Идеальная женщина

Глава 20

Надев джинсы и закатав их до колен, Энджел помогла Хоку перенести снаряжение повыше, куда не доставали волны. Все, кроме ведра и лопаток для моллюсков. Около ручья местами зеленела трава. Энджел прошлась по берегу.

Небо было совершенно чистое, холодное и бесконечное, как само время. Океан переливался всеми оттенками синего, и только у скал, где в воде отражались низко нависшие ветви кедров, он казался зеленым. Подул небольшой ветер, образуя волнистую рябь на воде. Тишину нарушал лишь плеск волн, набегавших на покрытый галькой берег.

Энджел оценивающим взглядом окинула полоску дна, обнажившуюся с начала отлива. Узковата, но сойдет.

— Начнем копать моллюсков? — спросила она.

— В Западном Техасе их не слишком много.

Энджел слегка улыбнулась:

— Боюсь, что да.

Она присела на корточки около каменистой полоски берега, которая еще недавно была под водой.

— Моллюсков легче искать при полном отливе, — сказала Энджел. — Тогда они оказываются очень близко к поверхности. Найдешь одного — ищи рядом еще.

Хок присел рядом с Энджел, наблюдая, как она роет землю лопаткой. Энджел взяла не специальную вилку для моллюсков — дно здесь было слишком каменистое, — а садовую лопатку, достаточно крепкую, чтобы не сломаться при использовании ее не по назначению.

С победным кличем Энджел протянула Хоку испачканную в песке руку. На ладони у нее лежали комочки грязи, и Хок не сразу признал в них моллюсков.

— Это моллюски? — с сомнением спросил он.

— Самые настоящие. Смотри.

Энджел ополоснула свою добычу, и стала видна их гладко закругленная выпуклая раковина.

— Да, моллюски, — согласился Хок.

Энджел, улыбаясь, наполнила ведро до половины морской водой и бросила в него моллюсков. Затем весело вернулась к своему занятию.

— Многие, прежде чем есть, оставляют моллюсков на день, на два, — сказала Энджел, — чтобы из них вышел песок. Но я не ела тушеных моллюсков с прошлого лета и ждать не в силах. Ты не возражаешь?

На лице Хока появилось что-то близкое к улыбке.

— Нет, — ответил он, — не возражаю.

Неожиданная мягкость его голоса заставила Энджел поднять голову. Хок был совсем рядом, и его ноги едва не касались ее бедер. Он сжал в руке вторую лопатку и вонзил ее в песок.

Энджел быстро опустила глаза, смущенная близостью Хока. Но это была не его вина. На узком этом берегу Хок лишь следовал ее указаниям.

Как бы ей хотелось, чтобы его броская мужественность не действовала на нее так сильно.

— Я забыла спросить, — произнесла Энджел после недолгого молчания, пораженная внезапной мыслью. — Ты любишь тушеных моллюсков?

— Вечером узнаю.

Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь скрежетом металла по камням и песку. Хок отложил в сторону лопатку и сунул руку в песок. Его пальцы быстро научились отличать бесформенные камни от закругленной, слегка ребристой поверхности раковины.

— Будь я проклят, — пробормотал Хок, вытаскивая полную пригоршню моллюсков. — Ангел, ты отличный учитель.

Она взглянула в его строгое лицо и робко улыбнулась.

— Научить выкапывать моллюсков нетрудно, — сказала она.

Хок и Энджел продолжали работу в дружелюбном молчании, и это напомнило Энджел то время, которое они с Хоком провели на лодке, прежде чем ей в спину вонзился рыболовный крючок. Она чувствовала его рядом, но не боялась.

Рану от крючка она тоже чувствовала. Сегодня она болела гораздо меньше, чем вчера или позавчера. Энджел хотела, чтобы Дерри посмотрел ее спину, но всякий раз, когда она вспоминала об этом, Дерри был погружен в свои книжки и длинные формулы. Энджел сама пыталась промыть рану, но быстро оставила эту затею. Нужно быть акробаткой, чтобы дотянуться до собственной лопатки.

Наконец Хок и Энджел дошли до той границы обнажившегося морского дна, за которой моллюсков уже не было. Энджел встала и расправила плечи, слегка вздрогнув от боли в потревоженной ранке. И тут же заставила себя не думать о боли, как и в те времена, когда заставляла себя заново учиться ходить.

Карлсон тогда сказал ей: «Если боль нельзя унять, следует забыть о ней».

— Этого хватит, — сказала Энджел, приподнимая ведро с моллюсками. — Двадцать тебе и двадцать мне.

— А если я не люблю моллюсков? — спросил Хок скорее весело, чем с беспокойством.

Энджел с притворной жадностью облизнула губы.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она.

