Игра вслепую

1

Мы, наконец, выехали на основную магистраль, да к тому же в достаточно населенной части страны. Теперь погоня за нами осложнялась ещё и наличием свидетелей, не говоря уже о полиции. Так что Элин с удовольствием прибавила скорость.

— Куда теперь? — спросила она.

— Туда, где можно спрятать эту машину, — отозвался я. — Она слишком приметная. Есть предложения?

— Есть друзья неподалеку. Ты помнишь Гуннара?

— С которым ты встречалась до меня?

— Это было давно, — улыбнулась Элин. — Мы по-прежнему друзья, да к тому же он теперь женат.

Ну, женитьба — это не уход в монастырь, но я не стал возражать. Уж лучше иметь дело с бывшим ухажером Элин, чем снова встретиться с Кенникеном.

— Хорошо, — согласился я. — Поехали к нему. Да, и спасибо тебе за то, что ты придумала там, на дороге. Глупо, но сработало.

— Я просто хотела их отвлечь, — объяснила Элин.

— Это тебе удалось, заодно ты и меня отвлекла. Ты что, не понимала, что находишься на мушке, а курок в любую минуту может быть спущен?

— Мне было тревожно, — призналась она и вздрогнула. — А что там вообще-то произошло?

— Устроил головную боль паре мужиков, вот и все. Один из них отправиться лечиться в госпиталь в Кефлавике.

— В Кефлавике? — с изумлением спросила Элин.

— Да, они американцы, — подтвердил я и рассказал ей все. — Пытаюсь разобраться в этом, но пока безрезультатно.

— Но это же абсурд, — помолчав, отозвалась Элин. — Ты уверен? Зачем американцам сотрудничать с русскими?

— Американцы, точно. Один уж во всяком случае. Со вторым я просто не успел поговорить.

— Может быть, сочувствующие? Какие-нибудь туристы?

— Тогда они выбрали не тот маршрут. Турист с документами военного? Плюс вертолет. Такой глупости мне ещё не доводилось слышать.

— У тебя есть другое объяснение?

— Только то, что американскую базу в Кефлавике захватил русский десант. Не мог же Кенникен позвонить американцам и сказать: «Послушайте, парни, я тут ловлю английского шпиона, одолжите мне вертолет и парочку снайперов». Но возможно это сделал кто-то другой.

— Кто?

— Например, человек из Вашингтона по имени Хелмс. Ему не станут возражать, только возьмут под козырек. Потому что он возглавляет ЦРУ.

— А ему это зачем?

— Откуда, черт побери я знаю?! Но это, по крайней мере, логичнее, чем русские в Кефлавике. Тот парень, у которого я забрал ружье, сказал, что им было приказано только задержать нас, а потом можно убираться восвояси. Я только не спросил его, должен был он встретиться с Кенникеном или, наоборот, не имел права это делать.

— А ты уверен, что за нами гнались русские? То есть действительно ли это был Кенникен?

— Его лицо я никогда не забуду, — мрачно сказал я. — К тому же у реки ругались по-русски.

— А если предположить такой вариант? — медленно начала Элин и я почти увидел, как у неё в мозгу завертелись колесики. — Слейд тоже гонится за нами и именно он попросил американцев о помощи, но не знал, что Кенникен его опередил на этой дороге. Американцы же должны были задержать нас до приезда Слейда.

— Маловероятно, — упорствовал я. — Во-первых, Слейд мог просто попросить американцев нас задержать, а не устраивать эту заваруху со снайперами в скалах. А во-вторых, у Отдела достаточно прохладные отношения с ЦРУ. Нет, не получается.

— Моя версия более разумна, — продолжала настаивать Элин.

— По-моему, разум тут и не ночевал, — буркнул я. — То есть во всей этой истории нет ни капли здравого смысла. Слейд вполне мог бы ещё раз встретиться со мной, но его должен был удержать Таггерт. Кенникен из кожи вон лезет, чтобы меня схватить, а тут появляются американцы. Кого теперь ждать? Солдат бундесвера или агентов Моссада? Я уже ничему не удивляюсь, меня только одно беспокоит…

— Что именно?

