Грязь на девятой могиле

Глава 2

Существо внутри мистера Пи было внушительным, блестящим и темным. С острыми зубами и когтями, которые за долю секунду способны разодрать человеку грудь. В затылке зудело ощущение чего-то знакомого. Словно я видела нечто подобное и раньше, но не знала, что это такое. Демоном я называла существо только потому, что другого объяснения не находилось. Кто еще мог завладеть человеческим телом и беззаботно там спать? Этот демон будто ждал, когда его разбудят. Ждал, когда его призовут на службу. Но что будет с мистером Пи, когда демон услышит этот призыв? Скорее всего такие мысли пришли ко мне потому, что я, видимо, когда-то видела в фильмах или читала в книгах, как демоны вселяются в людей.

Честно говоря, одержимым мистер Петтигрю не казался ни капельки. Впрочем, мне-то почем знать? Может быть, демонам хватает смекалки, чтобы сообразить, как вести себя в мире людей. Но тот, что сидел внутри мистера Пи, казался спящим. Он лежал, обернувшись вокруг сердца бывалого детектива. Позвоночник чудовища выпирал и едва заметно двигался, словно потихоньку растягивался. А я-то думала, что не бывает гадов страшнее солитеров.

Я подошла к клиентам Куки и максимально вежливо объяснила, что любой посетитель гриль-бара «У костра» независимо от обстоятельств получит свой заказ, как положено. Потом пошла узнать, как дела у самой Куки. Но для начала еще раз выглянула на улицу. В потустороннем мире (именно так я окрестила для себя второе измерение) клубились и вихрились тучи. Надвигалась гроза. Такая же, как в ту ночь, когда я очнулась в переулке. Суровая и неумолимая. Но высматривала я вовсе не погоду.

Как бы жалко это ни звучало, я ждала одного конкретного посетителя – высокого, опасного и стопроцентно смертоносного, который, как и потусторонняя гроза, воплощал в себе все суровое и неумолимое. Каждое утро он приходил на завтрак. Каждый день – на обед. А по вечерам, видимо, и на ужин. Когда вечером я заскакивала в кафе (благодаря полнейшему отсутствию личной жизни, разумеется), он всегда был там. Может быть, он из тех, кто любит есть три раза в день в одном и том же месте.

На самом деле добросовестных клиентов у нас было несколько, и среди них имелась группа таких красавцев, что смотреть больно. Но только одного из них я боялась и каждый раз при его появлении пускала слюни. Звали его Рейес Фэрроу. А знала я это лишь потому, что однажды он расплатился с Куки кредиткой, и я подсмотрела на ней имя. Некоторые источают агрессию, двуличие и неуверенность в себе. Из мистера Рейеса Фэрроу так и сочились уверенность, секс и сила. Хотя в основном, конечно, секс.

И все же, впервые его увидев, я испытала вовсе не восхищение. Едва он появился, я сразу поняла, что этот мужчина – нечто опасное и могущественное, и человеческого в нем не больше, чем в корзинке с фруктами. Пришлось изо всех сил бороться с желанием скрестить пальцы и сказать: «По-моему, приятель, ты ошибся адресом. Тебе на шоссе 666 и оттуда прямиком на Адскую улицу. А это чуточку южнее».

Слава богу, удалось сдержаться. Потому что, как только мой взгляд прошел путь от стройных бедер до широких плеч и остановился на лице, меня сразила наповал необычайная красота этого мужчины. В тот момент мой рот мог озвучить только одно: «По-моему, приятель, ты ошибся адресом. Тебе на Говард-стрит, дом 1707. В паре кварталов отсюда. Ключи под камнем. Наличие одежды необязательно».

Слава богу, тут я тоже сдержалась. Как правило, своим адресом налево и направо я не разбрасываюсь. Однако была в этом мужчине какая-то неотразимая мужественность, нечто совершенно дикое и непостижимое. Каждый раз, когда он находился поблизости, внутри меня все скручивалось в узел. Изо всех сил я держалась на расстоянии. В основном потому, что он был окутан пламенем и клубящейся тьмой. Из-за них мне постоянно было не по себе. Из-за них я не подходила слишком близко, потому что боялась сгореть заживо.

