Испытай меня грубостью

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Трейси Вульфф

«Испытай меня грубостью»

Оригинальное название: Play Me Hard (Play Me #3)by Tracy Wolff

Трейси Вульфф – «Испытай меня грубостью»

Автор перевода: Юля М.

Редактор: Юля М.

Вычитка: Настя З.

Оформление: Алёна Д.

Обложка: Ирина Б.

Перевод группы: https://vk.com/lovelit

Аннотация

Никто никогда не говорил, что любить – это легко. В третьей части оригинальной книги из серии бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс», автор разрушит границы между Арией и Себастьяном, которые обнаружат, что доверие нечто более сложное, чем они могли себе вообразить.

Меня зовут Ария Уинстон. Я отчаянно боролась, чтобы избежать тёмной стороны Лас-Вегаса. Теперь я сама по себе – контролирую свою собственную жизнь и свою судьбу… так, как нравится мне. Пока Себастьян Кейн не меняет всё.

С тех пор, как доминантный Себастьян взял под свое крыло соблазнительную Арию, он не в состоянии мыслить здраво. Их химия – опьяняющая. Их взаимодействие – чересчур волнующе. А секс – заставляет их обоих чувствовать себя совершенно истощенными. Но если и есть одна вещь, которую Себастьян действительно знает, то она заключается в том, что он должен защитить эту сильную, но уязвимую женщину. Потому что у нее есть секреты, которые неизвестны даже ей. Ария упорно трудилась над тем, чтобы зарекомендовать себя как покладистого работника. Но это не так, или не то, кем она хочет быть. Так почему же его предложение отказаться от контроля кажется ей таким сладким... и таким интенсивным, когда Себастьян начинает заботиться о тех ее нуждах, о которых девушка даже не подозревала? Все просто… у него тоже есть свои потребности, и тайны, которые так же темны и глубоки, как у Арии.

Глава 1

Ария

– Я не очень хорошо реагирую на ультиматумы, Себастьян, – в моей жизни их было слишком много. Слишком много раз меня ставили перед выбором, которого на самом деле не было. Слишком много раз я притворялась, что имела контроль над собственной жизнью, когда это было не что иное, как ложь.

Последние четырнадцать месяцев, я провела в попытках удостовериться, что у меня действительно все под контролем – что я живу своей жизнью далеко от своей семьи и так близка к тому, чего хочу, насколько могу, поскольку все может измениться в мгновение ока – просто вернуться на круги своя. И все же, я здесь, спустя четыре часа после того, как занималась сексом с Себастьяном и слушаю, что должна сделать. Но еще хуже, что я принимаю это.

– Как и я, когда вижу, как женщина, с которой я занимался любовью, падает от истощения, – мужчина звучит так же категорично, как и я.

– Я в порядке, – это ложь. Я без сил, но это не его проблема. А моя. И так как я даже не понимаю, что со мной не так, почему вдруг я чувствую себя такой уставшей и грустной, одинокой и потерянной, то считаю, что если не думать об этом, то все пройдет. Вероятно, сказались те бессонные ночи, когда я переживала о своей сестре, которая тоже хочет жить самостоятельно. Так что все, в чем я нуждаюсь – это хорошо выспаться ночью.

– Ты не в порядке, и мы оба это знаем, – теперь он обхватывает рукой меня за локоть, не достаточно сильно, чтобы причинить боль, но более чем достаточно для того, чтобы я поняла, кто здесь главный. Что у него нет намерения, позволить мне уйти, пока я не сделаю то, о чем он просит.

Да пошло оно все.

Я выдергиваю свою руку из его захвата, но по какой-то причине, не могу устоять на ногах, так что спотыкаюсь и начинаю падать назад. Себастьян на мгновение позволяет мне отступить, но тут же бросается следом, чтобы удержать меня в вертикальном положении. Его рука оказывается у меня на спине, а тело мужчины прижатым слишком близко к моему.

– Не вынуждай меня заставлять тебя, – говорит мне он, и я снова ощетиниваюсь. Заставлять меня? Кем, черт возьми, возомнил себя этот парень?

Я собираюсь указать ему на его место раз и навсегда, но быстрый взгляд на лицо Себастьяна заставляет меня замереть. Не похоже на то, будто он угрожает мне; не похоже, будто он приказывает. На самом деле, мужчина выглядит так же плохо, как и звучит его просьба. Словно он умоляет не заставлять его делать то, что никому из нас не понравится.

