И телом и душой

9

Тропа, проложенная вдоль реки, резко оборвалась. Закатное небо зловеще отливало медью, ласточки летали низко, как это водится перед дождем, однако возвращаться Селине не хотелось. Дорогу преграждали заросли крапивы и ежевики, но в сторону отходила тропка поуже, уводящая к изгородям и полям. Девушка бездумно направилась по ней.

Здешние угодья принадлежат нескольким крупным землевладельцам, рассказала ей Мэри. На смену мелким, разрозненным хозяйствам пришли обустроенные фермы. Тут и там на склонах холмов чернели брошенные полуразвалившиеся хижины. Восстанавливать убогие строения не имело смысла, так что их просто-напросто предоставили собственной участи, когда земля перешла к фермерам побогаче.

Дорсет — одно из красивейших английских графств, в нем до сих пор ощущается нечто патриархальное, думала Селина. Нынче вечером, в душном затишье перед грозой, девушке казалось, что этот идиллический край принадлежит ей, и только ей. Возвращаться по-прежнему не хотелось, и она побрела вперед, то и дело задерживаясь, чтобы полюбоваться пейзажем или полевыми цветами.

Только услышав первые раскаты грома, Селина поняла, как далеко зашла, Проклиная собственное легкомыслие, девушка повернула назад. В следующее мгновение она ощутила на лице капли дождя. Оглушительно грохотал гром, ослепительные зигзаги рассекали черную завесу туч.

Селине доводилось читать о несчастных случаях во время летних гроз. Нередко жертвами молний становились люди. Она ускорила шаг, затем побежала. Сердце неистово колотилось в груди. Тонкая хлопчатобумажная юбка и блузка липли к телу, волосы обвисли крысиными хвостиками, мокрые сандалии натерли стопу. Глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться, Селина спешила вперед и вдруг со всего размаха налетела на что-то твердое и неподатливое. Девушка вскрикнула от неожиданности, но тут же испуганно умолкла: сильные руки схватили ее за плечи и у самого уха раздался голос Пирза:

— Чертова дурочка! Почему не вернулась раньше? Ты же насквозь промокла!

Не она одна, если на то пошло. Несмотря на плащ-дождевик, волосы Пирза прилипли к голове, а джинсы, там, где кончалась непромокаемая ткань, потемнели от влаги.

Зачем он пошел за ней? Дрожа от холода, — к тому времени на девушке сухой нитки не осталось, — Селина подумала, что поступок Пирза продиктован отнюдь не добрыми побуждениями. Он, верно, решил, что особе столь порочной нельзя разгуливать на свободе, а то еще соблазнит какого-нибудь встречного пахаря, и счел своим долгом поспешить на защиту добродетели. Девушка слабо улыбнулась своим мыслям, и брови Пирза вопросительно поползли вверх.

— И что тебя так позабавило? — осведомился он, но последние слова заглушили раскаты грома. — А ну пошли! — Не дожидаясь ответа, Пирз схватил ее за руку и потащил за собою, но не назад, к изгороди, а через поле.

Задыхаясь, едва не теряя сознание, девушка спешила за ним по колючей стерне. Они взбежали по крутому склону холма, и впереди открылась небольшая лощина, а в ней — приземистый, сложенный из камня амбар. Должно быть, Пирз задумал переждать грозу под крышей.

Смысла она не видела. Оба уже настолько вымокли, что с таким же успехом могли бы прогуляться под дождем и до дома. Но не успела девушка обдумать эту мысль со всех сторон, как над головою снова оглушительно прогремел гром и огненные зигзаги молний на мгновение осветили поле.

— Так-то оно лучше! По крайней мере, от деревьев мы далеко.

Девушка хватала ртом воздух, а Пирз, похоже, даже не запыхался. Оглянувшись назад, Селина увидела, что вдоль тропы, по которой она шла, росли кряжистые дубы. Что, если бы она стояла под деревом, а в вершину ударила бы молния? Девушка вздрогнула, но уже не от холода. Небо вспыхнуло ослепительно белым светом, послышался глухой треск — и тяжелая ветка с грохотом обрушилась вниз, точнехонько на тропу. Молния нашла-таки свою цель!

— Давай-ка внутрь! — заорал Пирз, пытаясь перекричать грозу, и Селина охотно последовала за ним, все еще дрожа от страха. Пирзу не составило труда справиться с массивной задвижкой. Едва искатели приключений оказались под крышей, он захлопнул дверь. Сразу стало тише. Теперь неистовый рев грозы доносился словно бы издалека. В амбаре пахло сеном и пылью, сквозь маленькое оконце просачивался тусклый свет.

Селина опасливо огляделась по сторонам, избегая встречаться взглядом с Пирзом. Тот тем временем проверил, крепко ли закрыта дверь, и для пущей надежности подпер ее поленом. Внутри дышать было нечем: сено отдавало тепло более чем щедро. Или, может быть, всему виной присутствие Пирза? Они вдвоем оказались словно отрезаны от мира неистовством непогоды, и от одной этой мысли дыхание перехватывало!

— Что на тебя нашло? Ты же видела: надвигается гроза. Почему не вернулась?