Хок скептически приподнял бровь и взял ведро из рук Энджел. Под неустанным наблюдением ее сине-зеленых глаз он ополоснул моллюсков, потер их жесткой щеткой и снова ополоснул. Потом сложил в ведро, наполнил его водой и повернулся к Энджел.

— Что дальше? — спросил он.

— Поставь ведро в тень, и мы приступаем к ловле крабов.

Энджел направилась туда, где на траве лежали ловушка для крабов и кусок бекона, взяла их и вернулась к Хоку.

— Это чуть сложнее, чем выкапывать моллюсков.

— Крабы более проворны? — сухо предположил Хок.

Она улыбнулась:

— Намного.

И повела Хока к краю скалы, отвесно уходившему в воду. Здесь было довольно глубоко. Энджел ловко прикрепила кусок бекона к проволоке на дне ловушки и опустила металлическую сеть в воду. Ловушка представляла собой концентрические круги убывающего размера.

— Сейчас крабы почувствуют запах бекона, — сказала Энджел, — и прибегут.

— У этой штуки нет крышки, — заметил Хок. — Что помешает этим тварям вылезти назад тем же способом, каким они залезли внутрь?

— В этом весь и фокус, — ответила Энджел. — Ты должен быть проворнее их.

Невидимая в зеленой воде, ловушка ударилась о дно.

Энджел досчитала про себя до ста и потянула ловушку вверх, как можно быстрее перехватывая руками канат.

В тот момент, когда ловушка показалась над водой, через край ее перевалился краб и плюхнулся в море.

— Черт! — воскликнула Энджел. — Он был как раз то, что нужно.

Хок наблюдал, как краб исчезает в толще воды.

— Я люблю крабов.

— И я тоже. Слава Богу, что они глупы. Рано или поздно он снова туда залезет.

Хок смотрел, как Энджел вновь опустила ловушку, сосчитала про себя до ста, быстро вытащила ее и с явным разочарованием оглядела улов. Крабы были либо слишком маленькие, либо не того вида.

Минут через двадцать и Энджел, и приманка в ловушке выглядели одинаково жалкими.

— Можно мне? — спросил Хок, беря из ее рук ловушку.

Энджел молча вручила ему ярко-желтый канат. Потом стащила через голову свитер и повязала его на шее. Лучи солнца, отражаясь от скал и поверхности воды, нагрели воздух. Несмотря на ветер с моря, под укрытием скал было тепло.

Хок опустил ловушку, молча сосчитал до ста и вытащил ее из воды. Сеть была пуста: ни единого, даже самого маленького краба.

Он удивленно посмотрел на Энджел.

— Я забыла тебя предупредить, — сказала она, сдувая со лба выбившуюся прядь волос. — Когда вытаскиваешь ловушку, надо держать ее вертикально. Если она наклонилась…

— …крабы разбегаются, — закончил Хок.

Сделав еще несколько попыток, он наконец освоил эту науку. Энджел сидела на выступе скалы и наблюдала за ним. Его сильные руки с такой быстротой вытаскивали из воды ловушку, что все, что в ней было, оставалось лежать на дне.

Хок, казалось, совсем не уставал. Он поднимал и опускал ловушку в двадцатый раз с той же легкостью, что и в первый. Склонив голову на колени, Энджел старалась запомнить грациозную мужественность и силу его тела, чтобы запечатлеть ее в своей будущей картине: мужчина, скалы и море.

И тут до Энджел дошло, что Хок поймал огромного краба и небрежно лезет рукой в ловушку, чтобы достать его.

— Нет! — крикнула Энджел.

Она порывисто схватила Хока за запястье и выдернула его руку из ловушки прежде, чем он успел дотянуться до краба, а краб до него.

Хок удивленно посмотрел на нежную руку, обхватившую его запястье, потом в сине-зеленые глаза Энджел.

— Такие клешни могут поранить, — пояснила она.

Энджел осторожно поднесла руку сзади, подсунула большой палец под брюшко огромного краба, другим пальцем прижала его сверху и вынула из ловушки. Это был самец больше восьми дюймов в ширину. Он злобно шевелил клешнями и щелкал ими.

Хок посмотрел на толстые клешни краба и подумал, что вот снова Энджел встала между ним и опасностью.

— Сначала крючок, теперь краб, — задумчиво сказал он. — Спасибо и за то, и за другое.

Его пальцы на мгновение коснулись щеки Энджел. Они были прохладны после морской воды, а ее щеки горели от солнца, и этот контраст только усилил ощущение от его прикосновения.

Какое-то время Энджел удивленно смотрела на Хока, не в силах пошевелиться, затем отстранилась от него.

— Мне следовало предупредить тебя, как надо обращаться с крабом, — спокойно сказала она.

Хок снова взял в руки желтый канат.

— Сколько крабов нам нужно? — спросил он.

— Этого хватит.

Хок искоса посмотрел на Энджел.

