Хочу быть твоей...

Глава 20

— Я чуть с ума не сошла! Думала ты умираешь, — все верещит моя стрекоза, ощупывая мое тело так быстро, что мерещится у нее рук штук восемь, никак не меньше.

— Ты чего голенькая? — собираю все силы и протягиваю руку к изящному плечу. Возможно, у меня галлюцинации, я слишком сильно жаждал увидеть любимую.

— Тебя только это волнует? А кто тебя убить пытался, не интересно? Одежда вся мокрая, вот и раздела нас, чтобы согреться. У меня пледы были на катере, в непромокаемом мешке.

— Так ты на катере? В шторм? Ты с ума сошла?!

До меня доходит, наконец, что я не сдох, все в той же реальности, что Катя настоящая, а не видение. И она чертовски глупо поступила, рискуя своей жизнью ради меня. И рискует снова, Колька не пощадит ее тоже. Она еще не знает, что ей угрожает, и что из себя представляет мой брат. Мой сводный брат, у нас только мать общая.

После нашего разговора с ним, я оказался здесь, откуда не смог бы выбраться. Если бы не Катюшка.

— Где мы? И почему так темно? — слышу раскаты грома и вижу вспышки молнии, которые освещают нутро помещения через продолговатое отверстие слева. У нас есть крыша над головой?

— Мы в пещере, и сейчас ночь, третий час. Нашла кусок целлофана, перекатила тебя на него, а потом затащила сюда, по мокрому песку легко получилось… Тут сухо. Я долго костер жгла, все за тобой наблюдала, а потом дрова закончились, и огонь потух. Я стала слушать твое сердце и заснула нечаянно…

Голос девушки наполнен слезами, я чувствую всю ее боль и отчаяние. Поражен ее силой и отвагой, не каждый мужик бы решился на такое. И не знаю, как поступить, чтобы уберечь эту хрупкую красоту от своего вероломного брата. Он всерьез решил прибрать ее к рукам.

— Катёна, ты уехать должна. Одна. Это Колька меня убить хотел, друзья его сюда привезли и вкололи что-то. Ты уедешь, а я его удержу, чтобы не искал. Иначе он и тебя…

— Сегодня он особенно зол, рвет и мечет, наверное, — горько усмехается девушка, а у меня сердце вскачь. Она даже не удивилась моему признанию.

— Он что-то тебе предложил?

— Нет. Потребовал, когда я прибежала к нему за помощью. Услышала, как сотрудники сплетничали, что ты у кого-то женщину увел и тебе грозит смерть. Я пошла к Коле, попросила помочь тебе. За это я должна была прийти к нему домой и быть ласковой. А я здесь, с тобой.

У меня мозг кипит от ярости, но не показываю вида, натягиваю плед и прижимаю девушку к себе. Как мне уберечь ее? Убить брата? Как вариант, возможно.

— Я так соскучилась по тебе… будто не жила все эти дни…

Катя прикасается к моим губам пальцами, потом подтягивается и целует. Тьма на нашей стороне, будто покрывалом от всего мира нас отгородила, лишь свет фонарика от смартфона освещает наше убежище. Я так хочу ее, желание растекается по телу.

— Я думал, что изменил тогда тебе, неосознанно.

— Не изменял, я знаю. Чувствую… — Катя целует меня, постанывая, накидываясь все неистовей. — Тебе не в чем оправдываться, мы оба знаем, кто это все подстроил.

Да, теперь и я уверен, вчера отыскал ту шалаву, с которой меня Катя застукала. Последнее, что помню из того вечера, как пил минералку, а брат с девкой поздравляли с новосельем и цедили коньяк. Ловко меня братан подставил тогда, сам себе противен был, думая, что изменил любимой.

Обнимаю теплое податливое тело, наслаждаясь долгожданными ощущениями, мечтал об этом месяц. Ее запах вместо кислорода, тепло шелковистой кожи словно бальзам на огромную зияющую рану в душе. Помню еще то утро, когда уходила, ее взгляд, пустой и отрешенный. Он преследовал меня все это время. Хочу увидеть ее глаза сейчас, но не хочу нарушать тьму, окутывающую нас. Когда придет свет, нам придется расстаться, и возможно навсегда.

— Обещай, что уедешь… Когда станет безопасно, я тебя найду, — шепчу в сладкие губы, все еще не веря, что чувствую ее вкус. Моя.

— Мы можем уехать вместе…

— Нет, Колька нас найдет. Его бесит, когда мы вместе. Поэтому, сделаем вид, что мы рассорились вконец. Поняла? Ты меня ненавидишь, потому что я тебе изменил.

— А как объяснить, почему я не пришла ночью к нему? — Катя отстраняется и растягивается рядом со мной, на спине.

Скрипнув зубами от ярости, втягиваю прохладный влажный воздух. Блеснула молния, осветив упругие холмики небольшой груди, сразу накрываю их ладонью. Надо придумать правдоподобную причину, чтобы он поверил.

— Охранник видел, как я выходила в море на катере.

— Черт… а где катер сейчас?

— Не знаю. Разбился о скалы, или утонул. Мне теперь за него платить придется.

— Не придется, сам расплачусь. Стой! — от догадки подпрыгиваю даже. — Ты пропала без вести! И Колька поверит, что тебя больше нет. А я тебе документы сделаю на другое имя, и…

— Нет, я так не могу. Родители с ума сойдут, искать будут меня. Мы просто пойдем и заявим в полицию, напишем заявление, что Коля покушался на тебя, что преследует меня.

— Да ну, он с легкостью отмажется и тогда сделает так, что нас и правда никто не найдет, — откидываюсь на плед, придумывая новую причину, по которой Катя проигнорила его приказ.

— Не хочу больше о нем говорить. Хочу тебя… соскучилась жутко…

Рассвет встретили в обнимку. Долго и неистово занимались любовью, изголодавшиеся друг по другу. Когда стало чуть светло, Катя засуетилась, вытаскивая откуда-то из угла консервы и бутылки с минеральной водой, рассказывая, что запас сделал ее отец, рыбачит в этих местах часто.

Шторм продержал нас до вечера в этой пещере. Когда буря стихла, мы оделись и Катя вывела нас на берег, отыскав тропинку среди огромных камней. Решили не скрывать, что она нашла меня, не дала погибнуть. Но теперь и я не стану по-братски относиться к Кольке, приму все меры, чтобы ситуация не повторилась.

Глава 21

Катя

Это было страшно. Не знаю, откуда взялись силы, оттащить безжизненное обмякшее тело любимого мужчины подальше от взбесившихся волн, а потом сбегать за мешком и вернуться обратно в рекордно короткий срок. Страх — великая сила. Казалось, я бы и паровоз остановила своей грудью, если бы он угрожал наехать на моего Дениса.

Уложив большое сонное тело на кусок толстого целлофана, я перетащила его в пещеру, благо по мокрому песку это было несложно сделать. Раздела Дениса, растерла его спиртом из аптечки и укрыла теплым пледом, не замечая, что меня трясет от нервного и физического напряжения, да и в мокрой одежде так неприятно, липко и холодно. Но о себе не думала. Разожгла костер, прислушиваясь к глубокому дыханию любимого. Вроде просто спит, значит вкололи ему одну дозу, проспится и будет все в порядке. Молила Бога, чтобы так и было.

Когда пришла ночь и дрова закончились, я написала маме смс-ку, что заночую у подруги, надеясь, что она ее получит и не будет волноваться. Связи не было. Немного послушала музыку, потому что тишина в паре с темнотой давили на нервы невыносимо. Но батарейку нужно было экономить, на всякий случай. Тогда я решилась снять влажную одежду, разложила ее сушиться на песке и, растеревшись углом пледа, улеглась под теплый бок Дениса.

Его ровное дыхание успокаивало, вскоре дремота и меня одолела. Проснулась оттого, что Денис окликнул меня. Он был еще слаб, я видела это по его движениям и разговору, но жив. И он подтвердил мои догадки, что его хотел убить собственный брат. Вот как так? На мне свет клином сошелся?