Под градом упреков Селина едва не расплакалась, как нашаливший ребенок.

— Никто не просил тебя за мною увязываться, — сердито буркнула она. — Я уже повернула к дому. Ничего бы со мной не случилось!

— А как насчет молнии? Ты видела, что сталось с тем деревом? Ты ведь могла оказаться как раз под ним, ты это понимаешь или нет? Дубы растут вдоль всей тропы! Смерти себе ищешь?

— Уж ты-то, небось, плакать бы не стал! — проворчала Селина себе под нос.

Пирз схватил ее за плечи и бесцеремонно развернул лицом к себе. В полумраке черты лица его обозначились еще резче.

— Мы не в игрушки играем, Селина. Мы оба — взрослые люди, по крайней мере, так оно подразумевается… Джералд поговорил со мной, — добавил он мягче. — Кажется, я должен извиниться…

— Только потому, что сэр Джералд клятвенно тебя заверил, что не состоит со мною в преступной связи? — Девушка воинственно вздернула подбородок. — Прости, но извинения не принимаются. Не хочу, чтобы меня оправдывали с чужих слов.

Пирз изменился в лице, и Селина тут же пожалела о своей запальчивости.

— Чего ты от меня хочешь? — хрипло осведомился Пирз. — Крови?

Нет, любви, подумала девушка, с трудом сдерживая истерический смех. Ах, если бы Пирз прочел ее мысли, то-то позабавился бы! Накатила нервная дрожь, помноженная на озноб: холод по-прежнему давал о себе знать. Пирз выругался сквозь зубы.

— А ну снимай с себя все мокрое! Неизвестно, сколько нам тут еще торчать… может, до утра. Знаю я эти летние грозы! В здешних краях они часты…

— А дома волноваться не станут? — Горло свела судорога, и сказала Селина первое, что пришло в голову, лишь бы отогнать пугающее ощущение его близости.

Джералд догадается, что мы пережидаем грозу, — сухо отозвался Пирз. — Он бы и сам так поступил.

— Мы и без того вымокли до нитки, — напомнила Селина, не желая и минуты оставаться наедине с Пирзом.

— Это верно, но прогулка под деревьями меня не привлекает. Того и гляди снова ударит молния и попадет в нас.

— Либо в этот амбар, — вставила Селина, отгоняя жуткие видения.

— Маловероятно. Амбар стоит в низине. А молнии бьют в самые высокие точки. Мы в относительной безопасности.

— Ну и как долго мы здесь пробудем?

Смятение девушки нарастало с каждой секундой. Они с Пирзом заперты в четырех стенах, а впереди — целая ночь… Новые, доселе не изведанные чувства, что будил в ней Пирз, внушали страх, тем более что теперь она вполне сознавала их силу, Пирз скинул дождевик, и капли полетели во все стороны. На рубашке отчетливо выделялись мокрые пятна там, где влага просочилась сквозь застежки. Селине отчаянно захотелось коснуться любимого, нервная дрожь усилилась. Это не укрылось от внимания Пирза, но, неверно истолковав причину озноба, он мрачно нахмурился:

Селина, последний раз предупреждаю: снимай мокрые вещи! Пневмония тебе точно не нужна… почти так же, как и я, — издевательски добавил он, заметив, что щеки девушки вспыхнули предательским румянцем.

— Мне не во что переодеться… — Что за нелепое возражение: можно подумать, Пирз сам об этом не знает! Неудивительно, что губы его насмешливо скривились.

— А что тебя, собственно, тревожит? Думаешь, при виде твоего полуобнаженного тела я превращусь в сексуального маньяка? Ну, толика выдержки у меня еще осталась! — Не двигаясь с места, Селина дрожала все сильнее, и Пирз тихо выругался сквозь зубы. — Хватит глупостей! Ты насквозь вымокла. Если уж пришла охота стыдливость разыгрывать, так наденешь мою рубашку. Она все-таки посуше твоей.

Селина уже собиралась отказаться, мол, в его подачках не нуждается. Но когда Пирз и впрямь стянул с себя рубашку и перебросил ей, поймала ее дрожащими руками и на мгновение прижала к себе, упиваясь пряным запахом мужского лосьона.

Повернувшись спиной к Пирзу, она сняла пропитанные влагой юбку и блузку. Трусики и лифчик тоже вымокли, но с ними Селина расставаться не собиралась. В амбаре было жарко, тонкий шелк высохнет на ней в считанные минуты.

Позади нее раздался звук расстегиваемой молнии, а затем недовольное восклицание. Селина машинально оглянулась. Пирз невозмутимо встретил ее недоуменный взгляд.

— Чертовы джинсы. Промокли, не снимешь. — Пирз рывком сдернул джинсы вниз, обнажив мускулистые бедра. Совсем недавно она касалась их ладонями, и Пирз откликался всем своим существом… Селина вздрогнула, беспомощно уронила руки… Так хотелось прижаться к любимому, чтобы он ласкал ее и нежил, приводя в бездумно-восторженное состояние, как тогда, в спальне.

Отвернувшись к стене, Селина натянула рубашку, закатала рукава до локтей и застегнула пуговицы. Все это с трудом, потому что пальцы не слушались.