— Допустим, завтра я отдам посылку Кейсу. Но разве это защитит меня от Кенникена? Ведь Кейс не станет сообщать ему, что теперь нужно гоняться за ним, чтобы получить эту клятую штуковину. А Кенникен, если схватит меня, разозлится ещё больше, потому что не сможет получить посылку. Положение хуже не придумаешь.

Я не сказал Элин, что вовсе не собирался отдавать посылку кому бы то ни было. Я не собирался сам привязывать камень себе на шею, чтобы меня можно было быстрее утопить.

2

Лаугарватен — это образовательный центр, куда съезжаются дети из довольно обширного сельского района Исландии. Причем система образования в этой стране устроена довольно своеобразно: поскольку плотность населения крайне мала, а расстояния между населенным пунктами все-таки большие, то дети обучаются в интернатах. Две недели в школе. Две недели дома, и так круглый год, за исключением лета, когда все эти интернаты превращаются в мотели для туристов.

В Лаугарватене к тому же начали разводить пони, и это привлекает туда множество туристов. Так что Гунар зимой работает учителем, а летом занимается исключительно пони. Очень удобно. Когда мы приехали, сам Гунар отсутствовал и нас приняла его жена Сигурлин, которая поразилась, увидев Элин с рукой на перевязи.

Возможно, Сигурлин слышала обо мне, но явно не все. Правда, она подозревала, что мы с Элин скоро поженимся, но это и мне уже приходило в голову. Скажу больше, если бы не Кенникен, мы бы отпраздновали свадьбу уже этим летом, но сейчас это было явно не ко времени.

Я поставил джип в пустой гараж Гунара и вздохнул с облегчением, а когда надежно спрятал свою маленькую коллекцию оружия, то вообще почувствовал себя превосходно. Но когда я вернулся в дом, Сигурлин тут же приступила ко мне с вопросами.

— Что у Элин с плечом?

— А разве она тебе не сказала? — осторожно задал я встречный вопрос.

— Сказала. Что упала на острую скалу во время прогулки.

По виду Сигурлин было ясно, что подобный ответ её не удовлетворил. Действительно, огнестрельную рану трудно спутать с обычной травмой, даже если ты не специалист.

— Спасибо, что приютили нас, — торопливо увел я разговор от опасной темы.

— Не за что. Кофе хотите?

— С удовольствием. Кстати, вы давно знаете Элин?

— С детства. А вы?

— Три года.

— У Элин очень усталый вид, — заметила Сигурлин, проходя на кухню и включая кофеварку.

— Нам пришлось изрядно побегать, — уклончиво ответил я.

— Не хочу, чтобы с Элин что-нибудь случилось. Эта рана… Скала тут не при чем, верно?

— Верно. Не при чем.

— Я так и подумала. Видишь ли, до замужества я работала медсестрой в военном госпитале в Кефлавике. И туда однажды привезли американского моряка: он чистил ружье, а оно выстрелило. Чье ружье чистила Элин?

Я сел за кухонный стол. Разговор обещал быть нелегким.

— У меня неприятности. Но для твоего же блага тебе лучше о них не знать. Я хотел уберечь от этого и Элин, но ты же знаешь, какая она упрямая.

— У них в семье все такие, — кивнула Сигурлин.

— Завтра вечером я поеду к Гейзеру, но Элин должна остаться тут. Помоги мне удержать её.

— Мне не нравятся неприятности с оружием, — отозвалась Сигурлин.

— Я тоже не кричу от радости, но так уж случилось. И вообще ей лучше полежать.

— Об огнестрельной ране следует сообщить в полицию.

— Знаю, — устало ответил я. — Но это дело вашей полиции не по зубам. Это политика международного уровня, все участники этой истории хорошо вооружены, так что могут пострадать совершенно невинные люди.

— Значит, политика? Не криминал?

— Смотря что понимать под этими терминами. Я бы просто назвал ситуацию экстремальной.

Сигурлин осуждающе покачала головой:

— Единственная приятная вещь. Которую я от тебя услышала, это то, что ты хочешь поберечь Элин. Скажи мне, Алан Стюарт, ты любишь ее?

— Да.

— Ты женишься на ней?

— Если после всего этого она захочет выйти за меня замуж.

