Искушая судьбу

Глава 3

Жизнь – это не кино, и чудес в ней не случается. Сегодняшняя ночь тому прямое подтверждение. Она оказалась самой сложной за всё пребывание на Аляске. Без понятия, что хуже: то, что Джон не приходил в себя, или то, каким образом происходило его возвращение.

Безумно медленно и очень волнительно…

Сначала пациент просто открывал глаза, реагировал на голос и прикосновения. Делал слабые попытки пошевелиться, но не более. Его дыхание менялось со скоростью света: то становилось глубже, то сбивалось в своём ритме.

Через несколько часов мутный взгляд был расфокусирован, но Джон уже делал попытки заговорить осипшим, невнятным голосом. В его голове явно запустился процесс восстановления цепочки событий, несмотря на спутанность сознания.

В какой-то миг, судя по всему, к нему вернулись последние воспоминания о произошедшем (а это именно момент нападения), и Джон запаниковал. Его красивые голубые глаза, с казавшейся внутри бездонной пустотой, бегали в разные стороны. Руки дрожали, и ощущалось явное волнение, как будто всё тело пробирал мелкий тремор.

Пришлось вежливо попросить Ноя выйти из комнаты, чтобы Грея не раздражало и не нервировало незнакомое лицо. Сама же я приложила все усилия, успокаивая пациента. Разговаривала с ним, подобно ребёнку, и уверяла, что всё страшное позади.

Джон уснул только под утро и проспал следующие сутки, ни разу не просыпаясь.

Все эти часы я не могла найти себе места, переживая: вдруг он снова впал в кому? Моя тревожность зашкаливала, так что приходилось без конца проверять, ровно ли дышит. Приносило облегчение лишь то, что Джон выглядел уставшим и измученным человеком, нуждающимся в отдыхе, а не болезненно бессознательным.

Честное слово, я уже сбилась со счёта, какая это бессонная ночь и когда нормально спала. Я не могла оставить Джона, поэтому периодически «отключалась», сидя в кресле рядом с постелью. Ной, можно сказать, заставлял пойти к себе в комнату, но я была категорична. Не хотелось доверять Грея Ною.

Сама не знаю, почему не смогла этого сделать.

Возможно, дело в том, что я привыкла держать ситуацию под чутким контролем, без вмешательства третьих лиц.

Вечером следующего дня, под мирный треск камина, я, как обычно, балансирую между сном и явью. В голове вихрем носится куча мыслей: как долго займёт выздоровление? Через сколько я смогу поехать домой? И самое главное – каким образом Джон вернётся в Чикаго, ведь официально он мёртв? Плюс ко всему без документов?

– Воды…

Помещение разрезает хриплый шёпот, вырывая меня из пучины размышлений. Бедное сердце замирает, а после срывается в бешеный галоп, отдаваясь гулкими ударами в груди. Сбросив вязаный плед на пол, подскакиваю на ноги в рекордно короткие сроки.

– Сейчас! – сон, как рукой снимает.

Подбежав к тумбочке, поднимаю бутылку негазированной воды – благо всё было заранее подготовлено Ноем на случай экстренного пробуждения.

– Тише, не напрягайся, – зачем-то инструктирую Грея, медленно поднося ложку с налитой в неё жидкостью.

Разомкнув сухие губы, он с усилием проглатывает несколько капель.

Джон закрывает глаза на несколько долгих секунд. Кажется, что пациент снова отключается, но через мгновение он морщится, будто от боли, а затем открывает их.

По телу проносится заряд электрического тока от столкновения взглядов. Его – глубокий и измождённый, мой – напряжённый и до ужаса внимательный.

Я не знаю, узнаёт ли он меня или пялится, потому что больше не на кого смотреть?

– Ещё? – неловко уточняю, смутившись от пристального внимания.

– Где… я? – наконец выдавливает таким слабым голосом, что я едва его слышу.

– На Аляске, – отвечаю, борясь со вздымающейся от волнения грудной клеткой. – Ты в безопасности, – спешно добавляю, чтобы пациент не разнервничался.

Джон напрягает мышцы, можно подумать пытается пошевелиться, но тут же хмурится – тело его не слушается.

– Всё нормально, – делаю нервный взмах рукой, спеша объясниться. – Ты долго был без сознания. Организму нужно время для восстановления.

– Сколько?

Непроизвольно сглотнув, вдруг чувствую, поднимающийся тошнотворный ком к горлу. Становится жутко стыдно.

Я ныла и проклинала брата за то, что оказалась в этом месте, но кто здесь главная жертва? В первую очередь у Джона отняли нормальное существование и лишили права выбора. Только мне за нахождение на Аляске пообещали свободу, а ему?