— Ну а сейчас… — Должно быть, Пирз справился-таки с джинсами, потому что теперь он стоял у нее за спиной. Девушка ощущала его горячее дыхание. — Чем бы нам поразвлечься, чтобы убить время?

— Понятия не имею… — Голос ее сорвался словно у перепуганной девочки-подростка.

— Поиграем в “вопрос-ответ”? — вкрадчиво предложил Пирз. — Ты так и не рассказала, зачем рылась в столе Джералда, Селина изменилась — в лице, и Пирз расхохотался: — А ты думала, я забыл? Что до попытки соблазнить дядю, тут ты оправдана, но прочие обвинения остаются в силе…

— Я полагала, в этой стране действует презумпция невиновности, — возмутилась Селина.

Как она ненавидела этот его испытующий взгляд… и себя тоже — за то, что не в силах опровергнуть обвинения, бросить ему в лицо правду. Но как признаться, что она — дочь той ужасной женщины, которая обвела его вокруг пальца, а затем жестоко унизила?

— Конечно, действует. Но мне как-то не верится, что ты и впрямь чиста и невинна, дорогая моя!

Двусмысленное замечание задело девушку за живое. Да как он смеет бросать тень на ее нравственность… Можно подумать, что сам он непорочен и чист словно свежевыпавший снег!

Селина привычно вздернула подбородок.

— В наши дни в плане сексуального опыта женщины пользуются свободой наравне с мужчинами!

— О да, но опыт бывает разным… Послушай, Селина, может, перескажем друг другу свои приключения? Глядишь, время и пройдет…

Пирз явно полагал, что в сексуальном плане ему равных нет!

— Предпочитаю поспать, — отозвалась она. — Я устала, проголодалась, а поскольку ждать нам еще долго, ничего разумнее придумать не могу… И уж конечно, сон куда приятнее…

— …Чем мое общество? — докончил Пирз, закусив губу. — Разумеется, поспи. Я, пожалуй, последую твоему примеру. Смена часовых поясов все еще дает о себе знать.

Пирз подобрал дождевик и расстелил его на сене мокрой стороной вниз. А ведь вид у него и впрямь изможденный, непроизвольно отметила Селина, искоса поглядывая на молодого человека. Загорелый, атлетически сложенный, под кожей перекатываются мускулы… Из одежды на нем остались лишь темные трусы, но элегантен, будто щеголяет в костюме от Кардена. Неужели ей придется лечь рядом? Девушка внутренне напряглась, гоня прочь запретное видение. Но тут Пирз торжественно возвестил:

— Ложе готово, мэм!

Что ей оставалось делать? Если она откажется разделить с ним импровизированную постель, Пирз забросает ее вопросами, на которые у нее нет ответа. Стоит ему заподозрить правду, Пирз возьмется за нее всерьез и не успокоится, пока не выведает всю подноготную. Нет, отказываться нельзя. Дрожа всем телом, Селина неуверенно подошла к расстеленному дождевику.

В амбаре заметно похолодало. Снаружи поднялся ветер, дождь лил сплошным потоком, гроза набирала мощь. Стемнело. Слепящие вспышки молний рассекали мглу, гром грохотал с удвоенной силой.

— Долго нам еще ждать? — не удержалась от робкого вопроса Селина.

Пирз нахмурился и взглянул в крохотное оконце.

— Трудно сказать… Пока буря не стихнет, выходить наружу не стоит. До дома — мили четыре… И что тебя подвигло на такой марафонский забег? Разве Джералд не предупредил тебя о грозе?

— Я задумалась, — отозвалась Селина.

— О проблемах мировой значимости, не иначе, судя по пройденному расстоянию! Да у любой бестолковой горожанки хватило бы мозгов заметить, что погода меняется не в лучшую сторону!

— Я тебя не просила ходить за мной! — парировала Селина. Сколько можно напоминать о содеянной глупости!

— Верно, не просила.

Девушка ожидала, что Пирз сошлется на сэра Джералда, скажет, что дядя отправил его на поиски пропавшей помощницы, но тот молчал.

— Я понимаю, что моё общество тебя не радует, — хрипло произнес он наконец. — Но прогулка под проливным дождем в кромешной темноте может окончиться трагически. Скользко и грязно, того и гляди споткнешься и сломаешь ногу… Зачем рисковать, если проще переждать тут, в относительном тепле и безопасности?

— Я есть хочу! — Селина понимала, что ведет себя по-детски, но сдержаться не могла. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей об опасной близости Пирза!

Он отогнул край дождевика, залез в карман и вытащил плитку шоколада.

— Гостинец для маленькой девочки, — поддразнил он. — Бери, не стесняйся!

Селина устыдилась собственной капризности. Ведь Пирз не знает, что всему виною панический страх!

— Давай пополам? — робко предложила она, разломив плитку.

Уголки его губ поползли вверх, лицо преобразилось точно по волшебству, и Селине ужасно захотелось озорно подмигнуть в ответ, согреться в лучах нежданной улыбки.

— А я думал, ты мне ни кусочка не предложишь!

