Импровизация

Глава 7

Майкл Адамс стоял на лестничной площадке второго этажа дома, который он переделал из заброшенного склада. На взгляд среднего человека, в этом уродливом здании со слегка скошенной крышей и слепыми окнами не было и намека на эстетику.

Но Майкл видел намного больше среднего человека. Так Бетховен смотрел на клавиши рояля, а Микеланджело — на глыбу мрамора. Так же работал и мозг Майкла. Архитектор Адамс смотрел на давно заброшенные здания и видел, как их можно переделать.

Именно этим и объяснялось недовольство, с каким Майкл смотрел на Лиззи (которая в данный момент сидела в кабинете за компьютером). Это недовольство исподволь примешивалось к удовлетворению, которое он испытывал после ее переезда.

У этой женщины огромный потенциал. Потенциал, о котором она и не подозревает. Журнал предоставляет фантастические возможности для карьеры художника, а она все еще живет в узких рамках существующих компьютерных графических программ.

Лиззи настояла на том, чтобы разработанный ею фирменный стиль журнала соответствовал напористому и энергичному имиджу главного редактора Сесили Стоун, а остальные согласились с ней.

Но в глубине души Майкл думал, что Лиззи губит свои творческие способности и просто обязана расширить свой кругозор.

— Ну что, ты собираешься стоять там и смотреть на меня до конца жизни? Только не подумай, что я жалуюсь. Боже меня упаси.

— Да? А мне кажется, что жалуешься. — Майкл начал неторопливо спускаться по красивой витой лестнице. Он держался за перила из полированного алюминия и не сводил глаз с Лиззи.

— Раз так, мне придется пояснить свою мысль. — Лиззи повернулась на вращающемся кресле и кокетливо поманила его пальцем.

Майкл улыбнулся уголком рта. С того дня, когда он вышел из машины и увидел Лиззи, ждавшую, когда ей покажут квартиру (в которой теперь живет Долли), им владеет чувство, напоминающее одержимость.

Теперь Лиззи находится под его кровом. Казалось, одержимость должна пройти, но ничего подобного не случилось. Это говорит о многом. Очень многом. Лиззи настолько запала ему в душу, что без этой женщины он уже не мыслит себе будущего.

Однако Майкл боялся, что эта любовь может заставить его напрочь забыть о будущем.

Добравшись до ее кресла, он положил обе руки на пухлые подлокотники и уткнулся носом в висок Лиззи. Она застонала, и Майкл отодвинулся. Но ровно настолько, чтобы упереться носом в ее нос.

— Все еще жалуешься?

Лиззи томно кивнула, и на этот раз Майкл посмотрел ей в глаза.

— Что случилось?

Она обвила руками его шею и после нескольких легких поцелуев прошептала:

— На нас с тобой слишком много одежды…

— Потаскушка! У тебя только одно на уме.

— Так кто из нас жалуется?

Уступить было легко. Слишком легко. Майкл завершил начатый ею поцелуй, а потом освободился.

— Пусть это буду я. Но только потому, что через двадцать минут я встречаюсь с Алексом. А для такой потаскушки, как ты, двадцати минут мало.

— С каких это пор ты стал так хорошо разбираться в моей натуре?

— Лиззи, я действительно прекрасно знаю твою натуру. — Его голос звучал вкрадчиво, нежно и очень убедительно. Он соблазнял Лиззи, но не догадывался, что она это понимает. — Куда лучше, чем ты сама.

— Иными словами, я безмозглая шлюшка, верно? — Она поставила пятки на кресло и уперлась коленями в грудь. Детская поза. Даже утробная. Чтобы прикрыться от его пронизывающего взгляда. Как будто Майклу было нужно смотреть на нее, чтобы видеть насквозь.

Он молчал слишком долго, и встревоженная Лиззи начала водить кончиком пальца по шарику мыши, отчего курсор заметался по всему экрану монитора. Майкл действительно хорошо знает Лиззи и абсолютно убежден, что долго она так не просидит.

Пять, четыре, три, два, один… Пуск! Она соскочила с кресла.

— Ах так? Ну ладно! Я всегда могу вернуться к Долли. Подруга примет меня с распростертыми объятиями. Уверена, что она от одиночества лезет на стену.

— Если тебя не будет здесь, я тоже полезу на стену. — Майкл схватил ее за плечи, не давая убежать. Потом ласково провел ладонями по предплечьям Лиззи и взял ее за запястья. — Я хочу, чтобы ты была здесь. Со мной.

Ее подбородок слегка вздернулся, глаза подозрительно заблестели.

Но бессердечный Майкл упорно не обращал внимания на ее слезы.