Я понимаю, что Коля болен. Он одержим. Ему даже не я нужна, а эта его безумная страсть, смысл его жизни. Синдром Адели страшная вещь. Он не оставит нас в покое, пока не заполучит меня. Он устранит соперника, несмотря на то, что Денис его брат. Не остановится ни перед чем. Даже если мы уедем, найдет и убьет, возможно даже обоих. Ведь есть еще и ревность. Он даже машину свою разбил тогда, когда понял, что мы с Денисом решили пойти на полное сближение. Есть только один выход — сдаться ему.

От ужаса волосы на голове шевелятся, но я не подаю вида. Сегодняшнюю ночь этот псих не отнимет у нас. А потом я сдамся на милость тирана, потому что мне даже думать больно, что он снова причинит боль моему любимому мужчине. Или снова попытается убить его. Вдруг следующая попытка будет удачной?

Я плачу, когда выпрашиваю ласки у Дениса, когда целую его. Потому что знаю, когда закончится шторм, нам придется проститься, возможно навсегда. Если я сдамся Коле, он меня не простит. Никогда. Я буду предательницей для него.

Но больше выхода не вижу…

Надо сделать так, чтобы Денис уехал, а Коля не стал бы его преследовать. Я боялась, что у старшего Самойлова именно синдром Адели, надеялась, что это просто обычная влюбленность, и даже порадовалась, когда он стал ухаживать за новенькой сотрудницей. Но нет, теперь понимаю, что он точно болен этим редким психическим явлением. Уже наступила вторая стадия, когда больной не просто одержим страстью, а начал вредить окружающим. Вчера он уволил эту девушку. И я видела синяк у нее на скуле, замаскированный тональным кремом.

Потому что для него я идеал. Он так меня вообразил. Другие девушки под мой образ не подходят и будут наказаны за это. Я должна остановить еще и поток будущих жертв Николая. Он может найти новую девушку, и издеваться над ней, потому что она не я. А я не хочу, чтобы кто-то еще страдал из-за меня.

— Я буду тебя всегда любить… — шепчу, уткнувшись в шею Дениса, вдыхая его особый аромат, пытаясь запомнить его.

— Катёна, ты будто прощаешься со мной. Чего плачешь?

— Я просто безумно рада, что смогла спасти тебя… до слез рада.

— Ну все, успокойся, теперь все будет хорошо. Я придумаю, как отделаться от брата. Отцу все расскажу, он имеет больше полномочий, приструнит его.

Больше полномочий. Серьезно? Помогут ли его полномочия не сбить Дениса на машине? Или не утопить в море. Или не разбить камнем голову? Человек хрупкое существо…

Молю, чтобы буря бушевала бесконечно, чтобы время застыло и мы подольше предавались любви здесь, в этой пещере. Мне хотелось запомнить каждое движение, ощущение и эмоции. Мне так не хотелось терять все это, что в груди горело, отдаваясь колкой болью в голове.

Только вечером собралась с силами, чтобы выйти из пещеры. Уже несколько часов радостно сияло солнце, освещая чистую умытую природу. А на душе черно, дышать тяжело даже. Взяла Дениса за руку и повела его между камней, интуитивно отыскав тропинку. Родные потеряли нас, ищут наверное. Мой мобильник разрядился, а у Дениса нахлебался воды, теперь только выкинуть.

Через час мы были у меня дома, мама плакала, она так и не получила мое сообщение. Поиски прекратили, Денис позвонил своим тоже, успокоил. Мы долго сидели с ним в моей комнате, я не хотела, чтобы он уходил, он не спешил. Будто чувствовал, что больше не увидимся.

— Ладно, пойду. Может, снова жить будем вместе? Поехали домой?

Он обнимает меня так крепко, но хочется еще крепче. Домой… да, я хочу домой. С моим родным и любимым Дениской хочу.

— Нет, не сегодня. Прости, но мама и так расстроилась… — пытаюсь свалить все на маму. Тайком смахивая слезы, пытаюсь нацепить улыбку.

*Синдром Адели существует на самом деле, можно почитать в гугле, если интересно, это не выдумка автора.

Глава 22

Я не знаю, что делать дальше. Поехать к Коле прямо сейчас? Или явиться утром на работу и ждать, пока он сам проявит себя.

Делать ничего не пришлось, Коля явился ко мне домой спустя час после того, как уехал Денис. Он окружил меня своей липкой заботой, все выспрашивал что да как. Я не стала раскрывать ему, что знаю о его преступлении. Старалась быть милой, в то время как мне хотелось кричать, или сбежать.

Дениса я больше не видела, узнала только, что его экстренно отправили в командировку на полгода. Я знала чьих рук это дело, и даже была рада, что он сейчас далеко отсюда. Он в безопасности.

Через неделю мне передали письмо от него. Его отец передал, Коля в этом не был замешан, да и в письме было то, что знаем только мы вдвоем. Он писал, что та ночь в пещере была ошибкой, что это было мимолетно, а теперь он подумал и понял, что недостоин меня, что отпускает навсегда.

— Как он? — спрашиваю сурового мужчину в кителе, сын так похож на него, до дрожи. Разговор происходит в нашей гостиной, родители были на работе, сестра у своего жениха. Нам никто не мешал.

— Всё хорошо. Денис мой единственный сын, и я не позволю ему погибнуть из-за тебя. Он мне рассказал о покушении, и я принял все меры. Николай думает, что Денис с тобой расстался и уехал. А сыну я пообещал, что спрячу и тебя. Он не хотел уезжать.

— Да, так будет лучше… — тихо говорю, глядя в окно.

— А ты будь благосклонна к Николаю. Выйдешь за него замуж, а там посмотрим. Он болен, врач сказал, что он небезопасен для родных, пока не добьётся своего. А ты знаешь, чего он хочет.

— Я все знаю. Но свадьба не поможет, будет только хуже. Мы поженимся и начнется третья стадия. Ведь он получит только желаемое, но не удовлетворение. Сейчас у него вторая стадия, скоро наступит третья и может случиться что угодно.

— Да, и врач так сказал. Ты нужна нам. Сейчас его нельзя упечь в психбольницу, он еще адекватен. Ты дашь сигнал, когда он съедет с катушек, и тогда мы сможем его закрыть надолго.

— А ваша жена? Что она думает обо всем этом?

— Она надеется, что Николай успокоится, когда женится на тебе. Верит в это, — задумчиво произносит отец Дениса.

— А вы? Верите? — наседаю на мужчину.

— Нет. Но мы справимся. Вместе. Ты нужна нам. Обещаю, что не дам причинить тебе вреда. В соседней квартире будет охрана…

— О которой Коля пока не знает, — перебиваю его, снова отступая к окну. — А когда узнает, у него начнется обострение — мания преследования. И он начнет убивать, всех подряд. В каждом человеке ему будет казаться враг.

— А ты умнее, чем мы думали, — неожиданно получаю комплимент и усмехаюсь.

— Я психолог-криминалист. Меня этому учили.

— Мы не допустим всего этого, скрутим сразу и закроем. Пока же нет причин для этого.

— Хорошо. Через месяц свадьба, раньше нельзя, Коля может заподозрить неладное, если будем торопиться. Сегодня я позову его на свидание и поплачусь, что Денис меня бросил.

Мужчина ушел довольным, он не ожидал, что так быстро соглашусь помочь. А я позвонила Коле и назначила встречу в баре. Я не боялась его, пока.

Но свидание пошло не по плану. Сначала я жаловалась Коле, плакала, он меня утешал, заказывал минералку. После второго стакана я поняла, что меня не слушается язык, попыталась встать, но тут же рухнула обратно на стул. Проснулась утром в чужой постели, голая. От ужаса у меня заледенело дыхание. Спать с Колей я не собиралась даже после свадьбы. Не учла того, что методы его нечисты.

Через несколько дней я снова получила письмо от Дениса, только теперь оно было пропитано ненавистью. В конверте были фотографии, на которых я, обнаженная спала в обнимку с его братом. Денис обзывал меня двуличной тварью, стоило ему скрыться с горизонта, как я прыгнула в постель к Коле.

Вот и все, мой «жених» отрезал все пути к моей любви. Я сама себе противна после той ночи, теперь и любимый считает меня предательницей.