Впрочем, держаться на расстоянии было не так уж трудно. Он никогда не садился за столик в моем секторе. Никогда. Наверное, оно и к лучшему, но у меня явно начинали развиваться комплексы.

Этим утром он почему-то не пришел, и я окончательно расстроилась. Значит, надо чуточку поиздеваться над Куки. Это всегда поднимает мне настроение.

Заметив через раздаточное окошко Кевина, одного из наших помощников, я спросила, не подменит ли он меня на пять минут. Пережевывая обалденный банановый блин Суми, Кевин махнул и снова уставился в экран телефона.

Подхватив по пути куртку, я нашла Куки в переулке за кафе, почти на том самом месте, где очнулась месяц назад. Гриль-бар «У костра» находился на углу Бикман-авеню в старом кирпичном здании с витиеватой темной отделкой, элементы которой на радость туристам складывались в потрясающие арки и узоры. И вообще от здания так и веяло чем-то викторианским.

По соседству расположился антикварный магазин, а сразу за ним – химчистка, где у входа стоял белый курьерский фургон. Куки рассеянно смотрела, как мужчины разгружают коробки.

- Ну, приветики, - сказала я, подойдя ближе.

Куки улыбнулась, взяла меня под руку и прижала к себе. На холоде наше дыхание превращалось в белесый туман. Дрожа, мы обнялись, и я стала осматриваться по сторонам, выискивая источник беспокойства, которое ощутила, едва вышла на улицу. Воздух рябил от какого-то мощного эмоционального всплеска. И всплеск этот был вызван чьей-то болью.

Поначалу я решила, что боль исходит от Куки, но, слава богу, ошиблась. Ее клиенты однозначно не держали зла, а значит, и сам инцидент яйца выеденного не стоит. Зато теперь мне стало любопытно, где же находится источник этой непонятной боли.

- Что-то стряслось, солнышко? – спросила Куки.

Я повернулась к ней. Ближе Куки у меня никого нет.

- Вообще-то, я о тебе беспокоюсь.

- Если я больше ничего не выкину, - рассмеялась она, - день можно считать удачным.

- Согласна. Тем более есть во всем этом и кое-что положительное. Учитывая, как ты обслужила своего клиента, по-моему, тебя ждет многообещающая карьера на углу. У тебя настоящий талант, барышня. А всем нам приходится жить с тем, чем наградил нас Господь.

Напрочь проигнорировав мои слова, Куки смерила меня взглядом ярко-синих глаз:

- Ну и?

Как будто неуместные шуточки ниже пояса для нее в порядке вещей. Странно, блин. Я поддела носком ботинка камешек. Между прочим, ботинки стали моим первым приобретением на первую же зарплату, в связи с чем я познала очередную истину о себе несчастной: к ботинкам у меня слабость.

- Все путем, - уклончиво ответила я и пожала плечами. Куки подозрительно сощурилась, и пришлось добавить: - Честное слово! Жизнь прекрасна. И все-таки тебе стоит рассмотреть вариант продавать себя за деньги. Я могла бы стать твоим сутенером. Блин! Да я была бы обалденной сутенершей!

Куки мне не поверила. Про «жизнь прекрасна», не про сутенершу. Но все же развивать тему не стала. Ну или притворилась, что не хочет ее развивать. От подруги так и несло беспокойством и переживаниями. Уж я-то знаю! Точнее чувствую. Куки искренне переживала за меня и всеми фибрами души желала мне благополучия и счастья. И я ей за это благодарна. По-настоящему. Но временами я чувствую и кое-что еще – обман. Она меня обманывала, и эта ложь змеей проскальзывала в наши разговоры. Словно чего-то опасаясь, Куки в мгновение ока меняла тему, но все равно я ощущала, что ей на самом деле на меня не наплевать.

