Игра в прятки

Глава 2

Мой устоявшийся ритм жизни пусть и не слишком серьезно, но все же поменялся с тех пор, как к нам поступил заключенный из камеры 423. Теперь я каждое утро вставала на полчаса раньше, чтобы успевать осмотреть его и задерживалась на работе, чтобы проделать ту же процедуру. Выбиваться из графика приходилось по простой причине — я старалась попасть на пересменку, чтобы избежать встречи с Гордоном и ему подобными возле этой камеры.

Конечно, я понимала, что я не призрак и не спецагент. Мои визиты к этому заключенному отлично видят. Но, во-первых, на пункте наблюдения могут просто не знать о том, что к нему необходимо проявлять особое отношение, а значит, и докладывать не будут, решив, что мои визиты обозначены каким-то хроническим заболеванием. Во-вторых, я не делала ничего противозаконного и не выходила за рамки своих полномочий. Но все же предпочитала лечить Райнера исключительно в присутствии Энтони или Бобби, не попадаясь на глаза другим, чтобы не "дразнить гусей".

— Ты слишком навязчиво ищешь предлоги для встречи со мной, — с привычной ухмылкой заявил заключенный через пару секунд после того, как я вправила ему выбитый плечевой сустав. — Кажется, тебе все же придется пригласить меня на свидание.

— Ты все перепутал. Обычно, мужчине полагается водить девушку на свидание, а не наоборот, — ответила я, доставая нужные медикаменты из своей сумки.

— И в наш просвещенный век феминизма, ты все еще придерживаешься каких-то устаревших патриархальных правил? Ладно, так и быть, уговорила — свидание организую я.

— Интересное, наверное, получится мероприятие, — фыркнула я.

— Незабываемое. Обзорная экскурсия по одиночной камере. Спорим, что ничего подобного не делал ни один из твоих кавалеров.

— Что ж, такого свидания мне и правда еще не устраивали. Можешь считать, что ты смог меня удивить, — шутливо ответила я и добавила уже серьезным тоном, внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника. — Вот только я не встречаюсь с убийцами.

Я специально сказала это. Причем сделала это жестким тоном. Цель была простая — посмотреть на реакцию. Все же меня сильно напрягали нестыковки в его истории. Вот только его взгляд не ожесточился, в нем не было заметно злости. Показалось, что на долю секунды промелькнула какая-то грусть, но затем привычный озорной блеск поглотил ее, а на лице появилась легкая насмешка. Я не была уверена, что более глубокие эмоции не были плодом моего воображения.

— А если я скажу, что невиновен? — он говорил по-прежнему шутливо, но мне почему-то казалось, что этот вопрос задан всерьез.

— Я отвечу, что так говорит почти половина здешних обитателей, — я намеренно дала обтекаемый ответ, предпочитая не выражать своих мыслей по поводу степени его вины.

А вот теперь он посмотрел на меня даже с неким уважением, одобрительно хмыкнув. Эту реакцию я понять не могла. По идее, он ведь должен был расстроиться или разозлиться, но почему-то повел себя совсем по-другому.

— Послушай, постарайся не добавлять мне работы. Свидания с тобой, конечно, незабываемы, — ухмыльнулась я, — но слишком дорого для тебя обходятся, — добавила я уже серьезным тоном, закрепляя тугую повязку на плече.

— На что только не пойдешь, чтобы еще раз тебя увидеть, — подмигнул заключенный. — Цени мою самоотверженность.

— Я не шучу, — сказала я тише, стараясь, чтобы мои слова не разобрал стоящий в дверях Бобби. — Не зли надзирателей.

— Да брось, они милейшие люди. Бояться здесь нужно совсем не их, — непривычно серьезно ответил заключенный.

— А кого? — я слегка опешила.

— Тебя, конечно.

— Это еще почему? — нахмурилась я, начиная подозревать, что это часть очередной тупой шутки. — Только не говори, что ты боишься врачей!

— Боюсь, конечно! Ты когда-нибудь видела фильмы про врачей-убийц? Вы страшные люди!