Глава 23

Месяц спустя

— Как я вовремя! — раздаются оглушительные хлопки, похожие на звук выстрела. Откуда он здесь?!

— Денис… — растерянно лепечу, сама едва слышу свой голос. — Ты приехал…

— Ну как я мог пропустить свадьбу родного брата и моей любимой? Не моей теперь.

— Ты ведь сам… — гулко сглатываю, наблюдаю за тем, как у Дениса от злобы дергается щека. — Сам бросил меня. Даже сказать не мог…Только на письмо смелости хватило…

Коля в этот момент стоит в стороне, пышет злостью и стискивает кулаки до побелевших костяшек.

— Какое письмо? Ах это… но оно было адресовано не тебе, а ему, ты не должна была верить в него, — хмурится Денис, делает шаг вперед, но дорогу его перегораживает мой жених, — Отойди, брат, не лезь! Это наше дело!

— Ошибаешься! — шипит ему в лицо Коля, беря за лацканы пиджака, — она — моя невеста, и сегодня наш праздник, не порти его своей кислой физиономией!

Я наблюдаю за перепалкой двух таких непохожих братьев. Роняю слезы и прижимаю руки к животу своего белого воздушного платья, уместного только счастливым невестам. Где же я ошиблась? Что сделала не так? Разве можно любить до потери пульса одного, а выходить замуж за другого, более правильного, честного, как думают все гости?

— Коль… я беременна… — обреченно роняю в абсолютной тишине. Все утро носила в себе новость, о которой не было смелости сообщить. — И я не знаю, кто отец, ты или …

Оба отвлекаются друг от друга и смотрят на меня. Недоверчиво, непонимающе, словно весь мир сужен сейчас до меня и этой оглушающей новости.

— … мой брат?! — игривость пропала, глаза его сузились в ненависти, будто полыхают. — Кода ты об этом узнала? Скажи мне, что ты не умолчала об этом специально!

От его рева дрожат стекла. Мне приходится даже зажмуриться, чтобы не видеть его лицо, искаженное такой мукой и яростью. Слышу, как раздаются шаги Николая. Узнаю по темпу.

— Нет…я… — хочу сказать, что не собиралась скрывать или приписывать ему отцовство, если это не он, но не успеваю.

Открываю глаза и отшатываюсь. Рука Николая взлетает, мне даже свист чудится. Я сжимаюсь, ожидая удара. Я не виновата. Не заслужила. Не с ним я планировала быть счастливой.

— Не смей! — Денис перехватывает руку брата, заламывая ее. — Никогда не смей бить ее! Чей это ребенок, Катя?

Я ошарашенно смотрю на того, кого люблю больше жизни. Почему вступается? Он же отказался от меня. Только сейчас задаюсь вопросом, что он здесь делает именно сейчас? В день моей свадьбы?

— Тебе какая разница, чей? — усмехается муж, с издевкой глядя мне в глаза. — Даже если твой, то ты опоздал, она уже моя жена. И сейчас мы пойдем в зал и будем принимать поздравления. И целоваться страстно под крики «горько».

— Денис… — вырывается всхлип у меня, до сих пор поверить не могу, что он здесь. — Я не знаю…Что ты…Ты ведь сам бросил меня…

Он же так запросто отрекся от меня и своего ребенка. Возможно, своего… Или его брат всё придумал, чтобы наконец затащить меня в загс? Обманом…

— Ну что ты, маленькая моя, — подходит ко мне Денис, и, не обращая внимания на злые взгляды своего брата, гладит пальцами мое, мокрое от слез лицо, — я и не думал от тебя отказываться. Это письмо было не тебе. А тебе я написал другое, просил дождаться меня. Я в командировке был.

— Я больше ничего не получала…

Он склоняется к моим губам, целует так, будто просит прощения за всю ту боль, что причинил мне обманом его брат. Душа моя горит, мне хочется осыпаться у его ног нежной кучкой белоснежного фатина. И ничего больше не чувствовать. Ведь ничего уже не исправить. Я умру без него…

— Офигеть, — слышится усмешка жениха за моей спиной, — обнаглели, еще и целуются.

— Заткнись! — рычит Денис. — Свадьбу не отменить, слишком многое на кону. А после свадьбы я заберу ее у тебя, брат. Улыбки нацепили.

О каких улыбках он толкует, когда мой нос сейчас сигнализирует ярко-розовым цветом о том, что я глубоко несчастна. Я совершила ошибку, поверив чудовищу. Он меня не отпустит, вижу по его свирепому взгляду. А Денис будто провоцирует брата, будто знает, что если он сорвется и покажет свое истинное лицо, то его упекут в «дурку».

Итак, свадьба. Веселье.

Я держусь несколько часов, от благодарностей дарителям болит язык, от криков «горько» ноют губы, жених меня будто кусает, наказывая. А от искусственной улыбки сводит скулы. Всем весело. Особенно одному неисправимому бабнику, которому я отдала свое бедное сердце. Неосознанно, Нечаянно.

Он даже не смотрит на меня… Будто. А я всё еще не верю, что он рядом.

Изморозь покрывает мое тело, я везде чувствую ненавидящий взгляд мужа. Сбегаю от него, скрываюсь в какой-то комнате, прачечная, наверное. Оглядываю стиральные машины и гладильные доски, даже присесть негде. Застываю статуей у огромного окна. Хочу побыть одна, в разгар своей веселой свадьбы… с нелюбимым.

Кладу руку на плоский живот, где неожиданно зародилась маленькая жизнь. Кто его отец?

— Ты чего сбежала? — голос любимого заставляет сжаться мое бедное сердечко. — Мой брат тебя не радует в роли мужа?

— На его месте должен быть ты! — толкаю Дениса в грудь, вкладывая в удар все свое отчаяние. — Ты не мог мне лично сказать, что вернешься ко мне?

— Нет, меня увезли среди ночи, даже не сказали, куда. Мобильник отобрали, разрешили только письма передать.

— Я беременна… А если это его ребенок? — с напряжением жду ответа, переживая, что получу отказ.

— Неважно. Вырастим, даже если его.

— Он меня не отпустит… — прижимаюсь щекой к груди любимого, вдыхая его соблазнительный аромат.

Я плачу, потому что это правда. Я как в плену теперь. Раньше меня успокаивала обида на Дениса, который вдруг исчез, накануне мы поссорились, и когда Коля передал письмо, в котором сообщалось о разрыве, я все приняла за чистую монету.

От обиды и отчаяния согласилась на эту несчастную свадьбу, от которой хотела сто раз отказаться. Но отец Дениса каждый раз как-то умудрялся меня отговаривать от поспешного решения. Коля не казался больным, симптомов не было, болезнь будто притаилась на время. Да и я сама понимала, что должна пройти этот путь до конца, чтобы освободиться.

— Я его спрашивать не буду. Ты моя.

Глава 24

Денис пропал со свадьбы, будто и не приезжал. Я знала, что это снова его отец сделал. Снова состоялся разговор с ним. Денис узнал о болезни брата и решил ускорить рецидив, взять удар на себя, поэтому появился на свадьбе.

Коля оказался импотентом, в первую брачную ночь пытался взять меня силой, но у него ничего не получилось. Я этого и ожидала, у больных с синдромом Адели дела в интиме так и обстояли обычно. Мы прожили в одной квартире всего неделю, он был тих, даже равнодушен, после того, что совершил. Все просил прощения и плакал. Мне даже жаль его было.

— Ты все равно моя, — целовал он мои колени, а меня буквально выворачивало от отвращения. — Ты не досталась ему…

Я поддакивала, размышляя, надолго ли меня хватит. Однажды у меня разболелся живот и открылось кровотечение. «Скорая» увезла меня в больницу, где врачи сообщили мне о прерывании беременности.

— Вы зачем принимали лекарства? — спросил меня доктор, качая головой.

— Какие лекарства? — до меня стало доходить, какие лекарства я принимала не по своей воле. Это чудовище снова обвел меня вокруг пальца. Он убил моего ребенка.

Вернувшись домой, я решила все выяснить. Я не боялась, мне было все равно. Жизнь моя сломана, больше нечего рушить. Коля смотрел телевизор в гостиной, будто ничего не случилось. Он даже не забрал меня из клиники, похоже, потерял интерес ко мне.