– Долго, – еле заметно киваю головой в подтверждении слов, не желая говорить более точно.

– Делла… не юли, – не взирая на состояние, видит, что я увиливаю от ответа.

– Почти два месяца, – сухо констатирую факт, потупив взгляд.

Грей молчит. Ничего не отвечает, переваривая услышанные новости. Для него произошедшее нападение было буквально последним воспоминанием, словно это произошло вчера. Ему необходимо осмыслить, принять и свыкнуться с услышанным.

– Два месяца… – повторяет сиплым голосом, подтверждая мои мысли.

Молча киваю, не зная, что ещё добавить. Да уж, особо общительной и добродушной меня не назовёшь.

Но я же не психолог и заботиться о ментальном здоровье Джона не обязана!

– Чёрт… Как?

Что «как»? Как выжил? Как здесь оказался?

– Долгая история, – осторожничаю, решая не ударяться в красочные подробности. – Думаю, это должен рассказать тебе сам Артём.

– Артём?

– Ты здесь из-за него, – откладываю ложку, которую всё это время держала в руках, на тумбочку. – Или благодаря ему. Это уже тебе решать, с какой стороны смотреть на ситуацию.

– Князев… заказал меня? – На мужском лице эмоции сменяются, как картинки в калейдоскопе: от растерянности до гнева и недоумения.

– Чего?! Конечно нет! – Уставившись на Грея, не могу поверить, что он пришёл к такому ошибочному выводу. – Благодаря Артёму ты, вообще-то, жив!

Без понятия, какого чёрта, но предположение о том, что именно мой брат мог устроить покушение, кажется оскорбительным.

– Не понимаю… – Уставившись в потолок, Грей делает несколько глубоких вдохов и выдохов. – Дай ещё воды.

«Конечно, господин!» – язвит проснувшаяся внутренняя стерва.

Повторив движения, как и в первый раз, я набираю жидкость в ложку и неторопливо пою вышедшего из комы.

– Если коротко, то Артём был вынужден обмануть всех ради твоего спасения, – оправдываю дьявола воплоти, устроившего нешуточную заварушку. – Он посчитал, что если не сделает этого, то в следующий раз ты уже не сможешь выкарабкаться.

Сказав это, я осознаю, какую ошибку совершила. Нельзя говорить такие вещи человеку, только вернувшемуся практически с того света!

Просто желание показать истинные мотивы Арта и его огромное, в кавычках, сердце перевесило здравый смысл…

Дурная голова, ох, дурная!

Исподлобья наблюдая за Греем, представляю, какой хаос творится у него в голове. Моя бы, наверное, взорвалась от переизбытка эмоций и полученной информации.

– Почему? – Голос Джона начинает звучать более внятно и уверенно. Это хороший знак. Надеюсь, совсем скоро он встанет на ноги, а я стану свободной.

– У Адама много врагов, ты в курсе, – произношу виновато, за то, что сболтнула лишнего.

На самом деле этого Адама Коулмана, главаря Чикагской мафии, я в глаза не видела.

В помещении воцаряется гнетущее молчание.

– Адам? – Джон сжимает челюсти, а я, похоже, научилась понимать, что он хочет по одному короткому слову.

– Извини, всё это должен рассказывать мой брат, не я, – отрицательно мотнув головой, даю понять, что не собираюсь продолжать беседу.

– Говори, – гневно выдыхает Джон. – Быстро.

– Я ничего не знаю, – сглотнув, облизываю пересохшие губы. Мне бы самой водички выпить или чего покрепче.

– Боишься его?

Я? Артёма? Да за кого он меня принимает?

– Никого я не боюсь! – вскипаю, а потом осекаюсь.

Джон еле заметно ухмыляется, поняв, что поймал меня, надавив на больное место.

– Отвечай.

Я сжимаю пальцы в кулак, зная, что выхода нет. Всё равно рано или поздно он узнает, так что играть в «незнайку» бесполезно.

– Адам думает, что ты мёртв. Все так думают, – слова сами вырывается из моего рта, едва ли успеваю обдумать, как мягче преподнести информацию.

Почему я слушаюсь приказа?!

«Замолчи же ты, идиотка! Давай ещё все семейные тайны ему выложи» – вопит разум, желая прибить саму себя за глупость.

Джон замирает, а затем резко напрягается. Грей делает попытку сесть, но тут же скручивается, явно почувствовав адскую боль. Мужская рука дёргается, словно он хочет что-то швырнуть, но сил хватает только сжать простыню, сминая её в кулаке.

– Успокойся! – Испугавшись такой весьма агрессивной реакции, на свой страх и риск надавливаю на плечи, не давая ему двигаться.

– Проклятье… – Зажмуривает глаза, скривив лицо. – Отпусти!