Одной рукой он ухватил свою долю, другой сжал хрупкое запястье девушки, поднес ее кисть к губам и принялся слизывать шоколад с пальцев языком. Изнывая от запретного наслаждения, Селина пыталась сохранить хотя бы видимость внешнего спокойствия. Она сжала было пальцы в знак протеста, но Пирз прихватил их губами и принялся неспешно посасывать, словно упиваясь вкусом шоколада. Когда он наконец выпустил кисть, Селина утратила дар речи.

— Это часть моей порции, — заметил он. В. сгустившемся полумраке Селина так и не разглядела толком, в самом ли деле Пирз улыбается или ей показалось.

Девушка доела шоколад, не ощущая, вкуса, заново переживая восхитительные ощущения от прикосновения его языка к своей коже. Она пылала в огне первобытной страсти, всем существом стремилась к любимому и не смела в этом признаться.

— Маленьким девочкам пора бай-бай, — сказал Пирз.

Не говоря ни слова, двигаясь автоматически точно робот, Селина подошла к дождевику.

Ни за что не усну, с тоской подумала она и осторожно улеглась — так, чтобы занять не больше половины импровизированной постели, лицом к двери.

К тому времени в амбаре стало совсем темно. Гроза бушевала вовсю.

— Что ни говори, а до чего приятно нежиться в тепле, когда за окном ливмя льет дождь и воет ветер! — довольно заметил Пирз, устраиваясь рядом.

Голос его звучал вроде бы непринужденно, но чуткое ухо Селины уловило незнакомые, напряженные ноты.

— Нам еще предстоит выяснить отношения, и разговор будет не из простых, — добавил Пирз, словно прочитав ее мысли. — Я знаю, что ошибся насчет тебя и Джералда… Знаю и то, что ты скрываешь от меня нечто важное. Но почему бы не заключить перемирие — хотя бы до утра?

Что за новую игру он затеял? Надеется, что жертва забудет об осторожности — тут-то Пирз на нее и накинется! Но если она откажется, тогда, чего доброго, он возьмется за нее всерьез прямо сейчас и клещами вытянет правду!

— Хорошо, мир, — нехотя согласилась Селина. И, разумеется, в голосе Пирза прозвучало отнюдь не облегчение, когда он тихо сказал:

— Знаешь, если бы ты поделилась со мной рубашкой, я бы счел своим долгом поделиться теплом. Я ужасно замерз, — пожаловался он. — Подвинься ближе, будь умницей! Так мы оба согреемся.

Все врожденные инстинкты призывали ответить отказом. Подобная близость опасна… Селина не знала, достанет ли у нее сил выдержать еще и это испытание. Но, похоже, выбора ей не оставили: Пирз уже обнял ее за талию и притянул к себе.

— Так-то оно лучше, — сонно прошептал он ей на ухо, и девушка затрепетала от неизъяснимого удовольствия. — Вот видишь, — удовлетворенно отметил Пирз. — Ты тоже замерзла.

Замерзла? Селина сдержала истерический смех. Разгоряченное тело пылало, словно в огне. Больше всего на свете ей хотелось оказаться в объятиях Пирза, прижаться к нему теснее, грудь к груди, бедро к бедру, поглощая его тепло и мужественную силу…

Широкая ладонь недвижно покоилась на ее талии, возвращая к действительности. Для Пирза близость — всего лишь вынужденная необходимость, уступка обстоятельствам. Селина молча молила о чуде — пусть гроза стихнет и за окном станет светлее, чтобы они могли вернуться домой.

Она взглянула на часы и ужаснулась: десять вечера! Светлее уже не станет, так что разумнее всего примириться с ситуацией. Селина закрыла глаза и попыталась расслабиться подлаживаясь под сонное дыхание Пирза.

Должно быть, ей все-таки удалось уснуть. Селина осознала это, как только открыла глаза: все тело онемело и ныло. Она перевернулась на бок и с запозданием вспомнила, где она и с кем. Пирз тесно прижимался к ней. Девушка попыталась отодвинуться, но он воспротивился и обнял ее еще крепче.

Даже во власти тревожных опасений, Селина испытала легкую дрожь восторга, погружаясь в идиллические грезы. Они с Пирзом давно любят друг друга, он отвечает на ее чувства и вот сейчас откроет глаза и взглянет на нее с теплотой и нежностью…

Идиотка, тут же отчитала себя девушка и снова постаралась высвободиться, не потревожив спящего. Дождевик, расстеленный на колючем сене, — ложе не слишком-то романтическое, и давно пора понять, что взгляд Пирза никогда не задержится на ней с любовью и восхищением.

— Лежи спокойно!

Селина настороженно напряглась, осознав, что Пирз тоже не спит. Тьма царила кромешная, вряд ли он сумел бы прочесть правду в ее глазах, даже если бы они лежали лицом к лицу. Пирз — только человек, ему не дано проникать в чужие мысли!

Теперь, когда он проснулся, наверное, уберет руку и отвернется от нее… Но вместо этого Пирз обнял ее еще крепче и притянул ближе к себе, в тепло.

— Отпусти меня! — зашипела Селина.

Он засмеялся, теплое дыхание защекотало ей шею и нежную кожу за ухом.

