Импровизация на тему любви

10.ДНЕВНИК

Мне никогда не доводилось читать дневник женщины. Только один раз, когда мне было лег двадцать, девушка, с которой я встречался уже несколько месяцев, дала мне почитать отдельные страницы из дневника, который она вела каждый вечер. Девушку звали Луиза. Из того, что я прочитал, запомнился случай, когда я забыл купить презервативы. У Луизы были опасные дни цикла, и я испугался, что не сумею контролировать себя. «Знаешь, лучше потерпеть и заняться любовью потом, без спешки» — записала она мои слова. Ну и фигня… По дороге домой я, помнится, клял себя без перерыва — только кретин может забыть о таких вещах!

Но Луиза увидела в этом событии неопровержимое доказательство того, что я люблю ее, а не встречаюсь с ней ради секса. Ох уж эти женщины… Мне нравится, когда меня целуют в глаза, но у Луизы была дурная привычка не просто целовать, а буквально вылизывать мои глаза. При этом язык у нее был слюнявым, а слюна настолько густой, что после ее поцелуев мне с трудом удавалось разлеплять веки. У нее, видно, во рту жили улитки…

И вот передо мной дневник Микелы. Он лежал на столе, и на меня снова нахлынули чувства, которые я испытывал тогда, в трамвае… Как мне хотелось узнать, о чем она пишет…

Я открыл тетрадь как священную книгу. Библию так не открывают, как я открыл ее дневник.

Он… он… он — я повсюду упоминался на страницах. Микела писала обо мне, о том, как я был одет, как выглядел, каким она представляла меня в своем воображении. Я люблю читать, но в то утро я открыл для себя, что самое увлекательное — читать о себе самом. Некоторые страницы меня потрясли.

Четверг

Я сижу и пишу. Я не поднимаю голову, но чувствую, что ты смотришь на меня. Я чувствую на себе твой взгляд. Твои глаза ласкают меня, проникают в меня. Когда ты смотришь на меня, мне хочется поправить прическу, одернуть одежду. Я испытываю смущение, как смущается женщина, когда лицом к лицу сталкивается с мужчиной.

Если ты отведешь взгляд, я тайком посмотрю на тебя, постараюсь похитить твой образ. Кажется, сегодня тебя отвлекают какие-то мысли. С одной стороны, я страшусь, что ты потерял ко мне интерес, но с другой — я могу чуть дольше обычною смотреть на тебя. Поскольку мне выпала такая возможность, я приглядываюсь к твоим рукам. У тебя красивые руки. Твои руки многое рассказывают о тебе.

Вторник

Когда трамвай приближается к твоей остановке, я по привычке начинаю всматриваться в окно. Часто я не выдерживаю этого испытания. Проще закрыть глаза и открыть их только тогда, когда трамвай снова трогается. Мой взгляд ищет тебя среди тысячи неинтересных деталей. Какое счастье, сегодня ты в вагоне! Похоже, ты не спал ночью, но от этого стал еще красивее. Твои волосы растрепаны. В мыслях я привожу их в порядок, а потом снова взлохмачиваю своими поцелуями. Я прикоснусь рукой и к твоим мыслям… Ты сидишь впереди, лицом ко мне. Я не выйду из трамвая. Не выходи и ты, прошу тебя. Мы доедем до конечной остановки. Мы дойдем до конца. До конца этого пути. Там мы обретем новое дыхание. Давай останемся здесь, в нашей общей бесконечности.

Пятница

Не знаю, правда это или нет, но говорят, что при встрече двух человек возникает реакция, которая изменяет и того и другого; что же произойдет с нами, если мы на самом деле встретимся друг с другом? Если мы начнем разговаривать?

Кто ты, кем ты был без меня? Каким ты стал бы после нашей встречи?

А я? Что бы изменилось в моей жизни, какой бы стала я по сравнению с той, кто я сейчас?

Я бы никогда не задавала таких вопросов, если бы не встретилась с тобой, пусть встреча продлилась бы всего лишь лай.

Ты бы вывел меня из душевного равновесия. Но одновременно ты бы уравновесил хаос моих страстей.

