Искушение ночи

Эпилог

Апрель 1866 года

Настали сумерки, зажигая разорванные тучи оранжевым пламенем. В тени пастушеского сарая Виктория припала к груди мужа, держа в руке письмо, которое Фейн принес ей, когда они садились на лошадей, чтобы совершить верховую прогулку под дождем.

Из письма ее матери следовало, что та чувствует себя по-прежнему хорошо, что она быстро оправилась от удара, вызвавшего нарушение речи, дрожание рук и слабоумие полтора года назад. Как обычно, ее волнует последняя выходка Джека. Виктория же не считала возможным беспокоиться по этому поводу. Она любит брата и была весьма удивлена, когда осознала это. Но Джек достаточно взрослый человек, чтобы принимать решения и отвечать за последствия, как бы это ни отражалось на репутации семьи.

– Итак, что натворил этот распутник на сей раз? – спросил Байрон.

Виктория рассмеялась:

– Ты хорошо знаешь мою матушку, хотя встречался с ней всего раз.– Мне не нужно знать ее. Я знаю твоего брата.

– Ему предъявляют обвинения в ввозе французской порнографии. Так я по крайней мере полагаю; по письму трудно понять, что именно случилось.

– Думаешь, на этот раз он окажется за решеткой? – задумчиво спросил Байрон.

– А ты по-прежнему хочешь ему отомстить? – пошутила Виктория.

– Нет. Все, что я хочу, у меня здесь. Виктория посмотрела ему в глаза, опустила письмо и вернулась в его объятия. Он поцеловал чувствительное местечко у нее на шее и провел рукой по ее все еще плоскому животу вниз, к бедрам.

Виктория слегка напряглась, а Байрон, который чувствовал ее тело едва ли не лучше, чем она сама; отвел руку и открыл глаза.

– У меня утром начались месячные, – произнесла Виктория. Она знала, что все остальное он прочел на ее лице – озабоченность своим возрастом, страх, что она никогда не сможет подарить ему наследника.

В его глазах мелькнуло сожаление, смешанное с болью за нее.

– Это не твоя вина, Виктория. Возможно, оно и к лучшему. Ведь ребенок мог унаследовать мою болезнь.

Она прижала руку к его губам, чтобы заставить замолчать, и он поцеловал ее пальцы.

– Не говори так, – сказала Виктория. – Эта болезнь встречается редко даже в вашей семье.

– Да, редко, – согласился он, и лицо у него стало озорным. – Значит, мы можем снова попытаться?

Виктория фыркнула:

– Сейчас я не могу забеременеть.

– Дело мастера боится, – усмехнулся Рейберн. – По крайней мере так говорят.

Виктория тоже рассмеялась, и остатки напряжения растаяли. Она обхватила его лицо ладонями и прижалась к нему губами.

Солнце, как всегда незаметно, скрылось за горизонтом, ночь набросила свой покров на вересковые пустоши.