— Что, отказаться от моей живой грелки? — Его пальцы замерли у сердца Селины, отслеживая его биение. — Ты напряжена, словно девственница, впервые оказавшаяся в постели с мужчиной, — лениво прокомментировал Пирз. — Но мы оба знаем, что скованность эта вызвана отнюдь не страхом перед сильным полом. Тогда в чем же дело? Ты боишься именно меня? Боишься, что в момент слабости выдашь правду?

Даже сейчас Пирз был не в силах забыть о своих подозрениях! Как же больно!

— Да ты просто помешался на своем маниакальном стремлении опорочить и унизить весь женский пол! Где уж тебе разглядеть правду! — яростно набросилась на него Селина.

Пальцы его заметно напряглись, и дыхание у девушки перехватило. Пирз развернул ее к себе — грубо, бесцеремонно. И хотя разглядеть его лицо в темноте не удавалось, Селина отчетливо ощутила нервозность молодого человека.

— О чем ты, Селина? — В его голосе звенела сталь.

Наверное, следовало взять опрометчивые слова назад, но бесстрастный, ледяной тон, уместный в зале суда, окончательно вывел девушку из себя. В ней заговорили гордость и гнев. Она и без того зашла слишком далеко и уступать своих позиций больше не собиралась.

— Сэр Джералд рассказал мне, как его… любовница тебя оскорбила. Ты до сих пор этого не забыл, вот и вымещаешь обиду на женщинах!

Воцарилось угрожающее молчание. Между молодыми людьми словно разверзлась бездонная пропасть, на дне которой чудился холодный блеск остро заточенных ножей. Теперь Селина порадовалась темноте: некая часть ее сознания горько жалела о сказанном, зато другая торжествовала победу. Как долго она робела перед неодобрением и презрением Пирза, а ведь ни того ни другого, по правде говоря, не заслуживала! Если, конечно, закрыть глаза на тот факт, что она — дочь своей матери… Однако об этом лучше не думать.

— Да ты просто доморощенный психоаналитик! — язвительно отозвался Пирз. — Интересно, с какой стати дядя разоткровенничался?

Селина промолчала.

— К сожалению, выводы твои далеки от истины. Если я не доверяю отдельным представительницам прекрасного пола, так только потому, что многолетний опыт юриста научил меня осмотрительности. В твоем случае основания для подозрений весьма веские. Ведь ты мне до сих пор не объяснила, зачем рылась в дядиных бумагах. Я по-прежнему уверен: тебе есть что скрывать.

Селина тут же пожалела о затеянном разговоре. Как всегда, Пирз обратил ее слова к собственной выгоде и с легкостью одержал над ней верх. Сильные пальцы по-прежнему впивались в руку, и девушка беспокойно задвигалась.

— Гроза стихла, — неуверенно напомнила она. — Не пойти ли нам домой?

— Сейчас три часа утра, двери наверняка заперты, и мы всех перебудим.

— Но ведь домашние тревожатся?

— Не думаю. Я же сказал, Джералд решит, что мы пережидаем дождь в укрытии! В чем дело, Селина? Боишься оставаться наедине со мной?

Диалог вернулся к исходной точке.

— С какой стати? — Девушка пожала плечами и непроизвольно поморщилась от боли: хватка у него и впрямь железная!

— Да разные могут быть причины… — Голос Пирза звучал пугающе тихо, и в следующий миг Селина ощутила на щеке его дыхание. — Вот эта, например…

Если бы поцелуй его был преисполнен карающим презрением, как ожидала Селина, она, возможно, и выстояла бы. Но легкое, неуловимое словно шепот касание приглашало ее губы смягчиться, поучаствовать в дурманящем удовольствии.

Пирз приподнял голову и пригляделся к девушке во тьме, хотя, что сумел разглядеть, непонятно. Затем проследил контур ее губ прохладными пальцами, и Селина дрогнула, признавая силу пробудившихся чувств.

Она знала, что может остановить его одним-единственным словом, но так и не смогла произнести “нет”. Тогда Пирз привлек ее к себе, обнял одной рукой, большим пальцем другой прощупал на запястье неистово участившийся пульс. Когда он поднес тонкую кисть к губам и провел языком по пульсирующей жилке, яростное пламя вырвалось на свободу, лишая сил и воли, пробуждая неутолимую жажду. Язык коснулся ладони, девушка задрожала и прильнула к Пирзу, мысленно радуясь, что рубашки на нем нет. Разгоряченная кожа жгла пальцы… или, может быть, жар струился от собственных ладоней, что лихорадочно скользили по упругим мускулам его груди?

Желание накатывало волнами — неодолимое, точно лавина с гор. Селина таяла от наслаждения, обращалась в нечто текучее, податливое и бесформенное, полностью покорное его воле.

Прикосновение его бедра опалило ее огнем. Пирз выпустил хрупкую кисть и осыпал шею девушки нежными поцелуями. Похоже, он просто играл с нею, возбуждал легкими, дразнящими поцелуями и ласками… Однако в неистовом натиске его напрягшегося тела ощущалась властная требовательность, не оставлявшая места легкомысленному притворству.

Пирз стиснул ладонями ее груди. Селина закусила губу, но обуревающее ее безумие дало о себе знать легким стоном.

— Ты меня хочешь?

