Испанский рассвет

Глава 6 Приглашение

В глубине души Бакстер надеялся, что Эстер не ответит. Как бы не так. Он проснулся от звука уведомления уже в субботу утром и втайне от Мии прочитал новое сообщение:

«Очень рада, что вы ответили. Было бы здорово пообщаться по телефону. У нас шесть часов разницы. В какое время вам будет удобно? Можно поговорить по “Ватсапу”».

Бакстер уже пожалел, что позволил втянуть себя в эту историю. Он окликнул Мию, которая, сидя за обеденным столом, смотрела на ютубе ролики про шахматные дебюты. Они вместе прочитали сообщение, и Мия пришла в неописуемый восторг. Бакстер пообещал дочери поговорить с Эстер на следующий день.

В воскресенье утром в ожидании звонка от Эстер он пил кофе в своем кабинете и готовился к завтрашнему дню. Ценой больших усилий ему удалось отговорить Мию от участия в первом разговоре с Эстер, поскольку сначала он сам должен был разведать обстановку. Поэтому он пригласил соседскую девочку-подростка, которая его часто выручала; сейчас девочки смотрели мультфильмы.

В назначенное время зазвонил телефон. Бакстера словно током ударило. Неужели ему это не снится? Он снял очки, которыми пришлось обзавестись после сорока, и, положив их перед собой, ответил на видеозвонок.

– Бакстер? – с теплотой в голосе спросила Эстер.

Увидев ее на экране, Бакстер с большим трудом подавил возглас удивления. То, что перед ним мама Софии, он знал так же точно, как и то, что Мия – дочь своей матери. Легкая заостренность черт лица не оставляла никаких сомнений. Но больше всего его поразили глаза, такие до боли родные, излучающие бесконечную мудрость, любопытство и жизнелюбие. Что-то в ее глазах заставило Бакстера вспомнить женские портреты кисти самых прославленных мастеров.

Забыв на миг, что Софии нет в живых, он ощутил умиротворение и радость. Но потом ему стало настолько не по себе, что пришлось отвести взгляд.

– Да, это я.

– Очень рада знакомству.

Он заставил себя посмотреть на экран.

– Мне тоже приятно, Эстер.

Черное, классического кроя платье очень ей шло. Блестящие длинные волосы каскадом ниспадали на плечи. На полных бархатистых губах мерцала помада, отражая падающий сверху свет.

Она поправила его:

– Почти как Фред Астер. Ударение на втором слоге.

Бакстер произнес ее имя еще раз, и она одобрительно кивнула.

– Все это как-то… – Пауза затянулась.

– Странно? – подсказала Эстер.

– Ну да. В принципе, можно и так сказать. – Его поразило не только сходство с Софией, но и возраст. Почему-то он ожидал увидеть пожилую женщину лет семидесяти, однако Эстер было чуть больше пятидесяти. Похоже, Софию она родила в очень юном возрасте.

Не отдавая себе отчета, с начала разговора Бакстер нервно щелкал ручкой с логотипом своей строительной компании, а потом вдруг резко, словно укололся, выронил ее.

– У вас очень хороший английский, – заметил он. – Вы жили в Америке?

– Я училась в Кембридже в Англии.

– Ничего себе! – Теперь Бакстер уловил английский акцент. Вот значит в кого София такая интеллектуалка.

Каждый наперебой пытался что-то сказать, и Бакстер решил перехватить инициативу.

– Простите, что ответил не сразу. Просто… не то чтобы сомневался в результатах теста, но полной уверенности до сегодняшнего дня не было. Сейчас, глядя на вас, могу сказать точно, вы – мама Софии.

Эстер едва заметно, но с явным облегчением улыбнулась. Печать страдания, которое, должно быть, приносили многолетние безрезультатные поиски дочери, исчезла с лица женщины. Однако, улыбающаяся и счастливая, она пока не знала, какой удар ее ждет. Эта мысль больно кольнула Бакстера. С одной стороны, ему хотелось побыстрее покончить с разговором, с другой – тянуло как можно дальше отодвинуть неизбежный момент, когда Эстер узнает о смерти дочери. Бакстер понятия не имел, что будет труднее: разрушить надежды Эстер или заставить себя произнести вслух слова о смерти Софии.

– Где она? Я могу с ней поговорить?

Он тяжело вздохнул. Обратного пути нет.

– Она умерла. Мне очень жаль.

Выражение скорби тенью легло на лицо, которое так походило на Мию и Софию. Эстер в одно мгновение состарилась на несколько лет. Она отвела в сторону глаза, в которых он прочитал разочарование и чувство вины.

– Это случилось три года назад. – Не убирая камеру от лица, Бакстер встал и начал беспокойно расхаживать по комнате. – Мне жаль, что вам пришлось услышать такую новость. Я не знал, как мне поступить…

Наконец Эстер снова посмотрела в объектив. В ее глазах стояли слезы.

