Гроза над океаном

8

Марио упорно набирал какой-то номер, по всей вероятности, звонил в авиакомпанию. Патрисия постаралась незамеченной выйти из комнаты.

На верхней ступеньке лестницы она замерла, потому что не могла просто так уйти от Марио. Она подошла к окну и увидела сына, радостно бегающего за Сью около озера.

С тихой грустью Патрисия подумала о том, что ее сын никогда не узнает, что у него мог бы быть такой дом. Он никогда не узнает, что такое настоящая отцовская любовь такого человека, как, например, Марио с его огромной энергией, добротой, состраданием.

Она должна сложить вещи. Надо позвать Слая. Машинально Пат ухватилась за край окна, мучительные сомнения не оставляли ее. Мысль о скором отъезде наполняла ее ощущением тяжелой утраты, которое было так сильно и остро, что ныло сердце. Марио завладел ее душой, ее телом глубоко и безвозвратно.

— Патрисия!

Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, нервы ее были напряжены до предела. Тяжелые шаги донеслись из коридора и замерли у подножия лестницы. А она не поворачиваясь ждала, что он скажет.

Но Марио молчал, и она повернулась к нему, чувствуя, как кровь шумит у нее в ушах. Он смотрел на нее с непроницаемым выражением и молчал. Это было просто невыносимо, ей захотелось кинуться в его объятия, умолять разрешить ей остаться, дать где-нибудь угол, чтобы она могла быть рядом с ним всегда, всю жизнь…

— Ради Бога, Марио, — сказала она, взяв себя в руки и ужасаясь безнадежному желанию, — скажи, когда я еду.

— Ты слишком возбуждена. — Он спокойно изучал ее, казалось, его ничего не волнует.

— Нет, нет! — почти выкрикнула она.

— Ты огорчена, я вижу. Все думаешь об Эдди?

— Нет, — простонала она. — Да… О, Марио, мне нужно поговорить с тобой перед тем, как я… перед тем, как я уеду. Я не могу расстаться с тобой, не поговорив. Я не знаю теперь, любила ли я Эдди когда-нибудь; наверное, просто боялась одиночества. Я была очарована им поначалу и сохраняла наш брак в дальнейшем только ради сына. — Пат старалась унять дрожь в голосе. — Мои чувства к нему давно умерли. Я не уверена… не уверена, что он мне когда-либо был по-настоящему близок. Теперь ты будешь думать, что я глупая…

— Наоборот, — сказал он мягко. — Мне кажется, ты мудрая и преданная. Я преклоняюсь перед тобой. Восхищаюсь тем, какая ты прекрасная мать.

Она всхлипнула. Прощаться было бы легче, если бы он вел себя равнодушно, недоброжелательно или пренебрежительно по отношению к ней. А эту нежную лесть так тяжело вынести.

— О, Марио! — Пат еле выговаривала слова. — Ты заказал билет? Когда мой рейс? Почему ты молчишь?

Он смотрел на нее не мигая. Чувствовалось, что Марио бесконечно спокоен.

— Сегодня уже поздно, — сказал он ровно, — а завтра ты можешь улететь любым рейсом.

Патриция с облегчением вздохнула. Господи, хоть какая-то ясность!

— Завтра? О, завтра… — повторила она. — Это…

Это было замечательно. И Пат отвернулась, потому что не хотела, чтобы он видел ее лицо. Завтра — это несколько лишних часов с Марио. Стук ее сердца, казалось, был слышен на сто миль вокруг. Значит, она уезжает завтра.

— Это проблема? — спросил он с улыбкой в голосе.

— Да! Нет… Наверное, мне лучше взять такси, — хрипло сказала она и добавила: — И не дожидаться завтра. — Пат чувствовала, что близка к истерике от того, что нужно уехать, не обнаружив своих чувств. — Я с малышом могу отправиться в Палермо и подождать до завтра там.

— Так, значит, ты не хочешь оставаться у меня ни на минуту? В чем дело? — допытывался он. — Дом ведь свободен.

Свободен, ну и что из того? Если бы она могла быть свободной! Каждый нерв Пат трепетал от напряжения, а впереди еще ночь, которую нужно пережить. Что, если Марио выполнит свое обещание и придет к ней? Господи, ей этого не вынести!

— Я вижу, как ты расстроена. Тебе надо отдохнуть. Будь как дома. Мы обедаем в восемь в большой столовой. Позвони, и тебя проводят. Не делай глупостей, дорогая, а то потом пожалеешь.

Она посмотрела ему вслед, подождала, пока стихнут его шаги. Затем, спотыкаясь, спустилась вниз, зная, что даже ее дорогой Слай не исцелит ее сердце.

Слава Богу, Сью не стала допытываться, почему у нее хмурое лицо. Обе они работали в саду и наблюдали за малышом. Монотонная работа облегчила страдания Пат, но не смогла устранить причину отчаяния. Никогда еще она не чувствовала себя такой подавленной. Перспектива расставания с Марио страшила ее. Как будто на этом должна закончиться ее жизнь. Пат удивляло, что ее счастье и спокойствие так зависят от другого человека. Теперь она по-настоящему поняла, что пережила ее мать, когда умер отец. В свои шестнадцать лет она была достаточно взрослой, чтобы понять, как ее родители любили друг друга. Но теперь Патрисия в полной мере представила себе, что означает потеря близкого человека. Любимый — часть тебя, и, когда он уходит, что-то в тебе умирает.

