Испытание желанием

Глава 10

— Я знаю, что вы делаете.

Грубый голос раздался в мраморном вестибюле передней, едва Кейт вошла в дом. Некоторое время после поспешного ухода своего мужа она стояла, уставившись на Чемпиона, а потом, смущенная и павшая духом, возвратилась домой. Она остановилась на пороге, ожидая, пока ее глаза привыкнут к темноте передней, и лишь потом разглядела Харкрофта. Он стоял в полумраке коридора, внимательно за ней наблюдая. Кейт никак не могла рассмотреть выражение его лица. Однако он подошел ближе, и тусклый свет выхватил из темноты его черты. Насмешливая улыбка скривила его губы.

Шелковые чулки Кейт изрядно намокли в районе лодыжек, пока она шла по влажной траве. Он оглядел ее всю, и под его пристальным взглядом она инстинктивно натянула на себя накидку, которую сжимала в руках.

Харкрофт успел переодеться в мягкие домашние туфли и свободные брюки. Из трубки, которую он держал в руке, клубился табачный дымок — должно быть, он только что вошел с веранды и стоял сейчас, лениво опершись другой рукой о стену. Было бы глупо в страхе бежать от него, как ей отчаянно хотелось. Вдвойне глупым было желать присутствия мужа, который мог бы защитить ее.

Однако Неда здесь не было. Он покинул ее снова.

Кейт глубоко вздохнула. Харкрофт никак не мог знать, что она делает. У него об этом не было ни малейшего понятия. Следовательно, ей надо приложить максимум усилий, чтобы пришедшая ей в голову хитрость сработала.

— Боже мой, милорд! — как можно более сердечно воскликнула она. — Как же вы догадались? О, наверное, тому виной мои мокрые туфельки? Или влажный подол моего платья? — Кейт одарила его дружелюбной улыбкой. С тем же успехом можно было улыбаться нильскому крокодилу, не обращая внимания на его острые зубы.

Харкрофт сделал еще один шаг в ее сторону.

— А возможно, вас натолкнул на эту мысль тот факт, что скоро прозвонят к ужину. — Она неохотно сдернула свой плащ и сложила его. Это движение дало ей возможность отодвинуться от него и положить накидку на столик. — Что бы это ни было, вы просто обязаны сказать мне, как вы догадались, что я как раз собиралась сменить туалет. Я подумываю о том, чтобы надеть голубое атласное платье к ужину. Как вы полагаете, жемчужное ожерелье моей матушки подойдет к нему? А теперь прошу прощения, но я…

— Прощения? — Он почти рычал. — Тому, что вы делаете, не может быть никакого прощения.

Она уставилась на него с притворным удивлением:

— О, ну раз вы так настроены против жемчуга…

— Вы считаете себя очень умной, да? Все эти двусмысленные комментарии, все эти ваши замечания, высказанные на публике… Я не забыл ни единого слова, безмозглая вы женщина.

Кейт позволила, чтобы ее глаза потрясенно округлились.

— О, мой дорогой Харкрофт, как же вы бываете грубы! Я понимаю, последние события произвели на вас неизгладимое впечатление, но я все-таки настаиваю на том, чтобы в моем собственном доме ко мне относились с уважением.

Даже если он и услышал ее, то не обратил ни малейшего внимания.

— Очевидно, вы разговаривали с моей супругой о семейных отношениях, обо всем том, что должно оставаться лишь между мужем и женой. И я не сомневаюсь, что она поведала вам свою собственную, женскую, версию событий, переданную в присущей вашему полу манере все извращать, выставив меня тем самым в ужасном свете. — Он произнес слова «женская версия» и «присущая вашему полу манера» так, будто это были самые грязные проклятия.

Если он думает, что она лишь говорила, следовательно, у него нет ни малейшего представления о том, что произошло на самом деле.

Кейт притворно покраснела:

— Ох… — Она стыдливо опустила глаза. — Вы имеете в виду… Боже, вы узнали об этом? Как, должно быть, это унизительно для вас. Неудивительно, что вы были столь грубы. Все замужние леди обсуждают вопросы супружеского ложа. Как еще мы можем сравнивать? Неверность недопустима. Можно полагаться только на слухи.

— Слухи о супружеском ложе? Но я говорил о…

— Должна вам сказать, — продолжала Кейт, — это случилось много лет назад. Луизе было любопытно, и у меня были вопросы. Мы описали, соответственно, наш опыт и попросили совета. Когда очередь дошла до Луизы, именно леди Монкрифф высказала нескромное сравнение с недоразвитой морковкой. Я никогда не упоминала об этом в разговоре. Клянусь вам.

