Идеальная женщина

Глава 10

Энджел остановила машину возле маленького домика, построенного лет сорок назад. Другие дома на этой улице выглядели поновее — их обитатели появились здесь уже после смерти мистера Карея, когда его вдова была вынуждена продать землю, чтобы выплатить налоги.

Энджел достала из багажника сумки с продуктами и прошла к входной двери. По обеим сторонам дорожки выстроились заросшие сорняками розы.

«В следующий раз надо пройтись садовыми ножницами по этим зарослям», — дала себе слово Энджел.

Из почтового ящика на двери торчали газеты. Энджел локтем нажала кнопку звонка, пытаясь одновременно прижать сумки к двери и достать почту.

— Миссис Карей, — позвала она, — это Энджи.

— Иду, — донесся из глубины дома слабый голос.

Энджел терпеливо ждала, сжимая в руках сумки и газеты.

Через несколько минут дверь домика отворилась. Худенькая седая женщина улыбнулась Энджел и отошла в сторону, освобождая ей дорогу. Она опиралась на так называемые ходунки, которыми пользовалась с тех пор, как ей сняли гипс. Считалось, что они устойчивее костылей.

— Заходи, Энджи. Бог ты мой, как великолепно ты выглядишь! Тебе очень идет этот цвет.

— Спасибо.

Свитер цвета морской волны действительно гармонировал с цветом глаз Энджел. Остальная одежда: черные потертые джинсы и кеды — была исключительно рабочей. Из кармана торчала черная рыбацкая шапочка.

— Вы тоже неплохо выглядите. Вам ходунки удобны?

Миссис Карей состроила гримасу.

— Проклятая штуковина пока что не опрокинула меня, — заметила она одновременно гордо и раздраженно.

Энджел с трудом скрыла улыбку. Миссис Карей была одной из ее любимиц — стойкость и сила старушки перед лицом трудностей вызывали уважение.

— Ты иди вперед, — скомандовала миссис Карей, — а я догоню тебя на кухне.

— Хорошо. Я сегодня немного запоздала.

Энджел быстро прошла на кухню и принялась вытаскивать продукты, которые она купила этим утром. Заметив на столе чайный сервиз и вазочку с печеньем, она догадалась, что хозяйка надеялась выпить с ней чаю.

Энджел взглянула на часы, вздохнула и пожала плечами. Пара минут ничего не решит. Если они с Хоком отплывут в половине одиннадцатого, то еще до зари бросят якорь в Нидл-Бей.

Резиновые пробки ходунков поскрипывали на линолеуме, когда старушка медленно приближалась к Энджел.

— Я сама разберу все остальное, — сказала миссис Карей. — Ты и так сделала больше, чем нужно.

Энджел посмотрела на сумки. Сама она справилась бы быстрее, но гордая миссис Карей не любила никого утруждать. Энджел быстро выставила на стол несколько предметов, которые, она знала, должны занять место на ближайшей полке.

— Если вы займетесь вот этим, — Энджел махнула рукой в сторону груды на столе, — мы быстро управимся.

Энджел закончила разбирать вторую сумку, как раз когда миссис Карей убрала последнюю коробочку печенья.

— Вот преимущества совместной работы, — заметила Энджел, встряхивая пустой пакет.

— У тебя есть время попить чаю? — неуверенно спросила миссис Карей. — Я не хочу тебя задерживать, но…

— Вы спасаете мне жизнь, — с улыбкой прервала ее Энджел. — Я так торопилась, что не успела выпить чаю.

Миссис Карей медленно прошла к столу, решительно качая головой.

— Нет ничего важнее, чем чашечка чая, юная леди.

Усаживаясь за стол, Энджел снова бросила взгляд на часы, но ее нетерпение забылось, когда, попивая густую прозрачно-коричневую жидкость, она слушала рассказы миссис Карей о ее детях и внуках, о том, что дикие яблоки почти созрели и можно уже готовить из них желе, а ягоды этим летом припозднились.

