Харчо для полара (СИ)

Глава 13. Дана. Сюрприз на ферме

— Он сказал, что продавец — альфа. Что сбежал альфа. Что сбежал — верю. Скорее всего, сбежал с острова. Они не выпускают альф и не выпускают истинные пары. Не позволяют им выезжать на континент. Большинство — как я понял, практически, все — и не рвутся. Дома у них достаточно привилегий, чтобы им не хотелось изменять предназначению и расставаться с комфортной жизнью.

— Истинные пары? — переспросила Дана.

— Да. Богатство острова Медовик зиждется на истинных парах — альфах и их медведицах, предназначенных им богом Пчельником. Они чтят Феофана и Хлебодарную, верят, что Камул и его стая помогли Феофану удержать щит, но выше всех прочих ставят покровителя мёда и пчел. Те, кто получают его благословение на брак, обретают силу. Мед из их ульев становится целебным, а альфы, в случае опасности — нападения на остров или угрозы жене и детям — могут призвать пчел на защиту земли и дома.

— Вот как… — Дана быстро покрутила в голове открывшиеся факты и уточнила. — Именно так они отбивали волчьи нападения на остров?

— Да. Альфы объединялись и призывали всех пчел Медовика. Пчелы изгоняли захватчиков, не только жалили, но и внушали ужас и насылали беспамятство. Волки знали, что нападать на остров бесполезно, но не помнили, почему.

— Кто тебе это рассказал? Ты уверен, что это правда? Это объясняет, почему они стерегут и берегут именно альф, но…

— Медведиц тоже. Любая может оказаться истинной. Мне об этом рассказали беглецы.

Дана чуть отодвинулась — шепот щекотал ей ухо — и коснулась носом носа Темиртаса.

— Пара сбежала давно, — продолжил он. — Они не хотели заниматься пчеловодством, медведица терпеть не могла запах цветущей гречихи и желала выращивать цветы и овощи. Их заставляли держать пасеку, и они сбежали — зимой, потому что в теплое время года их могли выследить пчелы. Они шли на лапах, к весне добрались до Хвойно-Морозненской автономной области и попросили убежища у властей. Медовики их потеряли — было слишком холодно, пчелы-доносчики не смогли понять, куда они направились. В ХМАО им выдали документы и выделили жилье по программе защиты свидетелей. Попытались расспрашивать и допрашивать, но янтарная пара молчала. Они жили, почти ни с кем не общаясь двадцать лет. Не знаю, выращивала ли медведица овощи, мне не рассказывали. У них родилась дочь, Славица. Она училась в обычной школе, после школы закончила медицинский институт. Она красивая.

Дана почувствовала острый укол ревности.

— Красивая на лапах — изящная, золотистая. Янтарная. И на ногах тоже — не блондинка, не рыжая… удивительный оттенок волос и темно-зеленые глаза.

— Она тебе понравилась? — спросила Дана, позабыв о тайнах острова Медовик. — Ты за ней приударил?

— Мы подружились, — широко улыбнулся Темиртас. — Полары ей воняют рыбой, она прямо сказала: «Хороший ты альфа, Тёмочка, но рыбой от тебя прёт, хоть нос зажимай». Ей воняли все — и полары, и гризли, и барибалы. Она пыталась знакомиться с медведями, ей никто не подошел, и тогда она решила поехать на юг, поискать себе пару среди пещерников. Тут-то власти и взяли янтарное семейство за хвост. Славице перекрыли выезд, а от ее родителей потребовали всю информацию о Медовике в обмен на свободу передвижений.

— Предсказуемо. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Это ты матушку Славицы не знаешь, она любую мышеловку разломает, сыр сожрет, а обломками закусит. Пока папа-альфа морочил голову властям ХМАО, она каким-то образом связалась с моим начальством, пообещала слить все секреты в обмен на эвакуацию в Поларскую Рыбную Республику, новые документы и свободный выезд в волчьи воеводства для Славицы.

— Как я понимаю, они согласились.