Сказанное потрясло его до глубины души. Он осторожно облизнул губы и осмотрелся по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не может услышать.

— М-м-м… не… недо… недоразвитая морковка?

— О, я сама никогда не принимала участия в такой нескромной беседе, уверяю вас. Леди не должны обсуждать джентльменские овощи. Однако вы абсолютно правы, что сделали мне выговор, милорд. Я приношу вам искренние извинения даже за то, что слушала такую беседу. Понимаете, иногда, когда женщины собираются большими группами, женская натура берет свое. И мы совершаем столь неблагоразумные и, даже бы сказала, постыдные поступки.

— Многочисленное дамское общество об… обсуждало…

Вся его бравада, вся его мужская решимость внезапно съежилась — став еще меньше пресловутой морковки, заключила Кейт. Он огляделся по сторонам, словно ожидая, что полчища легкомысленных леди притаились где-то неподалеку и смеются над ним.

— О, ну что же вы так смущаетесь? Мы говорили об овощах всего несколько минут. Я абсолютно уверена, что больше никто и не помнит об этой беседе.

Он стал выглядеть немного спокойнее.

— Кроме того, — задумчиво заметила Кейт, — это сравнение показалось всем не столь забавным, как замечание леди Ланнистер, нашедшей некоторое сходство с девицей…

— Девицей?

— Да, служанкой, колошматящей грязное белье о стиральную доску.

Ему было нечего сказать. Его рот раскрылся. Он отступил назад.

— Неужели… Нет, этого не может быть… Неужели все лондонские дамы уже много лет думают именно об… об этом, когда меня видят?

— Думают о чем? О ма-а-аленьком корнеплоде? — Кейт сделала изящный жест рукой, почти соединив большой и указательный пальцы, оставив между ними расстояния не больше дюйма.

Харкрофт побледнел.

— Нет, — ответила Кейт, попытавшись вложить в голос всю свою уверенность. — Совсем нет.

Он облегченно вздохнул.

— Были и другие сравнения, — весело заметила она. — Одинаково запоминающиеся.

Харкрофт в ужасе уставился на ее пальцы, которые по-прежнему показывали расстояние в полтора дюйма.

— Что же. Вот что вы наделали вашими… вашими беспочвенными спекуляциями. Вы помогли заложить ту аморальную, отвратительную основу, которая позволила хорошей женщине — послушной женщине — поставить под сомнение свой брак. Вы посеяли в ее душе вопросы по отношению к законному супругу. И я абсолютно уверен, что именно эта неуверенность, неопределенность, которую вы взрастили, в конечном счете и свела ее с ума. — Это гневное высказывание увело его прочь от недостойных овощей. Оторвавшись от ужасных мыслей о своей ущербности, он вспомнил всю заготовленную тираду. — Вы — женщины, с вашими отвратительными аналогиями — заставили ее предать меня.

— Аналогии! О нет, боже упаси, милорд! Это всего лишь метафоры.

Он по-прежнему ее недооценивал, Кейт почувствовала внутри слабое облегчение. Он думает, что она лишь поддержала жалобы Луизы. Если бы он знал, что Кейт спланировала каждый шаг этого возмутительного похищения его законной супруги, он бы употребил эпитеты покрепче, чем отвратительные.

— И бога ради, прекратите на меня так смотреть, — фыркнул он. — Это просто… это просто непристойно.

Непристойным было то, что он сделал со своей женой. Однако Кейт не могла позволить, чтобы Харкрофт даже заподозрил, будто она способна к размышлениям, — это совсем не то, что, по его мнению, было присуще женщинам.

— О, Харкрофт, я понимаю, вы расстроены. Но постарайтесь меня понять. Я никогда не принимала участия в этих беседах. Возможно, мы с вами и не являемся лучшими друзьями, но я же подруга Луизы. И я хочу ей помочь. — И это абсолютная правда. Она действительно не принимала участия в этой беседе, она просто не могла избавиться от душившего ее смеха.

Харкрофт с опаской взглянул на нее. Однако прежде, чем он нашелся с ответом, позади них послышались шаги.

— Харкрофт? — За его спиной стоял Блейкли. — Хорошо. Я искал вас. В последнем сообщении моего поверенного из Лондона содержатся любопытные известия. Уайт нашел женщину — кормилицу, — которую наняли в ее доме в Челси и которая внезапно исчезла.