Я знаю, как странно это выглядит, особенно учитывая то, что произошло в его офисе сегодня вечером. Он должен понимать, что уже одержал на до мной верх – как в сексе, так и в роли моего босса. Так, почему же его заботит, придется ли заставлять меня или нет? Себастьян намного сильнее меня. И хотя я устроила драку, если он действительно захочет, то сможет забрать меня отсюда и не будет ни одной проклятой вещи, которую я смогу сделать, чтобы остановить его.

Это унизительная реальность, та, которая смущает меня настолько, что я хочу унестись прочь. Но я не могу, потому что он – мой босс и потому что последняя вещь, которую я действительно хочу сделать – это причинить ему боль. Я была той, кто запаниковал в его кабинете, той, кто сбежала, вместо того, чтобы обниматься после секса. Он был очень добр по отношению ко мне и просто потому, что я не доверяю ему, или возбуждаюсь от мужчин, которые так же любят покомандовать, точнее от любого, который я думаю, хочет управлять мной, это не означает, что я имею право относиться к нему как к дерьму.

Это осознание заставляет меня вздохнуть, когда напряжение покидает мышцы, а я нахожу в себе силы расслабиться рядом с ним.

– Я не планирую никуда идти, кроме дома, – говорю я Себастьяну. – Мне потребуется двадцать минут, чтобы добраться до него, а затем я отправлюсь прямо в постель. Я буду в порядке.

– Позволь мне подвезти тебя.

– Мне двадцать четыре года. Я не нуждаюсь в няньке.

– Нет, ты нуждаешься в любовнике, – он протягивает руку и поглаживает меня по щеке пальцами. – Мы уже занимались любовью. Теперь позволь мне сделать все остальное.

Это не должно пробирать меня. Его низкий хриплый голос. Интенсивный зеленый цвет глаз. То, как его тело обвивает мое в защитном жесте, хотя щека – это единственное место, где он касается меня. И тем не менее. Это работает. Это доброе отношение и даже если оно ничего не значит, сейчас то, что нужно.

Я киваю даже прежде, чем осознаю, что собираюсь согласиться.

– Моя машина...

– Побудет в безопасности этой ночью здесь. Завтра я пришлю кого-нибудь забрать тебя. Или пригоню тебе твой автомобиль независимо от того, чтобы ты не предпочла.

Разумеется, он сможет перегнать мою машину. У Себастьяна столько денег, что он сможет сделать буквально все, что захочет. Черт, он может купить сто автомобилей и, вероятно, даже не заметит расходов по итогу. Моя семья считается богатой, но Себастьян реально БОГАТ.

Это напоминание о нашем социальном не... неравенстве, потому что когда я ушла от семьи, то стала такой же бедной, каким богатым является Себастьян, но боюсь этого недостаточно, когда отвечаю:

– Ладно.

Я не знаю, зачем это делаю. Хотя в принципе, я не делаю ничего, кроме того, что уступаю ему немного контроля, что почему-то заставляет меня почувствовать себя лучше. Менее запутанная, менее потерянная, чем, когда я вышла из его кабинета. Не понимаю, почему, после того, как я так долго и усиленно боролась за полный контроль над своей собственной жизнью, и отдала его ему, то ощущаю тот самый контроль сильнее, чем когда-либо еще, так ничего и не сделав.

Но я слишком устала, чтобы выяснять это прямо сейчас, поэтому просто киваю.

Когда Себастьян вздыхает, и я отпускаю его, то мне кажется, что его тело будто вибрирует от облегчения от моего молчаливого согласия.

Это не имеет никакого смысла.

Мы знаем друг друга почти тридцать шесть часов. Да, у нас был секс... и он определенно оказался лучшим, наиболее интенсивным опытом в моей жизни... но все же. Этого не должно быть достаточно, чтобы сделать все это странным. Чтобы связать все наши чувства в узлы, как это уже произошло, и скрепить нас этим странным и успокаивающим образом.

И все же, когда он оборачивает руку вокруг моей талии, когда притягивает меня к своему телу, я не могу ему сопротивляться. Мужчина легко удерживает мой вес одной рукой, лежащей на бедре, когда наполовину идет, наполовину несет меня через казино к парадной двери.

