Громкий развод

Глава 3

Я просыпаюсь рано утром и с тоской смотрю на пустую сторону постели. Да, сейчас я в гостиничном номере, но к такой картине в последнее время мне не привыкать. Богдан стал вставать раньше. Когда он уезжает на работу, я только открываю глаза. На все мои вопросы, куда он так рано, отвечает односложно: «Много дел». Вернее, отвечал. Наверное, это все теперь в прошлом.

На работу сегодня мне не нужно. Как и всю следующую неделю. Еще до истории с Эльзой я попросила у начальства отпуск. Даже не так – потребовала этот недельный отпуск, рассчитывая на то, что мы с Богданом после годовщины сможем отдохнуть. Он давно обещал, что отложит дела, чтобы мы провели время вместе, а я, наивная глупая Аделина, ему верила. Только сейчас пришло четкое осознание – для Дана наш брак означал совсем не то же самое, что для меня.

На прикроватной тумбочке вибрирует мобильный, возвращая меня к реальности. Ночь я провела в режиме тишины и меня никто не донимал – ни родные, ни абоненты, звонящие с незнакомых номеров, ни Богдан.

– Вот и наступило утро, – произношу горько и тянусь за гаджетом, на экране которого светится «мама». – Привет, ма. Ты рано.

– Доброе утро, Адель. Как ты себя чувствуешь?– спрашивает она, но в своей манере даже не удосуживается дать мне возможность ответить. – После того шума, что подняли вокруг Дана эти сплетники… А ты что, еще в постели? У тебя сонный голос. А как же эфир?

– Мне не нужно на работу, – спокойно отвечаю.

– Как? Почему? Неужели из-за этого недоразумения ты решила бросить работу? – ахает она.

Недоразумения? Она это всерьез?! Меня опозорили, сделали из меня набитую дуру, а для моей матери это всего лишь недоразумение?

– Мама, с какой стати я должна бросать работу? У меня отпуск. Давай уже ближе к делу. Судя по всему, мы совершенно по-разному воспринимаем то, что произошло вчера, – чеканю я, вставая с кровати.

– Конечно. Ты как наивная школьница поверила в этот цирк. Очевидно же, что его подставили. Наш Богдан – видный мужчина.

– С каких пор он «наш Богдан»? Напомнить мне, как ты к нему относилась до нашей свадьбы?

– Сколько воды утекло с тех пор! – отмахивается мама. – Он давно доказал, что достойный мужчина. И он тебя очень любит.

– Мам, я даже не хочу это слушать, – вот именно поэтому я не хотела вчера отвечать на ее звонок. Она души не чает в Богдане, а я даже не понимаю, на фоне чего развилась эта ее любовь, разве что на фоне его неоспоримых финансовых успехов.

– А лучше бы послушала, дочка, – продолжает мама как ни в чем не бывало.

– Зачем ты звонишь? Чтобы выгородить передо мной своего зятя? Это он тебя попросил? – раздраженно уточняю я.

– Нет. Но я разговаривала с ним ночью – он с ума сходит от беспокойства.

– Кто бы сомневался, – бурчу в ответ.

– Адель, – мама делает выразительную паузу. Кстати говоря, только она меня так называет. Лина – звучит для меня привычнее. – Ты должна понимать одну простую вещь – мир не делится только на черное и белое. И порой все совсем не так, как кажется на первый взгляд.

– Мам, я взяла трубку в надежде, что ты поддержишь меня, а в итоге ты выгораживаешь моего мужа-изменника, который за моей спиной встречается с бывшей. Если у тебя все, то давай закончим этот разговор. Как появится другая тема для беседы, тогда и созвонимся.

– Как скажешь, дочка, – с обидой в голосе произносит она. – Но ты сейчас неправа. Ты знаешь, что я и папа всегда на твоей стороне. И ты можешь приехать к нам в любое время.

– Спасибо. Я приеду, но позже, – смягчаюсь я.

– Хорошего тебе дня, Адель. И мой тебе совет – выслушай Дана. Каждый человек имеет право на последнее слово.

– Пока, мам.

Я сбрасываю вызов. Разговор с мамой дал мне пищу для размышлений, и, стоя в душе, я продумываю дальнейший план действий. Мама с отцом живут в пригороде. Возможно, поехать к ним – не такая уж плохая идея, чтобы на время исчезнуть с радаров и поразмыслить о своей жизни. С другой стороны, самые ушлые журналисты, конечно, в первую очередь будут искать меня там. Да и мама, защищающая Богдана, – не самая лучшая компания в моем состоянии.