– Простите меня. – Понимая, что она ждет объяснений, Бакстер продолжил: – Поженились мы десять лет назад. Встретились в Южной Калифорнии, где я проживаю по сей день. Как вы уже поняли, у нас есть дочь Мия.

– Мия… Какое красивое имя. – По ее заплаканному лицу пробежала тень улыбки.

– Ей не терпится пообщаться с вами. Но я счел, что будет лучше, если первый разговор состоится без нее. Сначала… – Он покачал головой. – Сначала я должен был рассказать вам о Софии. Мия держится, однако ей приходится непросто.

– Даже подумать страшно, что она пережила.

Бакстера поразило, с какой стойкостью Эстер восприняла скорбную новость. Он видел, что ей тяжело, но она старалась держать себя в руках.

– Как она умерла?

Этот вопрос всегда причинял боль. И именно его задавали чаще всего. Просто из любопытства. Будто знать, что он вдовец, недостаточно. Бакстер старался не обижаться, понимая, что такова человеческая природа. При этом вопрос всегда сопровождался оговоркой вроде «вы не обидитесь, если я спрошу?..» Обычно он отвечал односложно, чтобы пресечь все попытки продолжить беседу и расспросы.

Впрочем, когда вопрос прозвучал из уст Эстер, его реакция была иной. Нежелание ворошить воспоминания о трагедии отошло на второй план. Она заслуживала знать правду, которую Бакстер намеревался раскрыть наиболее щадящим способом. Потом он даст ей поговорить с Мией, и с этой историей будет покончено.

– Она… Ее… Мне трудно говорить. В общем, она погибла. – Слово «погибла» звучало не так жутко, как «убили», поэтому, оберегая память о жене и щадя чувства собеседников, он предпочитал употреблять его.

Эстер окончательно сникла.

Устав ходить туда-сюда по комнате. Бакстер сел за стол.

– Может, отложим этот разговор?

Вообще-то он предпочел бы к нему никогда не возвращаться. Ну узнает она, как погибла София. Что ей это даст?

– Пожалуйста, расскажите.

Как бы он ни хотел забыть этот страшный день, выбора не было. Нельзя бесконечно ходить вокруг да около.

– Выродок, у которого в жизни наступила черная полоса, решил отыграться на невинных прохожих, устроив массовый расстрел на парковке у торгового центра в Чарльстоне. При желании информацию можно найти в газетах. Об этом случае тогда много писали.

Эстер коснулась пальцем переносицы и прикрыла глаза.

– Я ее даже не знаю… Ничего о ней не знаю… А ее уже…

– Так… Все так… – Бакстер сделал глубокий вдох. В конце концов, наверное, зря он ответил на ее письмо. Жила бы себе спокойно дальше в неведении.

Пытаясь как-то успокоить Эстер, он изобразил подобие улыбки и, превозмогая боль, рассказал о Софии.

– Она была особенным человеком. Никого лучше в моей жизни не было.

«Нет таких слов, чтобы описать ее», – подумал он.

Эстер улыбнулась.

– Я родила дочь, будучи совсем юной. И я… – Она решила не развивать эту тему. – Расскажите мне о ней что-нибудь еще.

«Нет уж, с меня хватит, – подумал он. – В психотерапевты я не нанимался. Путешествия в прошлое – это, пожалуй, без меня». Однако вслух произнес другое:

– Послушайте, мне очень понятно ваше желание узнать о ней как можно больше, но дело в том, что я… – Все же Бакстер не хотел, чтобы она сочла его конченым грубияном, поэтому искал нужные слова. – Мы с Мией очень тяжело переживали потерю Софии. Я пришел к выводу, что чем меньше разговоров о прошлом, тем лучше. София прожила короткую, но хорошую жизнь. У нее есть прекрасная дочь.

Что еще она хочет от него услышать? Пора заканчивать разговор.

Эстер кивнула с пониманием, а он почувствовал, что не оправдал ее ожиданий. Ну, здесь-то как раз ничего нового. Занимайте очередь.

– Я даже имя ей придумала – Лита, – неожиданно сказала Эстер.

Лита.

На секунду Бакстер представил, что София могла бы жить в чужой стране, окруженная чужими людьми. Звали бы ее совсем не София, и они никогда не встретились бы. Мысль оказалась настолько невыносимой, что он едва не сбросил вызов. Разговор походил на пытку сродни той, которую переживает бывший алкоголик при виде рюмки коньяка.

– Впрочем, София звучит даже лучше, – заметила Эстер.

Бакстер изобразил улыбку. Уголки губ, подобно подсохшей мастике, почти не слушались. В ответ он промолчал.

Эстер не унималась.