Разум и душа Пат находились в разладе. Боже, как ей хотелось остаться. О да, остаться во что бы то ни было!

Подняв пустые глаза, она наблюдала за Слаем, с увлечением собирающим камешки в маленькие кучки. И тут острая боль пронзила ее сердце, Пат тихо застонала.

— Что с тобой!? — вскрикнула Сью, испугавшись. Она подбежала и наклонилась над Пат, согнувшейся и трясущейся. — Что… что случилось?

— Судорога, — солгала Патрисия, стиснув зубы.

— Бедняжка. Как же тебе больно! Какой ужас. Вставай. Не обращай внимания, это бывает. Я попрошу кухарку сделать тебе травяной отвар.

Вдруг они увидели Марио, внезапно появившегося на дорожке.

— Что случилось, Пат? — спросил он с тревогой.

— У нее судорога, — быстро отозвалась Сью.

— Помогите мне ее приподнять.

— Нет, — запротестовала Патрисия, когда Марио нагнулся. Он не должен дотрагиваться до нее. Если он… — О ради Бога! — выпалила она, когда он поднял ее как пушинку. — Слай!

— Принесите ребенка, Сью, — приказал Марио. В глазах его застыло волнение. — Будьте любезны, сходите за болеутоляющим.

— Одну минутку. Я быстро, — с готовностью откликнулась Сью и бросилась к дому.

— Отпусти меня, — проворчала Пат, пытаясь вырваться из его рук.

— Нет, — сказал он твердо.

— Отпусти меня. — Она уже не на шутку злилась.

— Тебе нездоровится. — Марио нахмурился. — Может быть, это что-то серьезное. Ты со здоровьем не шути: у тебя лицо горит и глаза блестят.

— Я в порядке. Это… это перегрев. Тебе понятно? — прошептала она. — Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.

— Ты всегда была такой упрямой?

— Да. А что? — бросила она. Лицо Марио было так близко, что Пат чувствовала его дыхание на своей коже. Он прижимал ее к себе как ребенка, а она словно растворилась в его объятиях. Господи, как она глупа…

— Посиди здесь и подожди, пока Сью принесет тебе лекарство, чтобы снять мышечный спазм. Ты перетрудилась, — строго сказал он, заботливо опуская ее в шезлонг.

— Я привыкла к тяжелой работе, — пробормотала Пат.

— Знаю, но нервы твои на пределе, — пояснил Марио. — Нужно время, чтобы все наладилось.

— Может, мне заняться лечебной физкультурой? — проворчала Пат. Он улыбнулся, как будто оценил ее шутку.

— Да. Я понял. Но сейчас — отдых. А я попытаюсь поработать. Сейчас Слаю принесут игрушки, и ты побудешь здесь до обеда. — Глаза Марио возбужденно поблескивали. — Думаю, я знаю, что с тобой, но прежде чем сделать выводы, хочу немного понаблюдать, — он усмехнулся, — чтобы окончательно убедиться. Тебе ясно?

— Я что, подопытный кролик? Тебе больше нечем заняться?

— Хотя бы раз, Пат, сделай, как тебе говорят.

Она успокоилась. Так приятно, когда тебя окружают заботой. Слуги приходили и уходили, предлагая ей травяной отвар, журналы, плед, фрукты. Марио отказался от попытки поработать и вернулся поиграть со Слаем, помогая малышу строить гараж для полудюжины игрушечных автомобилей.

Оба они довольные возили машинки вокруг ножек садовой скамьи, загоняя их в туннель, который Марио соорудил из песка и веточек. Слай восторженно привлекал внимание к тому, что он делал, вскрикивая:

— Посмотри, мамочка, посмотри!

Эта картина терзала кровоточащее женское сердце.

Каждый раз, когда Марио поднимал на нее глаза, у Пат перехватывало дыхание. Он спрашивал, как она себя чувствует, и от его голоса сердце ее трепетало. Ей было достаточно уже того, что Марио находился рядом.

Как больно было наблюдать за играющими Марио и Слаем и знать, что завтра они распрощаются навсегда.

Столовая была наполнена нежным светом ранних сумерек. Пат заколебалась в дверях, чувствуя, что ее наряд — рубашка и джинсы — не очень-то соответствует изысканности обстановки.

Поднявшись с места во главе огромного стола, Марио кивнул ей:

— Входи. Садись рядом со мной. Как ты? — спросил он тепло.

— Хорошо, — пробормотала Пат, ошеломленная тем, как потрясающе он выглядит.

Сегодня вечером он был до кончиков ногтей джентльменом, богачом, красавцем в великолепно сшитом белом смокинге — высокий, стройный, элегантный. Ей захотелось дотронуться до его свежевыбритой щеки, поцеловать темные глаза, коснуться языком прекрасно очерченного рта. Вместо этого она прошла к креслу справа от него и села.

Марио заботливо расстелил салфетку на ее коленях и при этом нечаянно коснулся ее бедер. Сквозь ткань дешевых джинсов она словно почувствовала легкий удар электрическим током.

— Сегодня я приказал приготовить кое-что, чтобы раздразнить твой аппетит, — сказал он с улыбкой. — Выпьем немного шампанского?

