Хирургический выбор

Глава 2

«У нее такой чудесный сын, она не должна умереть…» – проплыла в голове Алессио неясная мысль.

– Все будет хорошо, верь мне, – произнес он вслух и с надеждой взглянул на медиков, перекладывающих женщину на носилки.

– Если бы не вы, она бы уже была мертва. Только массаж сердца спас ее, – с восхищением сказал медик.

– Я знаю, – устало ответил Алессио, поднимаясь на ноги с ребенком на руках. Отдышавшись, он почувствовал себя значительно лучше. – Куда вы ее везете?

– В больницу Перуджи.

– Мы уже в Перудже? – несказанно изумился Алессио, глядя, как медики торопливо покатили носилки к выходу из вагона.

– Нет, полетим туда на вертолете, – последовал ответ. – Там ближайшая больница с отделением кардиохирургии.

– Я работаю там кардиохирургом. Могу я полететь с вами? Может, оперировать придется… – хмыкнул Алессио.

Глаза медика зажглись изумлением. Теперь, по крайней мере, стало понятно, откуда взялся такой профессионализм в оказании первой помощи, хотя это, разумеется, не умаляло героизма спасателя.

– Так вот почему… – пробормотал он. – Конечно, такой специалист на борту был бы очень кстати.

– А ребенок? Куда его девать? – сказала немолодая женщина, слышавшая разговор.

– Нужно позвонить родственникам, – предложил кто-то.

– Но где взять телефон?

– Он лежал здесь, на столике, вместе с паспортом! Я видела!

– Позвоните в полицию!

Хаотичные крики вновь наполнили вагон. Алессио посмотрел на ребенка, которого до сих пор прижимал к себе. В глазах его вновь отразился страх.

– Я не хочу в полицию! Я хочу к маме! – закричал малыш.

На миг Алессио представил, как полицейские заберут его, невероятно напуганного, в квестуру (прим.автора: Квестура – в Италии департамент полиции, занимающийся вопросами общественной безопасности). Куда они его денут на ночь, если не удастся найти родственников? Или если родственники живут на другом конце Италии и не смогут быстро приехать в Перуджу…

– Ты не боишься летать на вертолете? – внимательно заглянул мальчику в глаза Алессио.

– С тобой не боюсь, – замотал малыш головой, а слезы полились из его глаз еще сильнее, и он еще яростнее вцепился ручками в Алессио, будто в спасательный круг.

– Все успокойтесь. Ребенок пойдет со мной, – твердо заявил Алессио и решительно направился вслед за медиком.

– И куда ты его денешь? – обернулся тот уже в дверях. – Операционная не место для ребенка.

– Я оставлю его с медсестрой. Там разберемся, – отмахнулся Алессио.

Затем выскочил из поезда и бросился к вертолету, крепко прижимая к себе ребенка. На борт уже подняли носилки с женщиной. Едва все забрались в кабину, дверь захлопнулась, и вертолет плавно взмыл в воздух, оставляя в ночной темноте светящийся поезд.

****

Будто ветер, Алессио влетел в ординаторскую и поставил мальчика на пол. Из вертолета он уже позвонил в клинику и сообщил о случившемся, а также о своей готовности выполнить хирургическое вмешательство. Коллеги несказанно обрадовались: последние дни в больнице выдались напряженными, и возвращение Алессио было очень кстати. Он также не забыл попросить вызвать кого-нибудь, кто мог бы заняться ребенком, потому в ординаторской их ожидала молоденькая девушка в голубом халате: медсестра из другого отделения. Алессио догадывался, что она может быть и практиканткой, но ее профессиональные качества в данный момент не имели значения. Важно, чтобы она присмотрела за мальчиком. Больше в ординаторской никого не было.

– Присмотри за ребенком, пожалуйста, – распорядился Алессио, скидывая с себя куртку. – Не отходи от него ни на шаг, пока я не вернусь.

– Конечно, не волнуйтесь, – заверила медсестра.

Алессио бросился к выходу, услышав, как медсестра спросила, как зовут мальчика. Ответа Алессио не дождался: он уже мчался в операционную спасать маму, а перед взором неотступно стояли испуганные глаза ребенка.

Женщина дышала самостоятельно, а медики, подключив ее к необходимым приборам, контролировали работу сердца. В артерии обнаружился тромб, который и вызвал остановку сердца. Теперь следовало удалить его.

