Хозяйка гиблых земель

Глава 48. Свидетель

Дарен, как и обещал, возвращается после полудня. К этому моменту я успеваю отлично выспаться и даже привести себя в порядок. Янга и Крок отправляются на Земли, а я, поправив шляпку, выхожу к уже поданной черной карете.

– Инспектор, – приветствую Дарена, а он, в свою очередь, немного склоняет голову.

– Не передумали, леди Хельм? – спрашивает, все еще желая отговорить.

– И не надейтесь, – шутливо

– Тогда прошу, – Дарен открывает дверцу и подает мне руку, чтобы помочь забраться в карету.

Не задумываясь, кладу свои пальцы поверх его широкой распахнутой ладони, и по коже пробегает электрический разряд.

Едва сдерживаюсь, чтобы не отдернуть, а но уверена, что дракон тоже это ощутил. Потому и сжал инстинктивно мои пальцы на долю секунды.

К счастью, забираюсь я быстро, освобождаю руку и усаживаюсь у окна, Дарен опускается напротив, и наши колени едва не соприкасаются.

Воздух мгновенно становится меньше. Я делаю вдох, а запах его парфюма – пряный, с нотами кедра – заполняет тесное пространство.

“В будущем, если выживу, надо бы подумать о парфюмерной лавке!” – решаю отвлечь себя чем-то привычным.

– Милая карета, – отмечаю я, чтобы разогнать неловкость.

Здесь правда красиво: бархатные сиденья, тяжелые черные шторы на окнах.

Карета, наконец-то, трогается, и я невольно хватаюсь за край сиденья. А Дарен инстинктивно пытается поймать. Благо, или уже к сожалению, этого не требуется.

Его длинные, изящные пальцы застывают в нескольких сантиметрах от меня, но даже так опаляют невидимым огнем.

Зрачки не пульсируют, но расширены так, что радужки почти не видно. Взгляд, пристальный и в то же время притупленный, внимательно скользит по моему лицу и… задерживается на губах.

Я ощущаю этот взгляд физически, почти как прикосновение. Даже горло пересыхает.

Хочется не то схватить его, не то убеждать. Но вместо этого я просто продолжаю смотреть, замечая детали, которые не видела раньше – едва заметный шрам над левой бровью, золотистые крапинки в радужке.

Еще одна кочка заставляет вздрогнуть, очнуться.

Тут же смаргиваю и выпаливаю первое, что приходит в голову:

– Долго еще ехать?

Дарен моргает, словно очнувшись от транса, и отводит взгляд. Поворачивается к окну и прочищает горло, а его пальцы сжимаются в кулаки так, что костяшки белеют.

– Несколько минут, – отвечает свершим, хриплым голосом.

– Тогда, пока есть время, давайте обсудим действия. Предлагаю сыграть с нашим свидетелем в плохого инспектора и хорошего.

– Что вы имеете в виду? – хмурится Дарен.

Уверена, что и у них есть такие методы, но не знаю, как правильно назвать, поэтому и описываю.

– И лучше, если я сначала попробую поговорить сама, – заверяю инспектора. Ему это не особо нравится, но мне есть чем обосновать такое предложение.

– Хорошо, я буду наготове, – соглашается он, и карета снова погружается в тишину.

Последние минуты пути растягиваются в вечность. Каждый толчок кареты заставляет нас слегка покачиваться, наши колени случайно соприкасаются. От этих мимолетных прикосновений хочется взвыть.

И судя, по желвакам Дарена и пульсирующей жилке на шее – ему намного хуже, чем мне.

Да, из нас двоих – только на нем ответственность за род из-за проклятия.

Но все же… пытаюсь отодвинуться дальше, а некуда – спина уже прижата к стенке.

Хвала богам, карета, наконец-то, замедляется, а Дарен поворачивается. Его взгляд теперь спокойнее, но сам он такой бледный, будто вообще не дышал в последние минуты. Или и того хуже, обратился в призрака.

– Прибыли, – говорит он хриплым, почти могильным голосом, и первым выходит из повозки.

Но, следует отдать ему должное. Обо мне не забывает, и несмотря на то, как его сейчас плющит, вновь подает мне ладонь, чтобы помочь сойти с кареты на землю.

– Благодарю, дальше я справлюсь сама, – сообщаю инспектору, ибо пытку пора заканчивать.

– Уверены? – хмурится инспектор.Прохладный ветер остужает кожу, разгоняет запахи, приводя немного в чувства.

– Конечно, – киваю я и для убедительности еще и хмурюсь. – Я дамочка самостоятельная.Я б на его месте сама бы отсюда когти рвала.

– Нисколько не сомневаюсь. – подыгрывает Дарен. – И все же… так будет надежнее, – заверяет инспектор и достает из кармана тонкую золотую цепочку с изящной подвеской в виде светло-голубого оникса.

– Защитный артефакт. Если почувствуете опасность, сломайте камень, и я вас найду, – говорит он, протягивая мне украшение.

Красота, конечно, но что если Янга и Крок правы? Что, если инспектор играет на обе стороны?

– Не доверяете мне, леди Хельм? – он как будто читает мои мысли.

Но прямого ответа у меня нет. Пока что Дарен не сделал ничего из того, чтобы мне навредило. Да и в карете смотрел на меня вовсе не как на врага.

– Спасибо, господин Сурэл, – говорю дракону, принимая подвеску, а затем с легкостью плашки пробегаю по ступеням администрации.Хотя, о чем это я? Будь на его месте кто-то другой, я бы в первую очередь подумала, что подобными фишками пытаются усыпить мою бдительность.

Лишь когда плотные темные двери за спиной закрываются, сердце начинает стучать спокойнее. Втягиваю носом воздух, наслаждаюсь несколько секунд так необходимой тишиной, а затем осматриваюсь.