— Я знаю, это ты спровоцировал выкидыш. А если это был твой ребенок? — стискивая кулаки, подступаю к мужу. Хочу бить его улыбающуюся рожу, едва сдерживаюсь.

— Оно не могло быть моим, — тычет пультом от телевизора в сторону моего живота.

— Откуда ты знаешь?

— У нас с тобой не было ничего. Ты сделала из меня импотента. Да, это все ты! Тварь! Я будто перегорел, пока гонялся за тобой, пока отбивал тебя у брата. Вот почему всегда все ему, м? Вот все! Мать моя — ему, игрушки — ему, собака — ему! И ты тоже ему отдалась! А мне что?

Я подозревала, что в этом и есть корень его болезни. Недостаток материнской ласки, детская ревность к брату. Вот он и придумал себе идеал, воплотив его во мне. Я просто не вовремя попала под его взгляд.

Он все больше распалялся, потрясал кулаками, подходя ко мне. Поняла, что сейчас он и меня убьет, если меры не приму. Выхватила из кармана электрошокер и вырубила разбушевавшегося мужа. Долго смотрела на валявшееся у моих ног тело. Хотелось добить его. Он сломал мою жизнь.

Ушла, стукнув в соседнюю квартиру.

— Рецидив наступил, позвоните, куда надо.

Я вызвала такси и уехала к родителям, надеясь, что Коля больше не побеспокоит меня. Он и не побеспокоил. Он быстро пришел в себя, еще до приезда спецмашины, понесся искать меня, разъяренный до предела, и умер за рулем от сердечного приступа. Машина улетела с обрыва в море, когда сердце не выдержало его злобы.

Денис не приехал даже на похороны. А я ждала. Ведь теперь мы были свободны от одержимости его брата и могли быть вместе. Ходили слухи, что он ушел служить по контракту, и даже не знает, что брат умер. Я продолжала ждать.

Спустя год

У ворот кладбища покупаю букет красных роз. Четыре бутона, ярко-бардового цвета, как кровь. Иду по знакомым кладбищенским аллеям, к памятнику на пригорке. Он заметный, огромный черный памятник из гранита. Зачем я навещаю эту могилу? В ней похоронен мой муж, но по сути мой враг.

Я будто удостоверяюсь каждый раз, что его больше нет, и моей жизни ничего не угрожает. Но и жизни самой нет. Закончилась в день моей свадьбы.

Я уехала из родного города, получила вызов, на разосланную анкету. Теперь живу в трехстах километрах отсюда, работаю психологом-криминалистом. Вроде все хорошо, довольна должна быть. Но нет вкуса к жизни.

Дениса не пыталась даже искать, писать ему. Знаю, что вернуться должен на днях. Но мы будто чужими стали за этот год. Я каждый день жалею о нашем ребенке. Он бы уже родился. Выдыхаю и опускаю цветы на гранитную плиту.

Мысленно выговариваю Коле, но ни одного звука не слетает с моих губ. Разглядываю красивое волевое лицо на памятнике. Понимаю, что он был болен, но все равно чувствую несправедливость.

— Кажется, это здесь, насколько я помню, — слышу за своей спиной чужой женский голос. Оборачиваюсь.

Денис смотрит на меня изумленно, сжимая в руке точно такие же красные розы. Рядом с ним девушка, блондинка, я ее видела на похоронах. И с Денисом в супермаркете, давно.

— Катя… — голос надломлен, но ни одного движения в мою сторону.

— Привет, — здороваюсь, будто только вчера виделись. — Брата проведать пришел?

— Да, я только сегодня узнал, утром приехал.

— Не буду мешать, — отступаю на асфальтовую дорожку, разворачиваясь к выходу.

— Кать, — поворачиваюсь на его зов, перебарывая желание кинуться на шею и поцеловать. Но вижу в зеленых глазах осуждение и стою на месте. — Ты же была беременна.

— А… нет, тест оказался ложным.

Мы стоим с минуту, девушка обстреливает нас ревнивыми взглядами.

— Мне пора, — легко произношу, даже умудряюсь улыбаться. Мне и правда, пора, есть полчаса, чтобы заехать домой, попрощаться.

Денис пристально смотрит, чувствую его взгляд, даже когда иду к выходу по дорожке. Все жду окрика, но его нет. Уже ворота вижу. Надежда тает, как утренний туман. Все, я его потеряла. У него теперь другая блондинка, с зелеными глазами, а не с карими…

Дорогие друзья, это не конец истории про Катю и Дениса, это всего лишь перекресток их судьбы… Если хотите знать, как сложатся их жизни дальше, то приглашаю вас в другую книгу, которая называется «Хочу забыть тебя», она находится на моей страничке… Так что, если хотите, то история заканчивается здесь, если же не хотите расставаться с героями, то идем читать дальше)) Я вас всегда жду))) Рада любой поддержке))) Ваша Лили))

Глава 25

Денис

Год прошел, пока я служил в секретной части, куда меня засунул отец. Я бы не послушал его, если бы не обида на любимую женщину. Она сдалась напору моего брата-тирана, вышла за него замуж и даже умудрилась забеременеть. А я всегда считал себя непостоянным. Понимаю, обстоятельства раздавили нашу с Катей любовь, но сдаваться-то было зачем?

И вот сегодня я вернулся домой, неожиданно. Нарочно не стал сообщать родным, что приезжаю июльским утром. Спускаясь с трапа самолета, я не чувствовал радости. Общение с родными осуществлялось только через отца, по его словам, моя Катюша счастлива с моим сводным братом, родила ему сына, живут в любви и согласии. Моя любимая женщина досталась брату…

Может, так оно и лучше, думал я, зачем ей бабник, который все равно сорвется однажды и сделает больно своими изменами. С Колькой-то ей по-любому лучше будет, он одержим ею, любит до безумия.

Я не просил меня встречать, взял такси в аэропорту. Сто раз пожалел, что приехал. Ладно, обниму мать и снова уеду, не стану искать ту, без которой жизни нет, которая мерещится в каждой блондинке.

Дома никого не застал. Странно, у матери каникулы в школе, она в июле всегда дома. Нашел ключи в тайном месте под крыльцом и открыл дверь. Я соскучился по своему дому, оказывается. Запах изменился, слегка пахнет лекарствами, и нет аромата ванили. Мама всегда пекла что-нибудь и благоухание пирогов и булочек буквально въелось в стены, дома было уютно из-за хлебного запаха. А теперь нет этого запаха, будто давно не стряпали пирогов.

Бросил тяжелый рюкзак с подарками в прихожей на пол и не спеша стал обходить дом. Будто в чужое жилище забрался. В гостиной пахло воском и дымом. На тумбе у окна будто алтарь. Иначе и не скажешь. Большая фотография моего брата с черной лентой, свечи возле нее и маленькие иконы.

Приближаюсь, не веря своим глазам. Мороз по коже. Как такое может быть?

Стукнула входная дверь и в гостиную с визгом влетела Юлька, соседка, она несколькими годами младше меня, как сестра, которой у меня не было никогда. Блондинка. Я аж морщусь, с некоторых пор на блондинок что-то вроде аллергии, глаза слезятся и в груди спирает, дышать тяжело.

— Дениска! А я увидела, как ты из такси выходишь и глазам не поверила, а это и правда ты, — верещит так быстро и тонко, что уши закладывает. Хватает меня за руку и тащит на диван.

— Юль, это что? — киваю на портрет Кольки с черной лентой.

— В смысле?

— Почему фотка с лентой? Как у покойника.

— Потому что Коля погиб… Ты не приезжал на похороны, твой отец сказал, что не отпустили тебя… — поясняет девушка, жалостливо глядя на меня.

— Не отпустили? Да мне не сообщил никто… — вскакиваю с дивана и мечусь по комнате, пытаясь уложить в голове страшную информацию. — Когда это случилось?

— Сегодня год ровно…

— Ясно… недолго был счастливым мужем. А как же его сын?

— Какой сын? — девушка смотрит на меня как на полоумного, кажется сбежит сейчас.