Харкрофт смущенно посмотрел на Кейт:

— Челси? Но я был уверен… — Он не закончил фразу. — Я думал… Что же… Не берите в голову.

Кейт не могла позволить себе сейчас улыбнуться, иначе они бы что-нибудь заподозрили. И она, естественно, не сказала бы им, что это она наняла кормилицу и горничную, похожую на Луизу, чтобы они совершили оплаченную поездку по Скалистому краю[23]. Небольшой отвлекающий маневр. Если они только окажут ей эту любезность и заглотнут крючок.

— Это очень любопытное сообщение, — повторил лорд Блейкли, — и мы должны решить, что с ним делать. — Он повернулся и пошел обратно по коридору.

Харкрофт еще раз посмотрел на Кейт.

— Приношу вам свои искренние извинения, — промолвила она слабым голосом, — сравнение с прачкой было самым несправедливым. Я больше никогда не повторю его.

Он резко кивнул, стиснув зубы:

— Извинения приняты.

Кейт молчала, ожидая, пока Харкрофт и Блейкли удаляться, пока затихнут их шаги на гладком паркете коридора, и закроется дверь комнаты, которую они избрали для своего совещания.

— Самое несправедливое сравнение, — сообщила она пустым стенам передней. — В конце концов, прачка трет грязное белье о доску значительно более двух минут.

— Что мы теперь будем делать? Следует ли нам с Дженни отправиться в Челси, пока вы будете заниматься поисками здесь, Харкрофт?

Едва его кузен произнес эти слова, Нед неловко повернулся на стуле. Совещание началось пятнадцать минут назад, сразу после того, как Нед вернулся с пастбища. Дженни, Харкрофт и Гарет заняли свои места за длинным деревянным столом.

И весьма примечательным было отсутствие при этом разговоре его собственной супруги. Харкрофт ничего не сказал о том, чтобы пригласить ее, и, принимая во внимание все известные Неду обстоятельства, он чувствовал, что это к лучшему.

Напротив него сидела Дженни, неловко повернувшись на своем стуле, губы твердо сжаты. Она внимательно смотрела на Харкрофта. Харкрофт еще не так давно был другом Неда, а не Дженни и Гарета. Нед представил его им. И по его просьбе Харкрофт ввел Дженни и Гарета в свет. Иначе эта непростая ситуация грозила обернуться долгими месяцами неудобств, позабытые было слухи разгорелись бы с новой силой, подкрепленные возможным скандалом с неприятием обществом женитьбы Гарета. Дженни чувствовала себя обязанной Харкрофту за поддержку, и ее участие в этой ситуации было продиктовано чувством долга.

Однако это было для нее лишь обязанностью.

Возможно, именно потому Дженни покачала головой.

— Гарет, — тихо проговорила она, — уже прошло несколько дней. Если мы отправимся в Челси…

На столе перед ними лежали стопки бумаг. Отчеты от поверенного Гарета были аккуратно сложены рядом с картой Харкрофта, уже усыпанной россыпью булавок.

Гарет взглянул на Дженни. У него было значительно более твердое чувство долга и обязательств, и даже мысль о том, что он может отказаться от помощи человеку, которому столь обязан, не приходила ему в голову.

— Кто-то должен отправиться в Челси, — заметил Гарет. — Кто-то, кому мы полностью доверяем.

Харкрофт кивнул.

Дженни неловко постучала пальцами по столу, но ничего не сказала.

Ей и не нужно было облекать в слова свои мысли — по крайней мере, для Неда. Некоторые светские леди, не задумываясь, на долгие недели оставляли своих маленьких детей кормилице. Однако Дженни, брошенную матерью еще в младенчестве, даже намек на нечто подобное приводил в ужас. Несколько недель не видеть свою годовалую дочку было для нее практически невозможным.

— Я мог бы отправиться один, — предложил Гарет. Он закусил губу. — Однако умение расположить к себе людей настолько, чтобы заставить поделиться своими секретами, не относится к числу моих сильных черт.

Если же говорить о собственных привязанностях и обязательствах Неда, то, несомненно, его многое связывало с этим делом. Он был обязан Дженни за ее многолетнюю дружбу. Он был обязан и Гарету за то, что тот спас его от юношеских ошибок. И он слишком любил их обоих, чтобы позволить отправиться выслеживать неизвестную дичь, когда ему самому было прекрасно известно, насколько неудачной окажется их охота.

