Испытание страстью

Глава 9

Мистер Мбулу стоял под огромным разноцветным зонтом, с явным удовлетворением осматриваясь вокруг. — Uhuru! — прокричал он, что означало «свобода».

— Uhuru na Танзания! Свободная Танзания! — поддержали его все. — Uhuru na Нгуи!

Под монотонный ритм скандирования тела качались в некоем величественном танце. Мистер Мбулу не умолкал. Он увлеченно бубнил, благодарил всех присутствующих за счастливую возможность выступить, очень, очень благодарил, не осознавая, что его слушатели начинают медленно терять терпение.

— Как его можно остановить? — в отчаянии обратилась Френсис к Саймону.

— Тише, — прошептал тот. — Он идет к нам.

Мистер Мбулу с важным видом поднял свой зонт над головой Френсис.

— Мы должны поблагодарить mama daktari за этот праздник! Mama не только хороший лекарь — все знают, как она вылечила мою ногу! — но еще и щедрая женщина, которая хочет, чтобы все вокруг нее были счастливы. И вот что она сделала для нас!

— Но я и сама получаю удовольствие от этой вечеринки, и мне приятно видеть всех вас, — быстро вмешалась Френсис, испугавшись, что он продолжит распространяться о ее щедрости.

Мистер Бибоко, директор школы, оттеснил от нее Саймона и сунул голову под зонт. Как позднее поняла Френсис, зонт был скорее символом авторитета, чем укрытием от ожидаемого дождя.

— Эта леди, — высокопарно произнес мистер Бибоко, — очень ученая женщина. Мы все будем обязаны ей, если я выдержу экзамен по истории средневековой Англии. Мы с ней выучили всех королей Плантагенетов и добрались до Ричарда Третьего, который…

— О нет! — вырвалось у Френсис.

— Разве это не верно? — забеспокоился мистер Бибоко.

— Все верно, — поспешно заверила она его.

Директор школы взглянул на нее более внимательно.

— Вы хорошо себя чувствуете, mama?

— Очень хорошо! — решительно ответила Френсис. — Я прекрасно себя чувствую!

Саймон исхитрился отнять зонт у мистера Мбулу. Все встревоженно, но с некоторым облегчением наблюдали за ним.

— Вы все были так добры ко мне, — сказала готовая расплакаться Френсис, — но меня смущает, когда много говорят обо мне. Я всего лишь делаю свою работу.

— Это очень хорошая вечеринка! — хором заверили ее гости. — Очень, очень!

— Она станет еще лучше, когда мы немного поедим, — вмешался Саймон. — Я страшно проголодался! А ты, Френ?

Девушка покачала головой.

— Не очень, — призналась она.

Саймон нахмурился.

— У тебя болит голова? — спросил он.

— Это просто из-за дождя. Уже все почти прошло.

— Тогда продолжим. Доверишь мне порезать мясо?

— А кому же еще? Ты вон уже и нож приготовил!

— Верно. Ты не единственная, у кого есть хирургическая сноровка. Я тоже кое на что способен и собираюсь сорвать аплодисменты! Черт побери, милая моя, я и не думал, что буду считать тебя конкуренткой!

— А я не думала, что ты относишься к тому типу мужчин, которые считают своим долгом в чем-то состязаться с женщинами! — ехидно заметила Френсис.

— Ну не знаю, — серьезно сказал он. — Если женщина бросает мне вызов, почему бы не ответить на него? Раз уж ей хочется затеять состязание, пусть побалуется.

Бык жарился прямо на рыночной площади, над очагом с древесным углем. Аромат жареного мяса пропитал сырой воздух, и дети все ближе и ближе подходили к огню, держа в руках кто тарелку, кто миску, чтобы получить свою порцию. Френсис с удовольствием наблюдала, как Саймон приступил к работе по расчленению огромной туши, щедро наполняя тарелки и смеясь с каждым ребенком, получавшим свою долю. Голубой дымок поднимался в вечернее небо, угли ярко вспыхивали и шипели, когда жир капал в горячий очаг.