Понедельник

Сегодня, едва я взглянула на серое небо, как у меня перехватило дыхание. Только когда я подошла к корзине с моими детскими игрушками, с сердца как будто свалился камень. Я привезла сюда свои игрушки, чтобы они помогли мне выжить. Ты не хочешь поиграть со мной? Бери любую, выбери что-нибудь. Только не предлагай игру в равнодушие — мы в нее сегодня не играем. Эта игра уж отняла у нас чистое небо. Давай поиграем в прятки. Я спрячусь, а ты будешь меня искать, и если найдешь, то я сделаюсь такой маленькой, что ты сможешь положить меня в карман своей рубашки. Можно выбрать и другую игру: я не буду прятаться, а, наоборот, позволю тебе найти меня.

Я надела длинное платье. Сегодня я чувствую себя Золушкой. Увези меня отсюда. Привези меня на бал. Потанцуй со мной.

Скоро мне выходить, и я выскочу из трамвая. Я потеряю для тебя свою туфельку, пусть это будет перчатка. Я очень патетична.

Четверг

Сегодня я притворяюсь, что не замечаю тебя. Вот не буду смотреть на тебя, пока не выйду из трамвая. Мне нравится поддразнивать тебя. Интересно, что ты думаешь обо мне? Если я загляну в твое лицо, что за женщину я увижу в твоих глазах? Я хотела бы испариться, а потом тысячью капелек осесть на оконном стекле, отражающем наши лица. Я хотела бы превратиться в свое отражение, стать лихом на стекле, в котором вчера не сразу узнала себя. Я стала другой — благодаря тебе, только тебе. Я, прежняя, никогда бы не посмотрела на тебя… и на себя тоже. Наверное, в каком-то смысле я ждала тебя, чтобы измениться. И я буду ждать тебя… Ждать и надеяться.

Четверг

Завтра я уезжаю, расстаюсь с этим трамваем и с тобой. Ты дал мне силы изменить то, что мне не нравилось. Я с тобой ни разу не разговаривала, я даже не знаю, существуешь ли ты? Ты воплощал образ проводника, указывающего мне путь. На тебя я навьючила свои чувства, мысли, желания. Ты был силой, и мускулом, действием. Теперь по утрам ты будешь ездишь один. Я прощаюсь с тобой и навсегда уношу с собой твой образ. А напоследок я угощу тебя чашкой кофе.

Почему мои надежды так быстро оказались связаны, с тобой?

Сколько ложечек сахара положить в мою чашку?

Чем дальше я читал, тем больше понимал, что меня как бы вели к тому, что я оказался здесь, в Нью-Йорке. Самое очевидное доказательство было приведено на последней странице. В тот день она улетала в Америку…

…Вчера я и Джакомо, так его зовут, пошли выпить кофе. Он оказался очень, может быть, чуть неловким. В какой-то момент, после того как мы немного поговорили, мне захотелось поцеловать его, но я предпочла встать из-за стола и сказать, что мне надо в туалет. Я оставила конверт на столе. И я очень надеялась, что ему хватит смелости переписать адрес, ведь он даже не спросил у мет мой e-mail.

Я улетела и не знаю, увижусь ли с ним еще. Что бы там ни было, но в этой игре с судьбой есть своя прелесть. Перед тем как пройти в зону вылета, я на секунду оглянулась. Я надеялась, что он придет попрощаться со мной. Я оглядывалась еще и еще раз, и мой брат, обратив на это внимание, спросил, не жду ли я кого. Я ответила: нет, не жду. Не хочу, чтобы о нас с тобой знал еще кто-то.

Наверное, я сама должна была, спросить у тебя адрес или номер телефона. Это все глупая женская гордость. У тебя есть полгода, чтобы позвонить мне, разыскать меня или приехать ко мне. Если этого не случится, я пошлю тебе свой дневник. Но встречаться после этого смысла уже не будет.

Закрыв тетрадь, я не знал, толи мне радоваться, то ли, наоборот, сердиться. Хотя нет, я не сердился. У меня было ощущение, что я оказался в мышеловке, что я, как подопытная мышь, бежал по дорожке, уже заранее размеченной Микелой. Месяцами я выдумывал черт знает что, а она, оказывается, ждала меня здесь…

И все-таки у меня не было повода огорчаться. Эмоции, которые я испытывал в тот наш трамвайный период, не были фантомом. Похоже, мы с ней смотрели один и тот же фильм.

