Исчезнувшая невеста

Глава 5

Клола долго смотрела на дверь, за которой скрылась миссис Форс. Необъяснимый страх мешал ей лечь в постель.

Ненависть домоправительницы сливалась в сознании Клолы с ненавистью герцога, столь заметной во время венчания.

Девушке казалось, что над головой ее сгущаются черные тучи. Она одна во вражеском лагере, вдали от семьи и друзей, от всего, что ей близко и дорого!

Теперь и сама свадьба казалась ей жестокой насмешкой. Всей душой Клола хотела вернуться домой, к людям, носящим ее имя.

Не раздумывая, влекомая внезапным порывом, Клола вышла из спальни и торопливо пошла по широкому коридору. Она хотела найти окно, откуда открывался бы вид на лагерь, разбитый людьми клана Килкрейгов.

Клола открыла первую попавшуюся дверь. Темную комнату освещали только багровые отблески пылающих за окном костров.

Девушка тихо прикрыла за собой дверь и подошла к окну. Огни родного клана властно тянули ее к себе, словно обещали безопасность.

В свете костров Клола различила движущиеся человеческие фигуры. Кто-то тянул эль из кружки, кто-то лихо отплясывал джигу. На больших кострах жарилось мясо — целые туши быков и баранов.

До слуха Клолы долетала плясовая мелодия волынок. Как хотелось ей быть там, среди людей, которые знают и любят ее, а не здесь, в золотой клетке, где ее ждет только всеобщая ненависть!

Теперь при мысли о будущем в стенах этого замка, где даже стены, казалось, дышали ненавистью, Клолу охватила настоящая паника.

Она вспомнила, как трудно ей было возвращаться домой после трех лет жизни с бабушкой в Эдинбурге.

Чувствительной натуре Клолы нелегко далась такая внезапная и резкая перемена. Однако она выдержала — да так, что отец и братья даже не подозревали, как тяжело и неуютно бывало ей временами в родном доме.

Однако это были все-таки родной дом и любимая семья. Теперь же Клола — одна, совсем одна среди враждебных чужаков.

Как сможет она жить с мужем, который ее ненавидит, со слугами, которые, как миссис Форс, взывают к мстительным духам мертвецов? А миссис Форс, как понимала Клола, говорила совершенно всерьез и верила каждому своему слову.

Клола задыхалась от ужаса. Сердце билось часто и гулко, словно колокол судьбы.

— Я этого не вынесу! — громко воскликнула она. — Надо бежать отсюда!..

И вдруг Клола ощутила чей-то внимательный взгляд из темноты.

В комнате никого не было. Однако Клола не сомневалась, что кто-то наблюдает за ней.

Уже не первый раз она видела и слышала то, чего не замечали другие. Клола с детства знала о своем необыкновенном даре, хотя никому об этом не рассказывала.

И сейчас, хотя для постороннего взгляда комната была пуста, Клола знала, что к ней приближается женщина. Серое платье ее сливалось с ночными тенями; сквозь него сквозили отблески костров. На призрачном лице сияли огромные, удивительно живые глаза.

Клола не испугалась: как ни удивительно, присутствие призрака ее успокоило. Она почувствовала, что Серая Дама, кто бы она ни была, пришла не со злом.

Призрак приблизился, и в мозгу Клолы зазвучал низкий, чуть печальный женский голос.

— Не бойся, — произнесла женщина. — Отринь страх!

— Но… но как? — пролепетала Клола. — Что я могу сделать?

— Ты послана судьбой. Только ты можешь предотвратить беду!

И Клола почувствовала, как тают все ее страхи, сменяясь немыслимой усталостью. Голова ее упала на грудь, глаза сами собой закрывались.

Серая Дама взяла Клолу за руку, и та послушно, словно ребенок за матерью, пошла за ней в спальню. Кто-то помог Клоле забраться на высокую кровать, чьи-то нежные руки укутали ее одеялом… и девушка провалилась в глубокий сон.

Лучи света, пробившиеся сквозь узкое окно, разбудили Клолу. Девушка открыла глаза и несколько секунд недоуменно оглядывалась кругом, но затем все вспомнила.

Она села, только сейчас заметив, что на кровати нет простыней. Но Клола этого даже не заметила: всю ночь она спокойно проспала под одеялом, укрытая чьими-то заботливыми руками.

Стояла тишина. Клола поняла, что гости уже разошлись по домам, где их ожидают семьи и тяжелый крестьянский труд.

Оглядевшись вокруг, Клола снова, как и вчера, восхитилась гобеленами на стенах и роскошными, расшитыми золотом шторами. Этим шторам было, должно быть, не меньше ста лет.

Клоле подумалось, что, хотя последний герцог и переделал спальню, в ней сохранился дух прошедших времен.

Девушка встала и подошла к окну. Как она и ожидала, за окном было пустынно: гости разошлись, и нигде во дворе она не замечала знакомого сочетания цветов — символа клана Килкрейгов.

Теперь Клоле ясно припомнилась встреча с Серой Дамой. Удивительно! Может быть, это ей приснилось? Однако девушка знала, что Серая Дама реальна — реальна так же, как сам замок, как населяющие его люди, как сама Клола.

Девушка уже повернулась к дверям, как вдруг заметила над камином женский портрет в тяжелой резной раме. Женщина была в сером платье старинного покроя, и сам портрет казался очень старым.

Медленно, словно зачарованная, Клола подошла к портрету. Она не сомневалась, что именно эта женщина явилась ей ночью.

Подойдя ближе, Клола прочла подпись под портретом:

Мораг, третья графиня Страгнарн 1488 — 1548 гг.

Подняв глаза, Клола вгляделась в лицо немолодой женщины — лицо, не блещущее красотой, но чем-то неуловимо привлекательное. В горькой складке губ читалась мудрость, дарованная суровым опытом, а огромные, удивительно живые глаза властно притягивали к себе.

