Хорошие девочки плачут молча

Глава 5

Марго

— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил отец, чем застал меня врасплох.

Мы как раз сидели в гостиной, и каждый занимался своим делом. Он просматривал на ноуте документы, а я читала.

Так повелось со времён, когда мама ещё была жива. Как бы мы все не были заняты, а раз в день собиралась в гостиной. Было допустимо читать, вязать, вышивать или смотреть в окно, но физически быть вместе. Каждый мог задать в этот момент любой вопрос, самый провокационный, и имел права ожидать честного ответа.

— Хочу пройтись до ближайшей торгушки, — ответила я, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Зачем?

— Например, чтобы купить себе новое платье. Или туфли. Ты знаешь, я по ним с ума схожу.

— Звучит так, будто ты оправдываешься.

«Так и есть», — только и успела подумать я, а вслух произнесла:

— Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я что-то скрываю. Мне неприятно твоё недоверие.

Я отложила книгу в сторону и посмотрела отцу в глаза.

— В последнее время ты смотришь на меня так, будто я вот-вот продам Родину.

— Не смей с этим шутить! — резко произнёс отец и отложил ноут на туалетный столик. — Ты думаешь, я старый глупый и слепоглухонемой? Спешу разочаровать, Марго, это не так.

— О чём ты? О Шевковиче? Сердишься, что я больше не хочу иметь с ним дела? Ну извини, он, вообще-то, меня ударил!

Я тоже повысила голос. Наверное, впервые за много месяцев.

Фрэнк тихо прикрыл створки дверей, ведущих в гостиную. Он умел быть незаметным, отец давно его не стеснялся, справедливо считая, что Фрэнк скорее отрежет себе язык, чем обмолвится с посторонним о том, что творится в нашем доме. Наш дворецкий был сама деликатность. Отец любил окружать себя такими людьми.

А я больше не хотела оставаться безгласной тенью. Не сметь чувствовать то, чего хочу я,словно это в любом случае что-то постыдное. Что-то, о чём не следует говорить, да и думать тоже.

— Прекрати, Марго! — прикрикнул на меня отец и принялся ходить по гостиной, заложив руки за спину. — Я давно хотел с тобой серьёзно поговорить.

Шаг у него был чётким, тяжёлым и взгляд таким же. Раньше я бы уже опустила голову и согласилась со всеми аргументами. А если бы вздумала бунтовать, то мама бы присоединилась к нравоучениям отца.

Было проще признать, хоть и не принять чужую правоту, а потом сделать по-своему. Но сейчас мне не хотелось даже делать вид, что согласна с его суждениями. Это моя жизнь, не его.

Я ощущала нити невидимой паутины, сковывающей руки. Их не ощущаешь, пока не попытаешься вырваться, тогда они становятся канатами.

— Я объяснял тебе, что Шевкович нужен для наших целей. Вернее деньги его семьи. Конечно, это не значит, что он может поднимать на тебя руку. Но ты должна была сказать об этом мне. Не Михаилу, не кому-либо ещё, а мне!

— Ты был занят с гостями, и да, я не могла ждать, отец. Прости, но это слишком больно, когда тебя бьёт тот, кому ты раскрылся. Наверное, тебе такое незнакомо!

Я встала и хотела выйти из гостиной. Слова застряли в горле, ещё немного, и я выскажу всё, что накипело. Потом пожалею, потому что обижу отца. Он действительно заботится обо мне, как умеет, и не заслужил моих претензий. Просто мужчина и женщина по-разному понимают обиды.

Не объяснишь ему, что я доверилась Михаилу, потому что хотела, чтобы он остался. Желала ощутить его прикосновение, и да, я была согласна даже на любовь из жалости! Так истосковалась, измечталась о несбыточном, что было уже всё равно, но я использовала свой шанс. И победила. Тогда победила.

— Марго, я не разрешал тебе уходить, — донеслось до меня, когда я взялась за ручку двери.

— А я давно выросла и не нуждаюсь ни в чьих разрешениях. Если хочешь, я завтра же съеду в свою квартиру.

— Это я подарил её тебе!

