Искушение леди

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Тони считал часы до того момента, когда сможет увидеть Дебору.

Еще никогда в жизни он не ждал чего-либо с таким радостным предвкушением. Назначенные встречи, переговоры, распорядок дня, обычные дела – все это не имело никакого значения в сравнении с тем, что скоро он увидит Дебору.

И в его чувстве к ней преобладали отнюдь не вожделение или похоть.

Да, Тони хотел лечь с ней в постель… но ему нужно было и нечто большее. Нечто такое, чего он не мог пока выразить словами. Откровенно говоря, немногим людям он открывал свою душу. Друзья были переменчивы и ненадежны, члены семьи – завистливы. Однако Деб не подпадала ни под одну из этих категорий. Она была уникальной, неповторимой, стоящей особняком от прочих его знакомых.

Но самое главное заключалось в том, что он доверял ей.

Он ждал и не мог дождаться, когда же окажется с ней наедине, Чтобы объяснить мотивы своих поступков. Она должна согласиться с ним. Он верил в свою способность убеждать, но, чтобы ничего не оставлять на волю случая, нанес визит ювелиру.

Ему редко доводилось бывать в ювелирных лавках – подобные излишества он полагал напрасной тратой денег. Но теперь получал истинное удовольствие, выбирая подходящий подарок для Деб, который будет служить постоянным напоминанием об их союзе.

Ни одна из драгоценностей не привлекла его внимания, пока ювелир не показал ему кроваво-красный рубин, ограненный в форме сердца. Он висел на тяжелой золотой цепочке, похожей на те, которые так любили изображать на своих полотнах художники эпохи Возрождения.

Мое сердце принадлежит вам…

Тони даже не позаботился узнать, какова цена выбранного им замечательного украшения.

Он поднес рубин к свету и живо представил, как он будет смотреться на шее у Деб. Камень оттенит и подчеркнет необычный цвет ее глаз и волос, а Тони сможет сказать, что она носит на шее его сердце. Он не был поэтом, зато был доволен, очень доволен собственным выбором.

В половине седьмого он появился на пороге скромного жилища Уорнеров. К его удивлению, двери ему отворил хозяин дома.

– Прошу вас, входите, милорд.

Тони вошел внутрь и снял шляпу. Тяжелый вельветовый мешочек, в котором лежал кулон с рубином, оттягивал карман его сюртука.

На мгновение воцарилась неловкая тишина. Тони не знал, о чем говорить с человеком, которого он нанял на работу и чью свояченицу намеревался заполучить себе в любовницы.

– Не хотите ли выпить чего-нибудь, милорд? – осведомился Уорнер.

– Нет, благодарю вас.

Уорнер явно не знал, куда девать руки.

– Давайте пройдем в гостиную и подождем, – нервно пробормотал он. – Дебора вот-вот сойдет вниз.

Тони переступил с ноги на ногу, затем последовал за хозяином в соседнюю комнату, но оба остановились в нескольких шагах от двери, не желая проходить дальше.

В очередной раз в воздухе повисло тягостное молчание. И тут Уорнер осмелился задать вопрос:

– Вы будете заботиться о ней?

При этом он избегал смотреть Тони в глаза.

Тот не стал делать вид, что не понял, о чем его спрашивают. Этот мужчина с готовностью продал свою свояченицу в обмен на работу, и сейчас его мучила совесть.

– Она ни в чем не будет нуждаться.

Уорнер кивнул, словно этого ему было достаточно.

От продолжения неловкого разговора их спас звук шагов, раздавшийся за дверью. Оба мужчины повернулись одновременно… и у Тони перехватило дыхание.

На пороге стояла Деб, а рядом с нею виднелась сияющая сестра. Но это была не та Деб, которую он знал. Бедная представительница угасшего дворянского рода в одежде мрачных тонов исчезла.