— Ты красивая, умная, талантливая. Но это только вершина айсберга. Я хочу изучить все, что в тебе есть. И хочу, чтобы ты знала меня не хуже.

Лиззи отвернулась, пытаясь овладеть собой, а потом посмотрела ему в глаза.

— Ради этого я и переехала. Чтобы у нас было время узнать друг друга. Время, которого вечно не хватало, когда мы жили врозь.

Майкл на мгновение закрыл глаза. Ему хотелось сказать Лиззи то, чего она не желает слышать. Таков его стиль. Он всегда торопит себя и окружающих. До сих пор этот способ действовал безотказно.

Однако сейчас Майкл говорил с Лиззи и старался, чтобы его слова звучали нежно:

— Я хочу, чтобы ты жила здесь. Но ты должна хотеть того же, иначе у нас ничего не получится. Тебе следует быть честной не только со мной, но и с самой собой.

— Почему ты думаешь, что я нечестна с собой?

— Я этого не знаю. Надеюсь, что честна. — Он сделал паузу и тяжело вздохнул. — Лиззи, я не хочу только одного. Чтобы ты… остановилась в своем развитии. Не реализовала то, что дано тебе от Бога. Это будет несчастьем для тебя. Для меня. И для всех.

Лиззи долго молчала, а затем решительно высвободилась из его объятий.

— Речь идет о «Девичьем счастье», верно? Ты все еще думаешь, что я даром трачу там время?

— Я не говорил, что ты даром тратишь там время. И талант, — быстро добавил Майкл, боясь, что его перебьют.

— Может быть, и не говорил. Но… — Лиззи начала нетерпеливо расхаживать взад-вперед. Ее каблуки негромко постукивали об итальянский мрамор, которым был выложен пол кабинета. — С какой стати я должна уходить из «Девичьего счастья»?

— Об этом и речи не было.

— Я люблю свою работу. И хорошо с ней справляюсь. Люблю людей, с которыми работаю. О таком месте можно только мечтать. Я зарабатываю кучу денег. — Она остановилась и прижала пальцы к вискам. — Не могу представить себе, что все это можно бросить.

Майкл оперся о ее стол и скрестил руки на груди.

— Я не хочу, чтобы ты уходила из «Девичьего счастья». Мне нужно только одно. Чтобы ты могла делать то, что тебе хочется.

— Я и делаю то, что мне хочется. Я знаю, ты не в восторге от того, что я работаю там, где существует ограниченный набор шрифтов и изобразительных средств. Но ведь ты делаешь то же самое. Используешь свой талант для того, чтобы… — она подняла глаза к потолку и щелкнула пальцами, пытаясь найти подходящее слово, — чтобы превращать чердаки и старые склады в модные жилища. Так что можешь не морочить мне голову тем, что я не знаю саму себя.

Она вернулась к компьютеру и закрыла файл, с которым работала.

— Новый логотип Долли? — спросил он, когда экран монитора потемнел.

— Да. И делаю я его с удовольствием!

Майклу пришлось отступить. Он хочет совсем не так уж много: чтобы Лиззи реализовала свой потенциал. Но нужно придумать, как сказать ей об этом, не обижая. Она тут же начинает ершиться. Причина такого поведения продолжает оставаться для Майкла загадкой.

Но ведь для этого она и переехала, не так ли?

— Послушай, — наконец сказала она. — Если мы собираемся устраивать новоселье, то у меня будет по горло работы. Мне может понадобиться помощь.

— Я весь в твоем распоряжении, — сказал Майкл. На этот раз без всякой задней мысли.

Утром Алекс проснулся и неторопливо пришел на кухню.

Долли сидела за столом и пила кофе.

— У меня возникла идея. — Она подняла голову от чашки и внимательно посмотрела на него. — Кофе горячий. Давайте свою чашку. Сейчас я вам все расскажу, — добавила Долли.

Он вопросительно поднял бровь. К его вискам протянулись тонкие насмешливые морщинки, но все остальное было безупречно. Ни отечности, ни мешков под глазами, ни припухших век. Хоть сейчас фотографируйся. Этот человек мог бы из приличия притвориться полусонным. Однако это ему и в голову не пришло. Он жил здесь уже три дня, но имел наглость выглядеть так, словно сошел со страниц модного журнала.

На нем были черные в полоску пижамные штаны и халат в тон, достигавший лодыжек. Штаны подчеркивали длину его ног, а халат — ширину плеч. Нарушало стиль только отсутствие пижамной куртки, которую он заменил простой белой футболкой в обтяжку. Но Долли простила ему это отступление от правил высокой моды.