— Я, конечно, польщена, что ты считаешь меня столь опасным человеком, — хмыкнула я. — Но пока я не схватилась за топор и не пошла кромсать своих пациентов, подумай о более насущных вещах. Не нарывайся лишний раз. Уверена, без твоих скабрезных шуточек тебе бы доставалось в два раза меньше.

Кажется, я скоро научусь читать по глазам, ведь выражение лица у него не меняется почти никогда. Но в глубине голубых радужек иногда мелькают настоящие эмоции. Сейчас я видела упрямство и весьма внушительную долю скептицизма.

— Не ревнуй, красавица. Ты же знаешь, что мое сердце принадлежит только тебе, min skönhet, — добавил заключенный на неизвестном мне языке.

А вот последнее я не поняла. Это что, ругательство такое?

— Не знаю, как ты меня назвал, но явно не так, как положено. Я доктор Дэвис. Постарайся запомнить.

— Запомню, мисс Дэвис, можешь не сомневаться.

Добравшись до своего кабинета, я какое-то время нервно расхаживала из стороны в сторону, обдумывая эту ситуацию. Почему-то она меня цепляла, не позволяя выкинуть из головы. Конечно, в первую очередь из-за жестокого обращения. Я насмотрелась на то, как отдельные надзиратели самоутверждались именно за счет заключенных, и должна была уже привыкнуть к этому. Я понимала, что в это место попадают не самые лучшие представители человечества. Убийцы, террористы. Но все же спокойно на это смотреть так и не научилась. А случай этого Райнера выходил за все рамки. Я поняла, что мне нужно больше информации и решительно набрала номер Энтони.

— Привет. Я знаю, что у тебя сегодня выходной, но ты не мог бы встретиться со мной после смены? Ненадолго, обещаю.

— Привет. Конечно. Знаешь кофейню возле станции Балем?

— Найду. Спасибо, Энтони, я буду там в девять.

Остаток рабочего дня я сидела как на иголках, а минуты, как назло, тянулись медленнее обычного. Заполняя бумаги, я зависала над каждым документом по несколько минут, пытаясь вчитаться и понять смысл текста. Наконец, смена подошла к концу и я, еще раз быстро проведав своего пациента и убедившись, что новых серьезных травм нет, отправилась на встречу с надзирателем.

***

— Что случилось, Эмбер? — сразу встретил меня вопросом Энтони. Возле него уже стояло несколько пустых чашек из-под кофе. Было видно, что он давно меня ждет, хотя я приехала вовремя. — Не пойми меня неправильно — я был бы рад, если бы ты просто захотела выпить со мной кофе, — улыбнулся надзиратель, — но чувствую, что беседа будет не светской.

— Ты прав, — ответила, присаживаясь напротив. — Я здесь из-за Райнера. Что-то меня беспокоит. И дело не только в том, как с ним обращаются. Когда он поступал, случайно не ты дежурил? Видел его документы?

— Нет, не я, — разочаровал меня Энтони. — Этим вообще не надзиратели занимаются. Но даже если ты получишь его выписку, думаешь, это что-то изменит или прояснит? Очнись, Эмбер! Ты что, детективов пересмотрела? В таких документах обозначены только личные данные вроде пола, возраста, веса и тому подобное, которые сразу отправляются и к тебе тоже. Ну еще судебное заключение, — добавил он немного подумав. — Срок уголовного наказания, категория, возможность УДО и прочее. Что тебе даст эта информация?

— Ты прав… — сказала я, немного подумав. — Но я не знаю, с какого конца еще подойти.

— Ни с какого, — отрезал мой собеседник. — Не лезь в это дело. Занимайся своей работой. Это просто очередной заключенный. Поверь, даже самым отбитым придуркам из наших скоро надоест так тщательно отрабатывать свой гонорар.

— Не надоест, — в этом вопросе я могла быть категорична. — У него, похоже, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Или это суицидальные наклонности так проявляются, не знаю. Но его шуточки и намеки не оставляют ни шанса на то, что кто-то из охраны смягчится. И дело даже не в этом, Энтони. Ты знаешь, что с момента убийства до его заключения в Белмарш прошло меньше недели?

Вот теперь надзиратель задумался. Он долго молчал, постукивая пальцами по столешнице.