Сегодня на ней было изумрудно-зеленое платье цвета камня чистейшей воды. Корсаж практически отсутствовал, и когда она присела в грациозном книксене, Тони едва сумел сдержать восхищенный вздох. Он слишком хорошо помнил шелковистую тяжесть ее груди с темными манящими сосками. И сейчас их едва прикрывала тончайшая ткань.

Ее роскошные волосы были собраны по испанской моде на затылке, чтобы подчеркнуть стройную шею. Жемчужные серьги в ушах оттеняли матово-белую кожу. Она подняла взгляд темных глаз на Тони.

– Милорд.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы хоть немного прийти в себя и пробормотать первое, что пришло в голову.

– Вы прекрасны!

Он выпалил эти слова не задумываясь. Прямо здесь, в присутствии Уорнера и его жены. Но ему было плевать. Он говорил правду.

На щеках у Деборы вспыхнул легкий румянец, который очень шел ей.

Тони с нетерпением ожидал момента, когда останется с любимой наедине.

Предложив ей руку, он машинально пробормотал извинения и, распрощавшись, повел Дебору к двери. Ее сестра остановила их.

– Возьми, Дебора, нынче вечером тебе понадобится шаль.

Она протянула сестре отрез тончайшего индийского муслина. По краю шаль была расшита блестками, которые сверкали и переливались при каждом движении.

Дебора элегантно накинула шаль на голову.

– Спасибо. – Она поцеловала сестру в щеку. – За все. – И повернулась к Тони, который уже распахнул перед ней дверь.

Экипаж с кучером поджидали их на улице. Дебора испуганно отшатнулась, увидев карету темного лакированного дерева, запряженную парой гнедых жеребцов. На двери сверкал фамильный герб лорда Бернелла.

– О господи! – пробормотала она.

– В чем дело?

Широко распахнув глаза, она призналась:

– Эдмонд говорил, что вы богаты, но я и не представляла, насколько его слова соответствуют истине, пока не увидела все это.

Ливрейный лакей, распахнув перед ними дверцы, стоял у подножки кареты.

– Позвольте помочь вам, – сказал Тони, гордясь тем, что ему удалось произвести на нее впечатление. – Подождите, пока мы не тронемся с места.

Оказавшись внутри, она провела ладонью по обитым бархатом сиденьям, потом осторожно присела и обвела взглядом убранство экипажа. Здесь была медная лампа, и подставка для фужеров, и бутылки бренди. В окна были вставлены стекла, которые поднимались и опускались.

– Какая роскошь!

– Это последняя новинка.

Тони нес какую-то бессмыслицу – он никак не мог прийти в себя от ее вида и запаха жасмина, которым она себя окружила.

Губы ее округлились от удивления и восхищения. Тони постучал в потолок, давая сигнал, что они готовы. Кучер гикнул на лошадей, и экипаж тронулся с места.

Дебора откинулась на подушки сиденья.

– Движение почти не ощущается.

– А на лондонских улицах это нелегко, можешь мне поверить, – откликнулся он, потом сунул руку в карман и извлек на свет вельветовый мешочек. Его вдруг охватило непривычное и неожиданное смущение. Тони редко получал подарки и еще реже делал их сам. – У меня есть кое-что для тебя. – Он протянул ей безделушку.

Дебора опустила взгляд на вельветовый мешочек. Брови ее недоуменно сошлись на переносице. Она не пошевелилась.

– Для меня?

– Да. Это подарок. От меня.

– Я не знаю, что сказать. – Она подняла глаза, и Тони увидел, что она искренне и глубоко тронута. – Благодарю вас.

Ее благодарность привела его в неописуемое смущение. И в это самое мгновение Тони влюбился. Безумно, отчаянно, первый и последний раз в жизни.