Алекс полез в буфет за белой керамической кружкой, поднял кофейник, налил кофе, поднес чашку к губам, подул на горячую жидкость и сделал глоток. Каждое его движение было исполнено благородства. Долли любовалась мускулистой грудью, сильной шеей, широкими плечами, узкими бедрами и длинными ногами.

Конечно, украдкой. Все было очень скромно и невинно. Никакой обнаженной кожи или…

— Долли…

— Гм?

— У вас была идея.

— Идея? Ах да. — Она отогнала от себя нескромные мысли, поставила чашку на стойку и достала с полки жестяную коробку с шоколадным печеньем, спрятанным от Лиззи. — Давайте сыграем.

Он поднял керамическую кружку.

— Сейчас семь часов утра. Я еще не выпил кофе, а вы предлагаете играть. Я уже не говорю о том, что не успел принять душ. И даже не позавтракал.

Она выгнула брови и красноречиво тряхнула жестянкой с печеньем.

Алекс не менее красноречиво поднял глаза к потолку и шагнул к выходу.

— В десять часов я должен быть в суде. Шоколад не должен этому помешать.

Долли протянула руку и мертвой хваткой вцепилась в пояс его халата.

— Я вам помогу. Сделаю омлет. Есть сыр и ветчина. Так что ваш мозг без белка не останется.

Алекс, у которого не было выбора, взял кружку и сделал глоток, обдумывая это предложение.

— Ладно. Что за игра?

Долли улыбнулась. До чего же легко иметь дело с мужчинами!

— Что-то вроде «Двадцати вопросов».

Он тяжело вздохнул.

— Я устал от ваших «что-то вроде».

— Не уходите! — взмолилась она, уговаривая себя, что делает это для победы в игре. — Будем играть в «Мусорщика». Разве это трудно?

— Трудно. — Он допил кофе и вновь повернулся к выходу. — Я должен принять душ, иначе опоздаю.

Едва ли ему требуется три часа на дорогу. Долли знала это. За несколько дней, проведенных бок о бок с Алексом, она узнала о его привычках больше, чем ожидала.

Он вовсе не был таким замороженным, как ей казалось. У него было чувство юмора. Настоящего юмора, а не сарказма, которым он владел как шпагой. Другие положительные качества он успешно скрывал. Не скрывал только досады, которую вызывали в нем ребячество, импульсивность и дотошность Долли.

Она поморщилась, досадуя на саму себя, и сделала еще одну попытку.

— Бросьте, Алекс. Как по-вашему, сколько времени это может занять?

— Учитывая необычный склад вашего ума, пятнадцать минут. Плюс-минус неделя… — Он поставил пустую керамическую кружку на барную стойку и торопливо пошел в заднюю часть квартиры.

Уф… Она ошиблась. Иметь дело с мужчинами вовсе не легко.

— Эй! Чем вам не понравился мой склад ума? Что вы хотите этим сказать?

Она пошла следом, прислушиваясь к легкому постукиванию босых ног о деревянный пол. Гм… Интересно, как бы отнесся к этому Мистер Модельер Пижам. И куда девались его нарядные домашние тапочки, похоже, тоже от модного дизайнера?

— Алекс, ответьте мне!

— Долли, я иду в душ. — Он остановился в коридоре и взял из бельевого шкафа полотенце и махровую рукавицу.

— Неужели вы отказываетесь от омлета?

— Я отказываюсь не от омлета. — Он закрыл дверь шкафа и посмотрел на Долли сверху вниз. — А от игры в двадцать вопросов, которые наверняка скоро перерастут в двадцать две тысячи.

— Ха!

Алекс продолжал шествовать в ванную, а она продолжала преследовать… э-э… следовать за ним. Он вошел в комнаты Лиззи и обернулся только перед дверью ванной.

— Долли, я собираюсь принять душ.

Она уперлась пятками в пол и решительно скрестила руки на груди.

— Я вижу, вас не остановит никто и ничто.

Он выгнул бровь, словно желал сказать «ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет», и вошел в комнату с красно-черным кафелем. Но Долли не могла позволить, чтобы он так легко отделался. В конце концов, он поднял брошенную ею перчатку.

Она остановилась в дверном проеме и была готова поклясться, что чудовище слегка улыбнулось. Да, улыбнулось. Он не может заставить ее уйти. Если понадобится, она будет стоять здесь до самой ночи. Но не уступит. Ни за что!

Однако Алекс был упрям не меньше. Он повесил полотенце на вешалку, а махровую рукавицу на трубку душа. Положил очки на полку над раковиной. А потом отвернулся и сбросил халат.