— Неужели вас и вправду беспокоит такая незначительная вещь, как несколько недель отсутствия дома, когда вопрос стоит о самой жизни моей жены? — требовательно заметил Харкрофт.

Дженни еще раз неловко отвернулась.

О да, было и еще одно обстоятельство, имевшее отношение ко всей этой ситуации с Харкрофтом. Именно благодаря Неду Гарет и Дженни оказались втянутыми в оказавшиеся столь непростыми отношения с графом, и именно он должен помочь распутать это дело. Если ему удастся это, никто и никогда не скажет, что он бесполезен. Даже он сам.

— Ты абсолютно прав, Харкрофт, — услышал свой голос Нед. Все трое присутствующих повернулись к нему — Дженни, Гарет и сам граф. — Это дело слишком важно, чтобы допустить в нем хоть малейшую ошибку. Харкрофт, ты сам должен ехать в Челси. — Он обернулся к своему кузену. — А вы оба можете вернуться в поместье Блейкли — оно расположено ближе к Лондону и лучше связано с другими районами. Поэтому, если станет известна любая новая информация, вам проще отправиться в нужное место.

Харкрофт задумался на минуту, потом покачал головой:

— Не очень хорошая идея. Я должен остаться здесь, чтобы покончить с поисками в этом районе. Если та женщина, о которой мы услышали в первый день, действительно и есть Луиза, мы можем потерять ее след. Я не могу рисковать этим.

— Я провел в этом поместье все свои юношеские годы. Я прекрасно знаю местных жителей. И… — Нед почувствовал себя немного неуютно, однако, учитывая обстоятельства, ложь была гораздо лучше, чем грозившая открыться правда, — ты знаешь, что можешь доверить мне все свои интересы.

Пока Нед говорил, глаза Дженни подозрительно сузились, и он отвернулся от нее, уставившись на исколотую булавками карту. Он не очень-то хорошо умел обманывать Дженни — ему никогда это не удавалось. Дженни была чертовски наблюдательна. А он не мог позволить себе вступить в беседу с ней — по крайней мере, в присутствии Харкрофта. Главной его задачей сейчас было убедить Харкрофта.

И он нанес последний удар:

— И помимо всего прочего, Харкрофт, ты прекрасно понимаешь, что леди Блейкли подвержена собственным женским слабостям и заботам. Это дело требует самого внимательного к себе отношения, которое способен обеспечить только ты сам.

Даже Гарет вскинул голову, услышав столь дурно пахнущую и вопиющую ложь.

— Нед, ты что, пытаешься таким образом заставить меня действовать? — В голосе Дженни зазвучали угрожающие нотки.

— Оставим это на потом, — сказал, обращаясь к Дженни, Нед, продолжая внимательно смотреть на Харкрофта.

Харкрофт взглянул на него в ответ. Преимуществом человека, у которого отсутствует чувство юмора, является также и весьма малая чувствительность к сарказму. Не похоже было, чтобы он заметил что-то подозрительное в предательских словах Неда. Наконец он резко кивнул в ответ. После этого оставалось только распределить задания и постараться не выдать переполнявшую его радость. Гарет покинул комнату, чтобы дать распоряжения к отъезду. Дженни так и просидела, молча и недвижимо, до конца беседы, не сводя с Неда взгляда.

— Ха. — Харкрофт резко потер руки, увидев, что Блейкли удалился.

В комнате не было холодно, но Нед внезапно ощутил неприятный холодок.

Харкрофт наклонился к нему ближе и прошептал:

— Смотри за своей женой, Нед. Я понимаю, что ты не хочешь и слышать моих предостережений. Но я разговаривал со слугами. Она совершала прогулки — очень длинные прогулки — дважды за последнюю неделю. И прежде чем мы здесь появились, она провела ночь вне дома.

— Харкрофт, сейчас не то время, чтобы обсуждать слухи о…

— Да, — Харкрофт поднялся, потирая руки, — джентльмены не должны обсуждать дамские склонности. И дочь герцога совсем не то же самое… что и какая-нибудь… прачка, чтобы выставлять ее поступки на всеобщее обозрение. — Он горько поджал губы. — Но, Нед, не потеряй времени и, разыскивая мою жену, не упусти из виду свою собственную.

— Я не беспокоюсь за Кейт. Я ей доверяю.