Как можно в этом усомниться? Гордость требовала отрицать очевидное. Вдруг Пирз намеренно распалял ее для того, чтобы бросить на полпути и порадоваться ее отчаянию, но что-то не позволило ей прибегнуть к дешевым уловкам. Обхватив его за плечи, Селина до рези в глазах вгляделась в любимое лицо, почти неразличимое в полумраке.

— Да, — просто ответила она, словно прыгая с обрыва в бурлящую реку, слишком стремительную, чтобы переплыть ее без посторонней помощи. Открыто признавшись в своем желании, Селина почтила его тем самым доверием, в котором Пирз ей отказывал. И настороженно замерла, мысленно примиряясь с отказом.

Пирз резко выдохнул, как если бы надолго задержал дыхание в ожидании ее слов. Грудь его бурно вздымалась.

— Бог ты мой, тогда докажи, что это так! — хрипло взмолился он. Этот сдавленный, полный тоски голос показался Селине незнакомым. — Я прошел через ад, мечтая о тебе, ты это знаешь?

Вымученное признание приковало девушку к месту, и лишь глухое, гортанное восклицание отчаяния пробудило ее к действию. Селина инстинктивно обвила его руками, покрыла нежными, утешающими поцелуями шею — так растрогал ее исполненный страдания голос. Она ощущала боль любимого, как свою. О том, что Пирз, возможно, притворяется, чтобы застать жертву врасплох, Селина не задумалась ни на минуту, ей хотелось лишь одного — унять его тоску.

Пирз обхватил ладонями ее талию, запрокинул ей голову, наслаждаясь прикосновениями губ. Селина стремилась лишь утешить и успокоить его. Но, взглянув на него сверху вниз, ощутила, что Пирз одержим первобытной, не ведающей преград страстью, и, чутко настраиваясь на его настроение, затрепетала в ответном отклике, припала к его губам — сначала осторожно, затем более уверенно.

Всем своим существом Пирз отозвался на ласку. Селина глазам своим не верила: он всегда казался таким сдержанным и суровым. Она полагала, что контролировать чувственные порывы для него более чем привычно.

Селина упивалась сознанием своей новообретенной власти. И вдруг задохнулась от неожиданности: Пирз резко сбросил ее с себя, перекатился на бок, притиснул к полу, обнял ладонями ее лицо так, чтобы девушке не удалось уклониться от его страстного поцелуя, даже если бы она того и хотела.

Пирз властно припал к ее губам, вызывая отклик столь же неистовый. Рубашка и белье, ставшие ненавистной преградой, мешали и раздражали. Вероятно, та же самая мысль одновременно пришла в голову и ему тоже. Потому что Пирз убрал ладони с ее лица и легонько приподнял девушку над ложем, не прерывая поцелуя. Когда он расстегнул лифчик, Селина не сдержала блаженного вздоха. Пирз стянул с нее рубашку: легкое прикосновение его пальцев к коже превращалось в невыносимую пытку. Избавившись от досадной помехи, Селина жадно прильнула к его распаленному телу, содрогаясь от страсти.

— Каждую ночь ты снилась мне вот так… — хрипло пробормотал Пирз, прерывая поцелуй. — Таяла в моих объятиях, пылала огнем… стремилась ко мне столь пылко, что все твои любовники непременно умерли бы от зависти…

Это замечание должно было бы остудить ее порыв, но ничего подобного не произошло. Все на свете утратило значение, кроме томительной, безумной жажды, пробужденной его ласками. Селина лихорадочно отвечала на каждое прикосновение его рук, покрывала исступленными поцелуями его плечи и шею, постанывала от восторга, когда широкие ладони легли на ее грудь, обняли… Стыду места не было, нарастающая страсть звала к новым, еще более дерзким ласкам.

Пирз снова разомкнул объятия. Селина поежилась на холодном сквозняке, вгляделась в темноту, смутно различая контур его тела. Что происходит? Пирз просто играл с ней? Но нет… в его поцелуях и объятиях она читала неуемное желание, притворству неподвластное.

В крохотное оконце просачивался слабый свет, высветив искаженные мукой черты. Жалость и любовь всколыхнулись в душе девушки… Пирза влечет к ней, и он сам себя ненавидит за позорную слабость. Селина понимала это столь же ясно, как если бы молодой человек объяснил дилемму вслух. Ей следует пойти на попятный… или принять решение за двоих.

Она потянулась к Пирзу и ощутила под пальцами мускулистое бедро. Пирз напрягся и вздрогнул.

— Боже милосердный, ты знаешь, как я мечтал о твоих прикосновениях? — прерывисто зашептал он ей на ухо.

Затем завладел рукой Селины, прижал узкую ладонь к упругой, пульсирующей мужской плоти, властно и требовательно припал к ее губам, раздвинул их языком. Пальцы ее неуверенно поглаживали напрягшуюся плоть, сначала изучающе, а потом все более смело, ибо ответом ей были исступленные стоны восторга.