Взгляды их встретились. Что за праздник? Патрисия уловила победный блеск в его взгляде и поняла, что для Марио это действительно праздник. Он наконец-то почувствовал себя здесь хозяином, его амбиции были удовлетворены.

— Спасибо, я не хочу, — бросила она.

Не обращая внимания на ее отказ, он попытался вовлечь Пат в беседу, но она отвечала невпопад, думая лишь о том, как бы оказаться наверху, рядом со Слаем, и быстро уснуть, забыв о своей несчастной любви.

— Ты ничего не ешь, — заметил он, с удовольствием уничтожая цыпленка.

— Не могу, — пробормотала она. — Я пыталась. Я… я не голодна.

— Вижу. — Легкая улыбка заиграла на его губах, и она обиженно надулась. Судя по его виду, он был доволен жизнью. Пат же чувствовала себя совершенно подавленной. Она отодвинула стоявшее перед ней нетронутое блюдо с цыпленком.

— Ты не хочешь пудинга? — невинно спросил он. — Тогда я положу себе.

— Не обращай на меня внимание.

— Ты несчастлива? — спросил он.

— Почему ты так решил? — резко ответила она с былым жаром.

— Нет причин?

— Я хочу домой. Я хочу быть с матерью.

Она угрюмо уставилась на вышивку, изображающую льва, которой была украшена скатерть. Стежки аккуратно следовали один за другим, работа была выполнена с большим мастерством. Патрисия тупо водила пальцами по золотистой гриве, стараясь не поднимать глаз.

— У тебя будет пятьдесят тысяч в год, начнется замечательная жизнь, — сказал Марио, отпивая холодное шампанское.

Да, деньги дали бы ей все, о чем они с матерью могли мечтать.

— Ты не в восторге? — спросил он.

Пат по-прежнему молчала, не отводя глаз от прекрасной вышивки.

— Это невероятное великодушие, — наконец выдавила она. — Половины бы хватило. Зачем мне так много денег?

— Может быть, перейдем в гостиную? Полагаю, это последний удобный случай, когда мы…

— Нет.

— О, — сказал Марио, закусив губу, чтобы спрятать улыбку. — Ну что же. — Он потянулся. — В таком случае мы можем лечь спать.

Пат вздрогнула. Видно было, что все это его чрезвычайно забавляет. Она решительно поднялась.

— Надеюсь, ты не предлагаешь…

— Свои услуги? — усмехнулся он, и она вспыхнула. — Я не думаю, что мне так уж настойчиво надо предлагать себя. Завтра мы расстанемся навсегда.

— Ты прав. — Пат сжала губы. — Но ты ведь всегда получаешь то, что хочешь!

— Почти, — согласился он.

Лицо ее приняло угрюмое выражение.

— Ты получил виллу и землю.

— Они и так должны были принадлежать мне, — сказал он спокойно. — Этого хотел мой отец.

— Наследство передается старшему сыну. Он не мог этого не знать. Все должно было достаться Эдди.

— Отец не любил Эдди. — Длинные пальцы Марио гладили хрустальный бокал, стоявший перед ним. Он нежно улыбнулся. — Мне бы хотелось рассказать тебе о моем отце, чтобы ты не думала о нем плохо.

Как она могла отказать ему?

— Я слушаю, — сказала Пат тихо. Она проговорила бы с ним всю ночь, если бы могла.

— Хочу, чтобы ты знала: мой отец не был безнравственным человеком. Он говорил мне перед смертью, что пытался привести свое супружество к согласию, — вздохнул Марио. — Но когда родился его первенец, отец стал изгнанником в собственном доме. Все вертелось вокруг младенца: Эдди то, Эдди это. Он почувствовал себя ненужным и одиноким.

— Поэтому-то и завел любовницу, — догадалась Патрисия.

— Все не так просто, — ответил он, взглянув на нее. В глазах его вспыхнуло отражение огонька свечи. — Жизнь непростая штука, малышка. Отец с головой ушел в работу. И безнадежно, бесповоротно влюбился в секретаршу. До конца жизни, почти двадцать лет они любили друг друга, преданно заботились в радости и в печали, как будто действительно были женаты. Отец был сдержанным человеком, — продолжал Марио, — он не мог допустить, чтобы о его связи с другой женщиной стало известно всем. Как мог, отец соблюдал приличия. Флора — моя мать — жила на островах Липари, и он всегда пользовался извилистым маршрутом, чтобы добраться туда.

Пат прекрасно понимала чувства отца Марио. Он нашел счастье с другой женщиной. Что ж, это бывает. Его брак оказался ошибкой, и отец Марио по возможности постарался исправить положение.

— Я всегда была верна своему законному мужу, — сказала Пат.

— И правильно делала. — Марио запнулся и легко коснулся ее руки. — Знаешь, я не свяжу себя узами брака до тех пор, пока у меня не останется и тени сомнения в том, что моя избранница единственная для меня на всем свете. Я видел, что может натворить измена, и не желаю жениться, пока не буду поражен молнией, которую называют любовью!

Как же ей захотелось, чтобы сейчас прогремел гром и разразилась гроза. Она вздрогнула и повернулась к нему.

— Отец вырастил тебя в этом доме, — вспомнила Пат. — Как могла твоя мать расстаться с тобой?