Любовь удивила его. Чувство это оказалось совсем не таким, каким он его себе представлял. Много лет назад, еще мальчишкой, он, как восторженный теленок, ходил по пятам за Арабеллой Смит. Позже он встретил еще парочку женщин, вызвавших в нем некоторый интерес. Но то, что он испытывал к ним, бледнело перед этим всепоглощающим чувством, которое расцвело в нем сейчас. Чувство к Деборе было глубже, значительнее, богаче оттенками… и спокойнее, естественнее.

Она была нужна ему, как воздух, которым он дышал.

Она была водой, пролившейся на его иссохшую душу. Она стала причиной и целью его существования.

В глазах у Тони внезапно защипало от переполнявших его чувств. Он поспешно отвернулся.

– Возьми его. Открой свой подарок.

Дрожащими пальцами Дебора развязала шнурок, и кулон сам скользнул ей в руку. Последние лучи заходящего солнца упали на золото цепочки, заставив ее сиять тяжелым, благородным блеском. Она тихонько вздохнула и замерла, и ее реакция стала для него всем, на что он только мог надеяться.

Дебора благоговейно поднесла цепочку к глазам, чтобы лучше разглядеть кулон. Он был выполнен в форме сердечка, рубинового сердечка размером с ноготь ее большого пальца, и оправлен в золото. Его тяжесть поразила ее.

– Давай я помогу тебе надеть его, – предложил Тони.

Дебора молча кивнула, слишком потрясенная и ошеломленная, чтобы говорить.

– Он тебе понравится. – Тони довольно улыбнулся. – Повернись, – попросил он, тоже пребывая в некотором смущении.

Дебора сидела, боясь пошевелиться, настолько потряс ее щедрый подарок. Получается, Лизбет была права. Тони ни за что не купил бы столь редкую и дорогую вещицу, если бы она была ему безразлична.

Она покорно повернулась и сняла с головы шаль. Она ощутила прикосновение рук Тони к своей обнаженной шее, когда он застегивал цепочку. Кулон лег в ложбинку на груди. Его пальцы скользнули по ее гладкой, прохладной коже, и она инстинктивно подалась к нему всем телом.

Тони не отстранился. Он провел руками по ее плечам. Его дыхание щекотало ей шею.

– Деб… – прошептал он и коснулся губами чувственного местечка у нее за ушком.

Соски у нее напряглись и затвердели. Он обнял ее, лаская грудь.

– Ты такая красивая…

Эти слова, произнесенные дрожащим от волнения голосом, потрясли ее. Деборе захотелось раствориться в нем. В жилах у нее кипело и играло неистовое, жгучее желание. Она выгнула спину, подставляя грудь его горячим рукам.

Он поцеловал ее, скользнув губами по нежной шее. Одна его рука легла ей на живот и медленно поползла вниз, к средоточию ее желания. Она положила руку на его мускулистое бедро, и ее большой палец оказался в нескольких дюймах от его мужского достоинства. Она знала, что орудие напряглось и уже готово. Они всегда возбуждали друг друга. Она повернулась к нему и подставила губы. Господи, как же она хотела его! Прямо здесь. Сию же минуту.

Предупреждением, что они вот-вот остановятся, стал громкий возглас кучера, приказывавшего другому вознице посторониться. Дебора быстро отодвинулась от Тони. Он наклонился, пользуясь случаем прийти в себя. Оба тяжело дышали.

Его веселый и изумленный взгляд встретился с ее взглядом.

– Я скучал по тебе.

Дебора смогла лишь кивнуть в ответ, тело все еще отказывалось повиноваться ей.

Карета остановилась, и ливрейный лакей распахнул дверцу.

– Милорд… – с поклоном пробормотал он.

Тони спрыгнул первым и помог сойти Деборе. Она накрыла рубиновое сердечко ладонью.

– О, как я бы хотел запечатлеть там поцелуй! – жадно прошептал он, и она вспыхнула.