На улице припаркован блестящий черный «Мерседес», к которому Себастьян подводит меня, и придерживает дверь, пока я проскальзываю в шикарный интерьер автомобиля. Дверца захлопывается, и я откидываю голову на спинку сиденья, на мгновение закрывая глаза.

Но я все еще чувствую себя дезориентированной, словно мир вокруг меня слегка расплывчат и мне трудно на чем-то сосредоточиться. Мне действительно трудно шевелиться, и все, что я могу делать – смотреть на яркие огни Стрип.

А потом рядом со мной оказывается Себастьян. Я могу, даже не поворачивая головы, сказать, что он наблюдает за мной. Я не смотрю на него и не разговариваю с ним. Это грубо, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Не тогда, когда на это требуется столько усилий. Мне кажется, что силы уходят даже на то, чтобы просто оставаться в сидячем положении.

– Ария, – мужчина тихо произносит мое имя, и я чувствую, что реагирую на мягкую хрипотцу его голоса, когда мое тело слабо напрягается на сиденье в попытке ответить ему таким же тоном, которым он обращается ко мне.

Я с нетерпением, затаив дыхание, натянутая как струна, жду, что Себастьян скажет что-нибудь еще. Но он молчит. Вместо этого, наклоняется ко мне и на мгновение, только на мгновение, я думаю, что он собирается поцеловать меня. И даже более того, мне кажется, что я собираюсь позволить ему это даже после всего, что говорила себе в последние несколько часов. Это тот эффект, тот вид контроля, который он имеет надо мной, не прилагая к этому никаких усилий.

Но вместо того, чтобы поцеловать меня, он просто тянется к ремню безопасности и перекидывает его через мое тело, после чего защелкивает.

Я резко вздыхаю, чувствуя облегчение и одновременно отпуская все. Но затем Себастьян снова протягивает свою руку к моей, поглаживая чувствительную кожу на внутренней стороне моего запястья. И я ощущаю, как уходит напряжение. Мужчина дышит медленно, размеренно, когда заводит двигатель, и я понимаю, что мое собственное дыхание подстраивается под его.

Какое странное ощущение, быть на одной волне с другим человеком. Это не то, к чему я привыкла, так что я не знаю, как на это реагировать. Я имею в виду, что есть часть меня, которая не хочет ничего, кроме как прижаться к телу Себастьяна и позволить себе впитывать его тепло, чтобы избавиться от холода, который я чувствую с тех самых пор, как несколько часов назад покинула кабинет мужчины.

Но есть и другая часть меня, которая хочет выбраться из этого автомобиля прямо сейчас. Чтобы рвануть в безопасность моей собственной машины, моей собственной жизни... той, которая не имеет никакого отношения к богатым владельцам казино с их пристрастиями к доминированию. Той, которая не имеет никакого отношения ни к чему, кроме ожидающих обслуживания столов и попыток свести концы с концами. Это не шикарная жизнь, но она – моя, и я сама ее выстроила.

Тянусь к ручке двери, еще раз подумывая о том, чтобы сбежать. Но Себастьян трогается с парковки, выруливает на улицу Стрип, и становится слишком поздно. Я упустила свой шанс. Или, по крайней мере, это то, что я себе говорю.

– Я живу на востоке, – говорю ему спустя минуту, уже готовая к тому, чтобы показать куда ехать. В конце концов, парни вроде Себастьяна не тусуются в той части Лас-Вегаса, в которой живу я.

– Я знаю. У меня есть твой адрес, – мужчина не прикасается ко мне, но его голос теплый, вибрирующий, и ощущается как настоящая ласка. Так что на осознание его слов у меня уходит несколько минут.

Когда это происходит, мне становится тревожно.

– Как ты узнал мой адрес?

– Посмотрел в твоем личном деле, – он не выглядит раскаивающимся... или обеспокоенным от того, что нашел в нем.

Однако моя тревога мгновенно перерастает в панику. Мое заявление и поддельные документы были достаточно хороши, чтобы получить работу в качестве официантки, и то лишь потому, что менеджер по персоналу их толком не рассматривал. Но как только кто-то начнет копать, мои дипломы и официальное изменение имени, не продержатся и пяти минут против любого, кто серьезно что-то ищет.

– Ты заглядывал в мое личное дело? Зачем?

Я пытаюсь выглядеть спокойной, беззаботной, словно меня ничего не трогает, но часть беспокойства должно быть отражается в моем голосе, потому что Себастьян бросает на меня заинтересованный взгляд.