— Что же, — Харкрофт направился к двери, — каждому свое. Думаю, что буду готов выехать уже завтра утром. Леди Блейкли?

— Если мы покинем этот дом через несколько часов, то будем у себя уже сегодня ночью.

Нед заметил странное выражение ее глаз, и, судя по тому, что она опустила их слишком быстро, у нее было что-то на уме. Она осталась сидеть за столом и так же, как Нед, проводила взглядом уходящего Харкрофта. Дженни еще долго молчала и после того, как его шаги затихли в коридоре.

Это было настоящим испытанием. Нед мог обмануть Харкрофта. Он мог ввести в заблуждение Гарета. Однако Дженни еще до своего замужества несколько лет наблюдала за малейшими признаками, свидетельствовавшими о его скрытых намерениях и эмоциях. Даже если бы он сам искренне верил в свой обман, ему бы очень сложно было убедить в этом Дженни.

— Мы почти не говорили о Кейт, — наконец заметила она. — Я понимаю, что мы с ней не самые лучшие друзья. Но… у вас все хорошо?

— Да, хорошо.

— Если это ответ — я готова съесть собственную шляпку. — Она покачала неприкрытой головой, и Нед невольно усмехнулся:

— На тебе нет никакой шляпки.

Она лучезарно улыбнулась в ответ, но не дала увести себя в сторону:

— Как же все запуталось! Я только хочу быть уверена, что хоть кто-нибудь здесь в ближайшее время обретет счастье, Нед. Вполне возможно, это будешь ты. В конце концов, твоя очередь. — Она опустила руки на колени и стала пристально рассматривать ногти.

— В самом деле? — недоверчиво поинтересовался Нед. — Это все, что ты хотела сказать?

— Конечно. Меня заботит твое благополучие. Ты прекрасно это знаешь.

— Я имел в виду лишь то, что раньше ты не вела себя столь банально, стараясь принудить меня раскрыть свои секреты.

Она окинула его резким взглядом, потом улыбнулась:

— Я вижу, ты повзрослел. Тем лучше. Скажешь мне, почему постарался избавиться от Харкрофта и моего мужа?

Нед ответил кратко:

— Нет.

Дженни улыбнулась еще раз:

— Не поделишься ли какими-нибудь своими подозрениями?

Она говорила это так легко, будто его подозрения были только незначительными страхами, которые можно было выразить одним или двумя предложениями. Если он расскажет ей все — Дженни обязательно поможет ему. Более того, она будет на этом настаивать — она и ее муж. И несмотря на то, что Нед очень беспокоился о них обоих, он не хотел их помощи. Ему не нужно было их вмешательство, особенно когда, как в данном случае, речь шла об отношениях его со своей женой.

И он по-прежнему жаждал показать себя.

Помимо всего прочего Дженни очень хотела вернуться домой.

— Подозрения? — повторил он.

Она подняла голову и посмотрела на него. Нед заставил себя оставаться безмятежным под этим пристальным взглядом. Он старался дышать спокойно, небрежно расслабив плечи.

— Мои подозрения, — сказал Нед, — это мои подозрения. И едва только я получу какую-либо информацию, помимо той, что обладаю в настоящий момент, обязательно поделюсь ею с тобой. Будь в этом уверена.

И это правда. Все, что было ему сейчас известно, все до мельчайших деталей, принадлежало ему. Должно произойти что-нибудь действительно непредвиденное, чтобы он согласился раскрыть тайну.

— Знаешь, — обычным голосом заметила Дженни, — прежде чем ты вошел в комнату, Харкрофт сказал, что он подозревает, будто Кейт его опорочила. Она могла способствовать бегству его жены.

Любой ответ — или отсутствие оного — говорил слишком о многом. Нед почесал подбородок, словно пытался таким образом заслониться от ее неослабевающего интереса. Однако, к сожалению, это было невозможно. Дженни продолжала наблюдать за ним с тем же пристальным вниманием. Наконец он решился и взглянул ей в глаза:

— Вызвало ли это твои подозрения по отношению к Кейт или к Харкрофту?

— Ты раньше не отвечал на мои маленькие подсказки вопросами. В свою очередь, я бы с удовольствием задала тебе тот же вопрос… Что же касается меня… Я не знаю. Скорее, нет. Хотя, возможно, у меня есть подозрения относительно их обоих. Харкрофт угрюмый и переменчивый тип. Я ему не доверяю.

Сказать, что Харкрофт угрюм, — это все равно что назвать неожиданную зимнюю бурю легким неудобством.