— Захочет, — усмехнулась Сигурлин. — Элин не из тех. Кто легко расстается с добычей.

— Не уверен. Возникли кое-какие обстоятельства…

— Оружие? — быстро спросила Сигурлин. — Не отвечай, не нужно, я не люблю лезть не в свое дело. Но Элин никогда не волновали мелочи. Хорошо. Я оставлю её здесь.

— Попробуй, — недоверчиво сказал я. — Мне, например, никогда не удавалось заставить её что-нибудь сделать.

— А я спрашивать не буду просто уложу в постель. Предписание врача, вот и все. Но если ты не вернешься с Гейзера?

— Это возможно, — согласился я. — Но тогда Элин нельзя будет возвращаться одной в Рейкьявик. Это опасно.

Сигурлин налила кофе мне и себе и уселась за стол напротив меня.

— Если бы я не видела, что ты действительно заботишься об Элин… Послушай, Алан, мне не нравится вся эта история. Нельзя её как-нибудь побыстрее закончить?

— Господи, — безнадежно вздохнул я, — если бы можно было вообще её не начинать!

3

Следующий день тянулся бесконечно долго. Сигурлин читала газету и вдруг сообщила:

— Ну и ну! Кто-то привязал платформу на пароме так, что группа туристов застряла на целый день. Кто бы это мог сделать?

— Мы переправлялись и все было в порядке, — быстро сказал я. — А что с туристами? Кто-нибудь ранен?

— Почему кто-нибудь должен быть ранен? — вскинула брови Сигурлин. Нет, об этом ничего не сказано.

— Странно, что Элин все ещё спит, — быстро переменил я тему.

— Ничего странного, — улыбнулась Сигурлин. — Я вчера дала ей снотворного, правда, без её ведома. Она долго проспит.

Похоже, это единственный правильный способ поведения с Элин!

— Гараж пустой. Разве у вас нет машины?

— Есть, но Гунар держит её в конюшне.

— Когда он вернется?

— Дня через два, если у туристов ничего не случится.

— Мне бы не хотелось ехать к Гейзеру на джипе…

— Хочешь взять машину? Бери, но верни её в целости и сохранности.

Я пошел в конюшню, но по пути завернул в гараж и занялся своим арсеналом. Ружье было само совершенство, а патроны к нему — просто замечательные. Жаль, что я раньше не заметил, что в коробке было два вида патронов: с мягким концом и с твердым. Если бы я воспользовался вторыми, машина Кенникена вряд ли уехала бы с места событий своим ходом. Так что теперь я зарядил ружье обоими видами. Пистолет был менее эффектен, но на всякий случай я зарядил и его. А посылку оставил пока под сидением джипа: я не собирался брать её на первую встречу с Кейсом. Но ехал я на неё отнюдь не с пустыми руками.

Когда я вернулся в дом, Элин как раз проснулась.

— Не понимаю, почему я так устала, — пожаловалась она. — Никак не справлюсь со сном.

— Ну, тебя же ранили, — ответил я, — а потом эта сумасшедшая гонка по скалам… Я тоже не вполне ещё пришел в себя.

Элин вытаращила глаза: Сигурлин была в комнате и ставила в вазу цветы.

— Она в курсе, — заметил я, перехватив её взгляд. — Но лишь отчасти, поэтому вам с ней лучше не вдаваться в обсуждение подробностей. Я сам все расскажу со временем, пока это слишком опасно.

Сигурлин кивнула в знак согласия. Элин пробормотала:

— Я, пожалуй, посплю ещё немного. Но до поездки к Гейзеру буду в норме.

Сигурлин подошла и поправила подушки профессиональным жестом медсестры.

— Ты никуда не поедешь, — резко сказала она. — По крайней мере, в ближайшие дни.

— Я должна…

— Нет! У тебя ещё свежая рана. Нужно показать её врачу…

— Ни за что!

— Тогда делай, как я говорю.

Элин умоляюще посмотрела на меня. Я заявил с преувеличенной беспечностью:

— Мне просто нужно встретиться с коллегой. Кроме того. В твоем присутствии он не произнесет ни слова, поскольку ты не входишь в наш кружок по интересам. Я скоро вернусь, а твой вздернутый носик хотя бы разок останется подальше от моих дел.