— Ну как, отец мне рассказывал, что молодая жена ему сына родила месяца четыре назад. Как это случилось с Колькой? И где моя мать? Отец на работе, наверное, а мама дома в это время обычно.

— У твоего отца инфаркт случился неделю назад, мама с ним, в клинике. Она собиралась еще на кладбище, и в церковь. Может уже там, — ежится Юлька, обнимая диванную бархатную подушку.

— Капе-е-ец… приехал домой, — падаю на диван и зажимаю голову руками.

Отец рассказывал мне сказки. Только вот зачем? Если брата уже год нет в живых, а Катя свободна. Моя Катёна…

— Денис, так ты правда не знал ничего? Коля был болен, его хотели в психушку отправить, а он погиб.

Про болезненную одержимость брата я знал, даже вырвался из командировки на его свадьбу, хотел посмотреть на счастливое лицо молодоженов. В глаза своей бывшей возлюбленной хотел взглянуть. Но нашел ее несчастную и разбитую. Хотел забрать с собой, но меня подпоили и очнулся я уже в другом городе.

Отец испугался за мою безопасность, отправил в секретную военную часть. Я не помню, как умудрился подписать контракт на год, покидать территорию части не имел права. Потом привез письмо от Кати, в котором она просила оставить ее в покое, что Колька отец ее будущего ребенка и она хочет с ним воспитывать сына.

Это был ее почерк. Я знал его наизусть, сколько лекций списал у нее в академии. Поэтому и поверил. И написала она его через два месяца после того, как стала вдовой, получается. Помню дату. Почему все это? Почему отец врал мне? Значит, Катя где-то сейчас одна растит малыша? Я должен найти ее!

— Он хотел избить жену, а она его шокером… и убежала. А он потом за руль сел, поехал ее искать… и сердечный приступ случился, он с обрыва в море рухнул. Если бы она его шокером не саданула, то может Коля бы не отключился за рулем. Я так думаю.

До меня только доходит, как сквозь вату, что соседка рассказывает про гибель брата, как все было. Если Катя виновата, значит она сейчас в тюрьме? Поэтому письмо. Тогда понятно, почему мне не рассказывали ничего.

— Его жену посадили за убийство?

— Прям, — фыркает Юлька, немного расслабляясь. — Расследования не было. И это мои предположения. Я учусь на медика, забыл? Если человека, у которого слабое сердце, садануть электрошокером, то вполне может случиться сердечный приступ.

— У Кольки было здоровое сердце, не жаловался никогда.

Мне не нравились все эти загадки, ох не нравились. И правду узнать не у кого, не будешь же мучить больного отца, выяснять причину его вранья.

— Ты знаешь, где брата похоронили? — спрашиваю у девушки, и та вскакивает, собираясь показать мне его могилу.

В прихожей натыкаюсь взглядом на ключи от своего джипа, возвращаюсь в гостиную, роюсь в шкафу, где мать хранит документы. Мне нужны мои права, нахожу их.

— А про жену брата не слышала? — спрашиваю, когда едем по знакомой дороге в сторону городского кладбища.

— Да что ей сделается. Полгода назад вступила в наследство, продала все и умотала куда-то из города. Твои родители отдали ей все, даже новую квартиру, которую на свадьбу подарили им. Она, наверное, и думать забыла, что замужем была.

Юлька рассказывала с таким презрением, будто про мошенницу какую-то. Но я знал Катю так хорошо, что понимал — наследство стало платой за одержимость брата. Он доставал ее нехило. Интересно, куда уехала.

— И не беременная она была, поймала Колю просто, сказав, что залетела.

— Не беременна? — нет, не верю. Я был там, в ресторане, когда она сообщила новость. Она не знала, кто из нас двоих отец ребенка.

— Неа, никто живота не видел.

У ворот у старушки Юлька покупает букет кроваво-красных роз и сует их мне в руку, потом ведет по узкой аллейке вглубь кладбища. Еще издали вижу худенькую фигурку, склонившуюся над могилой. Моя стрекоза…

Она почти не изменилась, только волосы стали длиннее. Странно ее видеть у могилы того, кто разрушил ее жизнь, сломал нашу любовь.

— Кажется, это здесь, насколько я помню, — громко говорит Юля, и Катя оборачивается на ее голос.

Я же застываю на месте, с такой силой стискивая стебли чертовых роз, что шипы впиваются в ладонь. Мое сердце бьется о ребра, мешая дышать. В ее огромных шоколадных глазах удивление и боль, сожаление. О чем она жалеет? О том, что стала вдовой, или о нашей любви?

— Катя… — голос чужой, будто высохший. Больше ничего не могу сказать, язык стал таким тяжелым, что не слушается.

— Привет, — здоровается она, будто только вчера виделись. — Брата проведать пришел?

— Да, я только сегодня узнал, утром приехал.

— Не буду мешать, — отступает на асфальтовую дорожку, разворачиваясь к выходу.

— Кать, — зову ее, едва сдерживая желание шагнуть навстречу и стиснуть в объятиях. — Ты же была беременна.

— А… нет, тест оказался ложным.

Коротко взглянув на мою притихшую провожатую, прерывисто вздохнула и пошла прочь. А стою и смотрю вслед любимой, не зная, что предпринять. Когда Катя скрывается за поворотом, сую букет в руки соседки, мельком оглядываю черный гранитный памятник и срываюсь с места.

Я должен поговорить с ней.

Глава 26

Катя

Не знаю, зачем я приехала на кладбище. Коля мне мужем был всего неделю, я сама загнала себя в этот брак, как в капкан. Знала на что шла, только сил не рассчитала. Но частичную награду получила, смогла отвести удар от любимого мужчины, он жив и здоров, и даже делает успешную карьеру.

И мне неважно, что один из нашего странного любовного треугольника в могиле, я жива, если это можно назвать жизнью. Едва собрала себя по осколкам и пытаюсь не свалиться в депрессию, хожу по самому краю, отвлекая себя новой работой и переездом. А третий из нас уже год живет и верит в легенду, которую я придумала сама.

Я отделила прошлое, в котором мечтала быть женщиной Дениса Самойлова. Отделила от настоящего, в котором хочу забыть его. Отделила от будущего, в котором надеюсь создать семью. Без филофобов и одержимых…

Я не ожидала увидеть Дениса у могилы его брата, иначе бы не решилась сунуться сюда. Ни за что на свете. Увидеть его, по-прежнему желанного и любимого, было пыткой. Мне будто метеорит в сердце попал, едва на ногах устояла.

Но наши отношения в прошлом, я даже не надеюсь, что эту порванную нить сможем связать. Я не хочу ничего связывать. Он уже другую блондинку себе нашел, вон она как ревниво сканирует меня с головы до ног.

Сбегаю, но не успеваю даже скрыться за воротами кладбища, Денис догоняет меня, хватает за плечо, преграждая путь. Я отвожу глаза в сторону. Только не смотри на него…

— Поговорим?

— Нет. Не о чем говорить.

— Катёна, я не знал ничего! Отец рассказывал мне, что ты счастлива с моим братом, что у вас сын недавно родился, и Колька его отец, типа тест на отцовство так показал. Я попытался отпустить тебя, раз счастлива… — голос Дениса с нотками вины, будто рыдания рвутся наружу из его груди. — И вот утром приехал и что я узнаю? Что все это сказки!

Да, милый, я знаю, что сказки, сама их придумала и велела твоему отцу рассказать тебе. Чтобы ты смог отпустить меня, а я забыть тебя. Сама все придумала… После того, как твоя мама обвинила меня в гибели Коли. Она ясно дала понять, что не хочет отдавать мне второго сына. Да и у тебя, постоянно будут рядом блондинки. Или брюнетки и рыжие… или еще какие. Ты как соловей, не поешь в клетке…

Эти слова хочется сказать ему. Но молчу, упорно разглядывая ажурную каменную стену кладбища.

— Я хочу забыть тебя, — спокойно и холодно говорю парню, и обхожу его. — Я теперь живу в другом городе, не ищи меня. И не пытайся узнать мой новый адрес, я всех предупредила, чтобы молчали.

Уверенно иду к воротам, у которых стоит моя машина, уезжаю, бросив последний взгляд на того, которого люблю. Застыл каменным истуканом, не пытается бежать вслед. Хорошо, что понял меня.