Облачившись в хирургический халат, натянув перчатки и шапочку, Алессио шагнул в операционный зал. Женщина уже лежала на столе, и анестезиолог отдавал торопливые указания своему ассистенту. Медсестры накрывали пациентку голубыми простынями и раскладывали блестящие инструменты.

– Луиджи или кто-нибудь другой? – осведомился Алессио.

– Все на операциях, – сообщил анестезиолог. – Такое ощущение, что сегодня кардиохирургическое отделение работает только у нас, а остальная Италия ушла в отпуск. Но Луиджи обещал прийти минут через пять.

Мгновение спустя в зал влетел перфузиолог (прим.автора: Перфузиолог – врач, обеспечивающий искусственное кровообращение при хирургическом вмешательстве) и принялся готовить АИК (прим.автора: АИК – аппарат искусственного кровообращения). Пока все ждали прихода помощника хирурга, ассистент анестезиолога занялся установкой канюлей, чтобы ввести в организм препараты, подавляющие боль, сознание, дыхание и прочие виды жизнедеятельности. Алессио в этот раз предстояло оперировать в роли главного хирурга. Эта роль не являлась для него новой, но без ассистирующего коллеги было бы затруднительно начинать операцию.

Ожидая, он на миг прикрыл веки, вспомнив глаза мальчика. Они были светло-серыми, полными ужаса. «Ради него, прежде всего, я должен ее спасти», – подумал Алессио, упрямо стиснув зубы.

Когда введенные препараты возымели свое действие, анестезиолог приступил к масочной вентиляции, чтобы посредством кислородной маски создать в легких резервы воздуха. Подождав четыре минуты, он убрал маску и аккуратно и сосредоточенно ввел в гортань эндотрахеальную трубку. Затем проверил правильность ее расположения и наличие дыхательных шумов и струй воздуха, потом прочистил дыхательные пути. Завершив свою процедуру, он подключил аппарат вентиляции легких.

В операционной материализовался второй хирург, и Алессио отдал распоряжение подсоединить АИК. Перфузиолог тут же ввел трубки аппарата в вену и артерию на ноге и замер в ожидании дальнейших команд. Медсестры подали необходимые инструменты, Алессио вскрыл грудину, а Луиджи раздвинул ретрактором ребра.

– Включить АИК, – отдал распоряжение Алессио, и перфузиолог тут же запустил свой аппарат.

Алессио сосредоточился на артерии. Работа была кропотливой, но Алессио выполнял ее уже не раз, потому руки его уверенно совершали почти ювелирные действия, аккуратно освобождая кровеносные сосуды от закупорки. Удалив один немаленький тромб, он принялся за удаление остальных, расположенных совсем близко. Прошло немало времени, когда беспрепятственная циркуляция крови была восстановлена, и Алессио отдал новое распоряжение:

– Вентиляция легких.

Анестезиолог закачал в легкие воздух, и на кардиомониторе тут же появилась пульсовая волна.

– Отключай АИК, – сказал Алессио перфузиологу.

Когда команда была выполнена, сердце спонтанно встрепенулось и забилось. Кровь свободно побежала по сосудам, не встречая на своем пути никаких препятствий. Алессио облегченно вздохнул.

– Перелей кровь и плазму, добавь сосудосуживающие препараты, – распорядился анестезиолог, озвучив своему ассистенту необходимые дозы.

Алессио с Луиджи внимательно осмотрели сильно кровоточащие разрезы.

– Зашивать? – спросил Луиджи.

– Давай, – кивнул Алессио. – Приготовьте дренажные трубки (прим.автора: Дренажные трубки устанавливают после операции, чтобы выводить жидкость или кровь, которая может накапливаться в ранах, что приведет к осложнениям), – попросил он медсестер.

Через некоторое время кровотечения были остановлены. Еще раз проверив состояние пациентки по показаниям приборов, Алессио разрешил выводить ее из наркоза и перемещать в палату интенсивной терапии. Он был вымотан неожиданно свалившейся сложной и многочасовой операцией, но невыразимо доволен. Спасенная пациентка пребывала в весьма тяжелом, но стабильном состоянии, и если не случится что-то непредвиденное, в копилке кардиохирурга будет еще одно чудо. Алессио трепетно коллекционировал их и всегда играл на победу, ненавидя поражения, которые, увы, были частью его работы.