Да, это была Серая Дама. Должно быть, при жизни она помогала всем, кто нуждался в помощи, а после смерти стала ангелом-хранителем замка и его обитателей.

— Спасибо вам, — прошептала Клола.

Клола не стала звонить в колокольчик — ей не хотелось лишний раз встречаться с миссис Форс. Вместо этого она сама приняла ванну и без посторонней помощи надела утреннее платье — одно из тех, что купила ей бабушка в Эдинбурге.

Уже одетая и готовая идти, она боязливо покосилась на вторую дверь, ведущую в комнату герцога.

Заходил ли он к ней вчера ночью? Или он так ненавидит ее, что не хочет даже видеть навязанную ему жену?

Но Клола вспомнила, как смотрел на нее герцог, когда она приносила ему клятву верности. Тогда их взгляды встретились, и Клоле показалось, что они говорят друг с другом без слов.

Но она поспешила убедить себя, что у нее разыгралось воображение. Без сомнения, герцог и сейчас ненавидит ее так же, как во время свадебной церемонии.

А что, если он пришел вчера и не застал ее в спальне? Вдруг он решил, что она не хочет блюсти свою клятву?

Клола тяжело вздохнула. Избавиться от страха ей помог призрак, но решить свои проблемы она может только сама.

Однако сейчас, при ярком свете утра, будущее уже не пугало Клолу. Она была уверена, что справится со всеми трудностями.

Взглянув на часы, Клола поняла, что потратила на одевание больше времени, чем собиралась. Уже почти половина девятого!

«Я спущусь вниз, — подумала она, — и по лицу герцога пойму, сердит он на меня или нет».

В коридоре она столкнулась с миссис Форс — та несла куда-то поднос с чаем и бутербродами.

— Доброе утро, миссис Форс! — вежливо поздоровалась Клола и, кивнув, прошла мимо.

Женщина проводила ее удивленным взглядом.

«Не стоит, — подумала Клола, — начинать утро с драматических проклятий и призывов к мести». И вообще, чем меньше ей придется общаться с миссис Форс, тем лучше!

Помнится, мистер Данблейн обещал нанять для Клолы личную горничную. Пожалуй, надо попросить его поторопиться с этим.

В столовой Клола, к своему удивлению, нашла только Джейми.

— Доброе утро, Джейми! — поздоровалась она.

— Доброе утро! — неприветливо пробурчал Джейми. — Все уехали на охоту, а меня не взяли!

— Все, кроме меня! — послышалось из дверей. Торквил плюхнулся в кресло и мрачно уставился вдаль. Клолу он как будто не замечал.

Слуга поставил перед Клолой и Торквилом по тарелке овсянки.

— Это нечестно! — продолжал ворчать Торквил. — Я стреляю не хуже любого в этих местах, а может, и получше многих! А дядюшка Тэран говорит, что я должен, видите ли, окрепнуть и прийти в себя после заключения у Килкрейгов! — Он презрительно фыркнул.

Клола подумала, что это правильная предосторожность, но вслух сказала:

— Я уверена, вы найдете себе и другие развлечения. Почему бы не сходить на реку с удочкой? Лицо юноши немного смягчилось.

— Ну, разве что… — пробормотал он.

— Торквил, можно я пойду с тобой? Ну, пожалуйста! — немедленно заныл младший брат.

— Ладно, — откликнулся Торквил, — если Джинни тебя отпустит.

— А я от нее убегу! — немедленно отозвался Джейми.

— Мои братья всегда завидовали вашему улову лососей, — заметила Клола, обращаясь к Торквилу.

На мгновение ей показалось, что Торквил не удостоит ее ответом, но он произнес:

— Да, Хемиш мне об этом говорил.

— Ну, разумеется! — улыбнулась Клола. — Я очень рада, что вы с братом стали друзьями.

Она пожалела, что это сказала. Сейчас Торквил взревет, что не собирается дружить с Килкрейгом!

Однако он довольно спокойно ответил:

— Когда я сидел у вас, в замке Килкрейгов, один Хемиш относился ко мне по-человечески.

Оставшееся время Торквил молчал, но Клола видела, что у него зреет какой-то план.

Доев завтрак под неугомонную болтовню Джейми, он обратился к слуге:

— Прикажи привести из конюшни моего пони. Поеду прогуляюсь в окрестностях. Слуга поклонился и вышел.

— Ты же говорил, что мы пойдем на рыбалку! — воскликнул Джейми.

— Я придумал кое-что другое, — ответил Торквил. — А удить рыбу будем после обеда.

— Джейми, я знаю, чем ты пока можешь заняться, — сказала Клола. — Покажи мне, пожалуйста, замок!

Эта мысль привела мальчугана в восторг. Он торопливо доел кашу и повел Клолу за собой.

Вдвоем исследователи облазили весь замок и под конец даже залезли на одну из башенок, украшавших крышу.

Никогда еще Клола не видела землю с такой высоты. Она замерла, пораженная красотой и величием открывшегося перед ней пейзажа.

Теперь она понимала, почему замок Нарн считался неприступным. Не позавидуешь врагам, которые пытались взять его штурмом!

Она наклонилась, чтобы взглянуть на холмы и сапфировое озеро внизу, но Джейми вдруг ухватил ее за платье.

— Не подходи к краю! — воскликнул он. — Джинни говорит: от этого может закружиться голова и ты упадешь — Джинни права, — ответила Клола, — ты молодец, что меня предупредил. Я надеюсь, ты никогда не ходишь сюда один?

— Иногда хожу, — признался Джейми. — Только не говори Джинни!

— Я ничего не скажу, — пообещала Клола, — но, пожалуйста, будь осторожен! Я не хочу потерять своего первого друга в этом замке!