Женщины заняли свое место за одним из длинных прилавков, перед каждой стоял котел приготовленного дома pombe. Мужчины проходили мимо, пробуя pombe из каждого котла, и хвалили хозяек. Френсис с облегчением заметила, что Авель попробовал пиво только у Мбелы и с искренним одобрением почмокал губами.

К тому времени, как приехала Элспит с братом и Клаусом, почти все гости уже получили свою порцию угощения. Элспит подбежала к Саймону, все еще орудовавшему ножом, и хлопнула его по плечу:

— Саймон, дорогой, как можно было так опуститься!

— Что ты имеешь в виду? — проворчал он. — Позволю заметить, эта работа требует большого мастерства! Ты принесла свою тарелку?

— Конечно нет! — поморщилась Элспит. — Мы приехали не есть. Просто подумали, что нам нужно появиться здесь для приличия, прежде чем увезти тебя в поместье и накормить чем-нибудь достойным!

Саймон нахмурился.

— А ты, Марк? — холодно спросил он.

— Пойду поищу себе тарелку, — ответил юноша, которого заявление сестры вогнало в краску. — Мисс Уитни, наверное, одолжит мне одну. Я… я не понял, что мы должны были привезти посуду с собой.

— Я тоже, — вставил стоявший рядом с ним Клаус. — Найди тарелку и для меня, хорошо?

— Ладно уж, — беззаботно произнесла Элспит, — если вы все намерены испортить себе аппетит, я сделаю то же самое. Где наша хозяйка?

— Где-то здесь, — раздраженно буркнул Саймон.

— Тогда пойду поищу ее. — Элспит скорчила ему рожицу, — Какой ты бука, Саймон! Ненавижу, когда ты так высокомерно разговариваешь! — и умчалась.

Отыскав в сумерках Френсис, она вместо приветствия воскликнула:

— Что за великолепный наряд, дорогая! — и опустилась рядышком с ней. — Что, черт возьми, ты тут делаешь в одиночестве? Почему не наслаждаешься всеобщим вниманием?

— Ох! — вздохнула Френсис. — Я думала, эти речи никогда не закончатся!

— Ты тоже выступила? Или предоставила это Саймону?

— Я решила, что достаточно и тех, что мы выслушали.

— Неужели Саймон ничего не сказал? Думаю, он ждал, что ты попросишь его об этом. Знаешь, он всегда вздрагивает, когда слышит, как я отдаю приказания на ферме. Он ужасно старомоден, правда? Уверена, он предпочел бы, чтобы я передавала свои приказы через Марка, хотя прекрасно знает, что мой маленький братик не отличит кофейного боба от земляного ореха!

— Я этого не заметила, — сдержанно сказала Френсис. — По-моему, Марк знает толк в выращивании кофе.

— Ну конечно, у тебя вряд ли было время заметить кого-то, кроме Саймона, правда? — хихикнула Элспит. — Он может дать женщине больше, чем любой другой мужчина, я-то знаю!

Френсис посмотрела на нее с неприязнью:

— Для меня он просто ветеринар.

Элспит весело рассмеялась:

— О, Френсис, какая же ты милая!

Френсис знала, что вряд ли сможет ответить комплиментом на комплимент, хотя при других обстоятельствах вполне могла бы подружиться с Элспит. Но сейчас она с трудом выносила ее присутствие и, разумеется, не намерена была слушать, как эта девица обсуждает Саймона. Это была простая, старая как мир ревность, которую в прошлом она презирала, как недостойную и варварскую страсть, но с которой теперь столкнулась сама, и ей не особенно понравилось то, что она испытала.

— По-моему, там осталось еще немного батата, испеченного в золе, и жареных кукурузных початков, — сообщила Френсис, отбросив эти мысли. — Хочешь, принесу тебе?

— Если ты тоже будешь, — пожала плечами Элспит. — Должна сказать, я всегда боюсь, что эта туземная еда меня отравит, но ты ведь врач!

Френсис подошла к костру и веточкой нащупала в тлеющих углях несколько сладких картофелин. Жар от костра, казалось, слился с жаром пламени, пылающего внутри нее. В первый раз она серьезно задумалась, не подхватила ли какую-то инфекцию, и внезапно почувствовала страх.