— Вероятно, потому, что любила отца так сильно, что хотела, чтобы я был с ним рядом, — сказал Марио с улыбкой. — Она знала, что отец не оставит жену, и была рада, что у нее есть любовь отца и я. Кроме того, — продолжал он, — я не сразу попал сюда. Мне исполнилось девять, когда отец привез меня в этот дом. Знаешь, он говорил, что я настоящий Бенционни, во мне течет кровь его рода и я должен иметь представление о своем состоянии. Его ужасно раздражало, что все тряслись над Эдди. Для братца не существовало никаких преград, он вел себя как вздумается. Очевидно, не стоит рассказывать, что он вытворял, но он, например, был жесток с животными, что вызывало у отца отвращение.

— Неужели мать не могла повлиять на него?

— Брат мог из нее веревки вить, — пожал Марио плечами, — да и из всех родственников тоже. И по мере того как Эдди подрастал, отец все больше отдалялся от него.

— Мать Эдди, наверное, ненавидела тебя, — предположила Пат. — Присутствие в доме прижитого на стороне ребенка, вне всякого сомнения, причиняло ей боль.

— Да, — подтвердил он. — Несмотря на то что я был в то время слишком мал, я прекрасно понимал, что она сурова со мной. Но я понимал, что отец очень нуждается во мне, и пытался сделать его жизнь более сносной. Он был очень одинок. Ради чести семьи отец был вынужден поддерживать видимость супружеского благополучия.

— Люди, должно быть, знали, что к чему и кто ты есть.

— Конечно, знали. Но я жил под фамилией моей настоящей матери, пока отец официально не усыновил меня. Всем было ясно, что он обожал меня, но это не приносило мне любви окружающих.

Марио взял ее руки в свои и начал рассеянно гладить их.

— Отец часто задумывался над моим будущим, считал, что мне следует знать многие вещи: делопроизводство, менеджмент, работу с персоналом. Он понимал, что, когда его не будет, мне эти знания понадобятся. Мне нравилось вникать во все мелочи, я любил свой дом, и это помогло мне выстоять. Я умею сносить насмешки, издевательства, мне приходилось не раз драться. Я приспосабливался ради отца, особенно в последние годы его жизни. Моя мать, Флора, умерла, и он очень нуждался во мне.

— А когда он умер? — сдержанно спросила Пат.

Глаза Марио потемнели.

— Мне было запрещено присутствовать на похоронах.

— О Господи! Как ужасно! Я не могу себе представить… — не закончила Пат, стыдясь своего порыва, но все же не могла удержаться и сочувственно сжала ему руку.

— Спасибо, дорогая. — Марио заглянул ей в глаза. — Мать Эдди за все получила сторицей, печально продолжил он. — Она не разрешила мне прийти на похороны отца, а потом отказала и в праве стоять у края могилы ее сына. Когда отец угасал у меня на руках, я обещал ему, что буду беречь дом и не позволю Эдди нанести хозяйству ущерб. Думаю, отец предвидел, что тот плохо кончит: алкоголь, бесконечная череда женщин, рука ревнивого мужа или неосторожная езда.

— Понимаю, — тихо отозвалась Пат, думая, что Эдди часто рисковал своей жизнью, в последнее время слишком часто.

— Я сожалею, что матери Эдди пришлось многое вытерпеть. Но ей не следовало вымещать свой гнев на мне. Я был невинное дитя. Что говорить! Нелегко жилось в этом окружении, но это закалило меня. — Марио глубоко вздохнул. — Я боялся лишь одного, чтобы Эдди и остальные члены семьи не размотали состояние.

— Твой отец хотел, чтобы ты жил здесь, — мягко сказала она. — Теперь его желание наконец исполнится. — Хотя и ценой моего счастья, грустно подумала она.

— И я… — Марио улыбнулся, нежно сжимая ее руку, — я уверен, что у меня есть все, чего только можно желать.

С сожалением Пат подумала, что не может сказать этого о себе. Она не владеет тем, что хотела бы иметь больше всего. Марио — вот кто ей нужен. Пат чувствовала, что еще минута — и она потеряет самообладание и разрыдается как ребенок. Нужно спасаться бегством. Патрисия резко встала и провела рукой по глазам.

— Устала, — сказала она, — как собака.

— Я вижу. Хочешь, провожу тебя наверх? Нет? Хорошо. Ты сама знаешь дорогу. Спокойной ночи, милая.

На секунду Пат застыла, пораженная спокойной простотой сказанного. Ей стало обидно. Холодное «спокойной ночи»? Утром она проснется, потом поедет в аэропорт и улетит домой. Все. Финиш. Finita. Конец.

— Марио…

— Да? — Он остановился.

Но Патрисия не смогла заставить себя рассказать ему о том, что творится в ее сердце.

— Спокойной ночи! — резко бросила она и рванулась по лестнице, чувствуя, что еще секунда — и у нее хлынут слезы.

Наконец Пат захлопнула дверь своей комнаты. Она села подле открытого окна, подставив пылающее лицо вечерней прохладе, вдыхая свежий, напоенный ароматами воздух. Время шло. Патрисия вглядывалась в залитый лунным светом сад, мысли беспорядочно теснились в ее голове, сердце глухо билось, потому что наперекор всему она ждала, что вот-вот раздастся тихий стук в дверь и появится Марио, одержимый только одним желанием — обладать ею!

