ГЛАВА 2 {ДЖЕЙСОН}

Меня будит скрип открывающегося окна: кто-то тайком пробирается ко мне в комнату. Я пытаюсь нашарить рукой телескоп – на кой он тебе, Кервин?! – и в этот момент…

Моя девушка (даже само словосочетание до сих пор кажется мне чем-то из области фантастики, потому что в реальной жизни такого счастья я уж точно не заслуживаю) кубарем скатывается с подоконника на пол. И как она умудрилась взобраться на второй этаж по водосточной трубе, да еще в середине декабря? Такое под силу далеко не каждому.

Но Аза Рэй – она особенная.

Аза Рэй – она неповторимая.

Я притворяюсь спящим, потому что: 1) она хочет сделать мне сюрприз; и 2) каждый раз, когда я смотрю на нее, меня охватывает непреодолимое желание схватить ее за руки и никогда не отпускать.

Вот что случается с теми, кому довелось испытать боль потери. Чувство защищенности покидает тебя навсегда. Особенно если твоя девушка все время куда-то бежит, бежит со всех ног и во всех возможных направлениях. Тут есть из-за чего поволноваться.

Оконная створка захлопывается и прищемляет Азе ногу. Далее следует поток самых отборных ругательств. Но с ней все в порядке, она просто играет в шпионку. Окрыленная успехом, она даже мурлычет себе под нос мелодию из «Розовой пантеры».

Чтобы не портить ей удовольствие, я делаю вид, что смотрю уже десятый по счету сон.

В действительности же я почти никогда не сплю. А как тут уснешь?

Представьте, что ваша девушка может поднять воду из детского бассейна на соседской лужайке и превратить ее в груду камней или, скажем, сделать из тротуара бездонное озеро. Представьте, что у нее удивительное, неземное мышление, что она рассказывает вам истории об облаках, из которых торчат серебристые щупальца, и поет вам магонские песни. Однажды она подарила мне загадочный камень с зеленовато-серым отливом, который у меня же на глазах сотворила из дождя. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Когда я поинтересовался, что это такое, она пожала плечами и ответила: «Да так, мини-метеор».

Представьте, каково это – ее любить.

Представьте, каково это – ее потерять.

Все считали ее погибшей. Все, кроме меня. Такой человек, как Аза, просто не мог умереть.

Оказалось, я был прав: Аза не умерла, она стала – а точнее, всегда была – существом из другого мира. Она открыла в себе новые способности.

А теперь представьте, что вам каждый день приходится обо всем этом беспокоиться, что вы ежедневно боитесь снова ее потерять, волнуетесь, как бы ее не забрали обратно на небо.

Чуть-чуть приоткрыв глаза, я наблюдаю, как Аза на цыпочках пересекает комнату, снимает шапку и встряхивает головой. Затем она принимается вытаскивать ноги из сапог, одновременно с этим расстегивая молнию – кстати, а что это на ней такое надето? – в результате чего теряет равновесие и снова чуть не падает. Видно, до сих пор не привыкла управлять своим новым телом.

– Чтоб я провалилась! – говорит она, наклоняясь надо мной, полураздетая, со вздыбившимися волосами. – У тебя уже, наверное, сна ни в одном глазу?

– Это мое обычное состояние, – усмехаюсь я.

– По-моему, как-то раз, лет пять назад, ты проспал всю ночь до самого утра.

– Вот это уже ненормально.

Аза сует под одеяло ледяную руку и нащупывает мои ребра. Явно подумывает, не погреть ли пальцы у меня под мышкой. Я хватаю ее за запястье, валю на кровать, прижимаю к себе и накрываю одеялом.

Мы лежим лицом к лицу, и она тихонько прыскает со смеху.

– Могла бы зайти через дверь. – Мне не дает покоя, что она отправилась сюда посреди ночи тайком и совсем одна (да еще и в бурю), но я стараюсь этого не показывать.

Аза не из тех, кто следует правилам, а если попытаться ее вразумить, она все начнет делать наперекор. От бурь мне становится не по себе. Всякий раз, когда небо темнеет, у меня в голове проносится мысль, что это ее последний день на земле и вместе с тем начало чего-то ужасного.

– Думаешь, мои родители не догадываются, что ты здесь ночуешь?

– Магонцы вообще-то не любят пользоваться дверьми, – говорит она, уткнувшись холодным носом в мою шею. – Впрочем, это была плохая идея, потому что на улице холодно и слякоть. Погода просто ужас! – Она поеживается. – А еще, кажется, у меня отвалились пальцы ног.