— Я полагаю, что смогу заявить права на твою половину добычи, — сказал он.

— И не надейся, — мгновенно парировала она.

Угол рта Хока потянулся кверху. Он наклонился и снова опустил ловушку в море. Считая про себя, он смотрел, как Энджел пересекла узкий берег и бросила краба в ведро с моллюсками.

Выцветшие обтягивающие джинсы подчеркивали изящную линию ее бедер. Волосы, собранные на затылке в пучок, растрепались. Она уверенно шагала по каменистому берегу. Пляжные резиновые сандалии хлюпали на ноге при каждом шаге.

Глядя на ее грациозную походку, Хок с трудом мог поверить, что Энджел так переломалась, что неминуемо была бы обречена, если бы не упорство Дерри, вытащившего ее из-под обломков машины.

Хок вдруг почувствовал, что у него заболели руки — с такой силой сжимал он желтый канат. Мысль о том, что Энджел когда-то беспомощная лежала в агонии, была ему невыносима.

Он знал так много женщин, которые лгали. Он был слишком близок к тому, чтобы никогда не узнать женщину, которая не лжет.

— Ты устроил для крабов бесплатный обед? — Весело спросила Энджел, возвратившись к нему.

Мрачное выражение на лице Хока и напряжение, сковавшее его тело, поразили ее.

— Хок!

Он вздрогнул, обернулся и посмотрел на нее. В его взгляде смешались голод, надежда и одиночество.

Она была поражена. Жизнь не подготовила ее к встрече с таким человеком, как Хок.

Энджел протянула к нему руку, и Хок машинально сделал шаг назад.

— Хок! — прошептала она.

Он отвернулся и быстрым, сильным движением вытащил ловушку.

— Все в порядке, Энджел, — спокойно сказал он. — Я просто задумался.

— О чем? — И затем быстро: — Прости, это не мое дело.

— Я думал о женщинах и лжи, — сказал Хок. — И о правде и ангелах.

Энджел не хотелось задавать вопросов, и промолчать было невозможно. Она должна узнать, что заставило Хока разувериться в любви.

— Причина ведь не только в том, что тебя бросила мать, не так ли? — спросила Энджел.

— Причина чего?

— Ну того, что ты ненавидишь женщин.

Хок вытащил ловушку. Она была пуста. Он снова погрузил ее в воду.

— Я не всех женщин ненавижу, — ответил он наконец. — Во всяком случае теперь.

— Это нелегко?

— Что?

— Не чувствовать ко мне ненависти.

От этих слов Хок застыл на месте.

Энджел была права.

Это противоречило всему, что Хок усвоил в своей жизни, полной постоянной борьбы за выживание в этом грубом мире.

И все же он не мог ненавидеть Энджел. Она была чиста, как образы, сотворенные ею из цветного стекла. Все краски жизни сошлись в этой женщине с затравленными глазами и губами, все еще не разучившимися улыбаться.

— Это пугающе легко, — сказал Хок, пристально глядя на Энджел.

До Энджел стал доходить смысл его слов, и у нее перехватило дыхание.

Пугающе.

Это естественно, когда в одно мгновение кто-то рушит твое представление о жизни.

С ней такое случалось дважды. Недавно с Хоком, когда она научилась не доверять своему первому впечатлению. И раньше, во время аварии, когда она научилась не доверять самой жизни.

Почти невыносимо было высвободиться из-под обломков рухнувшего мира и заново научиться ходить в мире, который уже не сможет быть столь же безопасным, как прежний.

Любовь дала ей силы. Любовь Дерри. Любовь Карлсона.

Хоку, должно быть, намного хуже. Он совсем один. Его старые представления о жизни рушатся, и их пока нечем заменить.

Звук поднимаемой из морской синевы ловушки вывел Энджел из задумчивости. Она увидела что-то темное и угловатое, вцепившееся в край ловушки, и быстро вскочила на ноги, возвращаясь в мир, который выбрала, мир, который любила. Она привстала на цыпочки и заглянула через руку Хока.

— Это то, что нужно, — сказала она. — Только посмотри, какой красавец!

При виде такого энтузиазма Хок приподнял бровь. Краб полз по краю ловушки, размахивая толстыми зазубренными клешнями.

— Мне наплевать, как он выглядит, — сказал Хок.

— Чем толще панцирь, тем слаще мясо.

Она резко встряхнула ловушку, схватила растерявшегося краба и понесла его на берег.

Хок смотал канат, взял ловушку и последовал за ней, удивляясь, как такие нежные и добрые существа, как Энджел, могут жить в мире, где правят зубы и когти.

Потом он вспомнил, как ловко она схватила устрашающего вида краба, и его губы чуть скривились в усмешке.

Может, правильнее будет спросить, как зубы и когти могут сосуществовать рядом с Ангелом.