Иди на зов любви

6

Прошло добрых полчаса, прежде чем Энн пришла в себя настолько, что рискнуть спуститься вниз. Входная дверь была заперта, а Велма, очевидно, ассистировала Нику в операционной. Миссис Каттинг и Джинни нигде не было видно — скорее всего их отправили домой ожидать вестей о судьбе песика.

В этот момент Энн не смогла бы внятно объяснить кому-либо, что за чувства ее переполняли. Энн была ошеломлена тем, что случилось: она влюбилась в человека, который был для нее таким же далеким и недоступным, как марсианин! С такими, как Ник Хартли, жизнь сталкивает лишь один раз, другого случая не представится. И если Энн понимала это, стало быть, и все остальные женщины — тоже. Например, подобные Велме — ослепительные, уверенные в себе, без комплексов и семейных тайн, способных погубить любые взаимоотношения…

Кроме того, Ник уже был женат и недавно овдовел. После такой душевной травмы он, вероятно, меньше всего хотел бы связывать себя серьезными отношениями с кем бы то ни было. А карьера, которая занимала всю его жизнь, была той основой, которую не смогла потрясти даже смерть жены.

Все так… Но почему же тогда он обратил внимание на Энн? Ответ напрашивался сам собой: потому что она была доступна и сама бросилась ему в объятья.

Зажмурив глаза и крепко сцепив пальцы, Энн застыла как изваяние, пораженная пришедшей в голову мыслью. А затем почувствовала, как ее заливает жаркая краска стыда. Впрочем, сама виновата… Ник воспринял ее так, как воспринял бы любой другой мужчина в аналогичной ситуации: вот девушка, с которой можно неплохо провести время, не озабочивая себя какими-либо душевными «осложнениями». Откуда ему было знать, что он поразил ее в самое сердце, что у нее никогда ничего подобного в жизни не было — и скорее всего не будет…

Они не были знакомы еще и трех недель, а Энн уже позволила ему… Ну хорошо, не уж так много я ему и позволила, мысленно поправила она себя. Ничего такого, что означало бы конец света, не произошло — правда, благодаря лишь случаю. Если бы бедняжка Спот не попал под машину, все могло бы обернуться по-другому.

Ей просто необходимо было какое-то время побыть одной и тщательно все обдумать. Поэтому Энн надела поводки на своих четвероногих охранников, которые уже привыкли к ежедневному ритуалу и нетерпеливо ожидали, когда же им позволят вырваться на свежий воздух, и быстро вышла из дома.

День, проведенный на природе, мирная тишина пологих холмов и солнечные ванны сделали свое дело. К Энн вернулась былая рассудительность, которой хватило на то, чтобы прийти к выводу: ничего ужасного не произошло. Нужно успокоиться, твердила себе Энн, возвращаясь домой. Все уляжется. Чувство, которое овладело ею — теперь она всеми силами старалась даже мысленно не произносить слова «любовь», — исчезнет без следа, как только она уедет из Слоу. Все дело в том, что ей пришлось пережить тяжелые времена, и нервы были взвинчены до предела…

— Энн… — Она как раз пересекала коридор на первом этаже, когда увидела Ника, выходящего из операционной. — С вами все в порядке? — спросил он ее даже мягче, чем обычно.

— Да. — Она попыталась улыбнуться и спросила бесцветным голосом: — А как Спот?

— Кто? Ах, Спот… Он выкарабкается. К счастью, под сами колеса он не попал, только ушиб заднюю лапу. Но травма не серьезная, а пес молод, так что быстро поправится. У него был шок и потеря крови, но сейчас опасность миновала. Энн… — Ник сделал глубокий вдох и продолжал: — Я хотел бы объясниться по поводу того, что случилось сегодня.

— А я предпочла бы больше к этому не возвращаться.

Во время прогулки она решила, что лучшим способом вернуть себе спокойствие, это с самого начала расставить все точки над Словом, дать ему понять, что мотивы его поведения для нее не секрет, но продолжать в том же духе она не желает. Да, она сама бросилась ему на шею, и он отреагировал так, как должен был отреагировать мужчина, у которого в жилах течет кровь, а не вода… Она ни в чем его не обвиняет, но хочет дать понять, что легкомысленная, ни к чему не обязывающая интрижка — это не то, что ей сейчас нужно.

— Не возвращаться? — Его глаза сузились. — Что вы имеете в виду?