— Да. Не столько из желания узнать островные секреты, сколько с целью утереть нос коллегам из ХМАО. Я был одним из участников операции «Пасека». Мы выехали в ХМАО, похитили Славицу и ее родителей из-под носа кошачьих спецслужб и увезли в убежище в нашей республике. Меня и Байбарыса потом еще раз привлекали к делу, когда Славица переезжала в другой город, поближе к Тресковому заливу. Мы много говорили о Медовике — родители рассказывали ей об острове, обычаях, обрядах и медовой магии. Припомнив всё, о чем мы говорили, я делаю вывод: альфа сбежал с острова. Сбежал зимой, когда его невозможно отыскать при помощи пчел. Хорошо бы его найти.

— Зачем?

Дана посмотрела в голубые глаза, пытаясь определить правдивость ответа. Темиртас ответил без заминки:

— Помочь. У него наверняка нет ни денег, ни вещей, он не может перекинуться, легально добыть еду. Родители Славицы говорили, что добираться до ХМАО было очень сложно. Зимний лес не прокормит, если не охотиться, а охота — это трата времени с переменным успехом.

Непохоже было, что Тёма собирался изловить медовика для начальства. Дана отодвинулась, еще немного подумала и решила, что им движет обычное любопытство и традиции альфьей взаимовыручки.

Новую информацию и возможные варианты развития событий она обдумывала за ужином и после ужина. Темиртас помалкивал, может быть, даже пожалел об откровенности. Дана повторила ему, что не собирается извещать свое начальство об открывшихся обстоятельствах, и предложила после возвращения на ферму расспросить соседей — а вдруг кто-то столкнулся с беглым медведем? Тогда можно будет определить направление поисков.

Темиртас кивнул и ушел спать на диван, сказав, что горничная как-нибудь переживет их раздельную ночевку. Дана испытала легкое разочарование и облегчение одновременно. У напарника появилась привычка по утрам, не просыпаясь, переворачиваться на другой бок, сгребать ее в объятия и прижимать к себе крепкими медвежьими лапищами. Это будило определенные желания, и Дана, полежав пять минут, тихо выскальзывала из постели — вслед раздавалось недовольное альфье ворчание — и уходила под холодный душ, изгонявший томление тела и настраивающий на рабочий лад.

Утром они собрались и уехали в «Воронье гнездо», тепло попрощавшись с хозяином и персоналом гостиницы. По дороге Дана предложила первым делом заехать к тете Милославе. Отдать подарки и купить продуктов.

— Яйца нужны, ты все съел. Может быть, курятина будет. Зелени обязательно возьму.

Темиртас демонстративно поморщился. Дана махнула рукой, отметая недовольство и возражения — «ничего, мол, переживешь, я твою мойву нюхаю и помалкиваю».

Осторожные расспросы о медведе — они напирали на появление чужаков, якобы беспокоясь о безопасности фермы и кур — ни к чему не привели. Тетя Милослава сказала, что в округе тихо, никто незнакомый не появлялся, налюбовалась платками, кухонными полотенцами и комплектами постельного белья, поблагодарила и нагрузила им полный багажник продуктов. Темиртас охотно съел пирог с яблоками, а Дана отказалась от рассольника — суп у тети Милославы был жидковат, бульон варился из куриных крылышек и спинки, а кастрюля было достаточно объемистой.

— Можно будет навестить Пошехонских, — сказала Дана по дороге на ферму. — Подарим им кухонные полотенца и свечки, расспросим про вербену и изобразим тревогу — воруют ли, как обстоят дела зимой, как летом. Вдруг что промелькнет.

— Ага, — согласился Тёма. — Можно будет.

В «Гнезде» он выгрузил продукты из машины, занес на кухню и отправился проверять запасы мойвы и кур. Дана только-только успела переложить яйца из корзины в миску, как напарник вернулся — взъерошенный и хмурый.

— Там, в твоей берлоге, кто-то прячется, — заявил он.

— Кто? — удивилась Дана.