Энджел вежливо, но решительно отказалась от второй чашки. Она встала и отнесла свой прибор к мойке.

— Я позвоню вам через пару дней, узнаю, что еще нужно купить, — сказала Энджел, ополаскивая свою чашку.

— Не волнуйся, я так мало ем.

— Если вам что-то потребуется до моего возвращения, обращайтесь к миссис Шмидт. — Энджел наклонилась и обняла старушку. — Увидимся через неделю.

— Я не хочу тебя беспокоить…

— Никакого беспокойства. Мне же все равно пришлось бы идти в магазин для себя и Дерри.

— Я чувствую себя неуклюжей дурочкой.

Энджел улыбнулась.

— Вам просто не повезло. — Она еще раз обняла миссис Карей. — Через пару недель вы и сами сможете ходить за покупками.

— Проклятый кот.

Кот, о котором шла речь, выбрал именно этот момент, чтобы мяукнуть за дверью. Миссис Карей медленно прошла к двери и впустила его, бормоча что-то про старого глупого бродягу, из-за которого она упала и сломала бедро.

Энджел наблюдала за ней, едва сдерживая смех. Она знала, что этот облезлый кот — центр вселенной для старой женщины.

Взглянув на часы, Энджел извинилась и ушла.

Она еще раз заехала в магазин за продуктами, о которых забыла сегодня утром, стараясь успеть домой к прибытию плавильной печи и стекла.

Неожиданная посылка нарушила ее тщательно спланированное утро, однако она стоила того. Стекло было восхитительным, и в голове Энджел уже складывались будущие картины.

Быстро разделавшись с покупками, Энджел поспешила домой, чтобы как можно скорее выйти потом в море. Все предыдущие выходы в море с Хоком на его катере были не более чем экскурсиями. Теперь же им предстояла первая настоящая рыбалка.

Энджел намерена была показать Хоку, что такое подлинная охота за лососем. В глубине души она не сомневалась, что Хок не устоит перед обаянием красивой, мощной рыбы, а возможно, и перед собственным ее обаянием тоже.

Энджел вытащила из багажника три пакета с покупками и быстро прошла к дому. С трудом балансируя пакетами, она навалилась на дверь и потянулась к ручке.

Дверь внезапно распахнулась, Энджел потеряла равновесие и, вероятно, уронила бы пакеты и упала бы сама, если бы сильная рука не поддержала ее.

Еще не поднимая глаз, Энджел всем своим существом почувствовала, что это Хок.

«Неужели у него такой же приятный вкус, как и запах?»

Сила собственных чувств взволновала Энджел. Со смерти Гранта ей еще ни разу не хотелось, чтобы ее касался мужчина, по крайней мере так — давая ощущение всепоглощающего голода и жара.

Хок проник через ее защитные барьеры так же легко, как солнечный луч проникает через стекло, и словно не заметил этого или не обратил внимания.

— Я… спасибо, — выговорила Энджел, чувствуя, как путаются ее мысли.

— Ты бы потеряла свою ценность, оказавшись в гипсе, — ответил Хок, отпуская ее.

Это было сказано равнодушно, почти с раздражением, но пальцы Хока нежно скользнули вниз по ее руке.

У Энджел вновь перехватило дыхание. Она потерялась, пораженная контрастом между невозмутимым выражением лица Хока и тем спрятанным в глубине его души стремлением к теплу и красоте, которые могут дать друг другу мужчина и женщина.

Когда-то она пережила подобные ощущения с Грантом, короткие мгновения желания, но он всегда отступал, говоря, что надо подождать до свадьбы.

Грант погиб, так и не успев на ней жениться.

Энджел вернулась к реальности, почувствовав, что Хок берет у нее из рук пакеты. Она последовала за ним на кухню, молча восхищаясь грацией и силой его движений.

— Где Дерри? — спросила она, когда Хок поставил пакеты на стол и принялся разбирать их.

— Учится.