– Потому что я хотел отвезти тебя домой. Это казалось самым подходящим способом, чтобы выяснить, где ты живешь.

– Более подходящим, чем спросить у меня?

– Когда я думал, что мне придется выносить тебя из казино на своем плече – да, – теперь мужчина улыбается, но в его теплом взгляде присутствует настороженность. И я не знаю, потому ли это, что Себастьян уже начал копаться в моем прошлом, или потому, что он думает, будто я наброшусь на него с кулаками. В любом случае, если я продолжу нервничать, то только подогрею любопытство мужчины... заставлю его думать, что мне есть, что скрывать.

Это на самом деле так, но он не должен об этом узнать. Никто не должен.

Именно поэтому я через силу улыбаюсь ему, и отвечаю:

– Туше.

Чем меньше я буду говорить, тем менее подозрительным будет Себастьян. Или по крайней мере это тот план, которого я собираюсь придерживаться... чтобы не сойти с ума, ведь ничего другого мне не остается.

Себастьян снова обращает на меня внимание, а потом переводит взгляд на дорогу... только на улицах Лас-Вегаса может быть такое плотное движение в столь поздний час. Это одна из вещей, которые я люблю, и ненавижу, в этом городе. Здесь так легко заблудиться.

– Ты восприняла это лучше, чем я думал, – в его словах сквозит вопрос, который заставляет меня усомниться в своем решении. Возможно, я слишком легко сдалась.

Не знаю. Тяжело судить, ведь я едва знаю Себастьяна, не говоря уже о том, как он отнесется к подобным вещам или как отреагирует на них. Даже трудно представить, будет ли все в порядке, учитывая, что сейчас все далеко не так. Помимо беспокойства о мошенничестве с заявлением, мой разум все еще работает как-то странно. Нечеткий и тяжелый, словно мозг завернут в хлопок, а тело проваливается в грязь. Это не позволяет мне ясно мыслить.

Мне сложно понять, как переиграть этого мужчину, хотя существует часть меня, которая желает, чтобы мне не пришлось делать этого вообще.

На самом деле, у меня даже нет сил, чтобы оказать сопротивление. Если честно, моей энергии едва хватает на то, чтобы откинуть голову на спинку сиденья и уставиться в ночь.

– Дело уже сделано, верно?

– Да.

– Так вот, я не собираюсь переживать об этом. Кроме того, я устала, и тот факт, что ты посмотрел мой адрес и погуглил его в сети, спас меня от того, чтобы рассказывать тебе как добраться до моего дома, что уже может считаться победой для нас обоих, – последние мои слова звучат нечленораздельно, но я этого почти не замечаю. Мне так сложно удерживать открытыми свои глаза. И дело не в том, что я так сильно хочу спать, а в том, что я морально истощена.

Себастьян не прикасается ко мне, но затем его грубая рука оказывается на моей голой коленке, что ощущается лучше, чем следовало бы.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что позволила позаботиться о тебе.

Слова, будто эхом отражаются от стен автомобиля, и кажутся более важными, чем могли бы быть. Я через силу заставляю мышцы работать, когда открываю глаза, и поворачиваю голову для того, чтобы посмотреть на Себастьяна.

– Ты говоришь так, словно у меня был выбор.

Мы останавливаемся на красный сигнал светофора, и вдруг мужчина впивается в меня своим пронизывающим, словно лазерная указка взглядом зеленых глаз.

– Со мной, у тебя всегда есть выбор, Ария.

Он звучит настолько уверенно, когда произносит эти слова, будто хочет, чтобы я услышала в них нечто большее, более глубокое, чем то, о чем мы говорим. На мгновение я теряюсь во взгляде мужчины и глубине его голоса. Себастьян кажется единственным, кто удерживает меня в этом мире, пока я плыву. Единственным, кто удерживает меня на земле.

Эта мысль действительно меня смущает. Особенно, когда он начинает поглаживать меня по внутренней части колена своими сильными, мозолистыми пальцами. Глубоко внутри живота разгорается пожар, спирали которого проходят сквозь меня. Этот странный вид тепла, оказывается заглушен тем фактом, что я чувствую себя так, будто дрейфую вне своего тела. Далеко от собственного разума.

Ничто не имеет значения, даже осознание того, что я не хочу, чтобы он прекратил ко мне прикасаться. Особенно это.