Мама суетится, собирая мне провиант в огромную сумку, что-то говорит. Но все проходит мимо меня, я словно застыла, увязла в том мгновении, рядом с любимым мужчиной. Его рука сжимает мою ладонь, темный изумруд глаз держит мою душу…

— Ты где, солнце мое? — треплет за руку мама и я резко возвращаюсь в реальность, улыбаюсь ей.

— Мам, Денис вернулся. Встретила его на кладбище. Он поверил в мою легенду, так и думал, что я замужем…

— Ну и правильно. Надо строить свою жизнь, доченька. Ты и так настрадалась от этого семейства. Надеюсь, ты не собираешься давать ему шанс? — укоризненно качая головой, спрашивает мама, засовывая в сумку еще одну банку малинового варенья. Ну вот зачем? Я не ем его все равно.

— Нет. И хочу попросить, если он приедет и будет просить мой адрес, то не говори ему. Хорошо? И Ольке скажи, чтобы не проболталась. И куда мне всего столько, мам? Я даже не смогу поднять эту громадину!

— Ничего, соседа попросишь, я видела, там у тебя есть красавчик, и сильный, судя по всему.

Не знаю, где она разглядела в моих соседях красавчика, да еще с бицепсами, вроде в моем подъезде парней нет. Есть старушки, которые постоянно либо просят помочь, либо предлагают свою помощь. О, кажется знаю, кому подарю эти банки с вареньем!

Дожидаюсь Ольку с моим крестником, пьем вместе чай и начинаем прощаться. Мама плачет, как всегда, ей нужно, чтобы ее девчонки сидели рядом, держась за материну юбку. Но мы выросли, сестра уже год жена и полгода как матерью стала. А я, похоже, карьеристка. Мне нравится работать психологом-криминалистом.

— Будь осторожна, доченька, не гони сильно, — напутствует мама, я усмехаюсь и посылаю ей воздушный поцелуй.

Я только недавно права получила, гонщица с меня еще та.

После смерти мужа я получила наследство — новая квартира, сбережения, которых оказалось на двух счетах, и страховка. Родители его отказались взять хоть копейку. Отец Дениса оказался благородным, а мама Коли отдала все с одним условием. Вернее, с двумя — я забываю о ее младшем сыне, и уезжаю с глаз долой. Что я и сделала с превеликим удовольствием. Жить в городе, где была безумно счастлива и безмерно несчастна, жить не хотелось.

Свекр имеет связи, устроил меня на работу в другом городе, за триста километров от малой родины. А я бы еще дальше хотела уехать. Продала квартиру здесь и купила там. Хоть о Коле мне новое жилье не напоминало. И машину себе купила, выучилась на права и вот второй раз приехала навестить родителей, сама за рулем.

Вспоминается сразу, как Денис учил меня водить. Вот и пригодилось.

Надеюсь, Денис не станет меня искать. Со временем я успокоюсь, может даже познакомлюсь с кем-нибудь, возможно даже влюблюсь.

Дни тянулись как резиновые, чтобы не скучать вечерами, я записалась на курсы карате, при моей опасной работе дело весьма важное. Инструктор у меня был симпатичный веселый мужчина, и звали его Николаем. Имя отпугнуло, я только занималась карате с ним и препятствовала развитию отношений. Я тренеру очень нравилась, он неоднократно пытался вытащить меня на свидание, и обижался, не понимая моей неприязни. Ну извини… Коля.

От Самойлова ни слуху, ни духу уже год. Каждый раз, приезжая в гости к родителям, я боялась встретиться с ним в городе. Поэтому всегда сидела дома, хотя очень хотелось пойти на пляж или прогуляться по любимым улицам. Или сходить в кино, с беременной сестрой. Снова беременной. Олька была счастлива, любила мужа и обожала сына, они с радостью ждали второго мальчика.

И вот пришел день, когда моя мать задала мне впервые вопрос — а когда я уже сделаю их бабушкой и дедушкой?

Когда? Кто бы знал. Я точно не в курсе.

Глава 27

— Ну пойдем на пляж, — виснет на мне сестра.

Я поглаживаю ее пухлую руку, прижимаюсь к ней щекой. Моя роднулька, так скучаю по ней. Я не могу ей отказать. Действительно, кощунство сидеть дома в такую погоду. Кладу руку на округлившийся живот сестры, пытаясь почувствовать малыша.

— Да дрыхнет, не шевелится сейчас, — смеется Олька, а я вздыхаю. Завидую сестренке.

— Пойдем на пляж, надоело в квартире сидеть, — встаю из-за стола, собирая бокалы после чаепития.

Интересно, каковы шансы встретить на пляже того, кого безуспешно пытаюсь забыть уже два года? Думаю, никаких, наверняка Дениса нет в городе, по крайней мере никто не слышал о нем давно.

Пляж забит отдыхающими, детский визг и плеск воды бодрят, настроение повышается. Я тащу на руках крестника, полуторагодовалого Мирона, которого от машины вела за ручку, боясь потерять его в такой толпе. Да, здесь не отдохнешь и не позагораешь, даже мест нет свободных.

— Оль, поехали подальше, на самый край пляжа, — ворчу, не люблю толкучку.

— Кать, здесь веселее, и есть кафе и мороженое вон, а в конце что есть? Не ворчи, ищи место посвободней, и будем загорать.

Ладно, ищу местечко посвободнее, но натыкаюсь взглядом на голые почти тела, закопчённые на солнце, лежавшие так тесно, что и одному не втиснуться между ними, не говоря уже про нас трех, с половиной. Медленно бреду по мелкой воде, удивляясь обилию отдыхающих. Уже и сестра разочарованно вздыхает, наверное, жалеет, что выползли прогуляться.

Малыш хоть и маленький, но руки тянет неимоверно, да еще капризничает, срывая с белобрысой головенки ненавистную панамку, приходится с ним драться в шутку, и напяливать головной убор обратно каждый раз.

— Катя? Самойлова? — слышу справа и оборачиваюсь. Там, на довольно большом «пятачке», окруженном деревянными лежаками отдыхает компания моих бывших однокурсников. Женя Белецкая, староста нашей группы узнала меня и зовет, маня рукой. — Идите к нам! У нас есть свободные лежаки.

Ого! Даже лежаки, а не просто кусочек суши. Да и давно девчонок не видела, с выпускного прошло три года, меня приглашали на ежегодные встречи выпускников, но я отмахивалась каждый раз, боясь встречи с Денисом.

— Привет, потеряшка! — обнимаемся с девчонками. — Ух, какая стала, красавица! Вот что значит — быть не замужем. Ты же Самойлова до сих пор? Или снова свою девичью фамилию взяла?

— До сих пор Самойлова, все никак не сменю, — оправдываюсь, хотя менять фамилию не собираюсь. Она мне как компенсация за моральный ущерб.

— И правильно, — слышу позади до боли знакомый голос и у меня от ужаса волосы встают дыбом, — может мы когда-нибудь поженимся, и не нужно будет паспорт менять, да, Самойлова?

Оборачиваюсь и сразу попадаю в объятия, упираюсь рукой в обнаженный торс с кубиками пресса, и будто электрический разряд пронзает, потряхивает даже. Он изменился, тело стало более мускулистым.

— Дистанцию соблюдай, Самойлов, — рявкаю на парня, неожиданно даже для себя.

Человек семь с интересом смотрят на нас, мне сразу хочется уйти, но вижу, что сестра уже уютно расположилась на шезлонге, расслабилась и даже не смотрит за Мирончиком. Правильно, а я на что?

— Ну что, так и будем друг на друга пялиться? Или ментов плодить будем? — щерится Денис, сбрасывая свою одежду на свободный лежак и передавая сумку с провизией старосте. — Женек, там закусь и бутылки, командуй сама.

Все сразу оживились, стали рыться по пакетам, вспоминая веселые случаи из нашей учебы. А я взяла Мирончика и понесла его к воде, малыш любит плескаться. Хотела раздеться до купальника и поплавать, но теперь желание пропало, как увидела Дениса. Зашла в воду по самые шорты, на радость шустрому племяннику, ему как раз по макушку будет, есть где окунуться.