– Я вижу, вы хороший человек. Уверена, София была с вами счастлива. Хотела еще спросить… Как она очутилась в Калифорнии? В прошлом году я побывала в том монастыре в Мадриде, но они ничего не рассказали. Я продолжала жить в неведении.

«Хорошо, – подумал Бакстер, – если это поможет быстрее закруглиться».

– Ее приемный отец работал в американском посольстве. Потом у родителей начались какие-то разногласия, и в конечном счете они развелись. Если не ошибаюсь, жена узнала об измене мужа. Приемная мать Софии – ее зовут Дотти – забрала ребенка и уехала на родину в Венис-Бич в Калифорнию. София вообще была не в курсе удочерения, и так уж случилось, что обо всем узнала за день до нашего знакомства.

Эстер невидящим взглядом смотрела в камеру телефона. О чем она думает? Надеялась, что жизнь брошенной ею малышки сложится удачнее? В любом случае это не его забота. Своих проблем выше крыши.

Боясь показаться невежей, Бакстер все же добавил:

– Она мечтала найти вас. Очень хотела встретиться.

– Что же помешало?

– Мы оба прошли тестирование несколько лет назад. Никто тогда не отозвался. Пытались что-то узнать через монастырь, только и эта зацепка никуда не привела. – Его голос дрогнул.

Эстер закрыла глаза. Бакстер точно знал, о чем она думает в этот момент, – все могло сложиться иначе.

Чтобы хоть как-то облегчить ее страдания, он произнес:

– На днях я случайно зашел на сайт и увидел ваше сообщение. Так уж получилось, что именно в тот день Мия наконец узнала об истинных обстоятельствах гибели мамы. Мне не особо хотелось посвящать дочь еще и в эту тайну.

– Я вас ни в чем не обвиняю, – ответила Эстер, и он почувствовал, как гнетущее чувство, которое накрыло его после последнего разговора с мисс Меккой, несколько ослабло. – Я могу увидеть внучку?

– Да, без проблем. – Бакстер понимал, что, поступи он иначе, Мия вообще покой потеряет. – Давайте сегодня попозже созвонимся, если вам будет удобно. Хотя, может быть, вам надо время все обдумать. Просто Мия меня точно не простит, если мы надолго отложим знакомство. – На самом деле он хотел покончить с этой историей раз и навсегда и жить дальше.

– Не терпится увидеть малышку. – Даже через экран телефона Бакстер почувствовал ее радостное волнение.

– Что ж… – Надо внести изменения в свои планы на день. – Как насчет разговора сегодня вечером, скажем, после ужина?

– Sí, claro [1], мы любим засиживаться допоздна. Это же Испания.

– Тогда в девять?

– Perfecto [2].

Пытаясь справиться с приступом боли, которую причинил ему разговор, Бакстер сказал:

– Очень рад знакомству. Жаль, что новости оказались недобрыми. Так или иначе, вы подарили жизнь прекрасной женщине, которая кардинально изменила мою жизнь. Нет таких слов, чтобы описать, что она для меня значила. Я музыкант… был музыкантом. София стала моей музой и во всем меня поддерживала. Она научила меня не предавать свои мечты.

Когда Бакстер произнес последние слова, желание продолжать этот тяжелый разговор пропало окончательно. Именно его мечта в конечном счете погубила их, потому что музыкант – не самый лучший муж и отец, и все же она, его София, всегда была рядом и заставляла идти вперед. Потому что любила его, как никто другой, и хотела, чтобы он добился успеха.

Именно по этой причине разговоры о прошлом приносили столько страданий. Без психотерапевта, кажется, опять не обойдется. Чем меньше прошлого в настоящем его и Мии, тем лучше.

Эстер приложила руку к своему сердцу и сказала:

– О многом хочется спросить…

Слова ее прозвучали в тот момент, когда он уже собирался повесить трубку.

– В этом все и дело. Вы меня, конечно, простите, но я не хочу, чтобы боль потери снова терзала Мию. Я не буду препятствовать вашей встрече. Единственное, о чем прошу, – избегать разговоров о Софии. Вы даже не представляете, чего мне стоило вернуть дочь к нормальной жизни. Я очень сейчас переживаю, что встреча с вами может вывести девочку из равновесия.

Эстер в недоумении смотрела на него.

Бакстер поднял руку.

– Я только «за», чтобы вы пообщались. Она сгорает от нетерпения. Просто прошу… говорите о Мии, а не о ее маме.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом Эстер кивнула.

– Не волнуйтесь, я вас поняла.

– Спасибо.

– Ciao, Бакстер.

– Ciao.

Последние секунды дались ему особенно тяжело. Едва нажав на кнопку, он бросил телефон на стол и потом еще долго сидел, снедаемый чувством вины и печали.

Бакстер боялся, что допустил страшную ошибку, написав Эстер письмо.