— Только то, что сказала. — На сей раз улыбка Энн вышла столь широкой, что девушка не на шутку перепугалась, что свернет скулу, а легкой небрежности тона могла бы позавидовать и профессиональная актриса. — Ничего не произошло, и мы оба это знаем. Я не хотела бы, чтобы что-либо омрачило мои приятельские отношения с вами и Морин. Я так благодарна вам за гостеприимство, за все, что вы сделали для меня…

— Благодарны? — Лицо его стало белее мела, а губы искривила гримаса. — Так вы сочли, что сегодня утром я решил взыскать с вас плату за гостеприимство?

Энн открыла было рот, чтобы с негодованием отвергнуть столь дикое предположение, но Ник, не желая ее слушать, стремительно развернулся на каблуках.

— Ник, подождите. Послушайте…

— Полагаю, что мы уже наговорили друг другу предостататочно, — ледяным тоном отрезал он. И словно с целью довершить моральное уничтожение Энн, из приемного покоя с непосредственностью джинна из бутылки вылетела Велма.

— Мне кажется, я слышала крики? — подчеркнуто небрежно поинтересовалась она. — На проводе миссис Каттинг. Ник, ты подойдешь?

— Да. — Он бросил короткий, ничего не выражавший взгляд на Энн и произнес: — Почему бы вам не покормить собак? Так вы тоже сможете выразить свою благодарность.

— Непременно. — Энн не хотелось, чтобы он догадался, как больно ранил ее своей саркастической репликой. — Сейчас я…

— Вообще-то я уже приготовила им еду, — перебив ее, Велма послала Нику одну из своих обворожительных улыбок. — Все готово. Я только ждала возвращения их с прогулки.

— Умница. — Стараясь не глядеть на Энн, он отправился в приемный покой, подчеркнуто громко захлопнув за собой дверь.

— Я здесь слежу за его собаками, понятно?

Энн в первое мгновение не поняла, что слова, более похожие на предупредительное шипение змеи, обращены к ней.

— Что?

— Я о собаках. — Теперь изумрудно-зеленые глаза Велмы открыто излучали смертельную ненависть. — Я, и только я, смотрю за порядком в доме, потому что Ник слишком занят. И нам обоим не нужны посторонние, бесцеремонно вторгающиеся в нашу жизнь и ломающие ее привычный ход. Вы поняли?

— Велма, но ведь он попросил именно меня, — возразила Энн, пораженная неожиданной атакой секретарши. — И уверяю вас, меньше всего мне хотелось бы нарушать здесь «привычный ход» жизни. Мне просто показалось, что Ник не хотел вас затруднять. Вы и без того…

— Это моя работа. — Взгляд зеленых глаз не потеплел ни на йоту. — Моя! — добавила она агрессивно. — И здесь клиника, а не дом туриста!

— А теперь выслушайте меня, Велма. Это была идея Ника — пригласить меня сюда, а не моя. Если не верите, спросите у него. — Ей не хотелось объявлять войну, но всему есть предел. — И с учетом того, что я большую часть дня провожу вне дома, трудно предположить, что я сильно вмешиваюсь в вашу повседневную жизнь. — Она гордо выпрямилась.

Велма с минуту испепеляла взглядом соперницу, а потом, так ничего и не ответив, повернулась к ней спиной, позвала собак и удалилась с ними в кухню, с силой хлопнув дверью.

Поглядев немного на закрывшуюся дверь, Энн стала медленно подниматься по лестнице. Все ясно: у Велмы есть на Ника Хартли определенные виды. По крайней мере, поведение секретарши безошибочно на это указывало… Но все ли Энн знала об их отношениях?

В коридоре она увидела Морин в белом халате.

— Привет! — Сестра Ника, видимо, вернулась совсем недавно и еще не успела переодеться. — Хотите кофе?

— Да, очень. — Никогда еще Энн так не нуждалась в хорошей дозе кофеина.

Когда они сели за стол в комнате Морин, та с улыбкой спросила:

— Вы еще не слыхали хорошие новости? — Она налила две чашки и протянула одну Энн. — О Джеке, новом ассистенте? Он сможет начать завтра же — раньше, чем ожидалось, — и теперь, слава богу, у Ника будет побольше свободного времени. Сейчас у него такая обширная практика, что одному человеку просто не справиться. А Джек к тому же местный, всех знает. — Она улыбнулась Энн. — Знаете, он вам понравится. Джек всегда был изрядным шутником, да и теперь, окончив колледж, думаю, мало изменился… Даже Велма в свое время положила на него глаз, но потом… — Сестра Ника осеклась на полуслове и покрылась легким румянцем.

— И что — потом? — тихо спросила Энн, пытаясь сдержать нетерпение, рвущееся наружу.