— Ну, я вас оставляю ворковать на свободе, — усмехнулась Сигурлин, выходя из комнаты. — У вас намечается интересная совместная жизнь.

Когда дверь закрылась, я мрачно заметил:

— Звучит, как древнекитайское проклятие: «Пусть мои враги живут в интересное время».

— Ладно, — вздохнула Элин, — поезжай к Гейзеру один. Раз уж ты так настаиваешь.

— Ну, как ты не поймешь, что в твоем присутствии я не могу полностью сосредоточиться на деле. В основном я думаю о твоей безопасности, хотя привык заботиться исключительно о собственной.

— Я для тебя обуза?

— Нет, не обуза. Но эта игра становится слишком жесткой. К тому же мне надоело быть дичью, я хочу стать загонщиком.

— А я тут лишняя.

— Нет. Но ты — слишком цивилизованный и законопослушный человек, к тому же подверженный угрызениям совести. Наверняка тебя ни разу даже не страховали за неправильную парковку. А охотник не может позволить себе такой роскоши, как совесть. Впрочем, у загнанной дичи её тоже не может быть. Ты придешь в ужас от некоторых моих поступков…

— Опять будешь убивать? — вздохнула Элин.

— Возможен и более неприятный вариант, — мрачно ответил я.

— Опять красивые слова!

— Это не слова. Это просто стремление выжить во что бы то ни стало. Когда солдат отправляют на фронт, они не думают о своих убеждениях, просто сражаются с врагом. Я не искал встречи с Кенникеном, это он за мной гонится, так что пусть теперь пеняет на себя.

— Логика мне понятна. Но все равно не нравится.

— О Господи, — взорвался я. — Думаешь, мне нравится?

— Прости, — тихо сказала Элин и прикоснулась к моей руке.

— Ничего. Все в порядке. А теперь тебе нужно позавтракать. Философией мы оба сыты по горло, так что нужно попросить Сигурлин приготовить тебе что-то более питательное.

4

Из дома я уехал около восьми часов вечера. Возможно, пунктуальность это достоинство, но я знал немало в высшей степени достойных людей, умерших преждевременно и не своей смертью. Недостойные же обычно живут долго и счастливо. Джек Кейс прекрасно мог подождать меня у Гейзера пару-тройку часов, в нашей с ним работе — это далеко не самое худшее времяпрепровождение.

На встречу я приехал в «Фольксвагене» Гунара и припарковался подальше от гостиницы. Между лужами с горячей водой как всегда бродили туристы с фотоаппаратами. Главный гейзер, давший название всему местечку, бездействовал, он устраивал большой фейерверк раз в несколько лет. Но вот гейзер поменьше извергал фонтан кипящей воды каждые семь минут.

Час я просидел в машине, наблюдая в бинокль за окрестностями, но ничего примечательного не обнаружил, так что более или менее спокойно отправился в гостиницу, где и обнаружил в холле Джека Кейса. Он сидел в углу и читал какую-то книгу в бумажном переплете.

— Привет, Джек! — непринужденно сказал я. — У тебя отличный загар. Валялся где-нибудь на солнышке?

— В Испании, — невозмутимо ответил Джек, закрывая книгу. — Что тебя так задержало?

— Да так, всякие мелочи, — махнул я рукой и хотел сесть рядом с ним, но Джек тут же возразил:

— Тут слишком много народа. Пойдем в мой номер. Там, кстати, и бутылочка найдется.

— Отлично.

В номере он прежде всего запер за нами дверь, а потом окинул меня критическим взглядом:

— Я бы на твоем месте не носил пистолет в кармане пальто. Линия портится.

— Ничего, зато настроение улучшается.

— Подожди, может быть, и оно испортится, — ворчливо посулил Джек.

Он открыл чемодан, достал бутылку и разлил виски в два стакана.

— Какого черта ты тут вытворяешь? Таггарт вне себя…

— Да, он был явно не в духе, когда я с ним разговаривал, — не стал я возражать. — В основном я тут спасаюсь от бесконечной погони за мной.

— Сюда ты приехал один, надеюсь?

— Да.

— Таггарт сказал, что ты убил Филипса. Это правда?