– А ты, собственно, как оказался в операционной? – устало полюбопытствовал Луиджи, своим вопросом выводя коллегу из прострации. Они уже покинули операционную и устало шагали к ординаторской.

– На вертолете, – просто ответил Алессио.

Луиджи почему-то не удивился. Люди разными путями попадали в операционный зал, иногда совершенно непостижимыми, потому опытного хирурга было сложном чем-либо удивить.

– Черт подери, почти три часа ночи, – сокрушенно покачал головой Луиджи, взглянув на часы, висящие в коридоре. – Завтра в девять уже консилиум.

Алессио не ответил. Что тут скажешь? Это привычный режим.

Хирурги вошли в ординаторскую и застыли. Луиджи – пораженный присутствием спящего ребенка. Алессио – только сейчас вспомнивший о том, что оставил его с медсестрой. Малыш, свернувшись калачиком, спал на диване, а медсестра дремала над книгой. Услышав стук открывшейся двери, она вздрогнула и выпрямилась, старательно делая вид, что и не спала.

– Как он? – тихо спросил Алессио.

– Он давно заснул. До этого постоянно плакал и ничего не ел, – расстроенно сообщила она.

– Ясно, – коротко сказал Алессио и принялся натягивать куртку.

– Но что это за ребенок? – изумленно поинтересовался Луиджи.

– Сын только что прооперированной синьоры, – пояснил Алессио, а затем коротко рассказал Луиджи, что случилось в поезде. – Кстати, как его зовут? – повернулся он к медсестре.

– Не знаю, он не разговаривал, – сказала она с состраданием, сильно впечатлившись услышанным рассказом.

– Он немой? – уточнил Луиджи.

– Нет. Со мной он разговаривал, – ответил Алессио.

– И что с ним теперь делать? – недоумевал Луиджи. – Мы же не можем оставить его здесь на ночь…

– Очевидно… – согласился Алессио. – Я заберу его к себе домой.

Сказав это, он понял, что не сообщил Даниэле о происшествии в поезде. У него не было времени, он даже не подумал об этом. «Наверняка, она волнуется. С другой стороны, ей ли не знать, как непредсказуема жизнь хирурга…»

Осторожно взяв на руки мальчика, Алессио направился к двери. Утомленный и переживший сильный стресс ребенок даже не проснулся, только неосознанно обнял его за шею. Он был маленьким, легким и очень трогательным. Алессио неожиданно для себя ощутил странное волнение в груди.

Детского кресла в машине, разумеется, не имелось. Хорошо, хоть сама машина ожидала на парковке клиники, ведь в отпуск они с Даниэлой уезжали из Перуджи, потому доехали до вокзала на автомобиле, а затем Алессио отогнал его к больнице.

Алессио положил мальчика на заднее сиденье в горизонтальное положение и кое-как пристегнул ремнем безопасности. Впервые в жизни он ехал медленно и аккуратно, несмотря на то, что мог бы гнать по пустым ночным дорогам в свое удовольствие. Этой ночью он был самым дисциплинированным водителем во всей Италии.

Мысли его рассеянно скакали с одной темы на другую, ни на чем особо не сосредотачиваясь, кроме, пожалуй, малыша, спящего на заднем сиденье. «Почему я вообще взял его с собой? – с неким недоумением подумал Алессио. – Я ведь медик и не обязан заботиться о том, куда деть маленьких детей или беспомощных бабушек пациентов, пока они в больнице… Но его глаза меня просто заворожили. Я не мог его оставить…» – ответил Алессио на свой вопрос.

Свободных мест на парковке у дома не было. Никогда не было. И Алессио безропотно направился на платную стоянку в километре от дома. Взяв мальчика на руки, он торопливо зашагал вдоль темной спящей улицы. Через десять минут спина возмутилась и начала стонать. После нескольких часов, которые Алессио провел в сгорбленном положении над операционным столом, позвоночник пронзила резкая боль. Теперь ребенок вовсе не казался легким, но Алессио, стиснув зубы, шел к дому, спотыкаясь о булыжники мостовой. За поворотом показались каменные двухэтажные дома, плотно прижавшиеся друг к другу. В одном из них и жили они с Даниэлой.

Когда Алессио подошел к двери своего дома и остановился, раздумывая, как бы изловчиться и достать из кармана ключи, дверь сама распахнулась. На пороге стояла встревоженная Даниэла.