Два часа ночи. Он не придет, и можно спокойно укладываться в холодную постель. Радоваться или огорчаться? Пат вздохнула. Сколько можно думать об одном и том же?

И вдруг увидела Марио. Его белый смокинг невозможно было не заметить на фоне ночного сада. Боясь пошевельнуться, чтобы не обнаружить себя, Пат застыла, наблюдая, как Марио вдруг остановился и замер. Она пожирала его глазами, ее сердце следовало за ним.

— Марио, Марио, Марио, — шептала она, упиваясь его именем.

Он вскинул голову, как будто услышал ее зов, резко повернулся. Темные глаза отыскали нужное окно. Пат затаила дыхание.

Не спуская с нее глаз, словно боясь, что она, как видение, исчезнет. Марио подошел к магнолии, которая склонилась над черепичной крышей, и начал карабкаться вверх.

Пат охватила паника. Его действия и выражение лица говорили сами за себя.

— Пожалуйста, — стараясь не шуметь, умоляла она. — Пожалуйста, не надо, ты все испортишь! Уничтожишь мои хорошие воспоминания о тебе!

Плохо соображая, дрожащей рукой Пат попыталась взяться за ставни. Слишком поздно. Он уже положил руку на подоконник и через секунду был в комнате.

— Мне показалось, ты позвала меня… — начал он.

— Нет! — От страха у нее пропал голос. — Нет, Марио, нет!

— Да, — сказал он непреклонно, делая шаг вперед.

— Уйди, я прошу.

— Нет, уж, дудки, — прорычал он, хватая ее за плечи.

Сквозь тонкую ткань она почувствовала жар его тела, сама же она была холодна как лед.

— Не надо, прошу… — повторяла она.

Жаркие губы медленно накрыли ее рот.

— Молчи, молчи, — пробормотал он, целуя ее.

Пат хотела остановить его, но не смогла. Ее чувства жили своей собственной жизнью, упрямо не желая подчиняться. Она обвила шею Марио руками, утопая в чувственном наслаждении, даруемом нежностью его губ.

Но вдруг, к ее полному недоумению, он отстранился.

— Я должен уехать, — неожиданно заявил он. Пат непонимающе уставилась на него.

— Уехать? — выдохнула она. Он отвел глаза.

— Да.

Она ничего не понимала. Совершенно растерянная, Пат потеряла дар речи.

— Ты… ты не хочешь меня? — Сейчас нет.

— Я не понимаю, — прошептала она.

— Ты поймешь, обещаю тебе, что поймешь! Я не могу остаться ни на секунду дольше, прости.

— О нет, Марио, ты не можешь так уйти, — выдавила она, заливаясь краской.

— Не останавливай меня! — почти крикнул он. — Прощай!

Марио подошел к двери, повернул ключ, затем открыл дверь и вышел. Пат застыла в растерянности, широко открыв глаза и молча глядя ему вслед. Вот это номер! Женщина слышала его удаляющиеся шаги, затем, чуть позже, урчание мотора и шуршание шин по гравию. Он уехал!

Как же так? Зачем нужно было тратить столько усилий, чтобы пробраться к ней в комнату? А поцелуи? Патрисия дотронулась до своих вспухших губ, думая о его ласках, о том, что узнала, как они могут быть чудесны. Но, видимо, это была лишь игра. Видимо, ей не было места в его жизни.

Пат взглянула на свое отражение в зеркале. Нет, не все так печально. Интуитивно она чувствовала, что волнует его, он явно находит ее желанной. Что ж, можно перестать хандрить и наконец немного поспать. Завтра будет видно. Разбитые сердца соединяются. Правда, обычно только в сказках.

Она быстро нырнула в постель. Крепко сомкнула веки. Могла ли она представить себе жизнь без Марио? Патрисия хотела иметь сына, достаток, но и Марио тоже. Короче, все. К сожалению, она не могла не признать, что в жизни так не бывает.

— Довольствуйся тем, что имеешь, — вслух сказала Пат сама себе. — У тебя есть больше, чем у других.

Она провела ночь без сна, восстанавливая в памяти каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение. Это были сладкие муки, и Пат сознательно подвергала себя этой пытке.

Утром механически собрав ребенка в дорогу, она спустилась к завтраку. Марио отсутствовал, но зато первой, кого Патрисия увидела, была Мария. Пат инстинктивно сжалась, предчувствуя, что эта встреча не сулит ничего хорошего.

— Значит, уезжаешь? Он убедил тебя? — спросила Мария, небрежно вертя в руках чашечку для кофе.

— Да. — Пат пристально взглянула на нее.

— Ты выглядишь невыспавшейся. Вы были ночью вместе? — грубо спросила Мария.

— Нет. — Пат отвернулась от нее, устраивая Слая на высоком стульчике.

— Выходит, он остался равнодушен к твоим прелестям, — ухмыльнулась Мария. — И предпочел тебе женщину, у которой от него ребенок.

Патрисия застыла в изумлении.

— Что за женщина? — спросила она, стараясь говорить как можно безразличнее.

— О, они были годы вместе. Ты ничего про это не слышала? Ему было восемнадцать, когда он стал отцом ее ребенка. Девочки.

— Марио… отец? У него любовница?

