Хранитель истории

Глава 16

– Николай Иванович! – Голицын был в не меньшем шоке, чем я. – Как же… Я полагал, Вы в отъезде.

– Только возвратился. – Я вынырнула из «братских» объятий, оглядываясь на графа. – И тут такое счастье! Где Вы её отыскали? – Николай аккуратно погладил меня по плечу.

– А Вы… – Мне даже было немного жаль Сергея Александровича. Метаморфозы от гнева и печали до полной растерянности произошли в пару мгновений.

– Это мой кузен, Коленька. – Я, не переставая улыбаться, бросила взгляд на молодого человека рядом. – Его матушка заменила мне мать, в детстве мы были чрезвычайно близки.

– Вера проводила каждое лето у нас в имении. – Кивнул «братец».

– А ты и есть тот таинственный естествоиспытатель, что привечает Сергей Александрович? – В своём удивлении я даже не кривила душой.

– Кажется, нам надо многое обсудить. – Со смехом подтвердил Николай. – Надеюсь, вы ещё не ужинали?

– Пойду, распоряжусь. – Отозвался граф, вежливо оставляя нас с «братом» наедине.

Как только дверь за Голицыном закрылась, мы как по команде отпрянули друг от друга, перестав улыбаться как два идиота.

– Николай Уваров, историческая биология. – Мне была протянутая узкая мужская ладонь.

– Вера Лаврова, история быта. – Я пожала протянутую мне руку. – Так это Ваша комната там наверху? Мой медальон отреагировал на что-то внутри.

– А, видите ли, мне пришлось уехать на некоторое время из Петербурга… - Николай повернулся, не зная, куда деть трость. – А «Помощника» забыл здесь. Чрезвычайно неловко.

– Вы меня спасли. Ещё минута и мне бы пришлось падать в обморок перед графом. – Перевела дух я, прикладывая ладонь к груди.

– Кстати, об этом. – Николай нахмурился, вспоминая что-то. – Что вы тут устроили? Что за концерты во дворце? Слухи о том, что некая сиротка из провинции не угодила самой императрице, дошли уже… Кхм. Далеко. Я бросил всё, помчался сюда. Бегаю по всей столице, ищу вас. Чтобы обнаружить у себя дома.

– Не у себя, а у Голицына. – Аккуратно поправила я, виновато глядя на коллегу.

– Это неважно. – Уголок рта у парня нервно дёрнулся.

– Моя капсула исчезла. – Я понизила голос до едва слышного шёпота.

– Не может быть. – Первая реакция Николая была понятна.

– Может. – Попыталась возразить я.

– Так не бывает. – Предпринял вторую попытку парень хмурясь. Я начала злиться.

– А с чего я, по-вашему, навела такой шум? – Я схватила Николая за запястье, заставляя заглянуть в глаза. – Я не могу вернуться домой. Вместо капсулы – сарай, «Помощник» не работает.

Уваров смотрел на меня так, будто я его пытаюсь убедить, что солнце встаёт на западе.

– Покажите. – Что же, это было несложно. Я потянулась, доставая медальон и демонстративно открывая его перед парнем. Оттуда на нас всё ещё взирал мой отец.

– Вы дочь Павла Вениаминовича? – Узкое его лицо вытянулось ещё больше.

– Да какая разница! – Зашипела я на Николая, не смея повышать голос.

В этот миг в гостиную вернулся Сергей Александрович, застав нас лбом ко лбу, разглядывающими миниатюру, что всё это время покоилась у моей груди. Мы как по команде вскинули головы.

– Николай Иванович попросил показать портрет батюшки. – Пояснила я с печальной улыбкой. – Отец так любил моего кузена.

– Он многому меня научил. – Потянул Николай предельно честно. Мой отец до недавнего времени вёл в институте военную антропологию.

– Ужин будет скоро готов. – Известил Голицын, по-прежнему не знающий, куда себя деть.

– О, Сергей Александрович, дозвольте показать Вере мою комнату? Обещаю, что не буду мучить её долгими рассказами. – Николай мягко мне улыбнулся. По актёрскому мастерству у него явно было «Отлично».

– Конечно. – Граф наконец-то оттаял, даже лукаво улыбнулся. – Тем более что Вера Павловна так жаждала туда попасть.

Я смущённо улыбнулась в ответ. Конечно, мои попытки вскрыть загадочную комнату не остались незамеченными. Странно, что Голицын раньше мне этого не припомнил.