Они находились на берегу Темзы. Повсюду виднелись гребные лодки, украшенные бумажными дымовыми трубами и фонариками, готовые отвезти гостей на ту сторону реки, к садам. Здесь были люди разного возраста и социального положения. И шаль с блестками, которую по настоянию Лизбет накинула Дебора, уже не казалась вызывающе дорогой. Все были одеты нарядно и броско. Некоторые компании, садившиеся в лодки, щеголяли смелыми заморскими костюмами.

Несмотря на тяжелые тучи, повисшие над горизонтом, вечер был чудесный. Воздух походил на мягкий, теплый бархат, плеск речных волн о борт лодки завораживал и успокаивал, а веселое настроение людей, плывших вместе с ними, оказалось заразительным. Кто-то даже прихватил с собой фужеры и бутылку вина, которую пустил по кругу. Тони с Деборой тоже предложили выпить, но они отказались.

Он придвинулся ближе и обнял ее. На мгновение она позволила себе помечтать, представив, что они муж и жена.

Что он ценит и любит ее потому что сама она полюбила бы его еще сильнее, если бы только это было возможно. Всякий раз, когда он оказывался рядом, сердце ее начинало учащенно биться.

Бережно поглаживая рубиновый кулон, Дебора вела с собой безмолвный диалог. Она не могла принять образ жизни содержанки, но боялась, что не сможет забыть Тони. И молилась, чтобы у нее хватило такта и ловкости сделать так, чтобы он предложил ей замужество.

В ее мысли властно и настойчиво вторглась музыка. Они находились на середине реки, когда до Деборы донеслись первые такты мелодии, которую наигрывал симфонический оркестр. Композиция была ей незнакома, но музыку написал, несомненно, Гендель. Над водой звучал один из его менртов, величественный и горделивый, идеально соответствующий атмосфере сегодняшнего вечера. Она в трепетном благоговении внимала ему – как, впрочем, и все остальные гости. Потрясен был даже Тони.

Лодка коснулась земли, и мужчины бросились помогать дамам сойти на берег. Тони взял ее под руку, и они начали пробираться сквозь шумную нарядную толпу. В воздухе повисло веселое оживление, волшебное ожидание чуда, и когда Дебора вошла в сказочный мир под названием Воксхолл-Гарденз, то ей и в самом деле показалось, что нынешним вечером могут сбыться самые сокровенные мечты.

Вдоль хитро переплетающихся тенистых аллей выстроились мраморные статуи, в зарослях экзотических растений прятались уединенные беседки.

– Вы уже бывали здесь раньше? – спросила она.

– Никогда, – улыбаясь, ответил Тони, и вечер заиграл новыми красками, обретая особую привлекательность оттого, что и он, и она оказались в таком чудесном месте впервые.

Несколько пар поспешно разбрелись по покрытым гравием дорожкам, а они с Тони направились туда, откуда доносилась музыка. Над аллеями висели гирлянды разноцветных фонариков, в глубине кустов мерцали таинственные звездочки.

Тони с Деборой вышли на центральную площадь и оказались в самом сердце Воксхолла. На помосте, украшенном живыми цветами, играл оркестр, перед ним находилась танцевальная площадка. Вокруг высились павильоны, замки и ротонды, в каждом укромном уголке которых располагались отдельные кабинеты для гостей.

Их любезно приветствовал метрдотель.

– Лорд Бернелл, прошу следовать за мной, я покажу вашу ложу.

Он подвел их к одному из уединенных кабинетов. Он был празднично задрапирован красно-золотистой тканью и располагался под переплетенными ветвями каштана, образующими над головой живой шатер, с «потолка» которого свисал канделябр со свечами.

В соседних кабинетах расположились другие парочки, но все были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на окружающих. Неподалеку от них разместилось, похоже, целое семейство, прибывшее сюда, чтобы вкусно поесть, повеселиться и послушать хорошую музыку. Праздничная атмосфера напомнила Деборе ярмарку в Айлэме.