— Если Филипс — это тот человек, который называл себя то Бухнером, то Грэхемом, тогда правда.

— Ты подтверждаешь это? — ошеломленно уставился на меня Кейс.

— С какой стати? — пожал я плечами и поудобнее устроился в кресле. Правда, я не знал, что это Филипс. Он налетел на меня в темноте с пистолетом.

— Слейд описывал это по-другому. И добавил, что ты напал и на него самого.

— Верно, но после того, как разделался с Филипсом. Они ведь приехали вместе.

— Слейд рассказывал по-другому. Он сказал, что ты напал на них с Филипсом, когда они сидели в машине.

— Напал? — расхохотался я. — С чем, вот с этим?

Я выхватил свой нож и запустил его через всю комнату в дверцу шкафа, где он и застрял, подрагивая.

— Слейд сказал, что у тебя было ружье.

— Откуда? Хотя, я ведь отобрал ружье у Филипса, после того, как он оплошал. И действительно выпустил три пули в машину Слейда. Жаль, что не попал в этого мерзавца.

— О Господи, — воскликнул Кейс, — теперь я начинаю понимать Таггерта. — Ты что, рехнулся?

— Джек, — устало вздохнул я, — а Таггерт говорил что-нибудь о девушке?

— Он сказал, что ты упомянул о ней. Но можно ли тебе верить?

— Ему придется поверить, — отрезал я. — Эта девушка сейчас недалеко отсюда, и плечо у неё ранено. Пулей, которую выпустил из своего ружья Филипс. Он чуть не убил ее! Поедем, увидишь все своими глазами. Как, черт побери, я мог выскочить на Слейда из засады? На глазах у моей невесты, что ли? Кстати, что сказал Слейд относительно тела Филипса? Куда он его дел?

— Об этом разговора не было, — нахмурился Кейс.

— И не будет, — заверил его я. — Слейд улепетнул с места происшествия со всей доступной ему скоростью, так что с телом потом я разбирался сам.

— Хорошо, хорошо, оставим это. Но почему ты не передал посылку ни Филипсу, ни самому Слейду, наконец? Ведь все дело в этом…

— Дело в том, что мне не нравится вся эта история. Она смердит.

Я посвятил Кейса в подробности, на это ушло минут двадцать. Когда я закончил, глаза у моего слушателя были практически на лбу.

— Ты действительно считаешь Слейда русским агентом? Таггерт в это не поверит! Хотя история действительно звучит чудовищно.

— Я стал выполнять инструкции Слейда в Кефлавике, и меня чуть не прихлопнул Малькольм. В Подкову он подослал ко мне Филипса. И ещё кальвадос….

— Только не начинай все сначала, — поднял руку Кейс. — Малькольм мог оказаться там случайно. Слейд же говорит, что не искал тебя в Подкове. А что касается кальвадоса… Это только твои слова, ничем не подкрепленные, кстати.

— Джек, ты что, решил выступить в роли судьи? А заодно изобразить прокурора и суд присяжных? Иди все проще: приговор уже вынесен, а ты только его исполнитель?

— Не уклоняйся от темы, — устало ответил Джек. — Я лишь пытаюсь разобраться в той каше, которую ты заварил, вот и все. Что ты делал после того, как уехал из Подковы?

— Мы поехали дальше, к Гейзеру.

— И там возник Кенникен? Тот, с которым ты повздорил в Швеции и который любит кальвадос?

— Он самый. Мой старый приятель Вацлав. Не слишком ли много совпадений, Джек? Откуда Кенникен знал, по какой дороге я поеду? Об этом было известно только Слейду.

Кейс задумчиво посмотрел на меня:

— Знаешь, порой ты бываешь очень убедителен. Мне даже хочется поверить в эту глупую историю. Но ведь Кенникен тебя не поймал, так?

— Едва не поймал, — уточнил я. — Хотя и позвал на помощь янки.

— Какие ещё янки? — резко выпрямился Кейс.

Я вытащил пропуск Флита и швырнул его на колени Кейсу.

— Этот парень проделал дыру в моей шине с очень большого расстояния. После этого мне удалось опередить Кенникена всего на десять минут.

Я рассказал Кейсу все детали этого случая, и он заметно помрачнел.