Остальная часть поездки до моей квартиры проходит в молчании, по крайней мере, пока мы не сворачиваем на темную стоянку. Я направляю его к своему парковочному месту, ожидая, парочку пренебрежительных комментарием о том, где живу. Это самый плохой район Вегаса... очень плохой... и мой дом – один из худших. Развалюха, с плохим ремонтом, отчаянно нуждающаяся в нескольких слоях краски... или горючего, чтобы сжечь до основания... это неподобающее место для жизни. Простое передвижение от машины до квартиры в ночное время суток, может оказаться большой проблемой, особенно когда рядом тусуются местные банды.

Но это было всем, что я смогла себе позволить, когда сбежала из своей прежней жизни и устроилась на работу официанткой. Теперь, когда я начала работать в зале с высокими ставками и мои чаевые стали в миллион раз больше, то я должна быть в состоянии позволить себе намного лучшие условия для проживания. Если я продержусь на этой работе чуть дольше, чем сейчас, и смогу убедить себя, что деньги действительно не исчезнут у меня из-под носа, то найду квартиру получше. Ничего шикарного, ничего из того, к чему привык Себастьян... или где привыкла жить я, есть кое-что важнее этого. Безопасность.

Как бы то ни было, Себастьян не осуждает меня. Просто паркует свой первоклассный «Мерседес» между соседским избитым «Форд Эскорт» 1990-го года выпуска и еще более ветхим «Шеви», который я раньше не видела.

– Тебе необязательно меня провожать, – торопливо говорю я ему, протягивая руку к дверной ручке. – Отсюда, я смогу дойти сама.

Себастьян просто смотрит на меня с непроницаемым выражением лица, когда выключает двигатель и вылезает из машины.

Прекрасно. Это то, что я получаю за беспокойство о его машине, которая будет стоять здесь – и которая должна остаться в целости и сохранности – после того, как он проводит меня до квартиры. Он может и не беспокоится о ней, но это только потому, что он не знает этот район. Даже не знаю, стоит ли мне что-то говорить, или, если судить по напряженности его плеч, это будет неважно. Себастьян намерен благополучно доставить меня до моей квартиры.

Я начинаю самостоятельно вылезать из машины, но он оказывается рядом до того, как я ставлю обе ноги на землю. После чего мужчина придерживает для меня дверцу авто одной рукой, протягивая мне другую. Мне не нужна его помощь, я вполне способна сама выйти из машины, чтобы дойти до своей квартиры. Но когда его рука – тёплая, грубая и такая безупречная – оказывается на моей пояснице, я принимаю решение не делать из мухи слона.

Кроме того, мои ноги ощущаются слегка неустойчивыми, будто мышцы в них совсем забыли, как двигаться без его прикосновений. Все эти чувства должны волновать меня, но мне на это уже наплевать. Все, чего я хочу, это свою кровать, одеяло и Себастьяна, который свернется калачиком рядом со мной.

Тот факт, что этого не произойдет... потому что я не могу позволить этому случиться, и он, вероятно, этого не захочет... посылает сквозь меня волну отчаяния. Которая не имеет смысла, учитывая, что я никогда не нуждалась в мужчине, который бы нянчился со мной. Я пытаюсь выпрямить спину, отстраниться, но Себастьян уже обхватил меня рукой за талию, притягивая мое тело ближе к себе. И даже тот факт, что я уверена, мне стоит бороться с этими чувствами, ощущается слишком хорошо. Мужчина ощущается слишком хорошо.

– Которая твоя? – спрашивает он, пока ведет меня через парковку к зданию. Вокруг на улице довольно тихо, если не считать девушек, работающих на перекрестке на углу, и парня, который паркуется через дорогу от нас.

– Третья на втором этаже.

Себастьян просто кивает, но, когда мы добираемся до лестницы, он на секунду замирает. Глядя на соседские двери, мужчина выглядит так, словно ожидает, что они вот-вот откроются и кто-то выскочит и покусает его или что-то вроде этого.

Я пытаюсь придумать шутку, чтобы это место не выглядело настолько плохим, каким является на самом деле. Но прежде чем я успеваю это сделать, мужчина подхватывает меня на руки и начинает подниматься по лестнице.

– Что ты делаешь? – я наполовину визжу, наполовину шепчу, так как здесь слишком тонкие стены, и я не хочу разбудить своих соседей. Последнее, что мне сейчас нужно – это аудитория. – Опусти меня вниз.