Ну и каковы шансы встретить Дениса на пляже? Да все сто процентов. Он бросил друзей и поплелся следом за мной, все бродил рядом, выспрашивая, как у меня дела.

— Нормально у меня все, — уверяю парня, сама не веря, что у меня все в порядке. — Работаю, коллеги хорошо ко мне относятся.

— Коллеги женщины или мужчины?

— Всех в достатке, — смеюсь, услышав нотки ревности в его голосе. — Ты как?

— И я нормально. Вот второй год дослужил, в отпуск приехал. Еще год остался. Думал, ты не придешь, я всех приглашал по телефону, сходить сегодня на пикник. Твоего номера у меня нет, пришлось через твою сестру передавать приглашение.

Так вот почему мы сегодня здесь! Смотрю на берег, встречаясь глазами с сестрой. Вот предательница! Интересно, местожительство мое еще не сдала Самойлову?

— Ну-ка малец, пойдем поплаваем, — пока я отвлеклась, Денис взял на руки Мирона и уходит с ним на глубину.

Сердце мое сжалось от страха. Денис плавает как рыба, я знаю, и ребенок с ним в безопасности, но все равно волнуюсь. И пойти за ними не могу в одежде, и бежать переодеться времени нет.

— Иди к нам, Катён, — ласково зовет Денис, и я как завороженная вхожу все глубже в воду, уже наплевать, что шорты на мне и футболка.

Мы втроем резвились в воде долго, Олька нам еще надувной матрас кинула, мы даже умудрились малыша укачать. Мирончик все смеялся и баловался, и быстро устал. Мы его потом так и вытащили на берег на матрасе, отнесли под зонт, досыпать. У меня такое чувство возникло, будто это наш ребенок и мы семья. Будто наш малыш родился, ведь ему сейчас было бы чуть меньше, чем Мирону.

— Ну и как, получилось у тебя? — спрашивает парень, протягивая мне бокал с каким-то напитком, когда уже сидим на лежаке, слушая истории однокурсников.

— Что получилось?

— Забыть меня.

— Ну… не совсем, — признаюсь, подставляя спину солнцу, быстрее высохнуть и уехать домой чтобы. — Наверное, мало времени прошло.

— А может тебе просто не хочется забывать?

Молчу, потому что так и есть. Я каждый день пересматриваю наши фотографии, снова и снова переживаю счастливые моменты с ним, и ничего с собой поделать не могу.

— Поехали в горы? Помнишь, как в тот раз? — он заглядывает мне в глаза, а у меня сердце стучит неистово.

Готова умереть за один его поцелуй…

Глава 28

— Ты с ума сошла? — рычу на сестру, когда идем с ней в кафе за холодной минералкой. — Зачем ты меня вытащила на пляж, знала ведь, что он здесь будет.

Мне хочется ее стукнуть. За предательство. А еще за то, что расковыряла и так незаживающую рану, да еще и посолила хорошенько. Будто каленым железом прижгла. Неужели не понимает, что не могу я рядом с ним расслабиться и отдохнуть.

— Потому и вытащила. Денис твой мужчина, ты его любишь и страдаешь. И он тоже, это же очевидно. И знаешь, плевать там на его мамашу, это только ваше дело, быть вам вместе или нет. Вот если бы Мишкина мать влезла бы в наши отношения, я бы ей глаза выцарапала.

Отхожу на шаг, я иногда боюсь свою младшенькую сестренку. Она может, и глаза выцарапать и пасть порвать. И случаи такие бывали, боевая она у нас.

— Да не в его матери дело, Оль. Я сама хочу его забыть, он же бабник, семью с таким не заведешь.

— Еще как заведешь! А кто не бабник? Думаешь, Мишка мой не бабник? Просто надо мужика в руках держать, — сжимает руку в кулак и машет им перед моим лицом.

Я только вздыхаю, потому что мне лень ей объяснять, чем простой бабник отличается от филофоба. Купив три запотевшие бутылки с минеральной водой, идем обратно. Денис сидит возле Мирона, до сих пор мирно спящего на надувном матрасе. Он сидит на гальках, разглядывает личико малыша и думает о чем-то, мне будто кинжал в сердце. Неужели его родители рассказали, что Коля убил нашего ребенка? Они же мне слово дали…

— Спит еще? — лишь бы сказать что-то и понять, сколько правды он успел узнать. Присаживаюсь на лежак, с упоением разглядываю Дениса. Он точно изменился, но не пойму, в чем.

— Да, вообще пофиг, что орут все вокруг, — смеется парень и смотрит на меня. Вмиг снова серьезен. — Я все думаю… жаль, что тест оказался ложным. Вот смотрю на пацана и понимаю, что такого же хочу.

— Ну, какие твои годы, — через силу смеюсь, надеясь, что он не заметил, как блестят мои глаза от непрошенных слез, — найдешь себе женщину, которая родит такого. А может, и не одного.

Самойлов мигом оказался возле меня, уселся рядом и стиснул своими лапищами, зашептал в ухо:

— Я нашел уже, самую лучшую на свете, осталось только пацана сделать… Поехали в горы, чего зря время теряем.

Оглядываюсь, хоть бы не услышал никто. Но пока я общалась с Денисом, все ушли купаться, даже сестра оставила нас наедине, бродит неподалеку, мочит ноги в море. Вздыхаю, не зная, что мне делать. Я — тряпка. Одно его слово, и готова бежать за этим бабником вприпрыжку.

— Ну не хочешь в горы, поехали на квартиру? Катёна, я ни о ком думать не могу, кроме тебя…

— Денис, это прошлое. Найди себе девушку, думаю, это не проблема для тебя. А я не хочу жить надеждами и мечтами, строить воздушные замки. Уж прости…

Не могу больше оставаться в его обществе, подхватываю свою сумочку и ухожу. Сестра сама доберется, такси возьмет, нечего так подставлять меня. На парковке куча машин, моя заблокирована знакомым черным джипом, никак не выехать.

— Ты не сбежишь, — хозяин джипа играет ключами, ухмыляется. — Можешь сколько угодно внушать себе, что я тебе не нужен, глаза тебя выдают. Кать, давай все с чистого листа, а?

— Ладно, давай начнем. Тебе еще год служить по контракту, мне куковать одной. Потом ты поймешь, что отвык от меня, что другие женщины гораздо интереснее, и ты снова пойдешь по рукам. И это еще не самое страшное, Денис, — тычу ему в грудь пальцем, втолковывая истину, а он только улыбается и ласково смотрит, взглядом будто облизывая мои губы. — Страшное будет, если мы вдруг создадим семью. Я буду самой нервной женой на свете, потому что в моем мозгу будут постоянно картинки мелькать, как ты кувыркаешься в постели с другими женщинами. Не с другой! Их будет так много, что ты сам потеряешь им счет. Я буду медленно сходить с ума и рыдать постоянно, а наш ребенок будет все это видеть и ненавидеть папу, за то, что он делает больно маме. Как твой отец. Мы просто повторим вашу семью. Я не хочу этого.

Денис все так же улыбается, уперевшись спиной в дверцу своей машины. Меня бесит его улыбка, так хочется поколотить, просто вот долбить кулаками в сильную грудь, чтобы достучаться до этого идиота.

— Ладно, я уяснил. Значит ты предпочитаешь прожить жизнь в одиночестве? Сделать никому ненужную блестящую карьеру?

— Ну почему же в одиночестве? Я познакомлюсь с кем-нибудь, замуж выйду…

— А чего тогда за два года не познакомилась? У тебя ни одного мужика не было, кроме меня. Ты никого не впустишь в свою жизнь. Кроме меня. И детей у тебя не будет. Без меня. Ты каждый день ложишься в холодную постель и согреваешься только воспоминаниями обо мне и наших ласках. Хорошо, что есть воспоминания.

Он говорит тихо, чтобы не привлекать чужого внимания. Меня жалит каждое его слово, как оса, которая запуталась в одежде и не может вырваться на волю, жалит и жалит. И он прав, даже в мыслях нет впустить чужака в свою холодную постель. И даже мимолетные мужские прикосновения вызывают желание сразу помыться. Мне не нужны чужие прикосновения. Только его…

Металлический щелчок и мое запястье холодит что-то тяжелое и жесткое. Что? Наручники?!