— Теперь ты станешь утверждать, что Слейд — агент ЦРУ? Ну, это уже слишком! И на что ты сдался американцам? Да и с какой стати им вообще нужно помогать Кенникену?

— Именно это мне и хотелось бы знать, — ответил я с чувством. — но я не знаю!

Кейс задумчиво посмотрел на пропуск Флита.

— Кажется, я слышал об этом парне в прошлом году, когда был в Турции. Он киллер из ЦРУ и очень опасен.

— Был, — уточнил я. — Ближайший месяц он абсолютно безвреден, я хорошенько стукнул его по башке.

— А потом?

Я пожал плечами.

— Потом я с трудом оторвался от Кенникена и его ребят. Они потеряли меня на переправе, но думаю, он все ещё околачивается где-нибудь поблизости.

— Посылка все ещё у тебя?

— Да, но не со мной, — мягко ответил я. — Она близко отсюда, но не здесь.

— Она мне не нужна. План изменился, ты должен отвезти посылку в Рейкьявик.

— Вот как? — удивился я. — А если я откажусь?

— Не глупи. Это приказ Таггерта, и лучше тебе его не раздражать зря. Ты не только погубил операцию, но и отправил на тот свет Филипса, а этого достаточно, чтобы спустить с тебя шкуру. Но если ты отвезешь посылку в Рейкьявик, тебе все простят.

— Занятно, — задумчиво произнес я. — Я убил двоих, едва не отстрелил ногу третьему, попортил головы ещё двоим, и все будет забыто?

— Русские и американцы сами позаботятся о своих раненых и убитых, если это понадобится, — резко ответил Кейс. — Но вину за убийство наших с тебя может снять только Таггерт.

— А где теперь Слейд?

— Не знаю. Когда я уезжал из Лондона, Таггерт собирался с ним связаться.

— Значит, он вполне может быть в Исландии, — медленно сказал я. — Мне это не нравится.

— Мало ли что тебе не нравится! Послушай, Алан, до Рейкьявика всего сотня километров. Возьми эту проклятую посылку и отправляйся туда.

— У меня есть идея получше. Поручить эту миссию тебе.

Кейс покачал головой.

— Ничего не выйдет. Таггерт хочет, чтобы я немедленно вернулся в Испанию.

— Джек, — расхохотался я, — международный аэропорт Кефлавик рядом с Рейкьявиком, тебе это тем более сподручно. Почему зациклились на моей персоне?

— У меня четкие инструкции, — пожал плечами Кейс. — Больше я ничего не знаю и знать не хочу.

— А что в посылке?

— Не знаю.

— Джек, было время, когда я считал тебя своим другом. Но ты только что пытался рассказать мне красивую сказку о необходимости немедленно вернуться в Испанию. Не верю. А вот когда ты говоришь, что ничего не понимаешь в ситуации — верю абсолютно. По-моему, только один человек хоть что-то в ней понимает…

— У Таггерта все нити в руках, — кивнул Кейс. — А нам с тобой лишняя информация ни к чему.

— Это не Таггерт. Мне кажется, он тоже не вполне в курсе того, что происходит. Я имел в виду Слейда. Очень похоже на его методы работы, да и мелькает он тут постоянно.

— Опять Слейд! — мрачно вздохнул Кейс. — Алан, у тебя навязчивая идея.

— Возможно, — согласился я. — Что ж, обрадуй Таггерта, скажи ему, что я выполню поручение. Но Рейкьявик большой город…

— Знаешь главное туристическое агентство?

Я кивнул. В этом агентстве когда-то работала Элин.

— Насколько мне известно, там не только агентство, но и магазин сувениров.

— Тебе правильно сказали.

— Вот кусок оберточной бумаги. Обычной, в неё заворачивают все сувениры в этом магазине. Упакуй в неё посылку, а в магазине пройди в отдел, где продают шерстяные изделия. Там будет стоять мужчина с газетой «Нью-Йорк Таймс» в руках и точно таким же свертком. Начнешь легкий разговор со слов «Здесь холоднее, чем в Штатах», а он тебе ответит…

— «Даже холоднее, чем в Бирмингеме». Это я уже слышал.