— Ой, вы знаете, я не должна была рассказывать… Это нехорошо, но… — Морин замолкла, но потом решила продолжить: — Знаете, мне не хочется судить других, но вот что я думаю. До смерти Элис Велму нельзя было оторвать от Джека, а затем она бросила его, как потухший окурок, когда решила, что сезон охоты на Ника снова открыт. Он ей всегда нравился, это ни для кого не было секретом. Я даже думаю, она и устроилась-то к нему секретаршей только для того, чтобы со временем прибрать к рукам. У нее ведь была прекрасная работа в Кемптоне, а Ник не может платить ей и половины того, что она получала там. Вот вам мое мнение, хотя, может быть, я пристрастна.

Нет, она не была пристрастной, подумала Энн, когда Морин отправилась принять душ, а она спустилась в кухню и начала готовить ужин. Интересно, а как Ник относился к этой ослепительной блондинке, спрашивал себя Энн, чувствуя, что сердце ее останавливается. Впрочем, он же принял ее на работу — разве этого недостаточно?

Ужин превратился в пытку, несмотря на самоотверженные попытки Морин оживить обстановку за столом. Ник был холоден и подчеркнуто вежлив, а Энн хотелось забиться куда-нибудь в темный угол. Наконец мрачный, отсутствующий вид брата привлек внимание Морин, и на лице ее появилось задумчивое выражение.

Энн мечтала прижаться к широкой груди Ника, объяснить, что он неверно понял ее слова, что она без ума от него, но не желает быть кораблем, плывущим в ночи навстречу своей гибели. Что она совсем не такая, как он подумал, — не искательница приключений, жаждущая лишь физических наслаждений… Но, одергивала она себя, может, это и к лучшему — то, что сейчас между ними воздвиглась стена.

После всего пережитого ею не было ничего неестественного в том, что Энн искала любви, а все ее чувства были обострены и готовы воспринять даже малейший намек на нее…

Это не любовь, пыталась убедить себя Энн, но тщетно. Чем больше она узнавала этого сильного, загорелого, уверенного в себе мужчину, тем сильнее теряла душевный покой.

И это началось в ту самую первую встречу… Почему он сразу же произвел на нее столь ошеломляющее впечатление, Энн и сама не могла объяснить. Интересно, если бы Ник Хартли оказался грубым, жестоким и циничным, испытывала ли бы она к нему те же чувства? Нет, вряд ли тогда ее сердце отозвалось бы на его присутствие рядом. Все это было странно и логически необъяснимо…

И почему это происходит именно с ней! Это нечестно… Глаза Энн наполнились слезами, а грудь словно сжало стальным обручем. Она была одна, совсем одна, а поиск матери, которую она даже не помнила, наверное, еще больше подорвал ее психику Но, даже зная это, Энн поражалась, как глубоко засела в ней навязчивая идея найти женщину, которая вряд ли захочет увидеть дочь — результат ошибки своей юности.

Она должна увидеть ту, что дала ей жизнь, услышать ее слова при встрече, узнать, какие эмоции эта встреча вызовет у них обоих — пусть даже болезненные и неприятные… Решение Энн было продиктовано не логикой или здравым смыслом, а каким-то примитивным и глубоким инстинктом. Ей нужна была какая-то основа, на которой можно было бы строить дальнейшую жизнь…

Энн решительно тряхнула головой, пытаясь отогнать мысли, преследовавшие ее как наваждение, и этот жест не прошел мимо серо-стальных глаз, весь вечер внимательно наблюдавших за ней с другого конца стола.

— …если вы, конечно, не возражаете.

Очнувшись, Энн сообразила, что Ник обращается к ней.

— Что, простите? — пробормотала она, покраснев.

— Я попросил вас помочь мне с одним из пациентов, — сказал Ник. — Морин весь день работала и сейчас валится с ног от усталости. Велма уже ушла. Но, разумеется, если у вас есть планы на вечер, то…

— Нет-нет, что вы, я помогу! — На фоне его молчания и мрачного вида, который он демонстрировал во время ужина, предложение Ника изумило Энн. А широко раскрытые глаза Морин доказывали, что та поражена не меньше. — Я уже говорила, что готова оказать любую посильную помощь. Я рада буду… — Она осеклась.

— Выразить свою благодарность? Хватит об этом.

Энн метнула в него сердитый взгляд, но ничего не смогла прочитать в его потемневших глазах, кроме обыкновенной вежливости…

— Это Спот? — спросила Энн, когда они шли по коридору к операционной.