Хотя сочувствовали мне многие. С того самого дня, как я очнулась в переулке, жители Сонной Лощины объединились, чтобы мне помочь. Мне – совершенно чужой незнакомке! Одни собирали для меня одежду, пока я торчала в больнице. Другие дарили подарочные сертификаты из разных магазинов. Через пару недель поток доброжелательности иссяк, чему я, между прочим, тоже благодарна, но люди до сих пор заглядывают в кафе узнать, как у меня дела и есть ли новости. Нашли ли копы какие-то зацепки? Вспомнила ли я что-нибудь? Не заявил ли кто-то о моей пропаже?

Нет, нет и нет.

Так же, как и от Куки, я чувствовала исходящее от людей беспокойство, однако к нему примешивалось то, чего я не ощущала ни от нее, ни от нескольких постоянных гостей нашей кафешки. Противное, почти болезненное любопытство. Жгучее желание узнать, кто же я такая. Действительно ли потеряла память, или просто притворяюсь.

Ничего страшного врачи у меня не обнаружили. По их словам, я здорова как бык и абсолютно нормальна. Правда, что ли? А что бы они сказали, узнав о моей способности заглядывать в сверхъестественное измерение? Разве это значит, что я здорова и абсолютно нормальна?

Хотя, быть может, они правы. Мои отклонения могут касаться исключительно психологии. Я ведь не помню ничего из того, что было до пробуждения в переулке. Так неужели все дело во мне? Неужели я сама блокирую собственные воспоминания? А если так, то что, черт возьми, такого ужасного произошло? Что заставило меня захотеть забыть прошлое и даже собственное имя? И хочу ли я на самом деле это знать?

Впрочем, наверное, хочу. Не зря ведь внутри меня постоянно идет мучительная борьба между желанием все узнать и счастьем неведения. И первое всегда оказывается сильнее второго.

А тем временем рядом есть люди вроде Куки, которые не дают мне окончательно спятить.

Встречаются, само собой, и скептики. Далеко не все верят, что у меня самая настоящая ретроградная амнезия, и мне хорошо это известно. Я чувствую, как из некоторых клиентов кафе сочатся сомнения, а от случайных прохожих ко мне тянется недоверие вперемешку с презрением.

Но чаще всего люди испытывают всего лишь крошечную долю подозрений. Им любопытно не только, притворяюсь ли я, но и зачем. И они правы. Зачем? Зачем мне подделывать нечто настолько ужасное и мучительное, как амнезия? Ради внимания? Ради денег? Существуют и более простые способы привлечь внимание. А деньги – тот еще отстой. Сейчас благодаря больницам, врачам и бесконечным анализам я по уши в долгах.

Так что да, мои пятнадцать минут славы дорого мне обошлись. Никогда в жизни я не смогу оплатить все накопленные счета, если, конечно, мне не отвалят целое состояние, ради которого я якобы все и подстроила. Видите ли, некоторые особенно агрессивные скептики утверждают, что я спланировала свою амнезию, чтобы в конечном счете получить огромный куш. Жаль, конечно, но это не правда. Поэтому сомнения и уверенность людей, что я всего-навсего притворяюсь, порой задевают за живое. Насколько мне известно, никакую потерю памяти я не выдумывала.

И это приводит меня ко второй моей суперсиле. Я чувствую то, чего не чувствуют другие. А это круто.

Нет, это круче, чем просто круто!

Если когда-нибудь на меня нападет больной на голову серийный убийца, который душит брюнеток колготками, я смогу почувствовать, как сильно он хочет моей смерти.

На самом деле, все не так плохо. Есть и свои бонусы. Например, я знаю, когда мне врут. Причем знаю с такой точностью, что могла бы поставить на это собственную жизнь. И не важно, насколько хорош в своем деле лжец и к каким прибегает трюкам, чтобы завуалировать обман. Я знаю, что он лжет, и все тут.

Однако в комплекте с бонусами имеются и недостатки. Временами эти мои чувства странные, как будто не от мира сего. Иногда возникает ощущение, будто за мной наблюдают. Следят. Я чувствую холодный взгляд невидимого преследователя. Горячее дыхание хищника, дышащего мне в затылок. Обжигающие прикосновения чьих-то губ к моим. Правда, такое со мной происходит только по утрам после седьмой чашки кофе. Поэтому, как только клиенты превращаются в размытые пятна, я перехожу на смесь нормального кофе с кофейком без кофеина.