— А я приняла. Но можешь забрать обратно, заработаю свою, — бросила я через плечо и взбежала наверх в свою комнату.

Быстро переоделась и решила пойти прогуляться, хотя изначально никуда не собиралась.

Надела пальто и застегнулась уже на улице. Было морозно, холодно, после теплоты родного дома я чувствовала, как холод проникает под рукава свитера. Я специально оделась максимально неэлегантно, чтобы не возникло соблазна отправиться к Михаилу.

Прийти к нему значило признать капитуляцию, залипнуть в этих бесперспективных отношениях. А что будет потом? Он уедет, а я умру от тоски?

Я взяла такси и сказала водителю, чтобы вёз в ближайшую торгушку. Смотрела из окна машины на косопадающий снег, на прохожих, закутанных с ног до головы, на праздничную иллюминацию, и на душе делалось гадко. Праздник лицемерия.

Ничего с наступлением нового года и Рождества не изменится, как бы мы не изображали радости и не загадывали желания.

Я закусила нижнюю губу и очнулась только тогда, когда почувствовала солёный привкус во рту. Снег пошёл сильнее, ветер почти утих. Казалось, я попала в сказку и еду сейчас по улицам заколдованного города. Все суетятся, куда-то бегут, не понимая, что выхода нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Что сказки не бывает, и олени,везущие повозку с Дедом Морозом, не появятся.И на голову не свалится счастье, даже если оно заслуженно, выстрадано, вымолено.

Что все усилия тщетны, как напрасны мои попытки убежать от себя. Спрятаться в раковине и не высовывать носа. Тогда создастся иллюзия, что всё идёт по плану. Что боли не будет, а то, что и радости не испытать, так это ерунда.

— Почему мы стоим? — спросила я водителя. — Откуда такая пробка?

— Авария впереди.

— Я пройдусь пешком, спасибо.

Расплатившись и покинув такси, я направилась к ближайшему метро. Надо было сразу идти к станции, но я боялась, что отец отправит Фрэнка вернуть меня, а мне надо было побыть одной. Не хотелось никого видеть.

Моей навязчивой мыслью стало сбежать ото всех, побродить по улице, может, даже слегка замёрзнуть, чтобы вернуть в душу покой. Причинить боль человеческому телу, зато обрести мир и гармонию.

Сейчас я была от этого далека.

Я машинально достала телефон и посмотрела на время. Половина седьмого.

Огляделась и поняла, что я нахожусь в несколько станций от квартиры Михаила. Можно просто зайти поздороваться или попрощаться. Можно позволить себе последнее интимное свидание. Сегодня можно всё. Рождество ведь!

И я уверенно направилась к метро, заглушив в сердце нехорошее предчувствие.

Михаил

— Ты пришла, — сказал я полувопросительно, не веря своим глазам.

Вот она, хрупкая, снежная и холодная, стоит у меня на пороге. Как рождественское чудо, Снегурочка со льдистыми глазами, в которые хочется смотреть бесконечно. Я бы взял её окоченевшие пальцы и согревал их своим дыханием. И смотрел в глаза. В её глаза.

— Ты же звал меня, — ответила она и сделала шаг навстречу.

Я отступил, пропуская её в квартиру. Закрыл дверь на все замки, теперь, даже если она передумает, у меня будет время уговорить её остаться. Я был подобен дракону, не желавшему выпускать из своих жадных лап настоящее сокровище. Она моя.

На сегодня, навсегда.

Марго молчала, и я не говорил ни слова. Подошёл сзади, помог снять пальто. Она повернулась, и наши взгляды встретились. Слова стали не нужны вовсе, теперь я понял, что они никогда не были нам нужны, только мешали и всё запутывали. Иногда взгляды, жесты, тела говорят больше, чем самые красноречивые речи.

«Я здесь, я согласна», — говорил её взгляд, а я отвечал:

«По-другому и быть не могло».

И я помог ей раздеться. Совсем. Отбросить прочь все те преграды, которые мешали нам ощутить единство душ и тел.