Все те же белые мраморные стены, гладкий пол до блеска натертый пол. Пара дамочек за стойкой. Но вот посетителей не видно. Сомнительно, но ладно…

Ступаю прямо к стойке, где копошатся в бумагах уже знакомые девушки.

– Господин мэр отменил все приемы, – перебивает шатенка, даже не дав договорить.– Добрый день…

Прекрасно.Ага. Еще интересней. – Но заявление он ведь может принять? – уточняю я. – Меня зовут Элиза Хельм, и ранее документ уже подписывали, но потеряли. – Я знаю, кто вы. Правила для всех одинаковы. Оставьте здесь, господин мэр сам заберет, когда у него будет время, – остается при своем девушка.

– Прошу, – кладу заявление на регистрацию синюхи на стол перед дамочкой, и только разворачиваюсь, как замечаю, что из дверей одного из кабинетов выходит помощник мэра, а затем и сам мэр.

Он выглядит осунувшимся и будто бы постаревшим на пару лет. Вокруг глаз появились новые морщины, плечи, обычно расправленные, сутулятся под тяжестью невидимого груза.

Помощник прощается с мэром, направляется к лестнице, а я задеваю вазочку с розами, стоящую на краю стойки.

– Ой! – ловлю ее, но пара капель успевает попасть мне на платье. – Как неловко вышло. Могу воспользоваться уборной?

Девушка оглядывается по сторонам в пустом зале и кивает.

– Только быстро, сегодня посещений нет, – сообщает она мне.

Киваю и топаю в сторону уборной, которая аккурат через пару дверей от той самой, где я только что видела мэра.

– Элиза? – спохватывается мэр.Секунда и я тихо залетаю из коридора в мрачное, темное помещение.

– Господин мэр, – заставляю себя вежливо улыбнуться,а сама скольжу взглядом, осматривая кабинет, больше похожий на логово затворника.

Стены обшиты темным деревом. Тяжелые бордовые шторы наполовину задернуты, пропуская лишь тонкие полоски света, а воздух пропитан запахом старых книг, пыли и табака.

Массивный стол из красного дерева занимает половину комнаты – на нем горы бумаг, стопки документов, чернильница и перо. За спиной мэра – высокий книжный шкаф, на стенах – карты города и его окрестностей.

– Зря вы сюда пришли, Элиза.

– Дело важное, не могла откладывать.

– Даже так? Ну, что ж, – Мэр жестом предлагает мне сесть в кресло напротив стола – добротное, с темно-зеленой обивкой, но местами потрескавшейся от времени.

Сам он опускается в свое кресло с тяжелым вздохом.

– Если вы из-за синюхи, то скажу вам, что ваше заявление вновь потеряется… – произносит тихо, почти шепотом, избегая смотреть мне в глаза.

– Господин Гирдан приказал? – спрашиваю прямо, но за стол все же сажусь.

– Тише! Тут и у стен есть уши, – нервничает мэр.

Бросает быстрый взгляд на закрытую дверь, а затем вновь на меня.

– Значит, синюху мне не дадут зарегистрировать. Ясно. Но можно хотя бы узнать почему?

– Сам бы хотел это знать. Что-то назревает. А ведь я предупреждал тебя, Элиза.

– Помню, господин мэр. Меня все предупреждают. Но никто не говорит правды. Даже вы ее скрыли, господин мэр, хотя отлично знали мою маму о том, что с ней произошло.

Едва договариваю последние слова, мэр дергается, словно от внезапной боли.

– Это дела прошлых дней. Ничего из того, что вы ищите, вы там не найдете! – приглушенно рычит он, а тени под глазами кажутся еще глубже.

– Вы знаете правду, не так ли? Потому и помогли мне на площади? Из чувства вины? За помощь с сокрытием той правды, Сурэлы дали вам это кресло? Вы ведь были инспектором в то время.

– Не перегибай, девчонка!

– Я не хочу вас задеть или в чем-то обвинить. Вы и сами себя за что-то до сих пор не простили. Вы все еще мучаетесь, господин мэр. Я это вижу и вовсе не прошу вас идти против покровителя. Прошу лишь рассказать все, что вам известно о том деле. И я никому не скажу, от кого это узнала.

– Правда давно не имеет значения, Элиза. Знал бы, что ты такая упертая, не стал бы помогать. Ты хоть знаешь, сколько людей пропало из тех, кто вставал на пути Гирдана Сурэла?

– Знаю, – выхватываю я и кладу бумаги ему на стол. – Возможно, это неполный список.

– Элиза! – багровеет от злости мэр.

– Вы лучше знаете, сколько пропало, господин мэр, – тихо, с болью говорю ему. – А сколько еще пропадет, пока этот преступник будет жить припеваючи? Вы ведь стали мэром не для того, чтобы прикрывать чьи-то злодеяния. Вы им стали, чтобы защищать. Это видно по вашим глазам. Вас тоже тошнит от несправедливости.

Мэр молчит, отведя от меня взгляд. Сжимает кулаки до хруста, думает.

Но я уже знаю, что эту стену мне не пробить. Не от каждого сердца у меня есть ключи…

– Тошнит, и что? Против Гирдана Сурэла нет ни одной надежной улики! Перестаньте строить из себя героиню и уезжайте. Очнитесь уже, Элиа. Как вы одна собираетесь сражаться с тем, кого даже я боюсь?

– А что, если я не одна? – спрашиваю мэра, и его седые брови тут же изгибаются в недоумении.

Он ждет ответ, но вместо того, чтобы говорить, я подхожу к высокому окну, за которым несколько минут заметила инспектора, и открываю створку, больше похожую на дверь.