Подошел Клаус, помог ей выкатить бататы на землю и сложил их в одну корзинку, а кукурузные початки в другую.

— Удобно, когда каждый может сам себя обслужить, — удовлетворенно заметил он и добавил, наклонившись к девушке: — Не думай, что я выражаю недовольство, дорогая, но есть здесь что-нибудь выпить, кроме этого pombe?

— О да! Есть баночное пиво и лимонад в холодильнике в госпитале. Мвет отвечает за напитки. — Отступив от костра, Френсис приложила руку ко лбу.

— В чем дело? — встревожился Клаус. — Ты опять слишком усердно работала? Почему синяки под глазами?

— Это просто от жара… э-э-э… от жара костра, — покривила она душой, почти уверенная; что и правда заболела. — Пойду сяду рядом с Элспит.

— Подожди, я хотел поговорить с тобой, — остановил ее Клаус. — Мы с Марком на следующей неделе собираемся из Килиманджаро. У меня есть надежда, что я смогу уговорить Элспит присоединиться к нам. Не замолвишь за меня словечко? Понимаешь, мне кажется, ей очень хочется пойти, но она не может заставить себя признаться в этом мне. Если Элспит пойдет со мной, я женюсь на ней. И она это знает. Вот почему она хочет, чтобы ее слегка подтолкнули, но я не могу ее подтолкнуть. Я уже давно жду, чтобы она сама собралась с духом и честно сказала самой себе, что ей действительно хочется стать баронессой так же, как и остаться кофейным плантатором. И я боюсь ее вспугнуть.

— Но чем могу помочь я? — удивилась Френсис.

Клаус улыбнулся, в его глазах отразился свет костра.

— Единственное, перед чем Элспит никогда не сможет устоять, — это вызов. Она убеждена, что смелость и самостоятельность — это главные достоинства и высшие ценности, но я надеюсь, она однажды поймет, что от жены альпиниста требуется гораздо больше отваги, чем от хозяйки кофейной плантации!

— Ой ли? — с сомнением произнесла Френсис.

— Я тоже сомневаюсь, — честно признался Клаус. — Но она может в это поверить, если об этом ей скажет другая женщина.

Френсис согласилась сделать все, что в ее силах, чтобы защитить интересы барона. И согласилась не без задней мысли — ведь Элспит в роли жены Клауса нравилась ей куда больше, чем Элспит незамужняя. Этот мотив даже она сама определила как низкий и подлый. Но ей не пришлось идти на компромисс со своей совестью, поскольку весь остаток вечера Марк хвостом ходил за сестрой, а сама Френсис, главная распорядительница торжества, была слишком занята распределением своего времени и внимания между знатными людьми Нгуи.

— Это хорошо очень, очень хорошо, что теперь у нас появилась леди доктор, — торжественно сообщил ей мистер Бибоко. — Мы не любим, когда наши женщины идут на прием к мужчине. А для нас, мужчин, это не имеет значения.

Френсис пожалела, что этих слов не услышал Саймон, иначе он проявил бы больше уважения к ее профессиональным качествам. Но он весело хлопал по ладоням мужчин и пил pombe, аккуратно принимая чашу от каждой негритянки. Наобщавшись с жителями Нгуи, Саймон подхватил Френсис под локоть и отвел в сторонку.

— Теперь, наконец, я могу поговорить с тобой!

— Я занята, — заявила Френсис.

— Неужели не выкроишь минутку для человека, который завтра уезжает в логово диких зверей? — усмехнулся Саймон. — Или ты обиделась, потому что не хочешь со мной расставаться? Послушай, Френ, я не уехал бы, если бы не служебный долг!

Она кивнула. Ей ни о чем не хотелось думать, голова болела, колени подгибались, хотя последний симптом вполне можно было объяснить тем, что Саймон держал ее за руку, как будто боялся, что она может исчезнуть в любую минуту.

— Я хочу напомнить тебе о Найроби, — начал он. — Тогда, увидев тебя, я подумал…

— Нет, только не это! — запротестовала девушка.

— Почему?