— А я правда твой первый друг? — гордо спросил Джейми.

— Самый первый, — ответила Клола, а про себя добавила: «И пока единственный».

Герцог, лорд Хинчли и мистер Данблейн провели все утро на охоте.

День выпал на редкость удачный: возвращаясь домой, герцог думал, что давно уже так не охотился.

Только подъезжая к замку, он вспомнил о своей жене. Как-то она провела эту ночь?

Герцог заходил к ней в спальню, поскольку подумал, что правила вежливости требуют от новобрачного хотя бы пожелать жене спокойной ночи. Однако Клолы там не было, и герцог почувствовал странное облегчение. Нет, он больше не чувствовал отвращения к своей жене, но при мысли о ней его охватывало какое-то странное чувство.

За ужином он не отводил взгляда от Клолы, с каждым мгновением все больше поражаясь ее красоте и элегантности.

Герцог разбирался в моде и понимал, что ее платье прекрасно смотрелось бы и в Букингемском дворце.

Эти черные волосы, скрепленные голубыми шпильками, белоснежная кожа и огромные таинственные глаза очаровали бы не только юных лондонских вертопрахов, но и самого монарха.

Герцог вспомнил, как боялся насмешек приятелей, как из-за этого уже решил не брать с собой жену… Ну, об этом можно больше не беспокоиться!

Однако, что ни говори, а женили его силой, и об этом было неприятно вспоминать. К тому же герцог чувствовал предубеждение против клана Килкрейгов.

Но герцог был умен и понимал, что сделанного не воротишь. Клола — его жена, и, будут ли они счастливы вместе, зависит только от них. Герцог должен серьезно поговорить с женой, выяснить, чего они оба ждут от брака, — и чем скорее, тем лучше.

Пока мистер Данблейн был рядом, герцог и лорд Хинчли говорили на посторонние темы. Однако, когда охотники повернули к дому, мистер Данблейн, извинившись, заметил, что у него много дел в замке, и поскакал вперед.

— Хочешь знать, о чем я думаю? — поинтересовался лорд Хинчли немедленно, как только они остались наедине.

Герцог не стал притворяться простачком.

— Ты думаешь, что я напрасно боялся своей невесты.

— Да она просто красавица! — воскликнул лорд Хинчли. — Клянусь богом, я никогда не видел такого обворожительного личика!

— Обворожительного? — переспросил герцог.

— Бог свидетель, такое лицо трудно забыть! — с жаром ответил лорд Хинчли.

Герцог молчал, но слушал своего друга с напряженным вниманием.

— Может быть, дело в глазах, — продолжал лорд Хинчли. — У нее удивительные глаза — что-то в них есть такое, что нельзя описать словами. Может быть, это оттого, что они чуть приподняты к вискам. Или весь секрет в длинных, загнутых кверху ресницах…

Он расхохотался над своей собственной горячностью и продолжил:

— Держу пари, Тэран, живи она в стародавние времена, ее сожгли бы как колдунью или поклонялись бы ей как богине!

— На тебя дурно действует северный воздух, — шутливо заметил герцог, — у тебя развивается необузданная кельтская фантазия.

Лорд Хинчли снова расхохотался. Несмотря на иронию герцога, он видел, что его друг въезжает в замок совсем не в том мрачном настроении, в каком был вчера.

Поднимаясь по лестнице, герцог решил, что, прежде чем переодеться и принять ванну, он должен поздороваться с Клолой.

Он заглянул в комнату герцогини, но Клолы там не было. «Может быть, она в саду или отдыхает в спальне», — подумал герцог и пошел вниз.

Проходя по коридору, он услышал доносящиеся откуда-то издалека звуки музыки — музыки, какую он никак не ожидал услышать в замке.

Герцог был знатоком и истинным ценителем музыки.

В те времена опера была в Лондоне модным развлечением. Однако большинство светских львов являлись в театр лишь затем, чтобы поглазеть на дам или, в лучшем случае, оценить стройные ножки какой-нибудь заезжей танцовщицы.

Однако король всерьез увлекался классической музыкой. Именно он научил герцога ценить и понимать гармонию Моцарта и яростные порывы Бетховена. Герцог стал одним из влиятельнейших членов Королевского филармонического общества и лично организовал немало концертов.

Так, именно он от имени общества пригласил в Лондон знаменитого скрипача Луи Спора, которого считал несравненным виртуозом.

Однако сейчас герцог не мог понять, что же за инструмент издает эти дивные, серебристые звуки.

Фортепиано? Клавикорды? Нет, не похоже. Ясно одно: исполнитель, на чем бы он ни играл, несомненно, талантлив.

Герцог догадался, что музыка доносится из Красного кабинета, чаще называемого Музыкальной комнатой.

Во времена его отца эта комната обычно стояла запертой. Однако герцог знал, что там хранятся клавикорды, виолончель и арфа.

Арфа! Ну, конечно же!

Герцог улыбнулся. Теперь он разгадал загадку. Черт возьми, никогда еще ему не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь играл на этой арфе!

Герцог тихо отворил дверь.

Клола сидела перед огромной позолоченной арфой. Тонкие пальцы девушки умело перебирали струны; мелодия была герцогу незнакома, но радовала слух необыкновенной гармонией.

Герцог не сводил глаз с Клолы. В своем золотистом утреннем платье, залитая солнечным светом, она казалась ангелом, сошедшим с небес.

Голова ее была поднята, взор устремлен куда-то ввысь, на губах играла легкая улыбка. Герцог понял, что душа Клолы сейчас далеко отсюда — в чудесной стране, рожденной ее фантазией.

Не успел герцог обругать себя за излишнюю впечатлительность, как Клола обернулась.

Пальцы ее скользнули по струнам. Арфа издала последний аккорд и замолкла.