Затем он потянулся к крючку для одежды, вделанному в стену за дверью. Все это время он не сводил с Долли взгляда. Но она не собиралась отводить глаза первой. Он взялся за футболку и стащил ее через голову. Дьявол за ее плечом ликовал, но Долли продолжала бестрепетно смотреть в лицо Алекса.

Никогда искушение не было таким сильным. Хотя глаза Долли от напряжения лезли на лоб, она пользовалась всеми преимуществами бокового зрения и любовалась крепким телом Алекса.

Телом мужчины, который занимается спортом не ради победы, а чтобы снять стресс. Его грудь была покрыта мягкими темными волосами. Волосами, к которым так и манило прижаться обнаженным телом.

Она могла растаять у его ног как Снегурочка, но всего лишь облизала губы, откашлялась и сказала:

— Пока вы принимаете душ, я могу стоять здесь и задавать вопросы.

— С таким же успехом вы можете жарить омлет. — Он сунул большие пальцы за резинку пижамных штанов.

— Не будет вопросов, не будет и омлета.

— Не будет омлета, не будет и пижамы.

Что? Нет, это невозможно. Он не посмеет… Долли недоверчиво хмыкнула.

— Посмотрим.

— Ну что ж, если вы настаиваете. — Он начал раздеваться. Но Долли ничего не видела, потому что при первом намеке на зрелище мужского лобка, поросшего густыми волосами, крепко зажмурилась.

Она не обращала внимания ни на его смех, ни на собственное жгучее желание открыть глаза. Наконец звякнула защелка кабины, и из душа полилась вода.

Когда струя ударила в кафель и зажурчала в стоке, Долли открыла один глаз, все еще ожидая увидеть… э-э… лицо обнаженного Алекса Кэррингтона. Но ее ждало жестокое разочарование.

Раздосадованная Долли пыталась решить, что делать дальше. Соорудить ему на скорую руку омлет в качестве взятки? Стоять на своем и продолжать требовать ответа? Сбросить с себя одежду, прижаться обнаженным телом к намыленному телу Алекса, поближе рассмотреть эти волосы на животе, следить за тем, как по ним стекает вода, опуститься на колени и изучить дерзкий мужской член?

Она сделала глубокий вдох и отогнала от себя соблазнительное видение. Что особенного в зрелище обнаженного мужчины? Мокрого мужчины, покрытого мыльной пеной? Чистая теплая кожа, к которой можно прижаться носом и ртом, которую можно лизать кончиком языка и ощущать ее вкус…

Она стояла, закрыв глаза, дышала влажным воздухом и впитывала в себя все, что могла. Как ни странно, это тоже оказалось возбуждающим.

— Долли! Вы уже готовите завтрак?

Если бы он только знал, подумала Долли, очнувшись от грез и перестав перебирать крошечные белые пуговицы ярко-розовой пижамной куртки с треугольным вырезом.

— Я подумываю принести сюда два яйца и сварить их на пару. — Долли помахала рукой, разгоняя туман, который мешал ей видеть дверь кабины душа.

Алекс сердито фыркнул.

— Если вы всегда так готовите, то я предпочитаю воспользоваться кафетерием в здании суда!

Долли насупилась.

— Я прекрасно знаю, как нужно готовить!

— До сих пор я не видел ни одного доказательства.

— Вы ели мои блинчики с мясом. И фруктовый салат.

— Блюда быстрого приготовления.

— Быстрого? Я так не думаю. Кстати, а что вы имеете против этих блюд?

— Ничего. — Он умолк и сделал какое-то порывистое движение. Брызги фонтаном полетели через дверь и попали Долли в лицо. — Сойдет, если вы ищете быстрого удовлетворения.

Она подставила лицо под новые капли.

— А вы не ищете?

Дверь душевой кабины со скрипом приоткрылась, и в отверстии показалась мокрая темная голова Алекса. Его насмешливая белозубая улыбка казалась особенно привлекательной, потому что была редким товаром. Под влажными ресницами сверкали зеленые глаза.

— Долли Грэхем, если вы скажете, что ищете быстрого удовлетворения, я в вас сильно разочаруюсь, — сказал он и исчез за закрытой дверью.

Увы, в данную минуту это было невозможно. Или возможно?

— Думаю, вы правы. И все же в… э-э… хватании на лету есть свои преимущества.

Всякое шевеление за дверью прекратилось, как будто Алекс пытался осмыслить последнюю реплику Долли. Ее мысли приобретали все более опасный оборот. Тем более что на нем не было одежды и стоило ему щелкнуть пальцами, как Долли могла сбросить свою.