Тело Пирза содрогалось, жаркие губы скользнули ниже, к груди, и Селина затрепетала, едва язык его пощекотал соски, а зубы осторожно куснули мягкую кожу. Она выгнулась, сладострастно повела бедрами, слушаясь инстинкта, а не разума. Ее неодолимо влекло к Пирзу; прежде она и не думала, что можно желать мужчину столь безудержно. Стихийная сила подчиняла ее себе, лишая последних остатков самообладания. Ее ладонь сжалась в немой мольбе. Пирз глухо застонал, выговорил ее имя, всем телом подался к Селине, ища новых ласк.

— Ты сводишь меня с ума! Ты сознаешь это или нет? — вымученно простонал он и снова прильнул к ее губам.

Селина прижалась к нему теснее, упиваясь его натиском, но Пирз ухватил ее за запястье, отвел руку.

— Нет, нет… не сейчас. Хочу познать тебя всю, — хрипло пробормотал он. — Хочу насладиться каждым дюймом, каждой клеточкой…

Широкие ладони снова заскользили по ее телу, дошли до края трусиков, и Селина замерла в предвкушении новых восторгов. Пирз стянул трусики вниз, обхватил пальцами точеную лодыжку. В изнеможении девушка крепче вцепилась в его плечи: горячие губы дразнили и мучили, прокладывая дорожку поцелуев вдоль икры, под коленом, по внутренней части бедра. Дыхание у нее перехватило, сердце забилось прерывисто и неровно. Селине хотелось отпрянуть, уклониться от близости столь интимной и в то же время продлить ее до бесконечности, не стыдясь, отвечать на его прикосновения.

— Что-то не так? — насторожился Пирз. Голос его прозвучал резко и отрывисто. — Тебе не нравится? А чего бы тебе хотелось? Ты — женщина опытная, знаешь толк в любовной игре.

Селина потрясение молчала. Наверное, следовало возразить, открыться, но этим она только отпугнет Пирза. Она — девственница, и если Пирз догадается, то, чего доброго, оставит ее в покое и она ничегошеньки не получит… ровным счетом ничего, о чем могла бы вспоминать долгими, одинокими ночами.

“Дурочка, он все равно узнает, — издевался внутренний голос. — Но будет уже поздно”… Селина от души поражалась собственной двуличности. Вот что наделала любовь! Пальцы его ласкали и гладили бедро, тело лихорадочно откликалось, и разум уже не мог контролировать происходящее. Селина дрожала, как в ознобе, металась на ложе, а неистовый поток страсти кружил и увлекал ее за собою. Ладони ее соскользнули с широких плеч и, в лад с ритмичным поглаживанием пальцев Пирза, снова устремились вниз, по упругому животу, вдоль сужающейся дорожки темных волосков, к той самой точке, где ощущалась пульсация жизни.

Они лежали бок о бок, лицом к лицу. Но вот Пирз резко высвободился, сел, притянул девушку к себе.

— Не могу больше этого вынести… — глухо простонал он. — Тебе так нравится меня мучить? — Селина не поняла упрека и недоуменно взглянула на Пирза, когда тот торжествующе добавил: — Ну что ж, поделом тебе…

Пальцы его снова прошлись вдоль точеного бедра, даря расслабленное, томное наслаждение, что стремительно превращалось в прежнее неуемное желание. Селина громко застонала, выгнулась всем телом, ощутив жар его поцелуев на внутренней стороне бедра, и вскрикнула, шокированная лаской столь интимной, хотя именно ее-то и ждала столь долго.

— Коснись меня вот здесь, Селина! Поцелуй меня… — чужим, срывающимся голосом потребовал Пирз.

Селина поняла, чего он хочет, и, пока разум пытался примириться с желанием столь дерзким, собственное ее тело таяло под прикосновениями языка, жаркие волны накатывали все стремительнее, одна за другой, так что дыхание перехватываю, а мысли мешались. Сама того не сознавая,

Селина поступала так, как должно, гладила и ласкала пульсирующую плоть, а застенчивость и неуверенность растворялись в глухих стонах восторга.

Пирз вдруг отстранился, и она едва не расплакалась от отчаяния, не зная, в чем ошиблась, что сделала не так. Внезапно нахлынул леденящий ужас: что, если Пирз догадался о правде и дает ей это понять? Воскресли былые страхи: Пирз искусно играет роль, чтобы лишний раз помучить свою жертву?

В сером полумраке Селина различила лишь контур его лица, но то, что увидела, успокоило и одновременно устрашило ее. Пирз по-прежнему к ней стремился, это очевидно… Но Селина с ужасающей отчетливостью осознала собственную неопытность. Впервые поняла, что значит распалить мужчину, пока в потемневших глазах не отразится исступленная, неуемная страсть. Ощущение было новым, волшебным… и пугающим.

“Впоследствии Пирз возненавидит тебя за обман”, — предостерегал внутренний голос, но Селина не прислушалась к нему. Пирз не сводил с нее глаз, словно ждал какого-то знака.

Она робко подняла взгляд.

— Пирз, люби меня…

И в следующее мгновение содрогнулась от восторга, ощутив тяжесть разгоряченного тела. Бедра, упругие и сильные, унимали в ней неистовую дрожь, а кожа его казалась на удивление бархатистой и теплой. Пирз подался вперед, припал к ее губам, разгоняя последние страхи. Она самозабвенно приподнялась навстречу его неистовому порыву, преодолевая краткий миг боли. Кажется, Пирз напрягся, и Селина требовательно потянулась к нему, впилась пальцами в спину, и последний вздох мучительного наслаждения, по мере того как он входил в нее, растворился в поцелуях.