— Нет, болонка, которую я оперировал сегодня днем. У нее внутреннее воспаление, результат занесенной инфекции. Собачка немолода, к тому же очень нервная. Знаете ли, тяжелое детство, — добавил Ник с кривой улыбкой. — У нее были отвратительные хозяева, вследствие чего она невзлюбила людей. Обычно это не такая уж сложная проблема, но в данном случае любой стресс приведет к осложнению на сердце, а это опасно. Я не прошу вас держать ее — просто поговорите с ней ласково, успокойте, пока я буду занят своим делом. Идет?

— Хорошо. — Энн тешила себя надеждой, что нотку неуверенности в ее голосе, Ник объяснит волнением перед предстоящей процедурой. Хуже, если бы он догадается, в какой нервный трепет вводит девушку одним своим присутствием…

Стоило им войти в операционную, как болонка открыла глаза и тревожно уставилась на вошедших. Но как только Энн начала говорить маленькой пациентке что-то ободряющее, та заметно успокоилась, положила мордочку на лапы и даже постаралась теснее прижаться к девушке, пока Ник осматривал швы.

За все время осмотра он не проронил ни слова. А когда закончил и запер клетку, в голосе его появились мягкость и предупредительность, которых Энн никак не ожидала:

— Отлично. Она поправляется быстрее, чем я ожидал. Если удастся свести последствия операционного вмешательства к минимуму, то, думаю, все будет хорошо.

— Рада, что пригодилась моя помощь. Могу я еще что-то сделать для вас? — спросила она, не смея поднять на Ника глаз.

— Должен я расценить это, как серьезное деловое предложение?

Энн вспыхнула. Дело было даже не в том, что именно он спросил и как, а в том, что она в этот момент почувствовала. Соединение силы и мягкости, волнующий запах лосьона после бритья, которым пользовался Ник, — все это создавало «приворотное зелье», от которого голова Энн шла кругом.

— Конечно. Я же говорила вам, что… — с ее губ чуть было не слетело пресловутое «благодарна», но она вовремя прикусила язык и слабым голосом закончила: — с удовольствием помогу.

Теперь лицо Ника стало предельно серьезным и даже каким-то профессионально-изучающим. Скрестив руки на груди, он рассматривал Энн, как будто видел в первый раз.

— А как вы посмотрите на то, чтобы и дальше помогать мне с животными во время осмотров и операций? К несчастью, они не всегда с восторгом принимают мою искреннюю заботу…

Его искреннюю заботу… Для того чтобы отогнать картину, немедленно вставшую перед глазами Энн, ей пришлось призвать на помощь все силы, которые у нее остались.

— Ведь иногда нужно быть жестоким, для того чтобы нести добро. — Это прозвучало сухой констатацией факта, и у Энн мелькнула мысль, что сейчас он говорит совсем не о четвероногих пациентах. — В нашем деле проявить доброту — значит порой в долгосрочной перспективе проявить слабость.

— А вы никогда не проявляете слабости? — произнесла Энн, чувствуя, как мужчина неудержимо надвигается, а она медленно пятиться, пока не уперлась лопатками в стену.

— Не тогда, когда это может привести к печальному результату. Жизнь научила меня — и самым жестоким образом, что… — Он внезапно замолчал, упершись обеими руками в стену поверх плеч Энн, но, не касаясь ее. Девушка почувствовала себя пойманной в ловушку. — Жизнь научила меня, что потом будет еще хуже. Элис знала, что с ней творится что-то неладное, и могла бы показаться врачу, но даже не хотела слышать об этом. Ей казалось, что такой визит превратит возможность — что бы там ни было с ее здоровьем — в определенность. Мы часто поступаем таким же образом во многих сферах жизни, где неизбежна борьба. Однако со временем за все приходится платить, Энн, платить за собственную трусость.

— Не все же раскрашено только в черное и белое! — воскликнула Энн, не думая ни о чем, кроме жаркого, прекрасно сложенного тела и сильных рук, которые, могли творить чудеса на операционном столе, но сейчас поймали ее как птицу в силки.

— Не все, — мягко согласился Ник. — Скажите мне, Энн, когда я поцеловал вас, была ли ваша реакция лишь выражением благодарности? — внезапно спросил он, видимо прочитав что-то в ее глазах. — Или, может быть, вы почувствовали удовольствие, удовлетворение, а?

— Не надо…

— Отчего же? Почему бы мне не целовать вас еще и еще, раз мы оба жаждем одного и того же? Нет ничего более естественного, чем дарить и принимать наслаждение… животным это понятно даже без слов. — В нем возгоралось желание, Энн ощущала это по участившемуся дыханию и блеску во взгляде.