Она провела ладонью по зеркалу, чтобы увидеть свое отражение… на случай, если Алекс действительно щелкнет пальцами.

— Да, конечно, есть следует не торопясь. Но, увы, не у всех есть для этого время.

— А вы не думаете, что его стоит выкроить?

— Видимо, я отношусь к тем, кто предпочитает действовать, подчиняясь импульсу. — Долли лучше думалось на ходу. Она начала мерить ванную шагами. — Я не люблю планировать свою… свои будущие трапезы.

— А я-то считал вас гурманом!

Она на мгновение умолкла и нахмурилась.

— Видимо, мы с вами по-разному понимаем, что такое вкусная еда. Если я живу по принципу «лови день», это еще не значит, что я неразборчива.

— А слюнки у вас не текут?

Сердце Долли дало сбой.

— Простите, не поняла.

— От ожидания. Предвкушения. Желания увидеть, что принесет будущее.

— Да. Почему бы и нет? Но аппетит может приходить и во время еды. И выделение слюны тоже.

Алекс задумался. Когда он заговорил снова, его голос звучал хрипловато.

— А как вы относитесь к аперитивам?

Иными словами, к ухаживаниям? Что он имеет в виду?

— К аперитивам?

Он открыл дверь, высунул в щель намыленную голову и повторил:

— К аперитивам.

А потом опять исчез, дав ей возможность размышлять над ответом и вытирать руки его полотенцем.

— Перестаньте, пожалуйста. Вы все забрызгали.

Движения за дверью снова прекратились. Долли повесила махровое полотенце на место, подошла к двери, откуда вырывалась струйка пара, и прислонилась плечом к черно-красному кафелю.

— Это ванная, — сказал Алекс. — Что предполагает наличие воды и возможность забрызгать вещи.

— Конечно. В ванной. Или как в данном случае — под душем. Там, где течет вода.

— Раз так, может быть, имеет смысл продолжить нашу беседу в душе?

У Долли возник комок в горле. Она как завороженная смотрела на ручку двери. Ее пальцы согнулись, ногти вонзились в мякоть ладоней.

Он говорит серьезно? Или просто дразнит ее? Ждет, чтобы она сделала первый шаг? Открыла дверь настежь и вошла внутрь?

— Долли…

Казалось, его тон стал еще более искусительным. Учитывая, что он называет ее по имени, он обнажен и они дышат одним и тем же паром.

— В чем дело? Или вы боитесь промокнуть?

Долли закрыла глаза, сделала глубокий вдох и поклялась, что покончит с собой, если позволит этому случиться. Когда ее ладонь уже тянулась к ручке, магнитная защелка звякнула и дверь открылась.

И тут она впервые увидела тело Алекса, сама того не желая. Белая кожа, темные волосы на лобке… Долли быстро подняла взгляд и посмотрела ему в лицо.

В лицо дьявола. В лицо дерзкого, самоуверенного чудовища, на котором застыла не улыбка, а усмешка, полная самодовольства и презрения. Презрения, для которого имеются все основания.

Однако сейчас Долли была готова простить ему все. По лицу Алекса струилась вода, капала с колючих кончиков пушистых темных ресниц и придавала ему мальчишеское очарование.

Это заставило Долли забыть обо всем на свете и шагнуть в душ прямо в пижаме и во всем остальном. Алекс прижал Долли спиной к стене и начал расстегивать пуговицы ее пижамной куртки.

Потом он взял куртку за отвороты, развел полы в стороны и опустил голову. Их губы слились. Грудь Алекса прижалась к ее обнаженной коже. Он был влажным, теплым и восхитительным… Затем последовало неуловимое движение, и полы разошлись еще дальше, обнажив соски Долли.

Промокшая фланель скользнула по коже. Больше ничто не мешало Алексу рассматривать ее тело, касаться его грудью, большими согнутыми ладонями, губами и языком, теперь ласкавшим кончики ее грудей. Он втянул ее соски в рот вместе с пижамой и начал лизать, успокаивая чувствительные места, натертые тканью…

Ох как… Долли не смогла закончить мысль.

Но это ее не заботило. Она распласталась на стене, закинула голову, опущенные по швам руки прижимались к кафелю, ноги подкашивались, потому что Алекс опустился на колени и жадно пил воду, лившуюся по ее животу.

Ладони Алекса обхватили ее тонкую талию, язык прижался к пупку, а затем спустился ниже. Его пальцы проникли под резинку пижамных брюк и рывком спустили их. Долли не помнила, были ли на ней трусики, но теперь это не имело никакого значения. Тем более что разум ей не повиновался. Ни капли.