Герцог медленно подошел к ней.

— Я не знал, что вы занимаетесь музыкой, — произнес он. — Никогда не слышал, чтобы кто-то играл на этой арфе!

— Ее нужно настроить, — робко ответила Клола, — и сменить несколько струн… но вообще она в хорошем состоянии.

По дрожи в ее голосе герцог догадался, что она ему жена.

— Думаю, вам нужно что-нибудь посовременнее, — заметил он, шутливо указывая на клавикорды.

— О, это… было бы замечательно. Клола бросила на него быстрый взгляд и снова спрятала глаза за длинными ресницами.

— Что вы играли? — спросил он. Поколебавшись, Клола ответила:

— Эту мелодию я сочинила сама, хотя… мне кажется, она навеяна Моцартом.

— Вы играете на фортепиано?

— Да.

— Тогда я куплю вам рояль фирмы Джона Бродвуда.

Клола радостно всплеснула руками, и глаза ее загорелись восторгом.

Герцог не знал, как тосковала Клола в отцовском доме без рояля своей бабушки!

Мгновение — или вечность — мужчина и женщина смотрели друг на друга, и слова были им не нужны.

Почувствовав, что молчание слишком затягивается, Клола спросила:

— Вы хорошо поохотились?

— Отлично! — рассеянно ответил герцог, как будто думал о чем-то другом.

— Я… рада за вас.

— Надеюсь, вы не скучали здесь в одиночестве?

— Джейми был так любезен, что показал мне весь замок. Это было очень интересно.

Герцог вдруг пожалел о том, что не сделал этого сам, но тут же напомнил себе, что Джейми лучше знаком с замком.

— Надеюсь, замок произвел на вас впечатление, — заметил он.

— Как же иначе? — пылко ответила Клола. — Он великолепен! Я никак не ожидала, что он настолько великолепен!

— Вы, должно быть, уже поняли, что мой дедушка был большим оригиналом, — с улыбкой заметил герцог.

— И вы должны быть ему благодарны. Он наполнил замок сокровищами, которыми вы можете по праву гордиться.

— Я не уверен, что «гордиться»— подходящее слово, — резко ответил герцог. — Вы знаете, что я убежал из этого замка, от души желая навеки забыть и его, и родных, и Шотландию?

Эти слова прозвучали вызывающе, почти грубо. Но Клола только подняла свои удивительные глаза и тихо ответила:

— Я понимаю, как вы страдали. Мы должны сделать так, чтобы Торквил и Джейми никогда не испытали ничего подобного.

И герцог с удивлением понял, что ей действительно небезразлична судьба его племянников.

Обменявшись еще несколькими незначащими словами, они разошлись по своим комнатам.

Переодеваясь к ужину, Клола была так поглощена мыслями о статном, красивом муже, что даже не замечала злобных взглядов миссис Форс.

Не успели все сесть за стол, как вдалеке послышался отдаленный громовой раскат и в открытое окно ворвался порыв свежего ветра.

— Так я и думал, — заметил мистер Данблейн.

— Надвигается гроза? — спросил герцог.

— Это было заметно еще с утра, — ответил управляющий. — Такая удушливая жара всегда предвещает грозу.

— Верно, день выдался чертовски жаркий, — вставил лорд Хинчли. — На охоте я просто обливался потом.

— Ничего, скоро станет прохладнее, — успокоил его мистер Данблейн и приказал слугам закрыть окна.

— Хорошо, что прошлой ночью не было дождя! — глубокомысленно заметил лорд Хинчли.

Клола подумала о том же.

Летние грозы в Шотландии бывают поистине страшными. Грохот грома и сверкание молнии сменяются настоящими потоками воды с неба; ручьи превращаются в бурные реки, а реки выходят из берегов, и дороги становятся совершенно непроходимыми.

Клола от души надеялась, что все Килкрейги уже добрались домой и что Торквил успеет вернуться домой до начала грозы.

Он уехал после завтрака, и за обедом Клола его не видела.

Впрочем, и вчера вечером Торквил не ужинал вместе с остальными. Может быть, герцог считает, что Торквил еще слишком мал?

Ее отец сажал детей за общий стол, как только им исполнялось пятнадцать. Клола понимала, что к Торквилу нельзя относиться как к несмышленому ребенку — это его только испортит.

Однако она считала себя не в праве вмешиваться в дела герцога. Нужно подождать, пока замок Нарн не станет ее домом.

Клоле трудно было даже мысленно назвать это огромное здание, полное чужих людей, «своим домом». Но она была практична и понимала, что, как только домашние герцога привыкнут к ее присутствию, она должна будет стать здесь полноправной хозяйкой.

Конечно, не все и не сразу с этим смирятся. Какое-то время Клоле придется побыть в неприятном амплуа «новой метлы», которая «по-новому метет».

«Я не стану ничего предлагать или тем более требовать, пока не почувствую, что стала здесь своей», — сказала себе Клола.

Впрочем, для людей, подобных миссис Форс, она никогда не станет своей. Интересно, много ли слуг придерживаются таких же взглядов?

Герцог и лорд Хинчли увлеченно рассказывали мистеру Данблейну об охоте на куропаток и фазанов на Юге. Клола не участвовала в разговоре — только, не отрываясь, смотрела на герцога, и с каждой минутой он казался ей все красивее.

«Он выглядит сильным и властным, как настоящий вождь, — думала Клола. — Несомненно, вчера это почувствовал не только его собственный клан, но и Килкрейги».

Клола с нетерпением ждала возможности поговорить с ним наедине. Может быть, это удастся завтра, когда уедет лорд Хинчли… или даже сегодня вечером…

При мысли о предстоящей ночи Клола залилась румянцем, и герцог, не отрывавший от нее глаз, задумался о том, что могло ее смутить.