В этот раз мы никуда не торопились, изучали друг друга, я гладил каждую чёрточку её лица, слышал биение сердца, чувствовал, как она раскрывается навстречу, подобно цветку. Скромной лилии или калле, уступающей в яркости тропическим собратьям, но выигрывающая строгой белизной линий и кожи.

Потом мы долго лежали рядом и снова молчали. Всё было сказано, звук речи только бы опошлил то, что было между нами. И крылья драгоценной бабочки трепетали при каждом вздохе.

— Ты скоро уезжаешь, — нарушила молчание Марго.

— Скоро. Слишком скоро, — ответил я. — Я даже не знаю теперь, стоит ли ехать.

— Стоит. Отец прав, это шанс для твоей карьеры.

Милая Марго, ты даже сейчас думаешь о моей карьере в ущерб своим интересам! В это вся ты, скорее пожертвуешь собой, чем тем, кто тебе дорог.

Я чувствовал, как она трепещет в моих руках, прижимается и ластится, но в то же время понимал, что если понадобится, встанет и уйдёт. И больше не придёт никогда. Потому что она хоть и нежная, но сильная. Всё выдержит, всё сможет, у неё хватит сил и на любовь, и на жертву.

— Ты бы смогла уйти от отца? Пойти против его воли?

Она привстала на локте и посмотрела на меня. У Марго были такие пронзительные голубые глаза, что я видел в их радужке своё отражение. Я бы хотел, чтобы она так смотрела только на меня, и даже если меня не будет рядом, в каждом мужчине угадывала мои черты. А я и вовсе не обращу внимания на другую женщину, если буду знать, кто ждёт меня в Москве.

— Не знаю. Смотря ради кого.

— Ради меня.

— Да. Только ради тебя.

В её глазах вспыхивал свет. Я отвёл от лица прядь её волос и погладил шелковистую кожу лба. Марго не лгала, она вообще не любила неправду, и я ей верил.Только ей и верил.

Мы начали отношения только неделю назад, но уже понимали друг друга с полуслова, словно прожили вместе лет десять. Когда

— Сразу взять тебя в Чехию я не смогу. Нужно там поработать какое-то время. С полугода или около того. Потом мы поженимся, и ты уедешь со мной. Как тебе такой план?

Какое-то время она замерла, прислушиваясь к звукам вокруг, к тишине, наступившей после моих неожиданных для нас двоих слов. Я гладил её грудь и улыбался.

Если бы кто ранее сказал, что я сделаю предложение женщине вот так, после двух занятий любовью, я бы не поверил. Будь она хоть сто раз искусна в постели, это не повод разделить с ней жизнь. Но с Марго всё иначе, я и сам не мог поверить, что скажу это вот так между делом.

Стыдно признаться, потому что я не сентиментален, что боюсь потерять её тем больше, чем ближе мы становимся.

— Ты делаешь мне предложение?

— Делаю. Прости, я только сейчас принял это решение, поэтому кольца пока нет. Но оно будет. У тебя всё будет.

Я наклонился к ней и очертил пальцами губы, поднялся по кончику носа, провёл по его спинке до переносицы.

— Ты уверен, что я соглашусь? — спросила она, растянув губы в улыбке.

— А разве нет?

Она не спешила с ответом. Поймала мою руку и поцеловала запястье с внутренней стороны, где кожа наиболее тонкая и уязвимая.

Я не лгал ей, между нами не могло быть и тени недоговорённости. И пока это так, мы будем вместе.

Я принял решение только что и вовсе не под влиянием момента или страсти. Я всегда восхищался Марго, любил её на расстоянии, не позволяя себе даже мысли, что когда-то смогу лежать вот так рядом с обнажённой женщиной, чья фотография была надёжна заперта в первом ящике письменного стола. Смотреть на драгоценную бабочку между её грудей.

Ещё немного, и она взмахнёт крыльями и взлетит. Порвёт кажущуюся тонкой, но такую прочную цепочку из белого золота, и устремится к свободе. Когда не летал, сложно сделать первый взмах новыми крыльями. Да и второй не легче. Не уверен, что вообще наступят времена, когда мы будем вспоминать о сегодняшних тревогах с улыбкой.