- Не замерзла? – спросила я у Куки в тот самый момент, когда в двери показалась голова Дикси.

Дикси – владелица кафе и моя спасительница. Не в религиозном смысле. Волосы у нее почти такие же, как у Куки, только ярко-рыжие, почти неоновые. Собственными глазами я пока не видела, но уверена, что они светятся в темноте. Благодаря волосам кожа Дикси сияет и выглядит очень молодо, хотя самой Дикси хорошо под пятьдесят.

Глядя на нас, она приподняла брови:

- Вы сегодня работать собираетесь, или как?

Готовясь к представлению, Куки глубоко вздохнула. Скорее всего представление будет с музыкой. С диско, например. Потому что диско к обстоятельствам подходило больше, чем любой другой жанр. Ну, разве что еще трэш-метал…

Пока мы не вернулись к работе, я решила попрактиковаться в новом призвании и прошипела себе под нос:

- Где мои бабки, сучка?

- Не собираюсь я становиться проституткой! – пробурчала Куки.

Я распахнула глаза и невинно заморгала:

- Да я всего лишь тренируюсь. На случай, если ты передумаешь.

- Не передумаю.

- Вот гадство, - поникла я.

Только что все мои надежды и мечты стать сутенершей разбились вдребезги о скалы реальности. И нежелание кое-кого становиться шлюшкой.

Внезапно опять волной накатила боль. Ее источник находился совсем рядом, но я никак не могла определить, где именно. Даже покрутилась вокруг собственной оси, но никого не увидела.

- Что случилось, солнце? – спросила Куки, снова взяв меня под руку.

И опять в ней вспыхнуло беспокойство. Честное слово, не могу ее понять. Почему она испытывает ко мне такие сильные чувства? Почему вообще за меня переживает?

- Ты всегда ко мне очень добра, - отозвалась я. Вслух. И пришла от этого в легкий шок.

Куки сжала мою ладонь.

- Мы же лучшие подруги, помнишь? Ясное дело, я к тебе добра, иначе была бы самой никчемной лучшей подругой в мире.

Для проформы я тихонько хихикнула, но знала: говоря о том, что мы лучшие подруги, она была абсолютно серьезна. До мельчайшей клеточки. И зудящие подозрения во мне окрепли, как никогда. Мы знакомы всего какой-то месяц, черт возьми. Видимо, Куки из тех помешанных барышень, которые тайком готовят обеды своим бывшим.

Ну и ладно. Буду наслаждаться ее дружбой, пока есть возможность. Но холодильник забивать продуктами точно не стану.

Вернувшись в кафе, мы заметили, что гостей прибавилось. Нас же не было секунд тридцать, елки-палки! Когда они успели набежать?

Едва я повесила куртку, меня позвала Дикси:

- У нас пара доставок. Надо только дождаться, когда дожарят картошку.

Причем улыбалась она от одного многократно пропирсингованного уха до второго такого же.

- Похоже, настроение у тебя отличное.

- Продуктивное выдалось утро. – На лице начальницы появился румянец, а внутри, пока она упаковывала один из заказов, поднялось волнение.

- Оно и видно. А я все думала, куда ты запропастилась.

Ее не было все утро, и теперь мне ужасно хотелось знать почему.

- Я наняла нового повара, - сказала Дикси, глядя на меня мерцающими глазами. – Выходит завтра. В первую смену.

- Чего?! – В идеальном обрамлении раздаточного окошка появилась маленькая головка Суми, вот только ростом Суми не удалась, поэтому нижнюю половину ее лица мы не видели. – Я же повар на утренней смене! Ты не можешь со мной так поступить. – Она погрозила лопаточкой. – Я подам на тебя в суд!

Аккуратные брови сурово сошлись над миндалевидными глазами. Только слепой бы не заметил, что Суми в бешенстве.

Рядом с этой крошечной женщиной я всегда начеку. И не имеет значения, что ростом она не вышла. Суми легко надерет мне зад – глазом моргнуть не успею. Характер у нее тот еще. А еще она быстрая, ловкая и до ужаса мастерски обращается с ножами.