«Какие удивительные у нее глаза! — думал он. — Ах, если бы я мог угадать, о чем она думает!»

После ужина вся компания под звуки волынок направилась в библиотеку: мистер Данблейн сообщил, что гам есть старинные книги об охоте, которые, возможно, заинтересуют герцога и лорда Хинчли.

Клола, предоставленная самой себе, бродила вдоль книжных полок и мечтала о том, как долгими вечерами будет читать все эти книги подряд!

Через некоторое время, почувствовав, что все устали и готовы разойтись по своим комнатам, она первая пожелала мужчинам спокойной ночи.

— Я уеду завтра на рассвете, когда вы будете еще спать, — заметил лорд Хинчли. — Мне надо спешить ко встрече короля. Но, поверьте, я буду считать часы и минуты до новой встречи с вами.

— Спасибо, — ответила Клола.

Все еще держа ее за руку, лорд Хинчли продолжил:

— На прощание позвольте еще раз пожелать вам с Тэраном счастья. Он — мой лучший друг, и я искренне рад за него.

— Благодарю вас, — с улыбкой ответила Клола.

Лорд Хинчли поцеловал ей руку, а она присела в глубоком реверансе.

Затем Клола перевела неуверенный взгляд на герцога. Но тот молчал и, кажется, не собирался ни целовать ей руку, ни желать спокойной ночи. Залившись краской, Клола выскользнула из комнаты, а в спальне, как она и боялась, ее уже поджидала миссис Форс.

Однако Клола твердо решила, что сегодня никому больше не позволит себя расстроить. Она не сказала ни слова, и миссис Форс помогала ей раздеваться в полном молчании.

Только улегшись в постель, Клола произнесла:

— На сегодня все, миссис Форс, благодарю вас.

Домоправительница молча вышла, и Клола вздохнула с облегчением.

Страшный удар грома заставил задребезжать стекла в окнах замка, и Клола с тревогой подумала о членах клана Килкрейгов. Едва ли все они добрались домой, — должно быть, многие сейчас мокнут под дождем где-нибудь в поле или в лес) За первым ударом последовал второй, а за ним — еще и еще, каждый сильнее предыдущего.

Небо распарывали яркие вспышки молний, Клола видела их даже сквозь тяжелую ткань штор.

Оставив возле кровати две горящих свечи, Клола скользнула в постель — и в этот самый миг дверь отворилась.

Девушка вздрогнула и села в постели, хотя и понимала, что для герцога слишком рано. В дверях стоял Джейми: в длинной ночной рубашке он казался совсем маленьким и беззащитным.

— Торквил до сих пор не вернулся, — грустно сказал он. — Я не люблю спать один.

Клола догадалась, что мальчик боится грозы, хотя и не хочет в этом признаваться. Но у нее был младший брат, и она знала, что делать в таких случаях.

— Как хорошо, что ты ко мне зашел! — заговорила она. — Такая ужасная гроза! Но теперь, когда я не одна, я ничего не боюсь!

Джейми вошел в комнату, прикрыв за собой дверь.

— Ты правда мне рада? — неуверенно спросил он.

— Честное слово, — ответила Клола. Новый раскат грома, казалось, разорвал пополам небо прямо над их головами.

Одним движением, словно испуганный зверек, Джейми бросился к ней на кровать и скользнул под одеяло.

Клола крепко обняла его и почувствовала, что мальчик дрожит.

— Ты не боишься? — спросил он шепотом.

— Теперь, когда ты со мной, — нет, — ответила Клола.

— Джинни говорит, что это великаны в горах кидаются камнями, — с дрожью в голосе проговорил Джейми.

— Это не великаны, — ответила Клола.

— А кто же?

— Это ангелы на небе играют в мяч. Вместо мячей у них тучи. Когда две тучи сталкиваются — гремит гром, и сверкает молния — как искра, если ударить камнем о камень.

— Им, наверно, очень весело!

— Я бы тоже с удовольствием погоняла по небу тучу! — с улыбкой ответила Клола.

Они еще немного поговорили, затем голова мальчугана упала на подушку, и он заснул.

Клола по-прежнему прижимала к себе его теплое нежное тельце. От его ночной рубашки исходил легкий запах лаванды.

Снова, уже слабее, прогремел гром, и за окнами послышался монотонный шум дождя.

Клола прислушивалась к шуму за окном и думала о том, что и в голосе бури есть своя музыка — дикая, но завораживающая.

И в этот миг дверь, разделяющая две комнаты, распахнулась, и на пороге появился герцог.

На нем не было ничего, кроме длинной, до пола, зеленой ночной рубашки с кружевным воротником.

Он молча подошел к кровати — и только тогда заметил, что Клола в постели не одна.

Герцог долго стоял молча, любуясь ее черными волосами, разбросанными по белоснежным подушкам. Их агатовую черноту и белизну кожи выразительно оттеняла рыжеволосая головенка Джейми.

Клола подняла глаза и прошептала:

— Он испугался грозы и пришел ко мне. Одно бесконечно долгое мгновение герцог молча вглядывался в ее лицо. Затем, мягко улыбнувшись, произнес:

— Думаю, не стоит его будить.

— Он еще совсем маленький, и ему стало страшно, — извиняющимся тоном произнесла Клола. — Я… я очень рада, что он пришел именно ко мне.

— Что ж, тогда спокойной ночи.

Он тоже говорил шепотом, чтобы не разбудить малыша.

— Спокойной ночи, — ответила Клола.

Еще секунду герцог настойчиво вглядывался в ее лицо. Клоле показалось, что он ищет в ее глазах ответ на какой-то невысказанный вопрос.

Затем герцог резко отвернулся и вышел. Клола повернулась на бок и крепче прижала к себе Джейми. Сердце ее билось часто и взволнованно.