— Потому что я предпочитаю не вспоминать о Найроби! Я… я не очень хорошо там себя вела…

Саймон еще крепче сжал ее руку но, когда он заговорил, голос его был на удивление ласков:

— Милая, не говори чепухи!

— Но это правда, Саймон! Ты мог подумать… Я имею в виду… Я открыла дверь, но ты уже ушел!

— Я знаю, — кивнул он. — Если бы тебя не окружала такая неприступная стена невинности и наивности, я бы вернулся…

— Саймон!

— Но я обнаружил, к своему удивлению, что не могу воспользоваться ни хитростью, ни силой. И за это я слишком сильно тебя полюбил. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

— Но разговоры не помогут!

— Если хочешь, мы попробуем поцеловаться!

— Нет! Я хочу только одного: чтобы ты оставил меня в покое! Я… я думаю, мне лучше вернуться на вечеринку. — Гудение в голове почти оглушало ее.

— Но рано или поздно нам придётся выяснить отношения!

Френсис не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы ответить ему. Бросая время от времени взгляд на часы, она думала только о том, когда же гости разойдутся и она сможет наконец уйти домой. Ей страстно хотелось упасть на прохладные простыни, подложить мягкую подушку под свою гудящую голову и закрыть глаза в полной тишине.

— Черт! — буркнул Саймон.

Френсис видела, что он выглядит несчастным, недоумевала почему. Ну да ничего, грустно подумала она, по крайней мере, несчастным он будет недолго. Вскоре он отправится ночевать к Элспит, а завтра уедет в Серенгети и совершенно забудет о ней, Френсис. Тогда настанет ее черед выглядеть несчастной!

И она это заслужила. Это было ясно с самого начала: нельзя позволять себе думать о нем!

Рука Саймона впилась в ее запястье.

— Френсис, ты выйдешь за меня замуж?

Звенящий шум в ее голове поднялся еще на одну ноту. Желудок свело, сердце готово было выскочить из груди.

— Нет, — прошептала девушка.

Саймон долго смотрел на нее, пока она не попятилась.

— Это не окончательный ответ, — сказал он. — Я могу еще подождать…

— Конечно, ты подождешь! Ты с самого начала думал, что сможешь как-то примириться с моим присутствием здесь в течение двух лет и видеть во мне не женщину, а врача! А потом ты погулял бы со мной в Найроби, прежде чем я вернусь в Англию…

— Как с одной из многих женщин? — нехорошо усмехнулся Саймон.

— Но ведь это правда, не так ли? — спросила Френсис, готовая расплакаться. — Я никогда не выйду за тебя замуж! — Она покачнулась. — И хватит об этом, у меня болит голова!

Саймон отступил на шаг с таким видом, как будто она только что нанесла ему смертельную рану.

— Почему ты не хочешь выйти за меня замуж?

Френсис сглотнула ком в горле.

— Тот вечер в Найроби… Такое случается хоть раз в жизни со всеми. Это чувство ярко вспыхивает и гаснет, ничего не оставляя после себя! — с горечью сказала она, надеясь, что не опозорится, упав в обморок прямо к его ногам. — Кроме того, я хочу, чтобы мой муж любил только меня, а не половину девушек в Африке…

— К югу от экватора! — закончил он за нее.

— О, Саймон! — зарыдала она. — Пожалуйста, оставь меня в покое! Не заставляй меня…

Саймон удивленно посмотрел на нее.

— Нет, — странным голосом произнес он. — Я не стану заставлять тебя… во всяком случае, сегодня вечером, милая. Но я не отступлю! Однажды ты повзрослеешь и отбросишь все эти свои романтические иллюзии.

— А ты? — с укором спросила она.

— У меня нет никаких романтических иллюзий. Во всяком случае, они не связаны с тобой, — сдержанно ответил он.

— О! — выдохнула Френсис. — Я думала, что ты, по крайней мере, хоть притворишься…

— Зачем? Я знаю, что между нами происходит, нравится мне это или нет…

Френсис сделала безуспешную попытку вытереть слезы тыльной стороной ладони.

— И что же это?

Саймон обнял ее и крепко прижал к себе.