И тут взгляд ее наткнулся на пожилого джентльмена, сидевшего в павильоне напротив. У него были снежно-белые волосы и римский нос. Он, не отрываясь, во все глаза смотрел на нее. Дебора отвела взгляд, ей почему-то стало неловко и неуютно.

– Что случилось? – спросил Тони.

Дебора украдкой взглянула на пожилого джентльмена, но теперь он о чем-то оживленно беседовал с хрупкой женщиной преклонных лет, сидевшей рядом. Взгляд ее скользнул в сторону Деборы, и она пожала плечами, явно не соглашаясь со своим спутником.

Дебора с усилием отогнала от себя мысли об этой странной паре.

– Ничего особенного, – пробормотала она.

Возле их столика появился расторопный официант, принесший цыпленка и холодную телятину. Тони заказал бутылку лучшего вина, и воспоминание о странной паре улетучилось под натиском превосходного вина и обаяния мужчины, в которого Дебора была влюблена.

Они развлекались, наблюдая за окружающими, рассматривали необычные костюмы гостей, которые предпочитали скрывать свои лица под масками, и подшучивали над поведением отдыхающих, которое под действием вина и музыки становилось все более непринужденным.

Лизбет была права. Воксхолл оказался самым подходящим местом для влюбленных. Им с Тони не было нужды опасаться любопытных глаз. Он мог спокойно взять ее за руку, жестом собственника положить руку на спинку ее кресла или под столом коснуться носком сапога ее туфельки.

Она не единожды ловила его взгляд, устремленный на рубиновое сердечко, покоящееся в ложбинке ее груди.

Вечер постепенно перешел в ночь. Свечи, волшебные огни и, похоже, даже звезды засияли ярче, разбрызгивая искры непринужденного веселья.

– У меня есть для тебя сюрприз на десерт, – прошептал Тони ей на ухо. По его знаку официант поставил на столик мороженое с клубникой.

– Я никогда не пробовала мороженого, – призналась Дебора. Ощутив на языке вкус прохладной сладкой массы, она зажмурилась от удовольствия и в мгновение ока прикончила свою порцию.

– Вот, возьми мое, – сказал Тони и подтолкнул к ней запотевшую вазочку с мороженым.

– О нет, я не могу.

Он рассмеялся, и улыбка настолько преобразила его лицо, сделав поистине прекрасным, что у нее захватило дух.

– Еще как сможешь. Давай я тебе помогу. – Он зачерпнул мороженое ложечкой и протянул ей.

Но когда она наклонилась, губы ее встретились не с ложечкой, а с его губами – прямо за столом, в уединении их кабинета, под музыку Генделя, витающую в воздухе.

От него пахло клубникой и вином, и этот аромат ударил ей в голову. Рука Тони скользнула ей на талию… и в это самое мгновение их покой был нарушен появлением джентльмена, который так пристально рассматривал Дебору некоторое время назад.

– Мне очень жаль. Великодушно прошу простить меня, – произнес мужчина с явным французским акцентом и повернулся, готовый удалиться, смущенный и обескураженный.

Тони был раздосадован.

– Вы хотели о чем-то поговорить с нами? – поинтересовался он, не давая себе труда скрыть раздражение.

– Не с вами, милорд, – ответил пожилой джентльмен, – а с вашей очаровательной спутницей, с вашего позволения.

Дебора отпрянула, растерянная и слегка испуганная. Мужчина понял ее недоумение.

– Я не хотел оскорбить вас. Однако… вы напомнили мне женщину, которую я когда-то знал. Француженку из Лиона. Мы были очень дружны с ней, а после Террора перебрались в Англию… – Глаза его затуманились воспоминаниями, он словно умолял ее понять, какие чувства испытывает. – Она много значила для меня. А вы… вы ее точная копия.

Тони явно не понравилась настойчивость чудаковатого незнакомца, но Дебора ласково накрыла его руку своей.

– Вы были знакомы с ней в Лионе?