— Это, конечно, странно. Но ты не адвокат и не полицейский. Оставь это, если не хочешь серьезных проблем.

— Но…

— Никаких "но", Эмбер. К нам иногда попадают странные заключенные и их вина не всегда так очевидна, как хочется. Но ты не сможешь с этим ничего сделать. Во-первых, чаще всего их нахождение в тюрьме продиктовано интересами очень влиятельных людей. Во-вторых, это не значит, что они невиновны.

Наверное, было глупо надеяться, что Энтони чем-то мне поможет, но я все равно ощутила разочарование. Я еще немного посидела, допивая свой чай, и покинула кофейню. Завтра у меня был выходной, а это означало три вещи. Первая — можно выспаться. Вторая — послезавтра придется отдежурить сутки. Третья — у меня появилось время, чтобы разобраться в этом деле без помощи надзирателя, и, кажется, я знаю, с чего мне начать.

***

— Здравствуйте. Я ищу Карлу Браун, — обратилась я к скучающей официантке.

Половину своего выходного я потратила на то, чтобы найти любую информацию о жертве Райнера. Я сделала логичный вывод, что если о самом заключенном ничего неизвестно, то можно более подробно узнать о погибшей. Не то чтобы я собрала полное досье, но просмотрев весьма обширную подборку фотографий в ее социальных сетях, поняла, что эта симпатичная смуглая девушка работала в баре в центре города. И сейчас я собиралась отыгрывать роль ничего не подозревающей старой подруги.

— Карла? — глаза девушки расширились, а на лице отразилась какая-то потерянность. — Так… Она умерла.

— ЧТО? — я попыталась сделать максимально ошарашенный вид. Актриса из меня, конечно, так себе, но я старалась изо всех сил. — Как? Когда? — с этими словами я опустилась за ближайший столик, вцепившись в него пальцами.

— Чуть больше двух недель назад, — ответила официантка, присев рядом. Сейчас, когда день едва перевалил за середину, посетителей в баре не было, и она явно была не прочь со мной поболтать. На ее лице, помимо ужаса, прослеживалось возбуждение от хорошей сплетни, которую можно пересказать. — Ее убили. Я же говорила ей не крутить романы с клиентами, но она никогда не слушала.

— Как убили? Это произошло прямо тут?

— Нет, конечно. Простите, а вы ее подруга?

— Алиса, — представилась я вымышленным именем. — Мы вместе учились. Если честно, давно не общались. Я недавно приехала в город, хотела с ней встретиться, — я судорожно вздохнула, прикрывая глаза.

— Я Бекки, — представилась моя собеседница. — Карла здесь познакомилась с каким-то парнем. Такой привлекательный брюнет. Ушли они вместе. В этом ничего странного не было, на нее часто обращали внимание. Красивая девушка-бармен всегда пользуется успехом, — с грустью сказала моя собеседница. — На следующий день она не вышла на работу. Мы сначала даже не поняли, в чем дело — подумали, слишком увлеклась новым романом. А еще через сутки к нам пришла полиция, и выяснилось, что этот самый парень ее убил.

— Как ее семья? — продолжала я допрос, изображая убитую горем подругу, но нарвалась на странный взгляд официантки.

— Так не было у нее никого. Отец бросил ее еще в младенчестве, а мать давно умерла. Ты разве не знала?

— Но мне казалось, что она живет здесь не одна, — это был выстрел наугад, чистой воды авантюра, но она принесла свои плоды.

— Ах да, Хасан. Он был ее соседом по квартире, но я не могу сказать, что они были близки.

— Ты не подскажешь мне адрес? Мне бы хотелось с ним поговорить.

Бекки уже начала смотреть на меня с легким подозрением, но адрес все же продиктовала. Также я узнала у нее, где была похоронена Карла. Не для того, чтобы ее навестить, а просто для отвода глаз. Ведь именно это должны узнавать близкие в первую очередь.

***

Стоя перед дверью, на которой еще виднелись обрывки полицейской ленты, я с завидным упорством жала на звонок, хотя надо было уже давно понять, что мне никто не откроет. Нужно наведаться сюда в другой день. Но я слишком настроилась на то, что узнаю сегодня как можно больше и просто не могла отступить. В итоге мое терпение было вознаграждено.