Двумя часами позже Клолу разбудил стук в дверь. Джейми во сне откатился на край кровати и посапывал, лежа к ней спиной.

Клола заснула не сразу. Ей не давали спать мысли о муже, о том, что могло бы произойти между ними, если бы не Джейми, — и сердце девушки сладко сжималось.

Она знала, что сейчас герцог уже не чувствует к ней ненависти.

Однако между ними оставалась стена, которой Клола не могла подобрать название, но чувствовала, что этот барьер существует.

Она сонно потянулась и с трудом разлепила глаза. Стук повторился.

Клола вскочила с постели, накинула лежавшую на кресле шаль и сунула ноги в домашние туфли.

За дверью стоял старик с фонарем. Клола поняла, что это ночной сторож.

— Простите, ваша светлость, что я вас разбудил, — заговорил он, — но здесь молодой джентльмен, и он спрашивает вас.

— Джентльмен? — удивленно повторила Клола.

— Он говорит, что он ваш брат, миледи. Клола остолбенела от изумления.

— Хорошо, я спущусь и поговорю с ним, — произнесла она наконец.

Они пошли вниз по винтовой лестнице, освещая себе путь фонарем.

— Я не знал, что делать, ваша светлость, — объяснял по дороге сторож, — но он настаивал, что обязательно должен поговорить с вами.

— Вы правильно сделали, что разбудили меня, — заверила его Клола. — Наверно, что-то случилось!

«Что же могло произойти? — тревожно подумала Клола. — Вдруг какое-то несчастье с отцом?»

Клола понимала, что братья не стали бы будить ее среди ночи из-за какого-нибудь пустяка.

Девушка спустилась в холл, освещенный свечами, и сразу увидела у окна своего младшего брата.

Она бросилась к нему, восклицая:

— Хемиш! Что случилось? Почему ты приехал?

— Сейчас все объясню, — ответил Хемиш. Подойдя ближе, Клола заметила, что вид у него ужасный: юбка изорвана, голые ноги исцарапаны и покрыты грязью.

Дождавшись, пока сторож тактично исчезнет, оставив их наедине, Клола спросила:

— Так что же стряслось?

— С Торквилом случилась беда, — ответил Хемиш. — Его схватили Маклауды!

Клола задохнулась от ужаса.

— Что ты такое говоришь? Что это значит?

— Мы решили их проучить, — начал объяснять Хемиш. — Увести у них корову. Мы уже подвели ее к границе, как вдруг из кустов вынырнули двое негодяев и схватили Торквила. Мне удалось убежать.

— Хемиш, как вы могли решиться на такую глупость! — гневно воскликнула Клола. — Да еще в такой момент!

— Мы это придумали, еще когда Торквил сидел у нас в замке, — объяснил Хемиш. — Мы все продумали и никак не ожидали, что…

— И где Торквил сейчас?

— Поэтому я к тебе и приехал! Я удрал от погони, а потом спрятался в вереске и проследил за ними. Они посадили Торквила в Сторожевую башню и отправились за подмогой.

— В Сторожевую башню! — воскликнула Клола.

— Да, втащили его на эту скалу и, наверно, заперли. Я никогда там не бывал и не решился лезть наверх. Подумал, что лучше пойти за помощью.

Помолчав, он добавил:

— Может быть, мы вдвоем что-нибудь придумаем, пока они не вернулись? Клола задумалась.

— Я помогу вам, — сказала она наконец, — но об этом никто не должен знать. Если герцог узнает, что Торквил нарушил его приказ, ему придется худо!

— Как ты нам поможешь? — спросил Хемиш.

— Объясню, когда приедем на место, — ответила Клола. — Идем в конюшню… нет, подожди минуту. Я прикажу приготовить лошадей.

Она позвала сторожа.

— Мой брат привез дурные новости, — обратилась она к старику. — Наш близкий друг очень болен. Вы не могли бы приготовить для нас двух лошадей? Мы спустимся прямо в конюшню, чтобы не будить слуг.

Сторож, кажется, был немало удивлен, но не осмелился ослушаться молодую герцогиню.

— Сейчас же иду на конюшню, ваша светлость, — ответил он.

— Иди с ним, Хемиш, — приказала Клола. — Я оденусь и скоро спущусь к вам.

Затем она добавила шепотом, так что слышать ее мог только брат:

— Слышал, что я сказала? Наш друг болен. Никто не должен знать, что произошло на самом деле.

— Разумеется! — с достоинством ответил Хемиш, обиженный тем, что сестра, кажется, считает его за дурака.

Не успел он закрыть рот, а Клола уже неслась по лестнице в спальню.

По счастью, вместе с роскошными эдинбургскими нарядами она привезла в замок и несколько простеньких домашних платьев. Одно из таких платьев Клола надела сейчас, накинула сверху пальто и обмотала голову шарфом.

На ноги она надела грубые ботинки, в которых дома гуляла по окрестным холмам.

Джейми спал сном младенца и даже не шевельнулся на кровати.

Клола не стала тушить свечи, чтобы он не испугался, если вдруг проснется среди ночи. Схватив пару кожаных перчаток, она выбежала из спальни и поспешила прямо к дверям.

Когда она вошла на конюшню, сонный конюх оседлал для нее лошадь.

Хемиш ждал сестру уже в седле. Когда они выезжали из ворот, Клола спросила:

— Ты взял с собой свой скеан дху?

— Целых два! — ответил Хемиш. — По одному за каждым голенищем.

В другой раз Клола посмеялась бы над вооруженным до зубов братом. Но она понимала: для того, чтобы подгонять скот, могут понадобиться два скеан дху — коротких шотландских кинжала.

Лошади неслись знакомой дорогой к тому месту, где пересекались границы трех кланов. Именно там возвышалась знаменитая Сторожевая башня Маклаудов.