– Так и сделаю. Когда мы дойдем до твоей квартиры.

– Но, почему...

– Ты выглядишь усталой.

– Сейчас середина ночи! Конечно же я устала...

– Тогда заткнись и наслаждайся поездкой, – Себастьян смотрит на меня так многозначительно, что я замолкаю. И не из-за того, что он сказал мне это сделать, а потому, что я внезапно понимаю, что не могу придумать, что ответить.

Когда мы добираемся до моей двери, он медленно опускает меня на ноги, заставляя проехаться своей грудью и бедрами по его телу. Впервые я понимаю, что мужчина возбужден, и его твердый член прижимается к моему животу. Во мне разгорается ответное желание, когда я вспоминаю, с какой нежностью он прикасался ко мне в машине. Тем не менее, я отстраняюсь. Не планирую повторить тот жесткий трах, потому что даже не знаю как отношусь к подобному.

К Себастьяну.

К сексуальной интенсивности, которая чуть ранее была в его кабинете.

К тому, как странно себя ощущаю, чего не случалось раньше.

Все кажется странным, и я не знаю, что делать. Не в этом случае.

– Спасибо, что подвез, – говорю я ему, когда отступаю назад и начинаю искать свои ключи.

Себастьян улыбается мне слегка мрачной, слегка удивленной улыбкой.

– Я войду, Ария.

– Не думаю, что это хорошая идея...

Он забирает у меня ключи и открывает замки, прежде чем распахнуть мою дверь.

– Хорошая это идея или нет, но я войду.

Себастьян берет меня за локоть, а затем мягко помогает войти в парадную дверь, прежде чем заходит сам и закрывает ее позади нас.

– Я не буду с тобой трахаться, – выпаливаю я, пока мы все еще стоим в темноте.

– Я и не прошу тебя об этом, – секунду мужчина шарит по стене возле двери, а затем раздается щелчок. Возле дивана загорается лампа.

Теперь я действительно смущена.

– Я не понимаю.

– Твоя ванная комната находится там? – спрашивает Себастьян, указывая на спальню, как будто мы находимся в месте достойного размера вместо моей крошечной однокомнатной квартирки.

– Да.

– Хорошо. Идем, – мужчина все еще сжимает мой локоть, и когда подталкивает в сторону постели, то внезапно у меня возникает ощущение, что должно быть так же чувствовала себя Алиса, когда упала в ту кроличью нору. Потерянной, смущенной, заинтригованной. Двигающейся вперед, потому что возвращаться уже не вариант. А стоять на месте бессмысленно.

– Раздевайся, – приказывает Себастьян, когда мы обходим мою кровать, направляясь в сторону ванной.

– Я уже сказала тебе, что не собираюсь спать с тобой снова.

– А я уже сказал тебе, что это не входит в мой план, – он включает свет в ванной комнате, а затем сразу же подходит к ванне и открывает воду. – Тебе необходимо принять ванну.

– Это твой способ сказать, что я воняю? – я не могу не почувствовать себя оскорбленной, неважно какой причудливой выглядит эта ситуация.

– Нет. Это мой способ сказать, что тебе нужен уход, – даже не глядя на меня, он берет какой-то пузырек, который стоит у меня на полочке и выливает колпачок средства в воду.

– Уход? – слово, вылетающее из моего рта, кажется каким-то странным и непривычным.

Себастьян смотрит на меня в упор.

– Ты все еще одета.

– А ты ведешь себя слишком нагло, и я не уверена, что мне это нравится, – мой голос звучит уверенно, словно я контролирую ситуацию. Хотя на самом деле, я таю лишь от одной мысли, погрузиться в горячую воду.

– Это только ванна, а не предложение сделать минет, – он проверяет температуру воды, а затем встает в полный рост, скрещивает руки на груди и смотрит прямо на меня. – И я уже видел тебя голой.

– Да, но это не означает, что это повторится.

Себастьян ухмыляется, реально ухмыляется, мудак.

– Ох, это повторится, Ария. Много, много раз... и мы начнем прямо сейчас. Раздевайся или я раздену тебя сам.

– Я уже предупреждала тебя на счет угроз, – я обнимаю себя за талию и сжимаю руки. Как будто это поможет мне не прогнуться под силой его решимости. Как будто это поможет мне не сломаться.

– Я уже говорил тебе. Я никогда не угрожаю.