Сначала Марго будет сложно, её замучает чувство вины перед отцом, но если она решится соединить со мной жизнь, то уже не передумает. Дочери Старицкого не свойственны вечные сомнения. Раз приняв решение, она будет верна ему до конца.

А её отец поймёт. Со временем. Единственная дочь, обожаемая Маргарита, в чертах которой он видел свою жену! Позлится год-второй и смягчится.

Я помогу Марго переждать бурю отцовского гнева, укрою от его обвинений. Им пока будет лучше находятся друг от друга на расстоянии.

— Ты знаешь, — Марго села в постели и натянула одеяло. — Врачи говорят, у меня будут сложности с детьми. Это не точно, но весьма вероятно. Я хочу, чтобы ты это знал… Прежде чем примешь окончательное решение.

Она проговорила это, положив голову на согнутые колени. Наверное, специально не смотрела на меня, чтобы не смущать. Или не хотела увидеть на моём лице разочарование.

Глупая! Я хотел её не потому, что желал наследника, а потому что желал её.

— И всё же я прошу тебя выйти за меня замуж!

Я обнял её со спины, почувствовав, как она напряжена, но Марго высвободилась из объятий и принялась торопливо одеваться.

— Ты куда? Побудь ещё, — я протянул руку, желая её остановить, догадываясь, что сейчас Марго просто-напросто от меня сбегает.

— Я хочу дать тебе время подумать, — произнесла она, повернувшись спиной. Я видел, как подрагивают её хрупкие плечи, как несимметричны остро выступающие лопатки. — Я слышала, ты мечтаешь о сыне. Я не знаю, вдруг не смогу его тебе дать? Никого не смогу…

Я хотел её остановить, но понимал, что сейчас она меня не услышит. Дурак, я задел больную струну в её душе, и теперь натянутая донельзя, она звенела и пела, вибрировала, искажая реальность вокруг. Марго не поймёт меня сейчас, хоть сто раз скажи ей, что хочу видеть своей женой именно её, бабочку с сапфировыми крыльями.

Она так и не взглянула в мою сторону. Хотела выскользнуть в прихожую, но остановилась на пороге и обернулась. Я всегда любил смотреть в её глаза, но никогда ещё не видел в них столько слёз.

— Ты возненавидишь меня после. За то, что я согласилась, — тихо произнесла она.

— Я рад, что ты согласилась, — спокойно улыбнулся я и наконец получил в ответ лёгкую полуулыбку. Пока ещё не «да», но уже обещание. Может быть.

— Я позвоню завтра.

— Точно?

— Конечно, — кивнула она, уже почти успокоившись. — А ты обещай подумать, гожусь ли я тебе в жёны. За тебя любая пойдёт.

— Любая мне не нужна.

Я ответил спокойно, завязывая на поясе халат. Хотелось закурить и выпить. Марго улетит, она уже готова выпорхнуть из моих ладоней, в такой миг не следует пытаться её удержать, я пока не имею на это права. В конце концов, это просто страшно помять её тоненькие крылышки.

Тогда она уже не сможет летать.

Я не хотел давить на неё, но и позволять погибнуть в сомнениях не собирался.

— Я получу твоё «да», Марго, — спокойно сказал я на прощание, помогая ей надеть пальто. Укутав в последний раз на сегодня в кольцо своих рук. Она вздрогнула, вздохнула, но не пыталась больше вырваться.

Мы оба знали, что черта невозврата пройдена.

— Прощай! Только не иди за мной. Я уже вызвала такси. Оно ждёт внизу.

Она обернулась на пороге и посмотрела на меня так, будто хотела запомнить.

— До свидания! — улыбнулся я и проводил её взглядом, пока шаги не затихли в подъезде, и не хлопнула входная дверь.

Выглянув в окно и убедившись, что она села в машину, я задёрнул штору и отправился спать.

Завтра будет напряжённый день. Мне надо будет многое сделать, чтобы выполнить обещание, которое я дал Марго.

На самом деле это не так просто, как я ей говорил. Совсем непросто.