— Органическая химий?

Хок пожал плечами:

— Все, что я увидел, — это формулы длиною с мою ногу.

— Точно, органическая химия. — Энджел убрала часть продуктов в стол. — Говорят, эта наука делит людей на тех, кто будет врачом, и тех, кто мог бы им стать.

— Дерри умный и дисциплинированный. Если он серьезно захочет стать врачом, то обязательно им станет.

«Только если ты купишь Игл-Хед», — мысленно произнесла Энджел.

Она бросила взгляд в сторону настенных часов, опасаясь, как бы им не опоздать к вечернему приливу у Нидл-Бей, но ничего не увидела за широкой спиной Хока. Тогда она машинально схватила Хока за запястье и, наклонившись, посмотрела на его ручные часы.

— Мы пропустим прилив, если не поторопимся.

Хок промолчал.

Энджел подняла глаза, чтобы убедиться, что он ее понял, и наткнулась на его обжигающий взгляд.

А потом вдруг почувствовала, что исходящее от него тепло проникает сквозь одежду и разливается по ее телу горячими волнами, вызывая головокружение. Сердце лихорадочно билось, дыхание стало прерывистым.

Она необычайно остро ощущала прикосновение его руки к своей груди. Ее глаза потемнели, зрачки расширились.

Энджел была слишком неопытной, чтобы понять признаки страстного желания, но Хок распознал их мгновенно.

Ему захотелось сейчас, немедленно обнять Энджел и овладеть ею, но в кухню в любой момент мог войти Дерри, да и Энджел, едва осознав, где она находится, просто убежит от него.

Он так долго ждал подходящего момента для последнего неожиданного броска, что вполне может потерпеть еще. Он подождет, пока Энджел не сбросит фальшивую маску сама и не выйдет к нему навстречу.

Хок медленно повернулся к столу, а его рука легонько скользнула по груди Энджел.

Она задержала дыхание, глядя на Хока и пытаясь понять, разделяет ли он хотя бы в малой степени ее чувства?

Но его лицо осталось непроницаемым, казалось, он не заметил ее реакции на их мимолетную близость.

Это вроде бы должно было успокоить Энджел, но она, напротив, даже испугалась и вдруг почувствовала себя одинокой, брошенной.

«Неужели Хок так привык жить в одиночестве, что не может ответить на мою любовь? Неужели я для того лишь пережила смерть Гранта, чтобы полюбить мужчину, которому я не нужна, которой не хочет меня?»

Энджел неподвижно стояла на кухне, поглощенная своими невеселыми мыслями.

Она честно призналась себе, что ее возбуждение этим утром вызвано не желанием порыбачить, а ожиданием того, что они с Хоком скоро останутся наедине.

Не будет ни Дерри, ни телефонных звонков из Нью-Йорка, Техаса или Токио, которые мешают отправиться на прогулку или пикник. Ничего и никого, кроме ястреба и ангела. Пять дней наедине.

Все что угодно может произойти за это время.

На мгновение эта мысль вызвала шок у Энджел, но затем она приняла ее, как приняла когда-то автомобильную аварию, которая так жестоко изменила ее жизнь.

«Страусиная политика себя не оправдывает, — вспомнила Энджел собственные слова трехлетней давности. — Убегать — значит проявлять слабость, а рядом с Хоком надо быть очень сильной».

Энджел понимала, что, проводя так много времени с этим человеком, она рискует слишком привязаться к нему. Ее неумолимо притягивали его острый ум, сила и редкие проблески нежности, которые яснее ясного говорили о бушующих под его суровой внешностью эмоциях.

Хок походил на витраж темной ночью: тайна и едва заметные намеки на цвет. Много темноты, мало жизни. Однако окажись тот витраж на пути солнечных лучей, и спрятанная в стекле красота выплеснется наружу, краски заиграют там, где недавно царила ночь.

Энджел не знала, сможет ли она стать таким солнечным лучом для Хока. Но знала, что попытается.