Да, конечно, это должно было ее заботить, но Долли уже потеряла голову. Потому что пальцы Алекса раздвинули ее нежные створки, язык ощупью нашел клитор и приник к нему. О Боже!

Она застонала и положила руки ему на голову, боясь упасть. Когда палец Алекса скользнул по складкам ее кожи и нашел вход, который искал, Долли инстинктивно выпрямилась, встала на цыпочки, потом снова опустилась и раздвинула колени.

Его палец был толстым, второй еще толще, язык летал как бабочка и жалил как оса. Долли опустила два пальца и еще шире растянула свои половые губы, обнажив тугую сердцевину, жаждавшую новых прикосновений, более сильных и быстрых, чем движения его пальцев.

— Ох, Алекс, ты заставляешь меня кончить! — простонала она. И это случилось. Тело Долли свело судорогой, кольцевые мышцы туго сомкнулись вокруг его пальцев. Алекс не убрал руки, пока не удостоверился, что она испытала оргазм. И все же он продолжал свое дело, пока Долли не взяла его за плечи и не заставила встать.

Он тут же поцеловал ее, и Долли ощутила вкус воды и собственного тела. Она положила ладони на его мускулистую грудь, погладила живот, поросший волосами лобок, спустилась ниже и одной рукой взялась за тугие яички, а другой за толстое древко.

Он был высокий, а она маленькая. Но кто думает о физике, логике и геометрии, если держит в руках пульсирующий мужской член и не может дождаться, когда этот член сделает первый мощный рывок? Долли подняла ногу. А Алекс поднял голову.

— Долли, мне нужен презерватив.

Она скорчила гримасу.

— Где? Я принесу.

— Нет, я сам. В моих вещах.

— Подожди, — сказала Долли, когда он потянулся к ручке кабины. — Это ванная Лиззи. Посмотри в аптечке.

Алекс замешкался всего лишь на мгновение. Долли поняла, о чем он думает. Как найти презервативы в чужой спальне? Но спрашивать он не стал, а Долли промолчала. Он вышел из душа, не выключив воду. Оставалось только ждать, хотя это было выше человеческих сил.

Он вернулся под душ уже в презервативе и не стал тратить время даром. Руки Алекса обхватили ее бедра и подняли Долли в воздух. Затем одна рука прижала ее к стене, а вторая проверила, насколько она готова.

Долли чуть не рассмеялась. Алекс даром тратит время, но прикосновение его пальцев было так приятно, что она промолчала. Потом он уткнулся лицом в ее шею и утопил головку члена в ее влагалище.

Долли судорожно втянула в себя воздух и застонала.

Алекс тут же остановился.

— Я сделал тебе больно?

— Нет. Если сделаешь, я скажу.

Он проник дальше. Поощряя Алекса, Долли вонзила пальцы в его тугие ягодицы, и он задвигался, вращая бедрами, скрежеща зубами и с каждым разом все глубже вонзая в нее свое распухшее древко.

Долли ахнула.

И он снова спросил:

— Тебе больно?

— Да, — пришлось ответить ей. Чудовищный член слишком сильно растянул влагалище.

Животная страсть. Вот что это такое. Спаривание двух дикарей. Тела делают то, что им положено делать начиная с сотворения мира.

Потоки горячей воды обвивали их влажными лентами, ласкали эрогенные зоны, смывали хлопья пены с шеи и плеч Алекса и скользили между тесно прижавшимися друг к другу грудями.

Долли двигалась и раскачивалась, ощущала прикосновение кожи к коже снаружи и внутри. Руки и пальцы Алекса изучали ее нежное маленькое тело, движения губ повторяли движения половых органов, жадно рвавшихся навстречу друг другу и неохотно отступавших.

Она не могла насытиться, не могла прикоснуться к другим частям его тела, не выпустив то, что уже было в ее руках. Но Долли хотелось держать это, держать столько, сколько пожелает Алекс. Она хотела почувствовать, как он кончит. Хотела ощутить трепет его тела и увидеть, насколько он беззащитен.

Но тут он замедлил движения, затем остановился и заставил Долли обхватить ногами его талию. Его ноги дрожали, мускулы напряглись.

Мысль о том, что им придется сменить позу, заставила Долли вздрогнуть.

— Если я слишком тяжелая, ты можешь опустить меня.

— Очень щедрое предложение.

Она стиснула его руками, ногами, мышцами влагалища и простонала:

— Не беспокойся. Я сумею заставить тебя… кончить.

— Именно это я и собираюсь сделать. — Он вращал бедрами сначала в одну сторону, потом в другую. — Но я должен тебя предупредить.