Волна небывалого наслаждения подхватила ее и закружила, вознесла к небесам и обрушилась вниз всесокрушающим смерчем. Судорожные всхлипывания восторга вторили глухим мужским восклицаниям…

Заново переживая свершившееся чудо, Селина смутно сознавала, как дыхание Пирза постепенно выравнивается. Сердце его гулко колотилось в груди. Железные пальцы сомкнулись на ее запястьях, вынуждая Селину поднять взгляд. И она тотчас же поняла: учащенное сердцебиение — следствие не усталости, но гнева.

— Почему? — Задавая вопрос, Пирз приподнялся и, легонько встряхнув Селину за плечи, повторил: — Почему?

— Ты о чем? — Она решила изобразить полнейшее непонимание. Может, тогда Пирз решит, что ошибся… Впрочем, провести его не так-то просто.

— Почему ты не призналась мне в том, что девственна? Зачем притворялась опытной обольстительницей?

Что Селина могла ответить? Что ей отчаянно хотелось его любви, а, знай Пирз правду, он бы ни за что не пошел на эту близость? Если она так скажет, Пирз немедленно догадается об остальном. Поймет, что она влюбилась в него по уши!

— Я не думала, что это важно, — усмехнулась Селина, отводя взгляд.

Но Пирз, ухватив ее за подбородок, развернул лицом к себе.

— Если это неважно, то как случилось, что ты отважилась на это именно со мной? Ты потрясающе красива… Не верю, что я — первый, кто тебя пожелал!

— Может, и так, но ты — первый, кто приглянулся мне, — небрежно бросила Селина, молясь в душе, чтобы Пирз не распознал правду за ее кажущимся спокойствием. — Мы занимались любовью, потому что оба этого хотели. Я получила удовольствие, ты, надеюсь, тоже. Так что давай отставим все как есть.

Пирз досадливо поморщился, и Селина вопросительно изогнула бровь.

— По логике вещей разыгрывать оскорбленную невинность полагается мне, а не тебе.

— Ты знала правду в отличие от меня, — вынес приговор адвокат.

— Не вижу большой разницы — девственницей я была или нет.

— Не видишь? Тогда ты чертовски наивна! — Голос его звучал сухо и насмешливо, и Селина поежилась. — Ладно, сейчас не время вдаваться в подробности. Поговорим позже, — коротко бросил Пирз, подавая ей рубашку. — Надень, ты вся дрожишь.

Пирз помог Селине застегнуть пуговицы: пальцы совсем ее не слушались, слезы жгли глаза. Она так нуждалась в его нежности, но, похоже, Пирз не был склонен проявлять снисхождение, Он отошел в сторону, и, различая в полумраке очертания стройного мужского тела, Селина непроизвольно вздрогнула, вспомнив, как ласкала его, как ждала ответных ласк.

— Одно скажу: ты — способная ученица, — саркастически заметил Пирз, словно прочитав ее мысли. — Не будь у меня неоспоримых доказательств, я бы никогда не заподозрил в тебе неопытную дебютантку. — В голосе его звучала с трудом сдерживаемая ярость. Он снова шагнул к Селине, рывком развернул ее к себе. — Ты понимаешь, что я мог причинить тебе боль?

Селина промолчала. Тогда он свирепо встряхнул ее за плечи.

— Так оно и вышло? Тебе было больно, да?!

Как оскорбительна подобная заботливость, когда мечтаешь о любви! Призвав на помощь всю свою гордость, Селина холодно бросила:

— А разве не этого ты добивался? Вот так ты и мстишь прекрасному полу?

Пирз выругался сквозь зубы и взъерошил и без того растрепанные волосы.

— Мы еще поговорим, Селина… не здесь и не сейчас, но поговорим, это я тебе обещаю! — И добавил уже мягче, не отводя взгляда: — Ты сознаешь, что могла забеременеть?

Это пришло Селине в голову лишь несколько секунд назад. И, скрывая страх и неуверенность, она решительно бросилась в наступление:

— А если и так, те что? Ты, как джентльмен, почтешь своим долгом на мне жениться?

Селина откровенно издевалась над собою: дескать, не смей предаваться несбыточным грезам! И растерянно умолкла на полуслове, когда Пирз тихо ответил:

— Да, разумеется. В нашей семье однажды родился ребенок, которому суждено было расти без отца. Второго такого случая я не допущу.

А ведь Пирз говорит о ней, изумилась Селина. Она — тот самый ребенок… Сердце сжалось от невыносимой боли. Пирз презирает ее, а вовсе не любит, так как же можно принимать подобную жертву? Нет, этого брака допускать нельзя. Слишком измученная, чтобы ввязываться в очередную словесную баталию, она опустилась на дождевик, повернувшись к Пирзу спиной.

— Не думаю, что нам удастся уснуть! — раздраженно бросил он. — А раз так, с тем же успехом мы можем вернуться. Ежели повезет, к тому времени как мы дойдем, кто-нибудь, глядишь, и встанет!