Даже если не брать во внимание измену, моя семейная жизнь давно дала трещину. Встречи мужа с Эльзой, к сожалению, далеко не единственная из наших проблем. Я чувствую, что мне сейчас нужно побыть одной, чтобы понять, как быть и как выстраивать свою жизнь, в которой, возможно, не будет Богдана. Он обманул меня и унизил перед миллионной аудиторией, которая смотрит мои эфиры. Что может быть хуже? Даже если поверить его словам и предположить, что между ним и Эльзой ничего не было, очистить свою репутацию от этой грязи будет практически невозможно. Прощу ли я ему не только публичное унижение, но и крах карьеры?..

Я вызываю такси и указываю домашний адрес, одновременно надеясь, что Дан еще дома и что его там нет. Не знаю почему, но говорить с ним об Эльзе в нашей квартире, в которой мы были так счастливы, мне не хочется, хотя я понимаю, что в любом другом месте нас могут подслушать… Впрочем, шансы застать сейчас мужа ничтожно малы – я уже и не вспомню, когда он в последний раз был дома в такое время

По дороге я покупаю билет на самолет в Барселону. Очень люблю этот город – о нем так много приятных воспоминаний, в том числе и связанных с Даном, но меня это нисколько не тревожит. Я точно знаю, что там мне удастся перезагрузиться и, возможно, иначе посмотреть на свою семейную жизнь.

Я подъезжаю к дому и, расплатившись с таксистом, поднимаюсь в нашу с Богданом двухуровневую квартиру с потрясающим видом на парк. Три раза провернув ключ в замочной скважине, толкаю дверь, но не тороплюсь войти. Прямо передо мной на полу в трех огромных вазах красуются шикарные букеты цветов, руку к которым явно приложил мой супруг. Я не удивлена, он часто дарит мне цветы, знает, как я их люблю. Дан никогда не покупает готовые букеты – он всегда собирает их сам, в этом и есть их изюминка, что моментально бросается в глаза. По крайней мере мне, знакомой с его вкусом.

Сердце болезненно сжимается, когда я прикасаюсь кончиками пальцев к бархатистым лепесткам чайной розы. В начале нашего брака Дан каждую неделю привозил мне цветы, а теперь мы не можем даже поговорить, не кидаясь друг в друга обвинениями… Мама права. Я должна дать ему шанс объясниться, даже если просто для того, чтобы поставить в наших отношениях точку. Цивилизованную. Пусть наше грязное белье выставили на потеху публики, я не должна уподобляться этим стервятникам, паразитирующим на чужой боли.

Я переступаю порог квартиры и, закрыв дверь, сбрасываю обувь. У меня есть примерно три часа. За это время я должна успеть собрать вещи и встретиться со своим мужем. Взгляд цепляется за небольшой конверт на комоде, и я останавливаюсь. Дрожащими пальцами открываю его и удивленно смотрю на написанное небрежным почерком:

Давай поужинаем сегодня вдали от чужих глаз. Я буду ждать тебя в кофейне на окраине, где мы были с тобой в наше первое свидание. В семь часов.

P.s. Я не хочу потерять тебя, Лина.

Две крупные слезы стекают по щеке, а затем падают на записку, размывая гелевую ручку синего цвета. Душа просится к нему, к моему мужу, но хладнокровный разум буквально кричит: «Не ведись на эти демонстративные жесты». Сцепив зубы, я сдерживаю эмоции и не позволяю себе заплакать. Еще успею нарыдаться, а пока время собирать вещи.

Мне хватает полчаса для того, чтобы сложить в чемодан все необходимое. В крайнем случае, я всегда смогу купить то, что потребуется.

Прежде чем уйти из дома, набираю номер подруги. В нынешней ситуации я могу сообщить место моего пребывания только ей, и точно знаю, что она не расколется, даже если Царев будет ее пытать.

– Кариша, привет! – начинаю я. Пытаюсь говорить так, чтобы мой голос звучал бодро.

– Привет, ну как ты? – спрашивает она осторожно.

– Более или менее.

– С Даном поговорила?

– Не очень успешно, – признаюсь я. – Мы поругались.

– Ничего удивительного, – сочувственно произносит подруга. – Он как вообще комментирует все происходящее?

– Ты знаешь Дана. Он никогда не признается в собственных ошибках. Но, справедливости ради, вчера я и не дала ему возможности объясниться. Было слишком больно…

– Что собираешься делать?

– Я не знаю. Мне нужно время, чтобы подумать. Разобраться в себе. Я купила билет в Барселону. Хочу на несколько дней испариться.

– Просто испариться? – с сомнением уточняет Карина.