– Мы были с ней друзьями детства. Наши семьи эмигрировали из Франции вместе. Она вышла замуж за англичанина. Это вам ни о чем не говорит?

Кажется, Тони понял, о чем идет речь, и успокоился. Дебора взволнованно подалась вперед.

– Моя мать была родом из Лиона.

Пожилой джентльмен расплылся в улыбке. Чисто по-галльски он удовлетворенно хлопнул в ладоши.

– Ага. Так я и знал. Вы, несомненно, дочь Каландры де Кювье.

– Да. А вы? – поинтересовалась Дебора, в первый раз слыша, как мелодично звучит имя матери, произнесенное на ее родном языке.

– Меня зовут Арно, барон де Фонтина. Поместье родных вашей матушки располагалось по соседству с нашим. Мы с ней выросли вместе, и обоим семействам удалось скрыться за мгновение до того, как разъяренная кровожадная толпа принялась бесчинствовать на наших землях. Расскажите о своей матери. Как она поживает?

На мгновение Дебора лишилась дара речи, но потом нашла в себе силы ответить:

– Она умерла вскоре после моего появления на свет.

Барон в отчаянии всплеснул руками, но тут же принес свои извинения.

– Прошу простить меня. Я слишком стар, чтобы позволять себе подобные выходки… но когда вы влюблены… – На глаза у него навернулись слезы.

– Прошу вас, присоединяйтесь к нам, – предложил Тони, вставая из-за стола.

Барон отрицательно покачал головой.

– Не смею более докучать вам своим присутствием. Печаль в его голосе кольнула Дебору в самое сердце. – Должно быть, вы очень сильно любили ее, – тихо сказала она.

– О, да, но… – Он снова покачал головой. – Я хотел жениться на ней, но увы – она встретила своего англичанина. Это ваш отец, верно?

– Она стала любовью всей его жизни, – ответила Дебора.

Барон кивнул, явно думая о чем-то своем.

– Мне пора возвращаться к супруге. – Он выдавил улыбку, пытаясь скрыть огорчение. – Ей стало нехорошо, и мы собрались уходить. Ревматизм причиняет ей нешуточные страдания, особенно в такую ночь, как сегодня.

– Я надеюсь, это не к дождю, – заметил Тони. – До сих пор нам везло с погодой. Француз улыбнулся.

– Погода, конечно, влияет на ее здоровье, но я заметил, что она зачастую ошибается, объясняя свое состояние ее ухудшением. – Он перевел взгляд на Дебору. – Кроме того, она ревнует. Она знает, как сильно я любил Каландру. Вы очень красивы, миледи. Ваша матушка могла бы гордиться вами.

Дебора была так тронута, что не могла вымолвить ни слова.

– Я отнял у вас уже достаточно времени. Меrsi, благодарю за терпение.

Барон де Фонтина повернулся, чтобы уйти, но Дебора окликнула его:

– Вам известно что-нибудь о ее семье? Может быть, у меня есть родственники в Лондоне? Отец всегда говорил, что у нас никого нет, но, быть может…

Барон остановился.

– Они все умерли, миледи. Герцог и герцогиня, ваши дедушка и бабушка, прожили совсем недолго. Революция отняла у них все, и они умерли вскоре после того, как мы приехали в Лондон. Не осталось никого.

– Может быть, вы оставите свою визитную карточку? Или адрес? – предложил Тони. – Мне кажется, вы могли бы встретиться. Вам наверняка найдется, о чем поговорить.

Дебора готова была расцеловать его за столь мудрое предложение.

– Да, прошу вас, – взмолилась она. – Мне так мало известно о жизни матери.

– Я буду счастлив поведать вам все, что знаю, – отозвался барон.

Тони взял дело в свои руки и протянул пожилому джентльмену одну из своих визитных карточек. В это время появился официант с известием, что баронесса де Фонтина просит супруга вернуться как можно скорее. Она хотела уйти.

Француз выразительно пожал плечами.