— Она была нашей служанкой, — продолжала Мария, сосредоточенно наливая себе кофе. — Поэтому деревенские и не любят его. Они знают, какие неприятности принес он ее семье. И Марио еще обвиняет Эдди! Эти его рассуждения о трусости брата… — сказала она с обидой.

— О Господи! — прошептала Пат. Он такой же, как и его братец. Один стоил другого.

— Мама, хочу тост! — потребовал Слай, стуча ложечкой по столу.

— Тост? Конечно, милый. — Пат автоматически намазала маслом ломтик хлеба.

— Я была уверена, что ты знаешь. — Глаза Марии сузились. — Марио хочет устроить здесь эту женщину и ее девочку. Мать Эдди и я, мы обе думаем, что тебе надо оставить сына здесь и помешать Марио завладеть наследством.

— Я не могу, — почти простонала Пат, — да и не хочу.

— Это твой долг, — прошипела Мария. — Марио здесь все разрушит, а нас пустит по миру. Он горазд вешать лапшу на уши, ты только слушай его…

— Родственники боятся, что Марио лишит вас средств к существованию?

— Ну, не так уж мы бедны. Но терять своего не намерены, — гордо заключила Мария.

Пат вспомнила, как Марио рассказывал ей, что поместье находится в плачевном состоянии.

— Надо учиться жить по средствам, — пробормотала она.

Мария прислушалась. Пат тоже уловила звук подъезжающего автомобиля.

— Черт! Это он. Я удаляюсь. Оставь мальчишку здесь, — посоветовала Мария на прощание. — Это сотрет улыбку с его самодовольного лица.

Патрисия подошла к окну, но выглянуть не решилась и замерла, опустив голову. Марио, подобно отцу, имел постоянную любовницу. Она подавила глубокий вздох. Теперь понятно, почему он пренебрег ею прошлой ночью. Марио вел себя как нормальный, здоровый мужчина, но его сердце находилось в другом месте. И он уехал к женщине, с которой и провел ночь.

— Марио! — воскликнул Слай. Патрисия не повернулась. Она была так несчастна. — Бабуля! — радостно продолжал мальчик.

— Бабушки нет здесь, дорогой, — грустно вздохнула Пат.

— Бабушка как раз здесь! — услышала она голос матери.

Пат резко повернула голову и замерла в изумлении. Марио и… мама?

— О, мама, мама! — И она бросилась к матери.

— Пат, дорогая. — Мать сжала ее в объятиях. — Привет, малыш!

Совсем сбитая с толку Патрисия наблюдала, как мать подняла внука со стульчика и поцеловала.

— Ты… каким образом? Я… я ничего не понимаю… ты здесь? — спрашивала Пат, в изумлении уставившись на мать. — Я собиралась домой…

— А я приехала к тебе сама, — сказала мать, одновременно намазывая тост для Слая и покачивая внука на бедре. — Разве это так уж странно? Я думала, ты решила задержаться на несколько дней. Марио ворвался прошлой ночью и заявил, что хочет обсудить со мной кое-какие дела.

— Мама! Какие дела? Я ничего не понимаю! Да, кстати, — поинтересовалась Пат, — на кого ты оставила дело сейчас?

— О! Будь спокойна! Очень симпатичные люди, — улыбнулась мать. — Господин Бенционни пригласил меня сюда отдохнуть пару недель.

— Пару недель, — оторопело повторила Пат.

— И ты тоже останешься. Не вздумай возражать матери! — Марио невинно улыбнулся.

— Я… я не могу, — в полной растерянности сказала она. — Марио, ты понимаешь, я беру Слая с собой.

— Дорогая, думаю, господин Бенционни не позволит тебе сделать это, — пробормотала мать.

— Что?

— Он хочет, чтобы ты осталась.

— Нет, он не хочет! — гневно крикнула Пат.

— Хочу! — Металл в голосе Марио не вызывал сомнений. — О, Пат, ты даже не представляешь, как я безумно этого желаю.

— Его словно молния ударила, — усмехнулась мать.

— О-о-о! — застонала Пат, покраснев до корней волос; она поняла, на что намекает мать. — Как ты можешь, мама? Как ты можешь говорить такие вещи?

— Потому что это правда, — улыбнулась та. — Как и то, что он сказал мне: в вас обоих ударила молния и нечего бороться с природой. Ничего с этим не поделаешь!

— Мне очень жаль, Марио, — виновато промямлила Пат, глубоко уязвленная ошибкой матери. — Ты ошибаешься, мама, у тебя неверные сведения. И вообще я не понимаю, зачем ты приехала сюда?

— Господин Бенционни позвонил мне посреди ночи и убедил приехать. Он такой настойчивый, — усмехнулась мать. — Мы целую вечность болтали за завтраком в Палермо, где он встретил меня, а потом прикатили сюда. Я смертельно устала. Как насчет чашки чая?

— Чая, чая! — истерично закричала Патрисия. — Марио! Что происходит?

— Ты не понимаешь? Неужели ты действительно так слепа? — мягко улыбнулся он. — Я стараюсь, чтобы ты наконец поняла, что я обожаю тебя, я люблю тебя…

— Любишь?! — Казалось, эта ложь расколола ее сердце пополам. — Зачем ты морочишь мне голову? А как же твоя любовница!

— Кто? Ты с ума сошла! — Он усмехнулся. — Ревность! Вот дурочка! Не волнуйся так, детка! У меня нет любовницы.