Ее замерзшие ноги медленно забирают тепло из моего тела. Ну и пусть. Подумаешь – померзну немножко. Главное, что Аза со мной, в моей постели. До сих пор не верю своему счастью. Я столько лет тайно, молча, беспомощно любил ее, столько лет гадал, ответит ли она взаимностью. Она обвивает ногами мои лодыжки.

– Не волнуйся, не отвалились, – говорю я, и лицо ее расплывается в улыбке. Она придвигается еще ближе. Я целую ее в лоб, в нос, в губы, а моя рука скользит по ее спине, плечам и ребрам, которые сохранили прежние очертания, несмотря на то, что поверх них надели новую оболочку. Голос у Азы тоже не изменился, да и сама она осталась такой, какой была всегда.

Так чего же я психую? Ну, у меня есть по крайней мере пятьдесят поводов для беспокойства. Больше всего я боюсь, что на землю начнут падать якоря, а затем воинственные небесные жители заберут ее обратно в Магонию.

Вряд ли я такой один. Может быть, все окружающие живут в постоянном страхе потерять любовь своей жизни и просто хорошо его маскируют?

Конечно, неземных созданий среди нас не так много, но наверняка у каждого есть что скрывать. Любой на моем месте страдал бы паранойей, но у меня все куда хуже: я постоянно чувствую себя так, будто стою на краю обрыва, а под ногами у меня Ниагарский водопад.

Ладно, все не так плохо. Последние пару месяцев я регулярно пил успокоительные, и они здорово помогли. Я больше не живу в состоянии панической тревоги, которую можно заглушить только бесконечным повторением числа пи. Тем не менее, в какой бы ситуации я ни оказался, мой мозг сразу же начинает представлять худшие варианты развития событий и придумывать, как их избежать. Так уж он устроен.

Раньше я знал, что девушка, которая мне дороже жизни, может умереть в любой момент.

Теперь у меня появилась надежда. Но, оказывается, и у этого чувства есть свои недостатки.

«Надежда – штучка с перьями, – говорит Эмили Дикинсон у меня в голове. – В душе моей поет – Без слов одну мелодию – Твердить не устает»[1].

Штучка с перьями, именно так. А мне вот совсем не хочется, чтобы у надежды были перья.

В прошлом году, когда мы с Азой вернулись из Западного Шпицбергена, я решил нанять человека, который охранял бы ее дом, но даже самые дешевые услуги в этой области – скажем, слежка за мужем-изменником или за скользким партнером по бизнесу – стоят от трех с половиной штук долларов в день. Я это серьезно. Естественно, ТАКИХ денег у меня нет. Пришлось найти другой выход.

И засыпать по ночам стало еще сложнее.

В теоретической математике есть такое понятие, как парадокс горошины и солнца, или, если вы предпочитаете научные названия, парадокс Банаха – Тарского. Из него следует, что горошину можно разделить на части и составить из них объект размером с солнце – и наоборот. Вселенная эластична.

Аза тоже.

Я хочу, чтобы она была близко, как горошина на ладони, но есть силы, которые стремятся превратить ее в солнце.

На часах уже полночь.

– Закрой глаза, – говорю я, доставая коробок спичек.

Она повинуется, но сначала награждает меня своим коронным взглядом, как будто говоря: тебе ничем меня не удивить, мне известно все обо всем на свете.

А вот и нет!

– Держи, – я кладу подарок ей в руку. – Только не над кроватью.

Я зажигаю спичку, и раздается шипение.

– Можешь смотреть.

Она открывает глаза: в руках у нее бенгальский огонь в форме амперсанда.

– С днем рождения, Аза Рэй, – говорю я.

Темноту прорезают яркие брызги. Судя по выражению ее лица, с подарком я угадал.

& – это именно то, чего я хочу. &, &, &. И еще много &.

Я протягиваю Азе маленький сверток, и она тут же его открывает. Внутри компас, хороший, лучший из всех, что я смог найти. На крышке компаса выгравирован крошечный корабль с крыльями. К подаркам на день рождения я отношусь очень ответственно.

– Стрелка может двигаться в любом направлении.

– В смысле?

– Он будет работать и здесь, внизу, и ТАМ, наверху, – говорю я. – Если возникнет такая необходимость. – По центру компаса вращается маленькая сфера, от которой во все стороны расходятся лучи.

Она наводит компас на меня и улыбается.

– Что ты с ним сделал, Кервин?

Компас немного прокачали, а мне под кожу вживили маленький датчик, и теперь вместо севера он всегда будет указывать на меня.

Да-да, непроверенные технологии – дело рисковое, можете не говорить. Но как только я узнал, что такие штуки уже используются, пусть даже в узких кругах, я не смог устоять и начал прочесывать подпольные форумы биохакеров. Ради такого подарка, я считаю, можно и раскошелиться.