Из соседней двери выглянуло заинтересованное лицо женщины неопределенного возраста. Есть такая категория дам, по которым невозможно понять — им сорок пять или семьдесят. Обычно это или ухоженные бизнес-леди, которые в свои семьдесят выглядят на сорок пять, или забитые жизнью женщины, которые в сорок пять похожи на старух. Сейчас передо мной стояла представительница второй категории.

— Вы к кому? — слегка сварливо спросила она.

— Добрый день, — я решила быть вежливой. — Я хотела увидеть Хасана, — о Карле промолчала намеренно, чтобы не вызывать еще больше подозрений.

— Так нету его, — пробурчала женщина. — Уехал он. И правильно сделал, что уехал, тут такое творится, ой! — она схватилась за сердце.

— Что творится?

— Так девку-то его, ну Карлу эту, убили.

Изобразив удивление и даже немного страх, я печально покачала головой. Но подробностей о само убийстве женщина не знала и я быстро свернула тему, чтобы не выглядеть слишком любопытной.

— Вы не знаете, куда уехал Хасан?

— Не знаю куда именно, но найти ты его точно не сможешь. Он уже не в Британии.

— Подождите. Вы ничего не путаете? Если здесь произошло убийство, то Хасан просто не мог уехать. Его бы не выпустили даже из города, не то что из страны.

— Так он еще раньше уехал. Почитай, утром с вещами вышел, вечером тут уже полиция была. Сказали, что уже в другой стране был, когда ее здесь убивали. Повезло парню. Если б остался, может и его бы…

— Спасибо вам, — быстро попрощавшись с женщиной, я отправилась домой, обдумывать полученную информацию.

Нельзя сказать, что мне удалось много узнать. Более того, никаких ниточек уже не осталось. Идти в полицию и требовать доступ к этому делу было бы верхом глупости, а по-другому получить информацию нельзя. Но все же, я узнала кое-что важное. Во-первых, Райнер действительно был знаком с жертвой и имел возможность ее убить, ведь под описание он подходит. Во-вторых, у Карлы не было семьи, которая якобы заплатила надзирателям за "особое" отношение к ее убийце.

***

Сегодня мне предстояло провести на работе сутки. Не то чтобы это было очень сложно, ведь ночью мои услуги требовались редко и я могла спокойно поспать на кушетке в медблоке. Но в своей квартире отдыхать было все же комфортнее…

Впрочем, до ночи еще предстояло дожить, а пока я шла по коридорам к пациенту с эндокардитом, которому требовалось регулярное наблюдение и ежедневные лекарства. Для того чтобы отдать таблетки, мне не нужны были даже охранники — я проделывала это через узкое окошко, которое открывалось с внешней стороны двери. Но когда прошла уже половину пути, увидела, что надзиратели начали раздавать обед, а это означало, что через полчаса заключенных выведут на прогулку. Мысленно хлопнув себя по лбу, я развернулась и поплелась назад. В это время в одиночестве лучше не разгуливать.

Свернув в знакомый коридор, я на секунду задержалась возле двери под номером 423, задумавшись об обитателе этой камеры. Опомнилась, только когда тележка загремела практически у меня за спиной. Резко отскочив от двери, я повернулась, увидев Стива.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, начав поочередно раздавать порции заключенным.

— К Робертсону шла из 487-й, но потом поняла, что время не самое лучшее. Ближе к вечеру к нему зайду.

— Не ходила бы ты одна по коридорам. Не по правилам это, ты же знаешь.

В ответ я только хмыкнула. Ну да, это он мне будет про правила рассказывать. От такой двуличности хотелось рассмеяться в голос, но я, естественно, этого не сделала.

— Да брось, они же все равно все в одиночках сидят. Главное — во время прогулки не выходить.

— Ладно, иди уже, — бросил мне Гордон.

Я так и собиралась поступить, но заметила, что надзиратель уже продвинулся дальше, а к двери, возле которой я стояла, так и не подошел.

— Стив, ты одну дверь пропустил.

— Ничего я не пропустил, — огрызнулся он.

— Вы его что, не кормите? — не смогла я скрыть возмущение в голосе.