Пока я вникала в слова Самойлова, копаясь в себе, он откуда-то достал наручники и пристегнул меня к себе. только хочу возмутиться, как он шагнул так близко, прижал меня к себе и зашептал, склоняясь к уху:

— Не ори только. Сейчас мы поедем в наш дом в горах, отдохнем и поговорим. Я все знаю, Катён, а вот ты не все знаешь. Обещаю, что не трону тебя, если сама не попросишь.

— Зачем тогда наручники? Отстегни, я и так поеду.

— Ну нет, ты сбежишь на первом же светофоре, знаю я тебя, — снова смеется, а потом целует, так жадно, что мне жалко парня. Чувствую, как соскучился.

Глава 29

Денис

Год назад я не смог поговорить с отцом откровенно, он только что перенес инфаркт. Наверное, ситуация подкосила его, сильного и еще не старого мужика. Ну во всем есть плюсы, теперь у родителей вторая молодость, снова влюблены в друг друга, глаз не сводят. Без этих вечных баб, без нервов.

Но в этот отпуск я разгадал все загадки, и понял, как виноват перед моей Катюшкой. И родители виноваты, подставили ее под удар, а я невольно оставил без защиты перед монстром, моим братом.

Сейчас, целуя ее нежные губы, понимаю, что недостоин ее благосклонности и любви, которую она не утратила, пронесла через все трудности этих двух лет. Без меня.

— Прости меня, родная… — шепчу в ее губы. — Прости за все. Я таким мудаком был, что самому противно сейчас. Не смог защитить тебя.

— Это я устранила тебя тогда, после ночи в пещере. Чтобы ты не смог мне помочь, — улыбается моя девочка, сверкая шоколадом глаз, — и чтобы не пострадал. Это я придумала легенду о счастливой жизни с Колей, и заставила тебя подписать контракт.

— Я знаю. Недавно все узнал. Поехали, хоть позагораем, пока солнце.

— Минутку… — Катя достает мобильник и набирает кого-то. — Маме скажи, что я сегодня ночую у подруги, чтобы не переживала… Да, с ним… в горы. Да не визжи так, оглушила. И это, я ключи от машины под заднее левое колесо положу, пусть твой Миша отгонит ее во двор… Спасибо, давай, целую.

Пока разговаривала, не отводила глаз от моего лица, рукой, которая пристегнута на наручник, вцепилась в мою футболку. Кажется, ей уютно даже в наручниках. И вот зря она сказала — переночую у подруги, мать ее все равно догадается с кем она сейчас, подруг же нет. Да и я Катюху так быстро не отпущу, дня четыре точно моей будет, а может и дольше. У нее тоже отпуск.

Быстро склоняется возле заднего колеса и прячет ключи от своей тачки, потом тянет меня к моему джипу.

— И вот как нам влезть? — смеется, я не подумал, что сесть в машину будет проблематично.

Пришлось ей пробираться через водительское сиденье, потом лезть мне. И рулить пришлось вместе, Катя положила левую руку на руль, иначе мне пришлось бы одной рукой вести. Но нас только забавляли эти несерьезные неудобства.

— Открой бардачок, — попросил, когда выехали за город. — Там ключ, отстегни наручники. А то натрешь кожу железякой. Или вдруг гаишники остановят, не поймут.

— Далеко не буду убирать, тебя пристегну потом, — слышу, не понимая, шутит или всерьез говорит. Но прячет браслеты в свою сумочку. Хм.

Дрожь пробежала по телу, организм отреагировал на картинку, которую невольно выдал мозг. У меня два года не было женщины, после той штормовой ночи. Когда брат прислал фотки моей Катюшки в его постели, взбесился, хотел отомстить, даже пошел к медичке, которая не прочь была покувыркаться со мной. Но не смог. Ни душевно, ни физически.

Потом узнал о диагнозе брата, при котором неизбежно наступает импотенция, и понял, что снова от него подстава. И обрадовался, что не изменил моей девочке. По прошествии двух лет, могу точно сказать, что излечился, больше не филофоб. Мне нужна только она.

Пока едем, поглядываю на девушку. Какая она красивая! Кажется, что еще красивее стала. Я и не надеялся, что увижу ее, что уговорю уехать со мной в горы. Почему горы, а не городская квартира? Все просто — романтичная обстановка, полное уединение, ни тебе людских голосов, ни шума города, которые нарушили бы наше долгожданное затворничество. Я и родителей предупредил, чтобы не мешали нам.

Машину сразу загнал во двор и разгрузил.

— Ого, ты на месяц сюда меня привез? — восклицает Катя, помогая перетаскивать в дом многочисленные пакеты с едой и одеждой.

— Я бы на всю жизнь тебя привез бы сюда, — подмигиваю, предвкушая идеальный отпуск. Пусть всего в несколько дней, но зато каких!

— Ты же обещал только поговорить и искупаться, — задирает нос стрекоза, нарочно дразнит меня.

— Ты сама себе веришь? Да, я не стану тебя принуждать, сама решай, нужны тебе мои ласки, или просто поплаваем и поговорим. Я удивлен, что ты вообще согласилась со мной поехать, думал, после всего даже здороваться не станешь.

— Так и задумывала. Думала, забуду тебя, пока ты в армии. Не получается у меня… Хочу забыть, но не могу…

Катя говорит это с такой горечью, что я затыкаюсь. Что тут скажешь. Она хочет забыть меня. Может так и надо, на кой хрен я ей сдался, идиот такой.

Молча разбираем сумки, раскладывая все по местам. Я растерян, не знаю, как начать общение, Катя горестно вздыхает и оглядывается. Похоже, вспомнила события трехлетней давности, когда Колька помешал нам, а потом тачку свою нарочно разбил, прикинувшись умирающим. И в этом я виноват.

— Если хочешь, можем в город вернуться, — предлагаю, надеясь, что она откажется. И вижу улыбку.

— Нет, не хочу в город. Хочу забыть эти три года, вернуться в то лето, когда мы с тобой сюда приезжали. Вот с того момента, с чистого листа…

Она берет меня за руку, заставляя бросить пакеты с едой, ведет к дивану, толкает на него, а сама идет к музыкальному центру. Надо же, даже музыка та же, как и три года назад, я помню ее, выключал тогда и песня въелась прямо в мозг. С тех пор никто не включал музыку, некому было.

Катя возвращается ко мне, я думаю — ну вот, сейчас поговорим, все выясним. Но вместо этого девушка садится на мои колени, лицом ко мне.

— Не хочу выяснять отношения, не хочу ходить вокруг да около… я соскучилась. Все потом…

Не верю своим ушам. И глазам не верю. Сжимаю тонкую талию ладонями и замираю, уткнувшись носом в шею любимой. Я не забыл ее аромат, оказывается.

— Как долго я ждал этого дня… знаешь, без тебя дышать невозможно даже…

— Тогда дыши в полную силу, пока мы вместе, — ворошит мои волосы, склоняясь и целуя лоб. — Скоро снова разъедемся, надолго. Может даже навсегда.

Затыкаю ее рот поцелуем, чтобы перестала говорить чепуху. Я уже не отпущу ее, пусть через год, но мы снова будем вместе жить. Как раньше.

— Мы всегда будем вместе, — уверяю ее, наслаждаясь бархатистостью нежной кожи.

— Ага, ты еще жениться пообещай, — отстраняется Катя и пристально смотрит в глаза, будто проверяет реакцию.

Мне дурно, как представляю загс и торжество в ресторане, штамп в паспорте, который как наручники приковывает мужчину и женщину друг к другу. Дышать становится тяжело.

— Вот именно, ничего у нас с тобой не получится. Просто иногда будем встречаться. Вот как сейчас.

Я думал, что излечился от своей фобии, но нет. Я по-прежнему не уверен в себе, боюсь сорваться и пойти налево, сделать больно любимой Катюшке.

— Да перестань ты уже копаться в себе, неси меня наверх, — смеется проказница, ее вовсе не обижает моя реакция, привыкла, что мужчины Самойловы со странностями.