Когда Николай открывал свою комнату, я поняла, почему не могла это сделать сама. В замок была встроено распознание ДНК, такое же, как на наших капсулах.

– Ну слава Клио, я уж думала, что с ума сошла. – С облегчением вздохнула я.

– Пытались вскрыть моё убежище? – Усмехнулся мой коллега.

– Как видите, безуспешно. – Я прошла в покои вслед за Николаем. – Мне необходимо было знать, на что отреагировал «Помощник».

Я примерно знала, что увижу, но вид покоев, отведённых для естествоиспытателя меня всё равно поразил. Николай сделал из огромной гостиной, удачно выходившей на небольшой балкон настоящий зимний сад. Если не сказать джунгли! Растения были повсюду – на полу, полках на стене, а что-то вьющиеся даже спускалось по потолку.

Как только люди научились путешествовать во времени, почти сразу появилось дополнительное ответвление от исторической науки – историческая биология. Её адепты были призваны сохранить те виды флоры и фауны, что навсегда исчезли с лица Земли к нашему времени. Зачастую биологи торчали в прошлом годами, чтобы вывести какой-нибудь маленький, но очень важный росточек. Николай, видно, был из этих.

– Неужели так много не сохранилось? – Ахнула я, разглядывая здоровенный, почти с меня ростом, куст помидора.

– Больше, чем вы думаете. – Николай копался в столе, который не так-то просто было отыскать среди этих зарослей. – Но тут кое-что просто для души. Ага!

Наконец, из ящика стола были извлечены карманные часы на цепочки. Они выглядели довольно бесхитростно, как и мой медальон, дабы не привлекать к себе внимание.

– Наверняка вам просто выдали бракованного «Помощника», ещё ни разу в истории не было такого, чтобы техника давала сбой. Сейчас… – Но что произойдёт сейчас, мне узнать не довелось. Потому как Николай отщёлкнул крышку часов, а дальше произошло вот что: ничего.

Мы оба тупо уставились на простенький циферблат. Часы стояли, явно требуя завода.

– Чушь какая-то… – Пробормотал Николай себе под нос и принялся копаться в столе, в поисках ключа. Я краешками пальцев взяла часы в руках, покрутила. Холодный, тяжёлый металл и больше ничего. Часы выглядели совершенно безжизненными.

– Положите! – Визгливо приказал Уваров. Я вздрогнула, чуть не роняя часы из рук.

– Чего орать-то? – Я аккуратно положила «Помощника» на стол.

– Собьёте тонкие настройки. – Зашипел на меня Николай, которого будто подменили.

– Какие настройки? Они даже не ходят. – Я насупилась. Ему мой медальон трогать можно, а мне его часы нельзя, что ли?

– Сейчас посмотрим. – Парень наконец нашёл ключ и принялся заводить часы. Поворот, ещё один. Механизм внутри металлической коробочки проворачивался с вкусным пощёлкиванием. Я поймала себя на том, что тоже, задержав дыхание, наблюдаю за действиями Уварова. Вдруг всё же, поможет?

Но чуда не произошло. Часы послушно затикали, но так и остались обычными часами.

Весь ужин мы с Уваровым развлекали Голицына выдуманными рассказами из нашего общего детства. Мне насилу удалось привести Николая в себя после сокрушительного поражения с часами. В оставшиеся время условились об основных вехах биографии, я рассказала наскоро выдуманную легенду. И теперь мы врали напропалую. Про украденные в саду зеленые яблоки, про матушку Николая, которая была родной сестрой моей, рано погибшей матери и воспитывала меня как собственную дочь.

Напряженный, поначалу, Сергей Александрович очень скоро расслабился, смеялся над нашими выдуманными историями, расспрашивая какие-то незначительные тонкости. А вот Николай заметно дергался. Я понимала почему – понять, что ты застрял в прошлом без возможности вызвать помощь, не самая приятная вещь на свете. И полностью разделяла его чувства.

Уваров едва досидел до конца ужина, после которого поспешил с нами раскланяться.

– Я только вернулся, есть пару срочных дел, которые не требуют отлагательства. – Он виновато взглянул на Голицына.

– Какие дела, Николай! Ночь на дворе. – Притворно-обеспокоенно воскликнула я, прижимая ладонь к груди. За что была вознаграждена полного упрека взглядом.

– Обещаю вернуться как можно скорее. – На том и распрощались.