— Хорошо. Когда опознаете друг друга, незаметно обменяйтесь свертками, вот и все.

— И когда все это состоится?

— Завтра в полдень.

— А если меня не будет там завтра в полдень? До Рейкьявика сотня километров, и на каждом из них меня может ждать вооруженный русский.

— Тебя будут ждать в этом магазине каждый день в полдень, — устало вздохнул Кейс.

— Вера Таггерта в меня просто трогательна, особенно если учесть постоянную нехватку людей в Отделе. А если я не появлюсь в течение года?

— Это обсуждалось, — без улыбки ответил Кейс. — Если ты не появишься в течение недели, тебя начнут искать и… И мне будет очень жаль, потому что хотя ты и болтал тут о прежней дружбе, ты, идиот, мне по-прежнему дорог.

— Ты бы хоть улыбнулся, объясняясь в любви мужчине.

Кейс усмехнулся и сел поудобнее.

— А теперь вот давай все с самого начала. С того момента, как Слейд приехал к тебе в Шотландию.

Я добросовестно повторил свой рассказ, и мы довольно долго ещё обсуждали все подробности и аргументы «за» и «против». Наконец, Кейс изрек:

— Если ты прав, и Слейда перевербовали, его ждут крупные неприятности.

— Никто его не перевербовывал, — возразил я. — По-моему, он с самого начала был русским агентом. Но меня теперь сильно беспокоят ещё и американцы. Не пойму, что их может связывать с Кенникеном.

— Да погоди ты с американцами, — отмахнулся Кейс. — Слейд, вот главная проблема. Если он действительно ведет двойную игру, то нужно реорганизовывать все… Господи, Алан. Ты уже меня заразил своими бреднями!

— Плесни мне еще, — протянул я ему стакан, — на этой работе всегда обостряется жажда. Вопрос задан, и на него нужно ответить, Джек. Все, что от тебя требуется, это в точности передать Таггерту услышанное от меня про Слейда. Дальше уже — его проблемы, но по-моему, Слейд не выдержит детальной проверки.

— Все так, — кивнул Кейс, — и это я обязательно сделаю, но ты не учитываешь один момент, Ален. Все знают, почему ты ушел из Отдела, всем известна твоя неприязнь к Слейду и если он выкрутится, тебя ждут колоссальные неприятности. Слейд просто потребует твою голову — и получит её. Можешь не сомневаться.

— Верно. Но этого не произойдет. Уверен на все сто процентов.

Я лукавил. В том, что говорил Кейс о моей неприязни к Слейду, было рациональное зерно. Так что стопроцентной уверенности у меня не было: мне могли не поверить.

Кейс посмотрел на часы:

— Уже половина двенадцатого…

— Да, мне пора, — поднялся я. — Уже действительно поздно.

— Я все передам Таггерту, можешь не сомневаться.

Я вытащил нож из шкафа и спрятал его на место.

— Джек, ты действительно не знаешь никаких подробностей?

— Клянусь, — ответил он. — Я и о самой операции ничего не знал, меня срочно вытащили из Испании. Таггерт страшно зол и сообщил только, что ты скрываешься и согласен встретиться со мной и больше ни с кем. Это все, что мне известно, Алан. Я лишь посредник.

— Вот-вот, — мрачно заметил я, — и мне Слейд определил именно такую роль. Но мне надоело играть вслепую, бежать неизвестно от кого и искать непонятно что. Может быть, если я упрусь, хоть что-то прояснится.

— Не уверен. Мой тебе совет: выполни задание и живи спокойно. Я провожу тебя до машины. Где ты её оставил?

— В квартале отсюда.

Когда он запирал дверь, я негромко сказал:

— Джек, по-моему, ты не вполне откровенен. Ты увернулся от пары вопросов, а поскольку двое сотрудников Отдела уже пытались меня убить, я хочу правильно расставить акценты. Возможно, меня попытаются остановить по дороге в Рейкьявик. Если это окажешься ты, мне придется забыть о нашей дружбе. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Оставь свои выдумки, — улыбнулся Кейс.

Но улыбка была натянутой, а выражение лица — необъяснимым. Много позже я понял, что это была жалость. Но было уже действительно слишком поздно. Для всего.