— Предупредить?

Алекс отодвинулся, держа ее за спину обеими руками. При этом его член чуть не выскользнул наружу, и Долли вздрогнула.

— О чем предупредить? — уточнила она.

Он снова глубоко вонзился в нее.

— Я никогда не кончаю первым.

Долли закатила глаза. Сделать это ее заставило не столько дерзкое утверждение Алекса, сколько наслаждение, лишившее ее способности мыслить. Когда он начал покусывать ее ключицу, Долли едва не потеряла сознание и была вынуждена признаться:

— И не кончишь. Во всяком случае, сегодня.

Он снова нашел ее губы.

— Я хочу, чтобы ты испытала оргазм еще раз. Доверься мне. Мы кончим вместе.

Кто она такая, чтобы возражать ему? Тем более что любовный акт — это состязание языков и половых органов — заставил ее потерять голову. Дыхание Долли снова участилось, кровь бешено заструилась по жилам.

А потом она кончила. Ее тело обмякло, изо рта вырвался громкий крик. Шея Долли выгнулась, голова откинулась на кафельную стену. В следующую секунду она почувствовала, что Алекс напрягся и наконец утратил власть над собственным телом. От этого ощущения у нее мучительно и сладко закружилась голова.

Он зарылся лицом в ее шею и дал себе волю.

Долли закрыла глаза и сделала то же самое.

О Боже, что она наделала?

Долли, промокшая насквозь и совершенно сбитая с толку, стояла в опустевшей душевой кабине. Несколько неловких минут они мылись, передавая друг другу мыло и шампунь, а потом Алекс ушел, дав ей возможность разобраться с одеждой и с мыслями.

Но сейчас Долли могла думать только о том, что снова хочет его.

Ей хотелось еще раз ощутить переплетения рук и ног и трение кожи о кожу. Чего ей не хотелось, так это открыть дверь и увидеть, что он ушел. Однако такая возможность существовала, и ее следовало учитывать.

Долли закрутила кран, открыла дверь душевой, схватила полотенце и начала вытирать волосы. Потом она согнулась в талии, свернула полотенце в тюрбан, выпрямилась и вышла из кабины… И оказалась в объятиях Алекса. Она была мокрая и обнаженная, а он даже не удосужился завернуться в полотенце. Видно, скромность не относилась к числу достоинств Алекса, потому что его член снова дерзко взвился вверх.

Да, приходится признать, что природа щедро наградила этого человека. Долли бросило в дрожь от холода в ванной и от жара, горевшего в глазах Алекса. Жара желания, ожидания и стремления продолжить начатое.

Долли разделяла его нетерпение. Он взял ее за запястье, вытащил из ванной и повел прямо к кровати. Он не мешкал ни секунды. И не задавал лишних вопросов. Только снял с нее полотенце, взял ладонями за щеки и начал целовать.

Его поцелуй был поцелуем изголодавшегося мужчины. Его язык дарил Долли наслаждение, которое она охотно принимала. Ее руки были зажаты между их телами, и ладонью она ощущала биение его сердца. Его прерывистое дыхание согревало ее кожу, еще прохладную от душа и влажных волос.

Не размыкая губ, Алекс взял руку Долли, заставил сомкнуть пальцы на его мокром члене, сжал их ладонью и начал водить взад и вперед.

Долли хотела поднять ногу и облегчить Алексу доступ к ее нывшему лону. Она двигала рукой, губами и одновременно подталкивала его к краю кровати. От него требовалось только одно: подняться, сесть, опереться на локти, раздвинуть ноги и откинуться назад.

Она инстинктивно облизала губы и встала на колени между его ногами. О холоде было забыто, едва Долли ощутила жар его тела. Она еще шире раздвинула бедра Алекса, наклонилась и потерлась лицом о его мошонку.

Он вздрогнул. Она подняла взгляд, посмотрела ему в глаза и взяла в рот его могучий орган. Ноздри Алекса раздулись. Член жарко пульсировал под ее умелым языком. Долли улыбалась и двигала губами так же, как совсем недавно двигала рукой.

Она следила за выражением лица Алекса и оценивала свой успех по огню, горевшему в его глазах, по его гримасам, по тому, как вздымалась и опадала его грудь.

Долли сосала сильно, положив головку на язык и прижав ее верхней губой. Она гладила, ласкала и сосала, используя слюну и ту прозрачную жидкость, которую мужской член выделяет перед оргазмом. Наконец Алекс закинул голову и зарычал и отпрянул к краю кровати. Долли последовала за ним и поползла по его телу, вздрагивая от прикосновения восставшего члена к животу. Потом она подняла бедра, желая вобрать его в себя. Она была готова к этому.