— Он никогда не признает этого, испытания, выпавшие на его долю, привели его в крайне взвинченное состояние. Если бы он был женщиной, любой бы сказал, что он просто на грани истерики. Не знаю, что еще сказать, но я уверена, что он любит Луизу. Он плакал, когда рассказывал нам, что она пропала. Он плакал, Нед. Представь, что значит это для такого гордого и высокомерного человека, как он. В прошлом случалось так, что мне неоднократно хотелось отвесить ему пощечину — он постоянно бросал эти неосознанные, на первый взгляд незначительные оскорбления в адрес своей жены. Но он плакал.

— А ты?

— Я не знакома с Луизой — или ее мужем — настолько хорошо, чтобы плакать. Если эта информация из Челси окажется пустой… Что ж, мы должны лишь ждать и надеяться, что с Луизой не случится ничего плохого. — Она подняла голову и еще раз взглянула на него. — Или нет?

Дженни всегда умела раскрыть его тайны. Но сейчас…

Нед ответил ей тем же взглядом и покачал головой:

— Доверься мне.

Дженни вздохнула:

— Нед, я знаю, ты хочешь помочь. Но это слишком важное дело, чтобы ты брался за него в одиночку.

Он ощутил знакомое чувство, будто у него сдавило все внутренности. Словно ему снова четырнадцать и он слышит презрительные слова деда. Да еще из уст Дженни…

— Что? — Голос его дрогнул. — Ты хочешь сказать, что мне можно доверить заниматься только неважными вещами?

— Я совсем не то имела в виду. Просто пойми: это сложная ситуация. Возможность вернуть этот долг значит очень многое и для меня, и для Гарета. И…

— Да. Все именно так, как ты и сказала. Ты не можешь на словах утверждать, что доверяешь мне, а на деле испытывать это оскорбительное недоверие. Я прекрасно понимаю, насколько сложна и опасна эта ситуация. И я вовсе не упускаю из виду того факта, что вы чувствуете себя обязанными по отношению к Харкрофту, а также того, что именно я несу в первую очередь за это ответственность. И я совсем не хочу сказать, что этот случай для меня — способ проверить свои возможности. Я бы даже заметил, что ситуация на самом деле гораздо более тонкая, чем ты даже можешь вообразить, и если продолжишь в ней копаться, не зная всех обстоятельств, то ты можешь совершить очень большую ошибку. — Его руки дрожали.

Глаза Дженни расширились, и она резко отклонилась, сложив руки на груди.

— Именно поэтому я прошу — доверься мне, — продолжал Нед. — Я вовсе не говорю, что ты должна с закрытыми глазами положиться на глупое самолюбие мальчишки. Когда за последние несколько лет я преувеличивал свои силы? Когда я давал обещания и не выполнял их? Когда я не оправдал твоего доверия?

— Такого не было. — Ее голос звучал хрипло. — Прости меня, Нед. Я лишь думала о том, чтобы спасти тебя от неприятностей и головной боли в этом деле. Только потому, что беспокоюсь о тебе.

— Ты можешь взять это чувство и выбросить его куда подальше. Потому что в этот раз, Дженни, я спасу тебя. А тебе следует сидеть спокойно и позволить мне этим заняться. — Говоря это, Нед все ближе и ближе наклонялся к ней через стол, не сводя с нее серьезного взгляда.

Дженни отшатнулась.

Он уже пожалел о грубости своего тона. Дженни беспокоилась о нем, как сестра о брате — причем буквально, — однако эта ее сестринская забота оставляла у него по себе такое чувство, будто она хочет спеленать его, как младенца, не давая действовать самостоятельно. Она и так потратила на него слишком много времени.

Дженни отвела от него взгляд, испытывая сходные сожаления.

— Я думаю, — нетвердо заметила она, — что мне очень хотелось бы поскорее увидеть Розу. Прошло больше недели, и мы оба по ней скучаем.

Нед вздохнул.

— Что же, Нед. Очень хорошо. Спаси меня. — Произнеся эту тираду, она округлила глаза, словно подчеркивая, какую ответственность на него возлагает. — Но если ты провалишь все дело только потому, что был слишком горд, чтобы попросить о помощи, когда в ней нуждался, я тебя отшлепаю, как мальчишку.

Радостное чувство охватило его.

— Не беспокойся, этого не потребуется. — Он одарил ее уверенной улыбкой. — Просто приготовься к тому, чтобы быть спасенной.