Не могу представить, что он испытывает в состоянии беспомощности.

– Ты сделаешь себе хуже! – Сдерживаю вырывающийся из груди всхлип отчаяния, ощущая вину за его состояние.

– Отойди, – чувствую, как под пальцами напрягаются мышцы. Грей яростно борется с импульсом скинуть мою руку и снова попробовать подняться.

– Ты не сможешь встать, как бы ни пытался, – стараюсь достучаться, не зная, что добавить. Я вижу, как ему тяжело дышать и больно. И мне тоже от этого больно.

Правильно, накашеварила, вот и возись с ним. Помимо прочего, ещё в психолога поиграй.

– Мне нужно в Чикаго, – рычит сквозь зубы, но выходит, сдавленный звук.

Ой, какие мы злые. Боюсь-боюсь.

– Я понимаю, что тебе тяжело, но ты не можешь просто взять и встать, – наконец убираю ладонь с его плеча, отходя на несколько шагов. – Ни в какое Чикаго в таком состоянии ты не доберёшься.

– Я не могу… здесь оставаться! – упорно настаивает. Упрямый до невозможности!

Спокойно, Адалин. Дыши!

Давай, вдох – выдох.

Вдох – выдох.

Вдох – выдох.

Грею тяжело, войди в его положение. Ты взяла и вывалила на него всю информацию без подготовки. Любой человек, узнав, что он – живой покойник, придёт в шок и ярость.

Но и я не железная. Отсутствие сна, бесконечная нервозность и думы о будущем сводят с ума!

Проведя ладонью по лицу, вытираю внезапно вспотевшие ладошки о джинсы. Почему мне так чёртовски страшно? Это ведь всего лишь тот самый бессознательный пациент!

– Придётся, – пожимаю плечами, дескать, другого выхода нет, скрывая своё настоящее состояние внутри. – По крайней мере, в такой физической форме ты и до грёбаного окна самостоятельно дойти не сможешь.

Джон бросает на меня убийственный взгляд, будто хочет прожечь насквозь. Клянусь, если бы мог, то придушил бы или разорвал в клочья.

– Решила, что теперь ты командуешь?

Вы только посмотрите на этого говнюка! Не успел очухаться, а уже напоминает о тех унижениях, что я пережила по его милости, пока меня силой возвращали из Канады в Штаты.

– Я вытащила тебя с того света, Грей, – скрещиваю руки на груди, уставившись взглядом хозяина положения. – Так что либо делай, как я говорю, либо… Нет, впрочем, у тебя даже второго варианта нет. Будешь плясать под мою дудку, – произношу с особым удовольствием.

Джон резко сжимает челюсть, а потом выдыхает, словно пытается заглушить желание заорать. Я с нарочито невозмутимым видом наблюдаю, как в его горле нервно двигается кадык.

– Оставь меня, – прогоняет неблагодарный пациент без капли такта.

– Отличная идея, – подхватываю я, притворившись, что совершенно не задета подобным указом. – Обдумай мои слова на досуге. А пока ты это будешь делать – отдыхай.

Не получив ответа или хотя бы лёгкого кивка в знак согласия, всё в той же закрытой позе направляюсь к выходу из помещения.

– Адалин… – зовёт он уже более смиренно, когда я нахожусь у самой двери.

– Что? – остановившись, слегка поворачиваю голову в бок. Мы тоже люди гордые.

– Почему именно ты? – задаёт самый неожиданный вопрос из всех возможных, а я в свою очередь впадаю в лёгкий ступор.

– Без понятия, – протягиваю задумчиво. – Спросишь об этом у Артёма Князева.

– Сколько людей знает, что я жив? – несмотря на чёткость речи, слова даются ему с трудом.

– Мало, – отвечаю, сжимая дверную ручку. – Артём, его помощник Ной, я… и ещё пара человек, включая Сару – жену брата.

– Значит, не такая уж и тайна, – подмечает он горько-ироничным тоном. – Почему не знает Адам?

– Я не в курсе, – подавив зевок, устало уставляюсь в темноту коридора сквозь приоткрытую щель. – Поспи, тебе нужен отдых. Ной будет рядом.

Джон ничего не произносит, а я выхожу, закрывая за собой дверь. Прижавшись спиной к прохладной стене, делаю глубокий вдох.

Тот самый Грей, которого я ненавидела в прошлом, вернулся раньше, чем предполагалось. Он как зверь, оказавшийся в запертой клетке. Я никогда не видела его таким раздражённым собственной слабостью и потерявшим контроль.

И чёрт побери, от этого осознания почему-то совсем не спокойно. Не знаю, что меня пугает больше – то, что Грей ещё в постели, или то, что однажды он встанет.