Ведь она отлично знала: они с мужем не собираются заводить детей так рано! Как пугала ее перспектива беременности, как нуждалась она в любви и поддержке Лоренса! А Лоренс повел себя так, что ее безоговорочное доверие к мужу развеялось подобно дыму. Да что там доверие — разговор этот едва не стоил ей жизни!

— Но почему? — настойчиво спрашивала Кандида, даже не догадываясь, что за ответ предстоит ей услышать.

— Стать родителем — это не значит просто-напросто произвести ребенка на свет, — втолковывал ей Лоренс. — Это — великая ответственность. Зачиная ребенка, мы не только дарим ему жизнь, мы привязываем его к себе, если угодно. Вешаем на него свои проблемы, свое прошлое и будущее. Мне бы этого не хотелось...

«Свои проблемы, свое прошлое и будущее». Кандида отлично поняла, что муж имеет в виду. Речь шла о том, что она, увы, не знает собственных родителей. Что за гены унаследует их ребенок? Как это отразится на его физическом и умственном развитии, скажется на наклонностях? Дурная кровь — вот чего опасается Лоренс! Он не желает, чтобы малыш хоть в чем-то походил на мать!

Кандиде казалось, будто внутри нее что-то оборвалось — точно лопнула туго натянутая струна. Когда муж говорил ей о любви, она верила ему безоговорочно и самозабвенно! Он уверял, что любит жену такой, какая она есть, что наследственность роли не играет! Выходит, он лгал...

Но худшее было еще впереди. Когда Кандида попыталась сбивчиво объяснить мужу, что, возможно, уже поздно, вдруг она и в самом деле беременна, — его ответная реакция напугала ее до полусмерти.

— Аборт! — задохнулась тогда Кандида, побледнев как полотно. — Ты потребуешь, чтобы я убила... нашего ребенка?

— Прекрати истерику! — раздраженно бросил Лоренс.

Кандида облизнула пересохшие губы. Происшедшее не укладывалось у нее в голове. За какие-то двадцать четыре часа несколько отрывистых, недобрых фраз разрушили ее любовь, ее жизнь, ее будущее, ее доверие к мужу... Господи, Лоренс требует, чтобы она избавилась от их ребенка!

Цепенея от ужаса, она пыталась осмыслить случившееся. Лоренс что-то объяснял ей, пытался ее улестить, успокоить, образумить... Но между супругами уже выросла непреодолимая стена. Кандиде не хотелось дышать с ним одним воздухом, не говоря уже о физическом сближении. Лоренс клялся, что любит ее, но Лоренс лгал... Он не хочет ребенка, по крайней мере, от нее. Тревожится насчет плохой наследственности. Боится, что дети получат от матери «дурную кровь».

Отныне Кандида воспринимала мужа как чужого ей человека. И этот страшный чужак угрожает жизни ее ребенку... которого она стремилась защищать до тех пор, пока дышит!

Нет, своего малыша она не бросит, ни за что не последует примеру родителей! Бедное дитя! Матерей не выбирают, и справедливо ли страдать по чужой вине? Ясно одно: с Лоренсом она не останется, ради ребенка бросит мужа. Мысли Кандиды снова и снова описывали заколдованный круг, и черный водоворот страха и боли мало-помалу затягивал свою жертву.

В ту ночь Кандида не сомкнула глаз. Лоренс, кажется, выпил что-то сильнодействующее от головной боли. Логика подсказывала, что разумнее дождаться отъезда мужа из страны, а уже потом скрыться, исчезнуть из его жизни. Оставалось ждать всего две недели, но Кандида опасалась, что не сможет прожить этот срок под одной крышей с мужем, ничем себя не выдав.

Подгоняемая отчаянием и страхом, она выскользнула из постели, побросала в сумку самое необходимое и ушла из дому.