На каменной скале, возвышавшейся над окрестными холмами, испокон веков красовались развалины древней крепости. Маклауды построили из этих камней неказистую, но прочную башню, откуда могли наблюдать за землями своих недругов — Макнарнов и Килкрейгов.

Поскольку эта башня стояла на границе, она не могла стать серьезной преградой врагам и служила скорее средством устрашения.

Братья Клолы кипели от злости всякий раз, как заходила речь о Сторожевой башне. Они не могли простить Маклаудам, что те, забравшись на скалу, нагло пялятся на их земли, в то время как сами Килкрейги не могут взглянуть свысока на земли своих врагов.

Клоле было всего одиннадцать лет, когда они с братом Малколмом, гуляя, подошли к скале и, набравшись храбрости, решили подняться и взглянуть на Сторожевую башню поближе.

Это оказалось легче, чем предполагала Клола. Уже через несколько минут они стояли перед тяжелой дубовой дверью мрачной башни.

На двери не было замка — только защелка, которую Малколм ловко поддел своим кинжалом. Внутри башня была совершенно пуста, если не считать деревянной лестницы, поднимающейся к смотровому окошку.

Малколм с отвращением втянул носом затхлый воздух.

— Я думал, здесь найдется что-нибудь интересное!

— Да, внутри она скучнее, чем снаружи, — согласилась Клола.

— Чего еще ждать от Маклаудов! — скептически заметил Малколм. — Давай оставим что-нибудь, чтобы они поняли, что мы здесь были!

Не придумав ничего лучшего, они привязали к дверной ручке голубую ленточку Клолы и, гордые своей отвагой, отправились домой Ни старший брат, ни тем более отец, разумеется, ничего не узнали об этой проделке.

С того дня прошло более семи лет, но Клола сильно сомневалась, что за это время на двери появился замок.

«Замок стоит денег, — думала она, — а любой Маклауд скорей повесится, чем выложит из кошелька хоть пенни!»

Дождь прекратился, но на дороге остались огромные лужи, а в нескольких местах ее пересекали бурлящие потоки.

Далеко на востоке временами вспыхивали зарницы и раздавалось отдаленное рычание грома.

Из-за туч выплыла полная луна и осветила дорогу.

Клола и Хемиш нашли бы дорогу даже в полной темноте, но благодаря луне они могли объезжать лужи и выбирать наиболее сухой путь среди зарослей вереска.

Несколько раз им пришлось пересекать потоки, но выносливые лошади, привычные к гористой местности, храбро пересекали бурлящую стремнину, которая, несомненно, напугала бы до полусмерти любую южную лошадь.

Через полчаса езды на горизонте показалась Сторожевая башня.

— Торквил был с тобой весь день? — нарушила молчание Клола.

— Мы встретились утром, как договорились, — ответил Хемиш, — и днем удили лососей.

«Кажется, он не врет», — с надеждой подумала Клола.

— А где ваши лошади?

— Мы привязали их вон там, — ответил Хемиш, показывая пальцем в сторону от башни. — Я не хотел ехать к тебе верхом — побоялся, что топот копыт услышат Маклауды. Я оставил лошадь здесь и бежал всю дорогу.

«Неудивительно, что он такой грязный», — подумала Клола. Но, понимая, что сейчас не время для пустых разговоров, она подъехала к скале и спешилась.

Хемиш последовал ее примеру.

Лошади из конюшни Макнарнов были сильны, выносливы и привычны к долгим путешествиям по холмам.

Освободившись от всадников, они немедленно опустили головы и принялись щипать траву. Клола знала, что они могут простоять так, на одном месте, хоть всю ночь.

— За мной! — прошептала Клола, и оба побежали к подножию скалы.

Неприступный мрачный утес возвышался над окрестными лугами футов на двадцать. Вершину его венчала башня: она казалась скорее творением природы, чем произведением человеческих рук.

Земля у подножия скалы превратилась в настоящее болото, но ни Клола, ни Хемиш даже не замечали, что ноги их промокли насквозь.

Клола напряженно вспоминала, каким путем они с Малколмом поднимались сюда семь лет назад.

По счастью, скала была ярко освещена луной: черные каменные выступы, мокрые от дождя, блестели в ее призрачном свете.

Ноги Клолы скользили по мокрым камням, но она цеплялась руками и храбро лезла все выше и выше, пока не достигла вершины.

Добравшись до верха, она упала на камни без сил и несколько секунд напряженно прислушивалась — не послышится ли шум? Что, если Хемиш ошибся и Маклауды все же оставили стражу?

«Только мне не хватало попасть к ним в лапы!»— подумала она.

Прямо над ее головой возвышалась Сторожевая башня. Рядом никого не было, не слышалось ни звука. Никаких признаков врага.

Клола поднялась на ноги. Рядом с ней стоял Хемиш.

Вместе они подошли к двери. Дверь, как и семь лет назад, была заперта на засов — замка, разумеется, не было.

Хемиш молча поддел засов кинжалом, и дверь со скрипом отворилась.

Внутри царила непроглядная тьма. В первый миг Клола и Хемиш не увидели ничего.

Лишь постепенно, когда глаза их привыкли к темноте, они различили лежащего на полу Торквила — связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту.

Клола опустилась перед ним на колени. Первым делом она вытащила изо рта Торквила грязную тряпку, заменяющую кляп, затем, взяв у Хемиша второй кинжал, перерезала веревки на руках и ногах.

Торквил поднялся на ноги. Так же молча троица спустилась со скалы и побежала туда, где паслись их лошади.

— Нужно найти наших лошадей, — подал голос Торквил.

— Да, конечно, — согласилась Клола. — Садись за спину к Хемишу, быстрее!

Им не пришлось долго искать — две лошади спокойно паслись в сотне ярдов от башни.