— Не называй меня «детка»! — закричала она. — Мария сказала…

— Ах, Мария, — протянул, он, побелев от гнева. — Если ты не веришь мне, то можешь поговорить хоть с садовником, если хочешь добиться правды. Здесь все всё знают. Я предполагаю, что Мария рассказала тебе о женщине, которую я поддерживал последние десять лет?

— Да! И о твоей дочери, — выпалила Пат.

Губы Марио дрогнули от улыбки.

— Такая ревность! Это так многообещающе, — сказал он. — Послушай, Пат, то, о чем ты говоришь, касалось Эдди. Когда одна из горничных забеременела от твоего мужа, ее взяли в дом, но с уговором держать язык за зубами. Но, конечно, пошли сплетни и подозрения, которые пали на меня. Эдди раздувал пламя, думаю, это было в его интересах, — заключил Марио.

— Какой позор! — не выдержала мать.

— Довольно удобно — переложить вину на меня, — продолжал Марио, пожимая плечами. — Но хотя я отказался брать на себя то, чего не совершал, родственники стали избегать меня, поверив, что я человек без чести и совести. Женщина же оказалась в чудовищном положении. Я не мог спокойно видеть это и взял ее и ребенка под свою защиту. Я знаю, что такое быть бастардом, да еще во враждебном окружении.

— Боже! — Пат была потрясена. Она чувствовала, что он говорит правду, а слова Марии — лишь ядовитая паутина лжи. — Я ошибалась. Прости, что засомневалась в тебе, — тихо сказала она и робко подняла на него огромные серые глаза.

Он сказал, что любит ее. Смеет ли она верить в это?

— Мы со Слаем идем кормить уток, — объявила мать, торопливо вытирая салфеткой рот мальчика, измазанный маслом.

Они исчезли в дверях и через минуту, счастливо болтая, уже шагали по дорожке.

Пат опустила глаза в смущении от внезапно наступившей тишины.

— Посмотри на меня, — ласково приказал Марио, — посмотри на меня, малышка.

Пат подняла ресницы — ее глаза светились пронзительной нежностью.

— О, Марио, — только и смогла выговорить она.

— Я люблю тебя, — проникновенно сказал он, — привлекая ее к себе. — И люблю уже давно. Хотел позволить тебе уехать, убедил себя, что так будет лучше, и чуть не разбил свое сердце.

— Но… но прошлой ночью, — начала она. — Ты не…

— Прошлой ночью я хотел заняться с тобой любовью. О, это была ужасная пытка — ограничиться одним поцелуем. Прости. Я знаю, что если бы остался, то мы бы стали любовниками. — Он нахмурился. — Это был бы конец. Ты так подозрительна и недоверчива, что есть только один способ убедить тебя, что мои намерения серьезны, — показать, как сильно мое уважение к тебе.

— Уважение! — в изумлении воскликнула она.

— Да. Уважающий себя мужчина не ведет себя подобным образом с женщиной, которую любит и на которой собирается жениться…

— Жениться… — выдохнула она. — Почему… почему?

— Дорогая, — пробормотал он, почти касаясь ее уха. — Ты не представляешь, как я был близок к тому, чтобы поддаться тебе, наплевать на все свои принципы. Ты совершенно неотразима, поверь.

— Я? — спросила она.

— Разве ты не чувствуешь? — нахмурился он. — Как я становлюсь сам не свой, когда ты рядом? Как смягчаются мои глаза от желания, любви, страсти?

— Я думала, это только в моем воображении…

— Прошлой ночью ты сказала мне, что не любила Эдди, и я поверил тебе, — хрипло продолжал он. — Я понял, что у меня есть шанс. Наше физическое влечение стало очевидным очень рано, но, чтобы возникла любовь, требовалось время. Я умею ждать. — Он улыбнулся, глядя в ее широко открытые глаза. — Я знаю, что был жесток, но я хотел, чтобы ты поверила в мою любовь. И поэтому решил найти кого-нибудь, кто бы симпатизировал моим чувствам и вместе с тем сдерживал их проявление.

— Моя мать! — Пат рассмеялась.

Марио боялся своей любви! И он любит ее! Радость затопила ее сердце.

— Да. Мне нужна была женщина, которая бы закрыла мне доступ в твою спальню, к твоей постели, к твоему роскошному телу!

Марио гладил ее волосы, его глаза были полны любви, и сердце Пат раскрылось, подобно цветку.

— Я люблю тебя так сильно… так сильно! Надеюсь, придет время, когда ты станешь моей женой? Но я не коснусь тебя до дня нашей свадьбы, Пат, — продолжал он страстно. — Я провел всю свою жизнь в поисках тебя, ожидая, когда любовь, подобно удару молнии, поразит мое сердце. И когда я уже отчаялся, ты ворвалась в мой офис и в мою жизнь. Забавная, отважная и… жена моего брата! Словно гром средь ясного неба! Ты задала мне хорошенькую задачку, но, кажется, я с ней справился.

— Марио, — сказала она нежно, — как не стыдно!

— Я был так зол, — произнес он с обезоруживающей улыбкой. — Ты перевернула мою жизнь вверх дном. Никак не могу сообразить, как тебе удалось выбить меня из колеи, как я мог потерять контроль над собой? Я не хотел, чтобы ты беспокоилась, если Эдди не вернется домой! Я жаждал видеть тебя вновь и вновь, но думал, что ты любишь мужа, и мне становилось не по себе при мысли о том, что в конце концов ты узнаешь о нем правду. Поэтому я старался не видеть тебя, довольствуясь беседами по телефону.