- Да тише ты! – отмахнулась Дикси. Способности Суми явно не приводили ее в такой же восторг, как меня. – Он будет… как бы это сказать… - Дикси завернула верх бумажного пакета и степлером приколола к нему чек. – В общем, по особым блюдам.

- Класс, - рассеянно брякнула я, потому что в данный момент меня больше волновали наши клиенты.

А все потому, что точно по расписанию явился один из трех наших добросовестных завсегдатаев. Вот только было уже одиннадцать часов, и на дневную смену, в помощь нам с Куки, вышли еще две официантки. А значит, мой сектор теперь официально поделился пополам.

Фрэнси и Эрин уже принимали заказы.

В моем секторе сидел один-единственный посетитель, и я решила поглазеть на него исподтишка. Он был одним из них. Одним из трех, которые приходили каждый день как по часам. Утром, в обед и вечером. За неимением лучшего термина, мы с Куки прозвали их «три мушкетера». Правда, это подразумевает, что все трое дружат, а я ни разу не видела, чтобы они вообще друг с другом разговаривали.

Первый – привлекательной наружности тип, похожий на бывшего военного благодаря потрясным бицепсам. Он всегда садился в моем секторе. По возможности – за один и тот же столик, но всегда именно в моем секторе. Носил он куртку цвета хаки, которая выгодно подчеркивала темную кожу и короткие черные волосы. Глаза у него серебристо-серые. Пронзительные, способные на удивительные вещи.

Гаррет сидел за любимым столиком. Секунду спустя он взглянул на меня, едва заметно улыбнулся, открыл последнюю книгу Стива Берри и принялся читать.

- Похоже, ты наконец проснулась, солнышко.

Я прижалась к Куки, и мы обе улучили пару секунд полюбоваться зрелищем.

- По-моему, у него классный пресс, - задумчиво протянула я. – Он же выглядит так, словно у него классный пресс, правда?

Куки медленно выдохнула сквозь зубы, и мы продолжили пялиться ради удовольствия именно попялиться. Так смотрят на рассвет. Ну или на первую чашку кофе с утра.

- Это точно, - наконец выдавила подруга.

Прихватив кофейник, я двинулась к Гаррету.

Как по команде, в кафе нарисовался мушкетер номер два. Нахал по имени Ош. Молоденький, лет девятнадцать-двадцать, с черными как смоль волосами до плеч. Правда, волосы он всегда прикрывал цилиндром, очаровательно сдвинутым слегка набекрень. Коснувшись его в знак приветствия в мой адрес, Ош снял цилиндр и поискал, куда присесть. Дважды на одном и том же месте он не сидел никогда и сегодня решил усесться за стойкой, чтобы пофлиртовать с Фрэнси.

Понять его можно. Фрэнси – рыжая красотка, обожающая красить ногти и делать селфи. Я бы тоже делала селфи, если бы было кому их отсылать. Раньше я отправляла их Куки, но она попросила меня прекратить, когда фотки стали слишком раскованными на ее вкус и цвет. Наверное, оно и к лучшему.

Ош выдал Фрэнси головокружительную улыбку, от которой та чуть не выронила тарелки, только что взятые с раздаточного окошка. Вот же мелкий гад!

В свой первый визит он заказал газировку темного цвета. Когда Куки спросила, какую именно, и перечислила весь наш ассортимент, он ответил «Сойдет любая». С того момента мы делали ему смеси из разных напитков, причем редко одни и те же за раз. Но, похоже, эта игра Оша забавляла, хотя и не так сильно, как очаровывать других официанток.

Рассмеявшись, Фрэнси промчалась мимо него со своим заказом. Что ж, она хотя бы иногда относилась ко мне по-человечески. А вот Эрин люто меня ненавидела. Поговаривали, что она просила дополнительные смены, но внезапно появилась ваша покорная слуга. Продрогшая и совершенно бездомная. Великодушный поступок Дикси по отношению ко мне обернулся трудными временами для Эрин и ее мужа. Я практически отняла у нее всякую надежду получить дополнительные смены, а вместе с этим сама лишилась всякой надежды на дружбу.