– Я должен идти. – Он поклонился и поцеловал руку Деборы. – Этой ночью мне повезло. Как приятно сознавать, что моя прекрасная Каландра живет в своей дочери! – Он удалился.

Дебора молчала, ей надо было разобраться в своих чувствах.

Тони сел рядом и взял ее за руку.

– О чем ты думаешь?

Дебора не знала, как передать словами то, что она испытывала.

– Я была не просто «черноволосой смуглянкой», а еще и ребенком, который ничего не знал о своей матери. Отец говорил о ней, но нечасто. Теперь я понимаю, что он просто не хотел, чтобы моя приемная мать ревновала. А все остальные в Долине вели себя так, словно ее никогда не существовало… и только я напоминала о ней. – Дебора подняла глаза к небу, усеянному мириадами звезд. – Если звезды – это ангелы, то, быть может, она – одна из них? Она сейчас здесь? Смотрит на нас сверху?

– Если твоя мать там, то она знает, как сильно я люблю тебя.

Дебора не верила собственным ушам.

– Вы меня любите?

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Мое сердце принадлежит вам.

Дебора испугалась, что вот-вот лишится чувств. Он повторил слова, которые Лизбет заставила ее написать в письме к нему. Одна часть ее души готова была воспарить в небеса от счастья, другая терзалась осознанием вины: он-то думал, что она сама составила письмо.

Но не успела она признаться во всем, как Тони встал из-за стола.

– Пойдем прогуляемся.

Он взял ее под руку и увлек к одной из аллей пустынной и уединенной, которая освещалась лишь слабым светом фонарей.

Он переплел ее пальцы со своими… и Деборе расхотелось признаваться, что она не сама написала письмо. Какое все это имеет значение? Его слова обрели зеркальное отражение в ее сердце.

Она чувствовала, что ее мечты о замужестве вполне могут сбыться, – особенно когда Тони увлек ее в увитую розами беседку. Волшебный аромат цветов наполнял воздух. Здесь они были совершенно одни.

Тони обнял ее и стал с упоением целовать. Дебора ответила ему со всей страстью, живущей в ее сердце. Она ничего не могла с собой поделать.

Их поцелуй затянулся. Он крепче прижал ее к себе, ласково играя с ее язычком. Она ощутила, что он готов войти в нее, и со стоном прижалась к нему всем телом. Она хотела его столь же отчаянно, как и он ее.

И вдруг над головой у них раздался странный свистящий звук, за которым последовала вспышка.

Дебора испуганно ойкнула и прервала поцелуй. Тони по-прежнему обнимал ее за талию, а ночное небо над ними расцвело тысячами звезд.

Фейерверк!

Дебора слышала о нем, но никогда еще не видела. Оркестр играл во всю мощь, и ночь несла музыку на невидимых крыльях, пронизанных огнями. В водовороте ослепительного света сверкали фонтаны пламени и искр, а в воздух взмывали все новые и новые ракеты.

– Потрясающее зрелище! – прошептала она.

– Да.

Тони прижал ее к себе, и Деборе захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы они стояли вот так, обнявшись, под черным бархатом неба, в окружении вспышек света и музыки. Он коснулся губами ее волос. Потом наклонился, чтобы поцеловать ее…

Раскат грома расколол небеса у них над головой, и иссиня-черное покрывало ночи пронзил ослепительный зигзаг молнии. Создавалось впечатление, что фейерверк вызвал гнев богов. Мгновение спустя с неба хлынул проливной дождь. Они попытались укрыться в беседке, но ее живая крыша служила жалкой защитой от разбушевавшейся стихии.

– Придется спасаться бегством! – крикнул он, перекрывая неумолчную дробь, которую крупные капли дождя выбивали на гравийной дорожке.

Дебора кивнула.

Тони взял ее за руку, и они побежали к лодкам. Они были не одни – из павильонов и аллей выскакивали такие же парочки. Одни весело смеялись, другие вслух выражали свое недовольство.