Я встал и вышел из кафе. Сюда я вернусь к пяти часам. На сердце у меня было удивительно легко. Я шел и улыбался. Мне не надо было прятать улыбку. Одним из сладчайших моментов жизни за границей является независимость. Ты уж точно не встретишь никого из знакомых. Никаких друзей, сослуживцев, никаких соседей по дому — ты здесь сам по себе. Никто не знает, кто ты, чем занимаешься, где живешь. Тебя никто не знает, и ты никого не знаешь — хорошо! Все это позволяет делать то, что я не могу себе позволить, если нахожусь дома, в своем городе. Например, такой вот пустяк. Я часто замечаю за собой, что, гуляя по городу, начинаю напевать какой-нибудь мотивчик, отчего мне сразу становится неловко: а вдруг кто-нибудь услышит? Но как быть, если мотивчик засел в голове и просто рвется наружу? За границей я иду себе и пою, ни на кого не обращая внимания. В то утро я был настолько счастлив, что довольно долго шел по 8-й авеню, напевая «Одинокие люди» группы Pooh. Я допел эту песню до конца, по крайней мере те куплеты, что помнил. В Италии я бы сразу умолк, но на 8-й авеню я не стеснялся. Особенно я увлекся припевом: «Бог громадных городооооооов…» — а что, неплохо получилось.

В пять часов вечера я был у офиса Микелы. Через несколько минут она, улыбаясь, вышла. Едва я увидел ее, как меня захлестнула волна эмоций. Я был возбужден, смущен, горд, доволен… Мы были почти не знакомы, но я испытал ошеломляющее чувство привязанности к ней, все мои привычные страхи куда-то испарились. Только много позже я смог разобраться в своих ощущениях, но в первое мгновение нашей встречи я не помнил себя от счастья.

Микела тоже была взволнованна. Это было сразу видно.

Мы сели да скамейку у входа.

— Ты знаешь, я чувствую себя довольно глупо. Когда я читал твой дневник, то ощущал себя то ли подопытной свинкой, то ли рыбкой в сачке, — начал я.

Микела улыбалась:

— А меня увлекла идея игры, хотелось посмотреть, что из этого получится. И вот ты здесь. Выходит, что-то получилось. И я… я всегда ощущала тебя рядом.

— А как ты могла знать, что я приеду?

— Я этого не знала.

— А когда ты нашла мое сообщение на автоответчике, о чем ты подумала?

— Наконец-то. Я подумала: наконец-то! Ты прочел мой дневник и должен понимать, что это обрадовало меня. Даже если ты приехал не ради меня, а… по делам.

Последние слова Микела произнесла так, что стало ясно: она обо всем догадалась.

Я был настолько взволнован, что начал говорить без умолку, уже не помню что. Но через какое-то время Микела перебила меня:

— Послушай, передохни немного. Я хочу тебя спросить… Почему в трамвае ты ни разу не подошел ко мне, не предложил встретиться? Ты не похож на робкого мужчину… Я ведь все уловки пустила в ход. Даже перчатку обронила. Я думала, что у тебя есть невеста…

— Нет, у меня нет невесты. Я тоже думал, что у тебя есть жених. В тот день, когда ты улетала, я приезжал в аэропорт.

— Как, ты был в аэропорту… и не нашел меня?

— Да нет, нашел. Я увидел тебя с мужчиной и не стал подходить.

— Это был мой брат.

— Я это узнал, только когда прочел твой дневник. Все это долгий разговор. У меня сейчас такой период в жизни, когда в мыслях сплошной сумбур… Честно говоря, это ты меня таким сделала Я обычно не чувствую себя скованным, с женщинами я веду себя довольно свободна. Но я доволен, что не стал спешить… Никогда раньше я не совершал таких поступков из-за женщин, да и теперь не понимаю, почему я это сделал…

— Ну, так это хороший знак, или ты так не думаешь? Может, ты предпочитаешь не меняться?

— Нет, ты не права. Впрочем, не знаю. Ну и ну…

Мы с ней долго разговаривали. Через какое-то время, несмотря на волнение, я начал чувствовать себя спокойно и комфортно. Я был не просто счастлив — мое счастье искрилось, словно под кожей лопались пузырьки игристого вина. Как здорово, что наш фильм о жизни совпал и что премьера его состоялась в Нью-Йорке!

Когда Микела говорила со мной, она не старалась понравиться, как поступают многие женщины. У них появляются особый взгляд, интонация, жесты… Но Микела была совершенно естественной. Или у меня создалось такое впечатление?

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил я ее после какой-то шутки.

— Что я делаю сегодня вечером? Я надеялась, что ты спросишь меня об этом!