Пока я шла к Гаррету, его сияющие глаза меня буквально загипнотизировали. На поверхности серых глубин поблескивали серебристые искры. Взгляд был теплым, открытым и… дружелюбным. Стряхнув ступор, я изобразила свою лучшую улыбку за доллар девяносто девять.

- Принести чего-нибудь к кофе, милый? – поинтересовалась я, наполняя чашку без спроса.

Кофе Гаррет хотел всегда. Причем горячий и без сахара. Есть что-то заманчивое в мужчинах, которые пьют кофейный кипяток без сахара.

Гаррет подвинул чашку ближе к себе.

- Только воды. Как сегодня поживаешь, Джейни?

- Как всегда, лучше всех. А у тебя как дела?

- Не жалуюсь.

Незнакомый мужчина за соседним столиком вытянул шею, чтобы привлечь мое внимание.

- Эй, дорогуша! – рявкнул он, сгорая от нетерпения. – Может, и нам своего варева принесешь? Или я многого прошу?

В моем клиенте мигом вспыхнула ярость, но внешне Гаррет оставался совершенно безучастным. Ни единый мускул на его лице не дрогнул.

Ну точно военный. Может быть, даже из спецназа.

- Само собой, - отозвалась я и натянуто улыбнулась и придурку, и его дружку. Пока я наполняла им чашки, оба украдкой изучали каждый мой чертов изгиб. – Принесу вам меню.

Технически сидели они в секторе Куки, но мне не хотелось бросать ее волкам на съедение. Ей сегодня и так досталось. Когда она уже собралась подойти к злополучному столику, я покачала головой и кивнула на пару клиентов в ее секторе, которые, казалось, уже были готовы сделать заказ.

- Мне чизбургер и картошку-фри, сладенькая, - без меню заказал первый придурок. – Ему то же самое.

Видимо, второй только и мог, что молча пялиться.

- С кровью, - добавил первый, - и никакой заячьей жратвы.

- Будет сделано, - сказала я.

- И даже не запишешь?

- Смею надеяться, что запомню. Память у меня отменная.

Смешно, наверное, но так и есть. По крайней мере там, где дело касается заказов.

- Принесешь не то – Хершел сильно расстроится.

Видимо, друга звали Хершел. Или первый придурок говорил о себе в третьем лице. А если так, то он еще больший кретин. Однако на заляпанной чем-то жирным рубахе было вышито «Марк».

На рубашке второго имелся такой же логотип и вышивка «Хершел». Значит, они работали в одной и той же транспортной компании. Дальнобойщики в основном народ очень даже приятный, но в каждом ящике попадаются гнилые яблоки. Судя по темным маслянистым пятнам на обоих и тяжелому запаху дизеля, эти двое скорее всего были механиками.

Я вернулась к Гаррету:

- Что тебе принести, дорогой?

Под внешностью модели с глянца он буквально кипел от злости, но все-таки сумел улыбнуться:

- Фирменное блюдо.

- Хороший выбор.

Забрав с его стола меню, я изо всех сил старалась делать вид, будто меня совершенно не задело поведение водителей за соседним столиком. А все потому, что давно заметила нож, неизменно прикрепленный к ремню Гаррета. Понятия не имею, чем он зарабатывает на жизнь, но знаю, что это как-то связано с законом. То есть он точно не служит в полиции, но занимается чем-то похожим.

Меньше всего на свете мне хотелось проблем. Никто не должен ради меня рисковать собой. Никто не обязан защищать мою честь. Тем более я не уверена, что она у меня вообще есть. Не просто же так я забыла всю свою жизнь. А вдруг причиной тому стало что-то очень плохое? Что-то немыслимое? Мерзкое? Злое?

Вдруг накатила волна тошноты. Я бросилась к окошку и приколола к доске заказы, но все нутро уже перевернулось от знакомого ощущения, которое я могла описать только как паническую атаку. Такие приступы периодически накатывали с самого Дня Номер Один. Это было чувство утраты. Абсолютной и разрушительной, от которой сдавливало грудь и до слепоты жгло глаза.