— Не лезь, Эмбер. Это уже не твоего ума дело. Я вообще тебе сказал, что б ты его не лечила, но ты продолжаешь таскаться в эту камеру. Понравился, что ли?

— Я удивлена, что мне нужно об этом напоминать, но я врач, Стив. ВРАЧ, понимаешь? Ты выполняешь свою работу, а я свою. Я не собираюсь лезть в твои дела, но и отказывать в медицинской помощи никому не буду. Можешь подать на меня за это жалобу, — резко ответила я, а затем, быстро развернувшись, спешным шагом отправилась в медблок, кипя от гнева.

Это выходит за все рамки. Но проблема в том, что писать жалобы на надзирателей бесполезно. А заявлять в СМИ еще и опасно. Я помнила, как несколько лет назад глава наблюдательного совета рассказала о том, что происходит в британских колониях, после чего ее со скандалом уволили и даже завели дело за «разглашение служебной информации»*. А ведь речь шла о тюрьме менее строгого режима. Обратившись в СМИ, я не только потеряю все шансы на дальнейшую карьеру врача, но и не добьюсь ровным счетом ничего. При этом бессилие буквально убивало меня. Очень сложно вдруг осознать, что ты не можешь ни на что повлиять, что любая система далека от идеала и не изменится, сколько бы усилий ты не приложила.

Но я все равно не собиралась наблюдать за ситуацией, сложа руки. Именно поэтому, когда я собиралась на вечерний осмотр к моему — теперь уже постоянному — пациенту, в мой чемоданчик отправились не только стандартные медикаменты, но и сэндвич, плотно завернутый в бумагу, который я собиралась съесть на ужин.

— Энтони, — начала я, когда надзиратель зашел за мной, чтобы сопроводить к заключенному и открыть двери. — Скажи, а Райнера… давно не кормят?

— Мы с Бобби кормим, когда по кухне наша смена. Но сама понимаешь, насколько нерегулярное питание у него получается. Гордон не кормит никогда. Тейлор и Купер по настроению. Но чаще его у них нет.

— Угу… Сколько же им заплатили… И чего пытаются добиться?

— А сама не догадываешься? — с грустной ухмылкой проговорил Энтони.

Я догадывалась. Даже слишком хорошо. Процент самоубийств в тюрьмах зашкаливает и никто не удивится очередному суициднику, особенно если он не рецидивист и не привык к такому образу жизни. По-своему умно. Если заказать убийство в тюрьме, то могут возникнуть какие-то вопросы, а вот довести человека до самоубийства — лучший вариант. Это не будут расследовать даже формально. Вот только я с таким положением дел была не согласна. Именно поэтому после стандартного осмотра предварительно запрятанный сэндвич незаметно переместился на стол и остался там, когда я уходила.

***

Ночью, вместо того, чтобы спать, я ходила по медблоку, пытаясь привести мысли в порядок. Нельзя сказать, что я добилась успеха. Промаявшись до трех ночи, я поймала себя на том, что стою возле двери, то и дело опуская пальцы на ручку. Поняв, что все равно не усну, я решительно вышла в коридор. Шаги отдавались гулким эхом, и мне в голову запоздало пришла мысль о том, что на камерах наблюдения меня отлично видно, но поворачивать назад было поздно.

Остановившись возле знакомой камеры, я отодвинула задвижку и открыла узкое окошко, вглядываясь внутрь. Как и ожидалось, там было темно, и я ничего не смогла увидеть.

Зачем ты вообще пришла, Эмбер? Лишний раз на камерах захотела засветиться? Что ты пытаешься здесь выяснить?

Наверное, мне бы хватило еще пары секунд, чтобы закрыть это окошко и повернуть назад, отвешивая себе мысленные подзатыльники. Но в темноте мелькнули голубые глаза, а затем появилось знакомое лицо, подсвеченное тусклыми лампами, которые освещали коридор.

— Привет, маленькая мисс Дэвис, — улыбнулся заключенный, — Все же решилась на свидание со мной?

— Я, кажется, говорила, что меня нужно называть доктор Дэвис.

— Мне так больше нравится.