– Куда ты делся? – нервно воскликнула она, не заботясь, что может разбудить соседей, но вдруг резко замолчала, уставившись на ношу в его руках. – Что случилось?! Кто это? – понизила она голос.

– Позволь мне войти и уложить его на диван, а потом я тебе расскажу, – прошептал Алессио.

Даниэла посторонилась, освобождая ему проход, и закрыла входную дверь, щелкнув замком. Алессио прошел в гостиную и попросил Даниэлу разобрать диван.

– Послушай, но его нельзя здесь оставлять, – вполголоса сказала Даниэла. – Если он проснется посреди ночи и увидит вокруг незнакомую комнату, подумай, как он перепугается.

– Что же делать? – растеряно спросил Алессио.

– Не знаю…

– Наверное, лучше, если я останусь спать с ним… – сказал он.

– Но… что ты говоришь?! – возмутилась Даниэла.

– У тебя есть другие предложения? – поинтересовался Алессио, а, видя, что Даниэла молчит, проговорил умоляюще: – Дани, прошу тебя, приготовь диван, я не могу его больше держать, у меня сейчас спина сломается!

Даниэла бросилась раздвигать диван, а потом достала из шкафа плед. Алессио безмерно осторожно опустил малыша. Спина отозвалась болезненным прострелом. Выпрямившись, Алессио перевел дух. Затем принялся снимать с мальчика ботинки и укутывать пледом. Даниэла, застыв, следила за манипуляциями возлюбленного, и сердце ее наполнилось невыносимой горечью. Роль отца ему определенно очень шла.

– Что случилось? – не выдержала она.

– В поезде женщина упала на пол. У нее остановилось сердце. Сорок минут я делал ей массаж сердца и искусственное дыхание, пока не прибыли медики в вертолете. Это ее сын.

– И… женщина умерла? – со страхом спросила Даниэла.

– Нет! – горячо воскликнул Алессио, ужаснувшись такому предположению. – Нет, – добавил он тише. – Вертолет переправил нас всех в больницу. В нашу больницу. Потому я без проблем смог провести операцию, тем более у нас там какой-то аврал с испорченными сердцами, и коллеги несказанно обрадовались, что я был готов поработать. Операция сделана. Состояние у нее, конечно, крайне тяжелое, но стабильное. Анестезиолог, наверное, уже вывел ее из наркоза. Надеюсь, все прошло успешно.

– Что у нее было?

– Тромбы в артерии.

– А ребенок? Почему ты не оставил его с мужем? – допытывалась Даниэла.

– Мужа с ней не было. Мы даже паспорт ее в этой толпе не обнаружили. Впрочем, как и телефон. Может, она держала сумочку и телефон в руках, а когда упала, выронила, и все это куда-то затерялось в вагоне… Там такой хаос творился. В любом случае, искать ее вещи у нас не было времени.

– Почему же вы не спросили ребенка, как связаться с родственниками? – не унималась Даниэла.

– Дани, в вертолете я был сосредоточен на том, чтобы она дотянула до больницы. А в больнице я оперировал! Я с ребенком не разговаривал, я оставил его с медсестрой. А она сказала, что он всегда молчал.

– Он немой?

– Нет. Просто сильно напуган.

– Я так волновалась за тебя, – невпопад произнесла Даниэла с некоторым упреком, закусив губу. – Не знала, что и думать…

Алессио обнял ее и притянул к себе.

– Я понимаю, но с тех пор, как я бросился спасать ее, у меня не было ни секунды свободной. Я ни о чем не думал, кроме спасения жизни. Ты ведь тоже медик, работающий в экстренных ситуациях, должна понимать…

– Конечно…

– А сейчас надо спать. Мне уже вставать через два часа… – кисло хмыкнул Алессио.

– Ты все-таки останешься здесь?

– Да, я не хочу оставлять его одного, – подтвердил Алессио.

– А меня хочешь оставить одну? – спросила она эмоционально, и Алессио показалось, что Даниэла подавила всхлип.

– Дани, прошу тебя. Я обессилен, сейчас не время для этих философских вопросов, – ответил он неожиданно резко. Он в самом деле страшно устал.

Даниэла развернулась и поспешно выбежала из гостиной, а Алессио осторожно примостился рядом с мальчиком, не раздеваясь и не приняв душ, и почти моментально заснул.