— Я надеялся, что ты тоже знаешь, — прошептал он ей на ухо. — «Пока я — это я, а ты — это ты, пока мчится земля во тьме пустоты, твой удел — ускользать, я ж навек обречен за тобою бежать в вихре времен…»

Френсис улыбнулась сквозь слезы.

— «У меня нет никаких романтических иллюзий»! — передразнила она. — Да ты романтик до мозга костей!

— Любовь моя, это не романтика, это жестокая реальность! Почему, как ты думаешь, я хочу жениться на тебе?

Ей наконец удалось вырваться из его объятий.

— Даже не могу себе представить, — из последних сил превозмогая приступ дурноты, заявила она, — Но я не собираюсь выходить за тебя, так что можешь не растрачивать на меня свой декламаторский талант!

Саймон улыбнулся:

— Тебя, все равно влечет ко мне, и ты ничего с этим не поделаешь! Не скучай, пока я буду отсутствовать. Я вновь попрошу тебя выйти за меня замуж, когда вернусь!

— И я вновь тебе откажу! — заявила Френсис, гордо подняв голову, хотя ей казалось, что голова ее с минуты на минуту расколется пополам.

— А я думаю, нет! Понимаешь, у меня есть неоспоримое преимущество — я просто стану целовать тебя, пока ты не согласишься! Спокойной ночи, любимая сладких снов! И спасибо, что пригласила меня на свою вечеринку!

Но Френсис знала, что никогда больше не увидит сладких снов. Она будет день и ночь воспитывать в себе силу воли и укрепляться в решимости сказать ему «нет» во второй раз. Если она уже сейчас так несчастна, что же ей придется пережить, когда она выйдет за него замуж и будет делить его с другими женщинами?

Когда девушка вернулась к своим гостям на рыночной площади, все бурно обсуждали скандальное происшествие: оказалось, что Каин выпил все pombe Мбелы, выручая брата, которому строго-настрого было запрещено употреблять алкоголь.

— Как он мог сделать такое? — возмущался мистер Бибоко, ни к кому конкретно не обращаясь.

Френсис приложила максимум усилий, чтобы не рассмеяться.

— Завтра он будет чувствовать себя ужасно! — заметила она. — Нужно поскорее отвести его домой.

— Мистер Ндендулу заберет его к себе в отель, — сказал мистер Мбулу. — Это очень неприятное происшествие!

— Бедный Каин! — посочувствовала бедолаге Френсис.

Вскоре она услышала, как заработал мотор «лендровера», — этот шум играл на нервах и тупой болью отдавался в голове. «Лендровер» уносил в поместье Пенсилов Элспит, ее брата, барона фон Рахнера и… Саймона.

Наконец все было съедено и выпито, и мистер Мбулу вместе с мистером Бибоко разогнали по домам загулявшихся. Совершенно изнуренная Френсис привалилась к рыночному прилавку. Она чувствовала себя все хуже и хуже. Внезапно рядом с ней возник мистер Бибоко.

— Вы нездоровы, mama daktari? — сочувственно спросил он.

— Я просто немного устала.

Мистер Бибоко покачал головой:

— Но вы очень горячая.

Френсис готова была топнуть от досады ногой.

— Я хочу, чтобы вы все оставили меня одну! — взорвалась она вдруг.

Мистер Бибоко только поцокал языком.

— Нужно послать за daktari, — пробормотал он, будто разговаривал сам с собой, — Daktari знает, что делать.

— Нет! — воскликнула Френсис. — Все, что угодно, только не это! Думаю, у меня жар. Но ничего серьезного, я в этом уверена! Я буду совершенно здоровой после хорошего сна. Наверное, это просто мигрень…

— Я провожу вас до дома, — предложил директор школы, беря ее под руку.

Френсис рассеянно кивнула, чувствуя, как туман боли заволакивает сознание. Ноги у нее подгибались, но, шагая по поселку, девушка старалась не виснуть на мистере Бибоко.

— Не знаю, почему вы так добры ко мне… — начала она и замолчала, потому что каждое произнесенное слово раскаленным гвоздем вонзалось в затылок.

— Это вы к нам добры, mama. Очень, очень! Надеюсь, завтра вы вновь будете чувствовать себя хорошо.