Мы с графом снова разместились в гостиной, но теперь уже совсем в другом положении. Голицын сел у камина, пытаясь забить свою трубку, а меня неожиданно потянуло к инструменту.

– Рад видеть Вас в столь приподнятом настроении. – Донеслось до меня от камина.

– Есть веская причина. – Улыбнулась я, поглаживая клавиши. – Мы с Николаем не виделись уже очень много лет.

Наверное, недаром говорят, что музыка – лучшее отражение нашего настроения. Обычно это откликалось в моем плейлисте в наушниках. Но теперь в распоряжении был лишь инструмент, память и… голос.

С моих плеч свалилась такая гора, когда я поняла, что спасена. И дело было даже не в том, что с Николаем мои шансы на возвращение домой резко возросло. Это было будто фоново, само собой разумеющиеся. А вот то, что я была оправдана в лице Голицына, что моей криво слепленной легенде нашлось подтверждение – заставляло мою душу петь. И не только душу.

Пальцы сами нащупали нужные клавиши, и полилась нежная мелодия, всплывшая в памяти, будто сама собой.

– Поутру, на заре, по росистой траве я пойду свежим утром дышать. – Пела я не ахти, не сравниться с Натальей Юрьевной Салтыковой, которая щебетала соловьем. Но сейчас желание петь было сильнее моих умений. – И в душистую тень, где теснится сирень, я пойду свое счастье искать.

Тихий проигрыш я старалась сделать ещё тише, чтобы максимально придать клавесину мягкое звучание фортепьяно. И это позволило мне услышать аккуратные шаги графа.

– В жизни счастье одно мне найти суждено. И то счастье в сирени живёт. На зеленых ветвях, на душистых кистях, мое бедное счастье цветёт. – Я тихонько закончила романс, улыбаясь своему неожиданному желанию. Но едва была доиграна последняя нота, как мою ладонь накрыла мужская. Я замерла, боясь поднять глаза.

– Вера Павловна. – Голос Сергея Александровича был тихим, будто бы чуть сдавленным. – Простите меня.

Мужчина опустился на одно колено передо мной, и только сейчас я позволила себе посмотреть на него, не удержавшись от улыбки.

– Вы в своем праве. – Его рука по-прежнему сжимала мою ладонь. - Я бы на Вашем месте забеспокоилась ещё раньше. Хорошо, что Николай появился так вовремя, иначе бы не знаю, что делала…

– Не только за это. – Прервал меня Голицын, качнув головой.

– А за что ещё? – Я захлопала глазами, непонимающе глядя на мужчину.

– За это. – И граф подался навстречу, не позволяя мне ускользнуть от его уверенного поцелуя. Да и, честно говоря, мне не очень-то хотелось. Я отвечала на поцелуй с непередаваемым облегчением на сердце.

Не знаю, сколько мы просидели так, касаясь друг друга, целуя снова и снова, пока не кружилась голова. Мои пальцы порхали по любимому лицу, стараясь запомнить каждую его черточку не только глазами, но и прикосновениями. Его руки гладили мои плечи, руки, спину. Я зарывалась пальцами в шелк волос, прижимаясь ближе, слушая, как бьется навылет его сердце. Пока голоса за дверью не заставили нас отпрянуть друг от друга. Снова.

Я быстро опустила голову, утыкаясь взглядом в клавиши, а Голицын широким шагом пересек гостиную и встал у камина. Только горящие щеки и растрепанный вид выдавал нас с головой.

– Я же говорил, что быстро управлюсь. – На пороге появился Николай. – Велите подать чаю, Сергей Александрович. На улице черт знает что творится.

Остаток вечера мы провели втроем. Я рассказывала про свою жизнь у Толстых, не скупясь на красочные эпитеты в сторону генерал-губернатора и его дражайшей супруги. Голицын одобрительно посмеивался, а Уваров больше поджимал губы. Тому явно не нравилось, что я вступила в столь близкие отношения с верхушкой Петербурга. Однако и Николай все же пару раз, но улыбнулся, что я считала своей личной победой. Вот сухарь черствый.

Когда выдалась минутка наедине, Николай сообщил, что с машиной времени его постигла неудача.

– Я же говорила! – Чуть не вскрикнула я, вовремя прикрывая рот ладошкой.

– Тише вы. – Уваров поморщился. – Это лишь значит, что мы оба в большой-большой беде.

И, увы, он был прав.