Дрожа с головы до ног, я вцепилась ногтями в стойку, чтобы не упасть, и изо всех сил стала продираться сквозь черную завесу, за которой скрывалось мое прошлое. Там, за этой непроглядной пеленой, что-то было. Что-то очень особенное.

Лесным пожаром во мне разгоралась острая необходимость докопаться до истины, получить нечто важное. Я что-то забыла. Оставила позади. Что-то самое ценное в моей жизни, только никак не могла вспомнить, что именно.

Крепко сжав зубы и зажмурившись, я старалась разорвать завесу. Решимость и отчаяние толкали меня вперед, вынуждали вспомнить.

Комната завертелась. Я слышала, как громко бьется о ребра сердце, как бушует в венах кровь, пока тьма не заслонила границы сознания, угрожая поглотить меня целиком.

- Ты как, солнце?

От неожиданности я распахнула глаза и увидела Куки. Мои брови так сдвинулись, что заболел лоб. Дыхание стало быстрым и неровным. От приступа кожа стала влажной, и вспотевшие ладони соскользнули со стойки.

- Чарли!

Пять.

- Пойдем, - выпалила Куки и потащила меня на склад в задней части здания.

Разумеется, от меня не ускользнуло, что она назвала меня Чарли. Так она называла меня и раньше. Если быть точной, четыре раза. Либо это какой-то термин, либо расхожее ласковое обращение в тех местах, откуда приехала Куки, либо она случайно называла меня именем того, кого когда-то знала. И скорее всего это была собака.

На складе Куки усадила меня на раскладушку, на которой я спала больше недели, пока не смогла снять себе жилье. Это был мой дом вдали от дома, который вдали от настоящего дома. Где бы этот третий дом ни находился.

Влажным полотенцем Куки осторожно протерла мне лоб и щеки, потом промакнула губы и шею.

- Все будет хорошо, - тихо сказала она успокаивающим тоном. Почему-то ее голос казался до боли знакомым.

Круговерть замедлилась, сердце притормозило и стало стучать в нормальном ритме.

- С тобой все будет хорошо. – Снова смочив полотенце, Куки прижала прохладную ткань к моему затылку. – Давненько с тобой такого не случалось.

Я кивнула.

- Можешь сказать, что спровоцировало сегодняшний приступ?

- Не знаю, - хрипло ответила я, а потом заглянула в лицо подруги. Мне хотелось, чтобы она поняла, чтобы полностью осознала, во что себя втягивает. – Мне кажется, я не очень хороший человек, Кук.

Она присела передо мной.

- Ты очень хороший человек. Почему ты так говоришь?

- Похоже, меня наказывают.

- Наказывают? – потрясенно переспросила Куки. – За что?

- Я что-то забыла.

Она ласково коснулась моего плеча.

- В смысле, что-то кроме всей своей жизни до того, как очнулась месяц назад?

- Да. То есть нет. Нет. Это что-то… намного значительнее, важнее. У меня такое чувство, будто я долго была в пути, а потом потеряла нечто самое ценное в жизни. Даже не потеряла, а бросила. – Глаза запекло, и с ресниц на щеку скатилась слезинка.

- Ох, солнышко… - Куки крепко меня обняла, и тепло ее тела стало долгожданной передышкой посреди существования в холодном мире из наждачной бумаги. – У тебя амнезия. Никакой твой поступок не мог ее вызвать. – Она отстранилась, но все еще держала меня за плечи. – Ты ведь помнишь, что сказали врачи?

- Нет. У меня же амнезия.

Наградив меня укоризненным выражением лица и строго поджатыми губами (впредь мне наука!), Куки сказала:

- А по-моему, ты прекрасно помнишь, что они сказали. У потери памяти причины могут быть какие угодно. Просто дай себе время, не торопись. Все это произошло не потому, что ты что-то натворила.

Наверное, Куки и не могла понять, как сильно ошибается, но она не виновата. Ответственность за мои поступки целиком и полностью лежит на мне. Рано или поздно я выясню, что натворила, и все исправлю. Потому что иначе нельзя.