— Ник…

— Мне нравится, когда вы произносите мое имя.

Теперь его дыхание обжигало ей щеки, и Энн чуть не потеряла сознание, когда увидела в его глазах отражение собственного желания. Перед ней был другой Ник, тот, с которым она встречалась каждую ночь во сне и отправлялась в райские кущи блаженства…

— Не бойтесь, у меня нет намерения обидеть вас, — прошептал он. — Просто расслабьтесь, Энн… хотя бы на миг.

— Не могу.

— Можете.

Сначала он едва коснулся ее губ, не отрывая рук от стены. Его губы были теплыми и знающими свое дело, и когда поцелуй затянулся, Энн затрясло. Она внезапно осознала, что его руки уже крепко сжимают ее тело, а обжигающие касания языка вызывают в ней ответное желание… Одной рукой Ник мягко придерживал ее за спину, а другой гладил от плеч до талии, и по телу ее прошел озноб.

— Видишь? — Голос донесся откуда-то издалека. — Чувствуешь, каково это?

О да, она чувствовала. И никаких сил бороться с овладевающим ею страстным желанием уже не оставалось…

Может, если бы она приехала сюда просто в отпуск, как сказала Нику, а дома ее ждала любящая семья… Если бы ее не мучили мрачные тайны прошлого, которые могли вызвать взрыв в здешнем тихом мирке… Если бы она, на свое горе, не влюбилась… Тогда Энн могла бы позволить себе положиться на волю судьбы, к каким бы последствиям это ни привело…

Если бы… Слишком много «если бы». Она столь резко и стремительно вырвалась из его объятий, что Ник растерялся и отступил.

— Пожалуйста… я согласилась помочь вам, но и только!

Она пыталась говорить спокойно, хотя сердце билось уже где-то в горле, а в горящих глазах застыл ужас. Слова были излишни.

— Вы и помогли мне, — усмехнулся Ник невесело.

Что же так испугало ее во мне? — сверлила мозг одна и та же мысль. Или дело не во мне и она боится вообще всех мужчин?..

— А вот и Спот. — Нужно было как-то снять напряжение, возникшее между ними, и Ник использовал первую же возможность: повернувшись, он указал на клетку, из которой на них уставились тоскливые глаза дворняжки с забинтованной лапой. — Завтра он отправляется домой. А беда этой симпатичной кошки в том, что ей досталась слишком самоуверенная хозяйка, которая кормит ее черт знает чем…

Ник продолжал как ни в чем не бывало рассказывать ей об обитателях клеток, а Энн искоса поглядывала на него с недоумением. Как он смеет оставаться столь бесстрастным и безразличным, когда внутри нее все разрывалось на части! Казалось, что их объятия минуту назад ровным счетом ничего для него не значили…

Энн не заметила, как до крови искусала губы, и теперь с удивлением почувствовала солоноватый привкус во рту. Собравшись с силами, она постаралась также надеть маску светской вежливости и равнодушия.

— Говорят, ваш новый ассистент уже завтра приступает к работе, верно? — Они снова начали эту игру, подумала Энн с болью в сердце. Но ни за что на свете девушка не согласилась бы показать Нику, как сильно ее задела его холодность. — Его ведь Джеком зовут, да?

— Знали бы вы, с каким нетерпением я жду этого момента. — Мягким движением руки он пригласил Энн к выходу. — Несколько месяцев, с тех пор как меня оставил прежний ассистент, у меня не было времени даже вздохнуть.

Когда они шли по коридору, Энн старалась ступать аккуратно и не потерять равновесия, все время ощущая спиной присутствие Ника.

— Вы не составите мне как-нибудь вечером компанию? Мы могли бы сходить куда-нибудь поужинать. Или давайте прокатимся — вы ведь не видели здешних закатов!

— Не думаю, что смогу принять ваше предложение, — сказала Энн, как отрезала. — Обычно я так выматываюсь после гулянья, что по возвращении мечтаю лишь о горячей ванне и мягкой постели.

— Ну как хотите. — Ник был сама ледяная вежливость и отстраненность. — Прошу простить, что занял вас сегодня вечером. Больше этого не повторится.

— О, я совсем не имела в виду…

Но он уже прошел в гостиную, даже не обернувшись, чтобы посмотреть, последовала ли Энн за ним или нет. А она простояла еще несколько минут в опустевшем коридоре, а затем поднялась к себе, тихо закрыла дверь и упала на подушки, дав волю рыданиям.