— Хемиш, домой! — приказала Клола. — Садись на свою лошадь и уезжай немедленно! Торквил, другую лошадь поведешь в поводу.

— Да она и так пойдет за нами, — проворчал Торквил, но повиновался.

Как только Хемиш скрылся из виду, Клола спросила:

— Как ты мог решиться на такую глупость, да еще после всего, что говорил тебе дядя?

— Я обещал Хемишу, что пойду с ним, — ответил Торквил. — Не мог же я нарушить слово!

«Вот ответ истинного шотландца!»— подумала Клола. Шотландец считает нарушение клятвы позорнейшим из преступлений. А уж чтобы Макнарн не сдержал слова, данного Килкрейгу…

Некоторое время они ехали молча. Затем Торквил с тревогой спросил:

— А дядюшка Тэран знает, что вы поехали меня выручать?

— Нет, что ты! — ответила Клола. — Никто не знает, и никто не должен знать! Понял? Помолчав, она добавила:

— Поговори со сторожем и с конюхом — его, кажется, зовут Гектор — и убеди их никому ничего не рассказывать.

— Гектор ничего не скажет, — ответил Торквил.

— Лучше убедись в этом сам, — настаивала Клола. — Ты не хуже меня знаешь, чем грозил тебе дядя за непослушание.

Торквил долго молчал. Затем он сказал:

— Не могу поверить, что это вы меня спасли! Как вы ухитрились забраться на Сторожевую башню?

Клола решила не рассказывать, что была там раньше.

— Нам повезло, — ответила она. — У Хемиша хватило здравого смысла обратиться за помощью ко мне, а луна указала нам путь на скалу.

— Из-за этой чертовой луны мы и попались! — проворчал Торквил.

— Не из-за луны, а из-за вашей собственной глупости! — строго ответила Клола. — Обещай мне, Торквил, дай слово чести, что никогда больше не будешь заниматься подобными проделками!

Торквил упрямо молчал. Клола натянула поводья.

— Дай слово, — повторила она, — иначе мне придется все рассказать твоему дядюшке!

— Хорошо, обещаю!

Еще несколько минут они ехали молча.

— Спасибо за то, что вы меня выручили, — уже мягче заговорил Торквил. — Эти Маклауды — настоящие свиньи! Набросились вдвоем на одного…

«Это тебе урок», — хотелось ответить Клоле, но она благоразумно промолчала.

В ярком свете луны она видела на лбу у Торквила глубокую царапину, а под глазом — синяк, который к утру засияет всеми цветами радуги.

Один рукав у его куртки был почти оторван, — видимо, в драке с Маклаудами, а голые ноги покрыты синяками и ссадинами.

Клола понимала, что юноша получил урок, который едва ли забудет.

Когда они достигли замка, рассвет еще и не занимался, и Клола вздохнула с облегчением.

Теперь они оба отправятся в постель, подумала она с усталым вздохом. Это лучшее, что можно сделать после такой бурной ночи.

В конюшне никого не было — конюх, видимо, не дождался их и лег спать.

Они завели лошадей в конюшню, расседлали и вышли, прикрыв за собой дверь.

— Увидимся утром, — прошептал Торквил. — Пойдем через черный ход?

— Сторож должен ждать нас у парадной двери, — ответила Клола.

Они поспешили к дверям замка.

Как и ожидала Клола, дверь была не заперта. Старик сторож сидел в холле, держа свой фонарь в руках.

— Вы вернулись, ваша светлость! — воскликнул он с очевидным облегчением.

— Да, мы вернулись, — ответила Клола. — Спасибо, что подождали нас.

Она медленно пошла вверх по лестнице. Торквил задержался на минуту — Клола поняла, что он просит сторожа держать их ночное приключение в тайне, — а затем присоединился к ней.

— Он ничего не скажет, — заверил он.

Клола с трудом улыбнулась Торквилу. Теперь, при ярком свете свечей, она заметила, как он измучен. Да и она сама, наверно, выглядит не лучше!

Винтовая лестница сделала последний поворот… и Клола вдруг застыла на месте, а сердце ее ухнуло куда-то в пустоту.

На верхней площадке, ярко освещенный десятком свечей, неподвижно стоял герцог.

На нем была та же зеленая ночная рубашка, а лицо такое, что при одном взгляде на него Клола и Торквил застыли как вкопанные.

Он молча ждал, пока они поднимутся наверх и встанут перед ним.

Наконец он заговорил:

— Позвольте узнать, где вы были в такое позднее время?

Клола почувствовала, что Торквил рядом затаил дыхание. У нее не было ни секунды, чтобы придумать правдоподобную ложь: задыхаясь от волнения, она выпалила первое, что пришло в голову:

— Мне неожиданно пришлось… э-э… встретиться с одним человеком… вот… и у меня случились… э-э… небольшие сложности, но Торквил меня выручил.

— Встретиться с одним человеком? — повторил герцог. — И кто же это был?

— Мой друг… он хотел со мной увидеться, и мы… не могли ждать до утра.

— Друг! — презрительно повторил герцог. — Может быть, лучше сказать любовник?

У Клолы пресеклось дыхание, словно ее ударили. Герцог возвышался над ней, как башня; слова его били наотмашь, как удар хлыста.

— Я слыхал, что Килкрейги вероломны, — произнес он, и от звуков его голоса задрожали огоньки свечей, — но не знал, что их женщины еще и распутны!

Он повернулся и исчез, слившись с темнотой. Торквил хотел броситься за ним, но Клола положила руку ему на плечо.

— Нет, — тихо, но твердо сказала она. — Не сейчас. Он слишком раздражен и не станет нас слушать. Подождем и объясним все завтра.

«Но что я могу объяснить? — с горечью подумала Клола. — Что можно сказать, чтобы герцог понял и простил меня?»