– Не просто. По пути в аэропорт заеду к Дану в офис. Хочу его выслушать.

– А вот это верное решение, – поддерживает подруга.

– Карин, я хотела тебя попросить не рассказывать никому, что я уехала из страны.

– Какие вопросы? Конечно.

– Несколько дней в Барселоне – что может быть лучше? – нарочито бодро тяну я.

– Да-а, – нараспев протягивает Карина. – Я бы поехала с тобой с радостью, но меня завалили работой. Мне отпуск еще месяца три не светит.

– Прокатимся еще. Уверена, у нас еще будет время… много времени.

– Что-то мне не нравится твой настрой, – в ее голосе слышатся настороженные нотки. – Не принимай скоропалительных решений, не будучи уверенной в них.

– Именно поэтому перед отъездом я хочу поговорить с ним.

– Ладно. Поговорите, потом езжай в отпуск. Отдохни. Ты со всем этим справишься, Лин.

– Спасибо, Кариш.

Я отключаюсь, после чего открываю приложение для заказа такси. Через десять минут машина приедет. Отлично. Богдану позвоню уже в такси.

Надеваю на себя куртку и кроссовки и, схватив чемодан, выхожу из квартиры. Спустившись на первый этаж, неспеша иду к входной двери, но, не дойдя несколько метров, застываю на месте. Сквозь стеклянные двери я вижу приближающегося ко мне мужа.

Я собиралась ехать к нему на работу, но здесь и сейчас оказываюсь совершенно неподготовленной к встрече. Действуя под влиянием порыва, прячу за стойку консьержа чемодан, чтобы Дан раньше времени не узнал о моем отъезде, и выпрямляюсь, пытаясь собраться для нового столкновения.

Когда муж заходит в подъезд и замечает меня, он останавливается. Несколько секунд мы просто молча буравим другу друга взглядами. Я физически ощущаю сильнейшее эмоциональное напряжение, как бывает перед бурей, которая вот-вот разразиться.

– Куда-то уходишь? – наконец, спрашивает Дан, с подозрением разглядывая мой повседневный наряд. На работу я одеваюсь иначе, и он это знает.

– Я собиралась ехать к тебе, – говорю честно, благодаря бога, что мой голос не дрожит, а звучит вполне буднично.

– Сегодня не работаешь?

И почему всех это так волнует?

– Нет, у меня другие планы, – отвечаю уклончиво.

– Не посвятишь?

Вместо ответа, я делаю два шага навстречу мужу и, оказавшись рядом, смотрю в его глаза зеленовато-орехового оттенка, пытаясь в них найти опровержение всему происходящему или же наоборот подтвердить то, о чем вот уже сутки говорят все без исключения. Но взгляд Царева непроницаем. Он будто закрытая книга. И мы словно два незнакомца.

– А ты почему не на работе? – спрашиваю я, пристально наблюдая за его реакцией на мои слова.

– Приехал переодеться. Ночью на складе в Королеве произошел пожар. До самого утра пришлось общаться с полицией и пожарниками, чтобы завели уголовное дело.

– Ты считаешь, что это был поджог? Кто-то пострадал? – спрашиваю я, на мгновение забывая о другом пожаре в нашей жизни.

– Без жертв. Несколько работников получили травмы, – отвечает Дан напряженно.

– А ущерб?

– Разберусь с этим, Лина. А ты? Вернулась?

– Я никуда не уходила. Я просто хотела побыть одна, чтобы подумать, – говорю тихо.

– Я рад, – уголки его губ почти незаметно приподнимаются. – Подумала?

Я пожимаю плечами. Он опускает глаза на наручные часы.

– Поднимемся домой? – предлагает он. – Разговор и так заставил себя ждать.

– Нет. Я хотела выпить кофе, – быстро говорю я. – Дома закончился.

– Здесь за углом готовят вкусный кофе, – предлагает он. – Идем?

– Да.

Мы выходим на улицу и, завернув за угол, подходим к одному из моих любимых заведений. Раньше мы с Даном были здесь частыми гостями, но в последнее время я все чаще и чаще прихожу сюда одна.

Рефлекторно озираюсь по сторонам в поисках журналистов. Я, конечно, не звезда первой величины, и обычно спокойно хожу по улицам. Но я знаю, как работает медиа бизнес – после вчерашнего скандала они так быстро не оставят меня в покое.

– Возьмем кофе с собой, хорошо? – говорю осторожно, стараясь не выдать внезапной паники, но он все понимает.

– Хорошо. Подожди меня в машине, – он передает мне ключи от своего огромного джипа. – Тебе как обычно? – он спрашивает о кофе.