Но Алекс опрокинул женщину на спину, заглушив ее протест новым жадным поцелуем.

Долли попыталась освободить ноги, однако он держал крепко. Она вздрогнула и подчинилась. Невозможность пошевелиться несказанно возбуждала ее. Алекс поднял бедра, но только для того, чтобы положить руку на ее живот и дотянуться пальцами до промежности.

Прикосновение к клитору заставило Долли всхлипнуть. Но она была беспомощна и не могла показать ему, как использовать большой палец для стимуляции нежного бугорка, как бережно поглаживать кончиками пальцев края этого сгустка нервов и как заставить влагалище раскрыться полностью.

Его пальцы продолжали трогать, ласкать и поглаживать, и, если бы Алекс не остановился, она кончила бы еще раз.

Долли хотела было сказать, что теперь ее очередь, что она не собирается заниматься столь важным делом, лежа пластом. Хотя ей это и нравится. Однако не успела она открыть рот, как Алекс воспользовался перерывом и властно велел:

— Перевернись.

Силы воли у Долли уже не осталось, и она выполнила его приказание. А когда Алекс подсунул под ее живот подушку и приподнял ей бедра, Долли и в голову не пришло сказать «нет».

Он опустился на колени позади. Трепеща от возбуждения, она вцепилась в край матраса.

Алекс примерился, прижался бедрами к ее бедрам и наклонился вперед. Она затаила дыхание. Он положил руку на ее ягодицу… а чуть ниже разместил двойные вибрирующие головки принадлежавшего Лиззи электрического прибора для массажа спины.

От нового ощущения у Долли глаза полезли на лоб. Когда массажер громко зарычал, ей показалось, что у нее все завибрировало внутри. Она застонала. О Боже, что это такое? До сих пор она не испытывала ничего подобного.

Алекс взялся за основание ее шеи. Затылок Долли стал отправной точкой для эротического массажа. Он медленно вел массажер вдоль позвоночника. Долли распласталась на матрасе; ее щеки, плечи, груди подрагивали, живот прижимался к подушке и тоже дрожал.

Но вся мощь электрического заряда доставалась ее спине. Алекс обработал массажером ее ягодицы, провел вибрирующими головками по задней части бедра, ямке под коленом, пятке и пальцам ноги.

Потом он взялся за другую ногу. Добравшись до места соединения бедра с ягодицей, Алекс уменьшил частоту колебаний, положил массажер на поясницу Долли и оставил его там.

Долли напряглась, забыв обо всем на свете, кроме тела Алекса, находившегося позади. Она едва дышала от невыносимого возбуждения.

Алекс слегка придвинулся и коснулся пальцем ее жаждущего лона. Тем временем его восставший член касался ляжек Долли, заставляя ее изнывать от невыносимого желания.

Затем Алекс ввел палец, и мир рухнул. Вибрация уже и без того возбудила ее нервные окончания. А когда проникший в нее мужской палец изогнулся и глубоко вошел, этого Долли уже не выдержала.

Ожидание становилось настоящей пыткой. Тело Долли горело огнем. Алекс повел массажер вниз, одновременно лаская пальцем ее клитор. А когда она уже потеряла надежду на то, что сумеет еще раз достичь оргазма, в ее тело проник его член, обтянутый презервативом.

Долли издала звериное рычание. Каждый рывок Алекса заставлял ее тело гореть огнем. Она одновременно ощущала вибрацию массажера, лежавшего на ее ягодицах, прикосновение пальца к клитору и члена к влагалищу. Вытерпеть все это было выше человеческих сил… Долли громко кричала и корчилась в судорогах, пока не забыла обо всем на свете, кроме одного: Алекс овладел ею.

Наконец он отложил прибор в сторону, схватил Долли за бедра и вонзился в нее. Ритм его движений был частым и неистовым. Он достиг кульминации, вздрогнул и зарычал так громко, что Долли вновь ощутила трепет. Но на сей раз внутри.

Кончив, Алекс не вынул член из ее лона и не отстранился. Как будто прерывание их связи могло причинить ему нестерпимую боль. Но об этом говорило только воображение Долли. Мечты, несбыточные мечты…

Это всего лишь секс. И ничего больше. Чистейшее безумие, с какой стороны ни посмотри. О продолжительной связи между ними не может быть и речи. И о непродолжительной тоже. Они просто сожрут друг друга. С потрохами.

Физически Долли была удовлетворена. Но, увы, ее душа по-прежнему оставалась ненасытной.