– Да, вот только, ты можешь повторить что-то миллион раз и миллионом различных способов. Но правдой оно от этого не станет, – эту истину, я познала на собственной шкуре. – Кроме того, что если я не хочу принимать ванну?

– Ты предпочитаешь душ? – Себастьян наклоняется к крану, чтобы закрыть его.

Это простой вопрос, но какими будут последствия? Я уже не в первый раз задумываюсь о том, что сделал бы Карло. Скорее всего проявил бы свой авторитет, чтобы взять под контроль ситуацию... и меня, независимо от того, что я бы ответила.

Чем больше я узнаю о Себастьяне, тем больше понимаю, что он не такой.

И тем больше я хочу отдаться ему.

– Нет, – наконец отвечаю я, когда прочищаю горло и смотрю куда угодно, но только не в его глаза-всезнайки. – Ванна звучит... хорошо.

Карло бы позлорадствовал, но Себастьян этого не делает. Он просто кивает и говорит:

– Окей.

И вот, мы просто стоим там, уставившись друг на друга, пока тикают минуты. Ванная комната настолько маленькая, что пар от воды густо заполняет пространство жаром, из-за чего становится трудно дышать. Этот момент кажется почти сюрреалистическим.

Или, может, все дело во взгляде Себастьяна, которым он наблюдает за мной. Я не знаю, но сейчас почти уверена, что это не важно. Не тогда, когда все сводится к одному – я потеряна и разбита, а главное утопаю в страсти, смятении, и страхе, которые не хочу признавать.

Потому что рядом с Себастьяном, впервые за очень долгое время, я не беспокоюсь о собственной безопасности.

– Хочешь, чтобы я вышел? – внезапно спрашивает он, нарушая тишину и напряжение. – Пока ты раздеваешься?

Я киваю.

– Да. Пожалуйста.

– Хорошо. Позови меня, если понадоблюсь.

– Я не больна, ты же знаешь. Я просто... – что? Даже не знаю, что сказать, или какие слова использовать, чтобы описать, как я себя чувствую. Уставшей, слабой, запутавшейся. Но эти слова не подходят. Они не отражают того, что я испытываю.

– Ты переступила черту, – говорит мне Себастьян.

Я смотрю на свои руки. Я даже ничего не делаю.

– Я не... Что ты имеешь в виду?

– Это называется сабдроп. И это моя вина. Я не позаботился о тебе после того, как мы занялись любовью.

В этих нескольких предложениях так много смысла, что у меня начинает кружиться голова. Я даже не понимаю, как отделить их друг от друга. Так что начинаю с самого очевидного... по крайней мере, для меня.

– Я не сабмиссив.

– Я этого не утверждал.

– Ты сказал, что это сабдроп. Это подразумевает, что я – сабмиссив. Но это не так.

– Ладно.

– И я занималась сексом и раньше. Знаешь, обо мне не нужно заботиться, словно я какая-то девственница.

– Все женщины заслуживают того, чтобы о них заботились после секса, независимо от того, сколько партнеров у них было до этого.

Дело не в том, что он говорит такие слова, от которых у меня идет кругом голова. Мужчина произносит их так, словно действительно в это верит.

– Ты это серьезно?

– Могу я задать тебе вопрос?

– Ты уже это сделал.

Себастьян наклоняет голову.

– Туше, – дразнится он. – У тебя был такой секс раньше? Такой как был у нас?

Неожиданно, мне становится интереснее наблюдать, как в ванне образуется пена. Ведь это намного безопаснее, чем смотреть в глаза мужчины.

– Секс – это просто секс, – отвечаю я, пожимая плечами, так как далека от настоящих чувств.

– Нет, это не так, – мужчина делает шаг вперед, и притягивает меня в свои объятия. – Даже не близко.

– Не понимаю, о чем ты, – я начинаю отталкивать его, чтобы отодвинуться, но Себастьян успокаивает меня, мягко обхватывая рукой за шею. Другой рукой мужчина нежно скользит вниз по позвоночнику, и я расслабляюсь, несмотря на свои переживания.

– Я знаю, что ты не понимаешь. Вот почему ты должна хотя бы ненадолго довериться мне. Мы поговорим, когда тебе станет лучше.

– Я не больна!