У причалов скопилась огромная толпа людей, которые спешили и толкались, торопясь побыстрее сесть в лодки и отправиться домой. Все они были молоды, и Дебора решила, что пожилая публика, подобно барону де Фонтина, покинула сады заранее. Лодочники держали в руках масляные лампы, да и на пристани горели несколько фонарей, но в основном Воксхолл погрузился в темноту.

Оркестранты разбежались, и какой-то шутник затянул фривольную народную песенку, которую дружно подхватили остальные. Дождь понемногу стихал, а вскоре и вовсе прекратился, словно наслаждаясь музыкой.

Тони не выпускал ее руки, пока они пробирались сквозь толпу, – лодочники брали на борт тех, кто первым подбегал к лодкам. Особой популярностью пользовались суденышки, над которыми были натянуты парусиновые тенты.

Дебора обеспокоено сказала:

– Платье Лизбет безнадежно испорчено.

– Я куплю ей дюжину новых, – пообещал Тони. – И тебе тоже. – И без всякого стеснения поцеловал ее на виду у всех.

Разумеется, было темно, и на нее, похоже, никто не обращал внимания. Напротив, все выглядели раскованными и беззаботными. Какой-то мужчина, смеясь, прыгнул в воду с причала, за ним последовали еще двое. Зрители приветствовали их выходку громовыми аплодисментами.

Тони подвел ее к лодке, и Дебора уже занесла ногу, чтобы шагнуть через борт, как вдруг перед ней очутилась весело хохочущая молодая женщина. Обе были вынуждены остановиться.

Смеющаяся красавица взглянула на Дебору.

– Простите меня, – извинилась она. – Идите первая, а я за вами.

Это была очаровательная блондинка в костюме пастушки, с длинными ресницами и высокими скулами.

И вдруг веселье у нее в глазах погасло. Она смотрела мимо Деборы на Тони. Глаза ее расширились, с губ готово было сорваться тревожное восклицание. Даже в темноте стало заметно, что краска отлила от ее лица.

Тони тоже был потрясен. Он стоял позади Деборы, но она почувствовала, как он напрягся и оцепенел, а потом сделал шаг назад.

– Милорд? – неуверенно выговорила женщина.

– Леди Амелия…

В воздухе повисло напряжение, и Дебора обернулась. Тони с каменным лицом взирал на спутника блондинки, мужчину в костюме йомена. Они узнали друг друга.

– Борд! – с неописуемым презрением выплюнул Тони.

– Бернелл! – последовал короткий ответ. Какая-то женщина в костюме цыганки вклинилась между ними. Схватив леди Амелию за руку, она воскликнула:

– Сюда. Пойдемте быстрее.

Через несколько мгновений компания растворилась в толпе, а ее место заняли новые гуляющие. Все произошло настолько быстро, что Дебора спрашивала себя, а не привиделось ли ей это.

Тони усадил ее в лодку. Снова хлынул дождь, но они отыскали свободное местечко под тентом и устроились там, тесно прижавшись друг к другу. Он бережно сложил ее промокшую шаль, в его движениях сквозили любовь и беспокойство.

Он все-таки оглянулся через плечо. На лодке, в которую уселась компания во главе с леди Амелией, раздавались громкие крики и взрывы смеха. Трое мужчин, прыгнувших в воду, оказались ее спутниками и теперь устроили целое представление, выжимая одежду и выливая воду из обуви.

– Кто это? – как можно небрежнее спросила Дебора… но ответ ее очень интересовал.

Тони не ответил, только крепко обнял ее и прижал к себе, согревая своим теплом. Потом уткнулся носом ей в ушко.

Она легонько отстранилась.

– Это ваша знакомая?

Ему не хотелось отвечать. Деборе не понравилось это молчание. Она повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо… и он не стал уклоняться от ответа.

– Это моя будущая жена.