Повисла тишина. Я действительно не знала, зачем пришла сюда, а ввязываться в перепалку из-за того, как именно он меня называет, было глупо.

— Как ты? — задала я идиотский вопрос после минутного молчания.

— Отлично! — преувеличенно весело откликнулся заключенный. — Давно мечтал об отпуске. А здесь тишина, спокойствие, девушки красивые подкармливают, как бездомного щенка, — на последних словах в голосе прорезались металлические нотки. Сказано было так жестко, что мне, почему-то, захотелось извиниться за свои действия.

— Ммм… — невнятно протянула я.

— Я, конечно, понимаю, что ты очень отважный доктор, но не влезай в неприятности. У тебя могут быть проблемы, — это был один из редких моментов, когда этот заключенный был совершенно серьезен.

— О чем ты?

— Дверь здесь крепкая, но звукоизоляция ни к черту, Эмбер, — он интонацией выделил мое имя, которое я ему не называла, как бы намекая, что слышал мой сегодняшний разговор с Гордоном.

— Я разберусь с этим, — твердо ответила я.

— Зачем тебе это нужно? — устало вздохнул он.

— Ты правда думаешь, что это то зрелище, за которым приятно наблюдать сложа руки?

— Я же убийца. Какая тебе разница?

— Здесь почти все убийцы, но условия у них другие.

— Как ты вообще сюда попала? — голубые глаза прищурились. — Эта работа явно не для тебя.

— Кредит за обучение отрабатываю.

— И как? Стоит оно того?

— Уже не уверена, — я устало прислонилась спиной к двери, скрываясь от взгляда заключенного.

— Иди спать. И не нарывайся больше на неприятности.

К первому совету я решила прислушаться, тем более Райнер все равно уже отступил от двери, а разговаривать с темнотой было как-то глупо. Остаток смены прошел спокойно и я отправилась домой. Но если обычно, выходя за пределы тюрьмы, я чувствовала облегчение, то теперь тревога только нарастала по мере того, как я удалялась от мрачного здания.

***

Очутившись дома, в мою голову пришло запоздалое осознание, что я разговаривала с Райнером совсем не о том, о чем было нужно. Я должна была узнать, есть ли у него родные. Если я никак не могу повлиять на ситуацию, то близкие люди могут подать апелляцию, добиться перевода в другую тюрьму. Подкупить охранников, в конце концов, чтобы он получил хотя бы то обращение, которое ему положено по закону. Но вместо этого я начала расспрашивать о том, как у него дела. Шикарная была идея! Просто великолепная! Особенно учитывая то, что я прекрасно знаю, как именно ему сейчас живется. Все же хорошо, что я пошла в хирургию, а не в психиатрию, а то число самоубийц в нашей стране заметно возросло бы.

Решив, что во время следующей смены обязательно узнаю о том, кто может ему помочь, я отправилась спать. Но уже вторую ночь подряд мне не удалось спокойно выспаться. Нет, я не меряла шагами свою квартиру, тем более по размеру она была намного меньше медблока и разгуляться здесь было просто негде даже при сильном желании. Я спокойно заснула, но посреди ночи меня разбудил звонок. Не глядя, я схватила телефон, прислоняя его к уху.

— Алло.

— Эмбер, привет, — раздался из динамика голос Энтони. — Извини, что бужу тебя, но не могла бы ты приехать?

— Приехать? Куда? Что случилось? — мозг еще не проснулся, и я отчаянно тупила.

— На работу. Прости, я бы не просил, но думаю, ты бы меня не простила, если бы я не позвонил.

— Что случилось? — повторила я вопрос, вставая. Я уже начала подозревать, что услышанное мне не понравится. Дело не во врачебной помощи. Карл был на дежурстве и мог оказать ее… Мог. Всем, кроме особо избранных. — Дело в новичке, да?

— Да. Карл вроде как осмотрел его, но… даже я заметил, что он сделал это просто для вида. Боюсь, если ты не приедешь сейчас, он может не дотянуть до утра.

Примечания:

* Реальная история, которая произошла в 2016 году. Речь идет о криминологе Фейнз Спирт, которая занимала должность главы Наблюдательного совета в британской тюрьме Hollesley Bay