– Да, благодарю.

Я разворачиваюсь к парковке, Дан – к входу в кофейню. И снова мне на ум приходит сравнение с двумя незнакомцами. Как же это больно…

– Ты видела записку? – спрашивает Богдан, передавая мне в руки картонный стаканчик с латте. Наши пальцы касаются друг друга, что отдается внутри меня теплой волной. Но я быстро одергиваю руку. – Ты не отвечала на звонки и сообщения, так что я решил пойти традиционным путем.

– Я видела, – произношу тихо. – Я не смогу. У меня другие планы.

– Какие? – хмурится он.

– Не такие, какими были твои, когда тебя застукали с Эльзой, – не упускаю шанса уколоть его.

Дан явно не ожидал от меня такой резкости, потому что его лицо становится мрачным и угрюмым.

– В другой день?

– Это не имеет смысла, Дан. К чему сейчас эти демонстративные жесты? Цветы, ресторан… – я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание.

– Если это не имеет смысла, почему ты решила поговорить со мной? В чем подвох, Лина?

– Даже осужденному дается последнее слово, – бросаю равнодушно, хотя внутри все закипает от смешанных эмоций.

– У меня с ней ничего нет, – почти по слогам произносит мой муж.

– Это фотошоп? – прищуриваюсь я.

– Нет, я действительно находился в компании Эльзы, – сдержанно отвечает Богдан.

– И как? Понравилось? – сердце в груди ускоряет свой ритм. – Хотя стой, можешь не отвечать.

– Я был там, но между нами ничего не было. И не может быть, Лина, – он опускает ладонь на мою руку, но я резко вырываю ее.

Глаза щиплет от непрошенных слез. Дан делает глоток из своего стакана, а я опускаю взгляд на свой, тем самым подавляя эмоциональный порыв.

– Богдан, а ты вообще видел те снимки? – спрашиваю я.

– Я согласен, на них все выглядит неоднозначно…

– Неоднозначно? – морщусь я. – Там все более чем очевидно.

– Ты же знаешь, как журналисты любят интерпретировать все по-своему. Не тот ракурс, не то положение ног, рук, головы… И имеем мы то, что имеем.

– Ты встречался в гостинице со своей бывшей, Богдан, – выпаливаю я. – О какой интерпретации ты говоришь? Ты находился с ней в одном номере ночью. Что вы там делали?

– Ночью я спал. Один, – уточняет он. – С ней мы виделись вечером. Не более десяти минут.

– Зачем тебе вообще понадобилось с ней встречаться? – я непонимающе качаю головой. – Что-то я не ухожу от тебя ночью и не бегу к своим поклонникам.

– А их так много? – хмурится Царев.

– Давай только без приступов ревности, хорошо? В нынешней ситуации это как минимум смешно, – холодно произношу я. – А как максимум невозможно.

– Лина, между мной и Эльзой ничего не было и нет. Да, мы общаемся. На это есть веская причина, – в его взгляде как будто мелькает сожаление. Или же я хочу видеть то, чего на самом деле нет.

– Какая же? – склонив голову набок, спрашиваю я.

– Я не могу сказать. Пока не могу.

– То есть ты мне не можешь называть причину, но втаптывать меня грязь – милости просим? – потрясенно выдаю на одном дыхании. – Мне вообще непонятна твоя логика. Я – твоя жена. И ты предпочитаешь, чтобы я плавала в этом дерьме, а Эльза вышла сухой из воды. Так, что ли?

– Нет, не так. С журналистами я все улажу. Сделаю заявление. Привлеку к ответственности всех, кто причастен к этому сливу. Подам заявление о клевете. Мои люди уже работают над этим. Чистят паблики. Затыкают рты всем, кто много говорит. Все, о чем я прошу тебя – это мне поверить, Лина, – говорит он серьезно. – И дать немного времени.

– Вокруг тебя всегда крутились толпы девушек, я закрывала на это глаза. Но с Эльзой, Дан, – это перебор. Я не могу тебе верить, пока у меня не будет объяснений или доказательств.

– Моего слова тебе недостаточно?

– Теперь нет.

– Хорошо, я предоставлю тебе доказательства, – его голос кажется злым и раздраженным. Он не привык оправдываться, и сейчас, очевидно, наступает своей гордости на горло. – Но не сейчас.

– Тогда сейчас предоставишь развод. Спасибо за кофе, – допиваю свой кофе и, бросив напоследок разочарованный взгляд на мужа, выхожу из автомобиля.

Принятое решение о временном отъезде оказывается как раз тем, что в настоящий момент мне жизненно необходимо.