— Ты был очень заботлив, очень внимателен все это время, — сказала она.

— Я не хотел, чтобы ты приезжала сюда. Когда ты появилась здесь со Слаем, я ужаснулся, поняв, что раскроются вещи, которые тебе лучше было бы не знать. — Он замолчал. — Я разрывался между желанием уговорить тебя остаться и…

— И использовал всю свою силу убеждения, чтобы заставить меня уехать, — быстро закончила Патрисия.

Марио кивнул.

— Я только одного хотел — чтобы было лучше для тебя, — пробормотал он, вдыхая аромат ее волос и гладя ее плечи. — Я думал, ты переживаешь из-за Эдди. Я ненавидела его тогда, страшно ревновал, потому что он знал тебя. Это сейчас я понимаю, как слеп он был на самом деле, так и не поняв, какая ты есть!

— Ты говорил, что это я ничего не замечаю, — напомнила она, склоняясь к его груди.

— Я думал, каждый видит, что я чувствую по отношению к тебе. Это было тяжело, отказывать самому себе в том, чего так страстно хочешь: ты, Слай, наследство. Но я полагал, что для тебя будет лучше вернуться в Англию. Я понимал, что ты слишком много теряешь, оставаясь здесь.

— Но потом ты изменил свое мнение, — ласково проворковала она.

— И слава Богу! Хотя мне пришлось пойти на обман. Я сказал, что ты можешь вылететь только на следующий день, и тебе пришлось остаться, — улыбнулся он, лукавые огоньки заиграли в его глазах.

— Но не рассказал мне, что чувствовал, — настаивала она.

Он поцеловал ее нежные губы. Пат счастливо улыбнулась.

— Потому что знал, что ты была на грани срыва, понимал, что еще немного, и все бы погибло. Ты словно раскачивалась на качелях, то приближаясь ко мне, то отдаляясь. И тогда, чтобы положить конец неопределенности, я как бы оттолкнул тебя… и направился за твоей матерью.

Пат закусила губу. Слезинки счастья катились по ее щекам. Он нагнулся и нежно поцеловал ее глаза, чувствуя соленую влажность подрагивающих ресниц.

— Какой же ты негодяй! — прошептала она. — Я прошла через ад…

— И обрела рай. И так будет всегда, пока я рядом. Я люблю тебя, Пат. Хочу заботиться о тебе, Слае, твоей матери всю мою жизнь.

— О, Марио, я так люблю тебя! — Нервная дрожь выдавала ее возбужденное состояние.

Он одарил Пат долгим страстным поцелуем, и она таяла в его руках, вне себя от счастья.

— Осторожно, — сказал Марио, чуть отодвигаясь от нее. — Помни о нашем уговоре. Я должен контролировать себя. Вот почему твоя мать здесь. Мы будем осмотрительны. Ты с мамой и Слаем будешь жить здесь. А я обоснуюсь неподалеку. Надеюсь, иногда пригласишь меня навестить тебя? Ничего, дорогая, — он провел ладонью по ее щеке, — придется подождать до свадьбы.

— Зачем все это? — возмущенно воскликнула она, не веря своим ушам. — Что ты придумал? Ведь я все равно буду с тобой! О, Марио, это так жестоко, ведь я люблю тебя! — Она тихонько вздохнула, и ее разум опять затуманили его поцелуи. Какое ужасное испытание — ждать дня свадьбы! Но пусть это будет самое худшее, что может случиться в их жизни.

Шесть месяцев спустя состоялась свадьба. Друзья и знакомые Патрисии съехались на торжество, весь обслуживающий персонал, жители округи и служащие отделения банка Марио в Палермо поздравляли молодых. Некоторые члены семьи Бенционни, которые стремились наладить отношения с Марио и принесли извинения за прошлое, также были приглашены и принимали участие в церемонии.

Даже мать Эдди соблаговолила приехать. И этот шаг давал надежду на будущие нормальные отношения. Пат искренне обрадовалась ее приезду, и строгая женщина, души не чаявшая во внуке, была побеждена.

Время постепенно залечивало раны, и Марио уже оказался в состоянии обнять мать Эдди и принять ее добрые пожелания и поздравления. Пат была так счастлива их примирением, что не смогла сдержать слез радости. Терпение Марио было вознаграждено.

Пат вся сияла от счастья. Ее глаза, обращенные на мужа, так лучились любовью, что у того кружилась голова. Патрисии казалось, что все происходит во сне, миг — и сказке конец.

К ней подошла мать и обняла ее за плечи.

— Марио совсем как твой отец, — сказала она, и это было наивысшей похвалой в ее устах.

Пат счастливо вздохнула.

— На Рождество — в Лондон, — напомнила она мужу, смахивая крошку свадебного пирога, застрявшую в уголке его рта. — Это будет чудесно!

— Это будет великолепно! — ответил он. — А следующей весной пригласим твою маму сюда снова. — Марио заметил восхищение и благодарность в глазах жены, и его взгляд потеплел. — Как я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. — Думаю, нам пора улизнуть…

Она согласно кивнула.