– Вдруг пригодится? – говорю я, и она поднимает на меня свои невероятные чернильные глаза, в которых поблескивает огонь.

– Куда я, по-твоему, собралась? – спрашивает Аза.

А что, если однажды ночью ей взбредет в голову пуститься навстречу приключениям?

– Никуда, – говорю, – но всякое может случиться. Там, кстати, есть встроенный фонарик и еще парочка-тройка полезных функций.

– То есть, если я потеряюсь в каком-нибудь темном месте, мне нужно будет направить компас на север, включить фонарик – и я увижу, в каком направлении находишься ты?

– Совершенно верно.

Недавно я решил собрать статистические данные о любви и катастрофах. Мне встретилось много видов любви: утраченная, разрушенная, запутанная, несчастная и, наконец, любовь, которая сама является катастрофой. Сейчас я пытаюсь выяснить, всегда ли эти два понятия неразрывно связаны между собой. Пока что однозначного ответа я не нашел.

– Ну что? – говорю.

– Что? – улыбается она.

– Тебе не нравится?

– С ума сошел? – говорит она. – Как мне может не понравиться такой подарок?

– Если хочешь, я верну его в магазин, – говорю я, выхватывая компас у нее из рук. Она тут же забирает его обратно.

– Как ты собрался возвращать компас, запрограммированный вместо севера указывать на ТЕБЯ? Думаешь, я захочу, чтобы им пользовался кто-то чужой, а, Кервин? – Она с улыбкой заглядывает мне в лицо.

– Это вряд ли, – говорю я.

Она пылко целует меня, прижимаясь ко мне всем телом так, что между нами вообще не остается свободного пространства. Мы как два кусочка самого необычного пазла на свете.

Есть и утешительные данные, подтверждающие, что не каждые отношения обречены на провал: мои родители по-прежнему друг от друга без ума. Каждый день, год за годом они боролись за свою любовь, даже когда борьба представлялась им невозможной, – так мне сказала Кэрол пару месяцев назад. Кэрол не романтик, она у нас в семье реалист. Это от Евы я слышу воодушевляющие слова о том, что в любви можно найти спасение, когда тебе кажется, что весь мир погрузился во мрак, а вот Кэрол – человек приземленный.

– Я знаю, что Ева всегда меня поддержит, – сказала она. – Даже когда я целыми днями пропадаю в больнице, даже когда у пациента ухудшается состояние, и мне начинает казаться, что я плохой врач, и параллельно я волнуюсь за тебя…

В этот момент она многозначительно на меня взглянула. Я предпочел сделать вид, что не понимаю ее экивоков. У меня нет сил успокаивать мам, пока я сам переживаю из-за судьбы всего мира и, главное, из-за судьбы своей девушки.

– Иногда Ева выводит меня из себя, иногда я ее допекаю, но мы все равно любим друг друга. Ни один человек на свете не подходит мне больше, чем она.

Разумеется, Кэрол с Евой не подозревают, что Аза жива.

Мы сами вольны выбирать свою судьбу. Аза выбрала меня, и вот год спустя она все еще хочет быть со мной – настолько сильно, что даже готова залезть ко мне в окно ночью в бурю.

Аза едва слышно напевает отрывок магонской песни. Под потолком появляется крошечная звезда, голубая по центру и красная по краям. Она такая яркая, что больно смотреть, и такая завораживающая, что невозможно оторваться.

Я включаю камеру на телефоне, чтобы снять звезду и песню Азы для своего архива. Я пытаюсь найти научное объяснение умению магонцев преломлять воздух и управлять материей.

Если вспомнить, что высокие ноты могут разбить стекло, а с помощью низких частот можно отделить кислород от топлива и тем самым потушить огонь, их способности перестают казаться такими уж сверхъестественными.

Сейчас Аза не сотрясает землю: она всего лишь сотворила звезду в миниатюре у меня в комнате. С каждым днем у нее все лучше получается управлять своим голосом.

– Почему у тебя такой вид? – спрашивает она.

– Потому что я по уши влюблен в тебя, дурочка, – говорю я.

Она обнимает меня за талию и целует. Через секунду я отвечаю на ее поцелуй, стараясь жить настоящим. У меня неплохо получается.

– Я тоже по уши влюблена в тебя, дурачок, – говорит она.

Перекатившись на живот, я придавливаю ее своим весом. Я вдыхаю запах, оставшийся после бенгальского огня, и разглядываю ее лицо в свете магонской звезды.

Я целую девушку, которая каким-то чудесным образом стала моей. Мне больше не хочется смотреть на звезду.

Мне хочется смотреть на одну только Азу и верить, что она никогда меня не покинет.

Загрузка...