– Нет, но чуть раньше ты унеслась за грань. А сейчас, когда эндорфины исчезли, ты жестко рухнула обратно, – Себастьян хватает меня за подбородок и поворачивает мою голову так, что я не могу отвернуться или перестать смотреть ему в глаза. – С тобой происходит кое-что на уровне физиологии. В эмоциональном же плане все намного серьезнее. И да, – продолжает мужчина до того, как у меня с языка слетают слова, которые так и рвутся наружу. – Я знаю, что ты не сабмиссив. И да, мы еще поговорим обо всем этом позже, и я отвечу на все интересующие тебя вопросы. А сейчас просто позволь мне сделать так, чтобы тебе стало лучше. Пожалуйста.

Это его «пожалуйста» меня добивает. Как и он, стоящий здесь, посередине моей ванной комнаты, выглядящий словно модель из журнала «GQ», такой же крутой и шикарный, и желающий позаботиться обо мне. Когда я сбежала из отцовского дома, подальше от своего жениха и жизни, которые были предназначены для меня практически с рождения, я поклялась, что никогда снова не стану игрушкой в руках какого-нибудь мужчины. Что не позволю ни одному мужчине заботиться обо мне.

И хотя я знаю его всего тридцать шесть часов, уже могу сказать, что Себастьян не просто какой-нибудь мужчина. Все, что он на самом деле хочет – это заставить меня почувствовать себя лучше. И, возможно, у меня сабдроп или что-то еще из того, что он называл, но прямо сейчас, я действительно не вижу в его действиях никакого умысла.

Так что я делаю то, что хотела сделать все это время. С тех пор, как он появился в казино. С тех пор, как он настоял подвезти меня до дома. Если быть честной, с тех пор, как я вышла из его офиса несколько часов назад.

Я подчиняюсь.

Глава 2

Себастьян

Сквозь меня проходит волна облегчения от того, что Ария принимает решение подчиниться. Тем более, когда я смотрю ей в глаза, то понимаю, что девушка на самом деле собирается сделать именно это. Я еще не уверен, почему это так важно для нее, но так и есть. Я убеждаю себя, что это лишь на сегодняшний вечер, и только потому, что я чувствую себя виноватым из-за того, что оставил ее в таком состоянии и позволил ей работать и дальше. Но правда заключается в том, что я хочу, чтобы ее подчинение продлилось дольше, чем сегодня вечером. Намного дольше. И тот факт, что это имеет для меня такое огромное значение с тех самых пор, как я встретил ее, несмотря на то, что моя жизнь вылетела в трубу, и обернулась для меня большей проблемой, чем за все предыдущие годы, не имеет никакого значения.

Или, возможно, все совсем не так. Возможно, я хочу контролировать ее, потому что сам чувствую себя потерявшим контроль. И может быть, я смогу показать Арии, как ощущается настоящий контроль, потому что нуждаюсь в нем так же, как в нем нуждается она.

Но у меня еще будет время подумать об этом. Позже. Сейчас же, есть только Ария... красивая, сговорчивая и несчастная, такая нуждающаяся в помощи... стоящая передо мной. И она – все, на чем я хочу сосредоточиться.

– Иди сюда, – говорю я ей. И девушка подчиняется, делает несколько шагов, чтобы оказаться прямо напротив меня.

Не отрывая своего взгляда от темных глаз девушки, я прижимаю руки к ее блузке и начинаю расстегивать пуговицы. Медленно. Решительно.

Ария не протестует и не отворачивается, даже когда я начинаю скользить по ее рукам мягким хлопком, в направлении пола. Вместо этого, она помогает мне, поворачиваясь спиной, чтобы я мог расстегнуть ее юбку. И ее бюстгальтер.

Его я тоже сбрасываю, а затем хватаюсь пальцами по бокам за ее трусики и также спускаю их вниз по ногам. Когда они доходят до ее лодыжек, девушка выходит из них. Я отбрасываю их на пол, но не проверяю, влажные ли они.

Они влажные, и она тоже.

Мысль об этом заставляет мой член становиться все тверже и тверже, но я игнорирую свою эрекцию. Вместо этого, опускаюсь перед ней на колени и медленно стаскиваю с ее ног сначала одну туфлю, а затем и другую, после чего снимаю чулки. Девушка красива, так красива, что мне даже слегка больно. Красота Арии заставляет меня желать ее такими способами, которые я не позволял себе очень, очень долго.

– Себастьян, – ее голос низкий и хриплый, – если хочешь...

– Ну же, – прерываю я девушку, когда поднимаюсь на ноги. – Давай отведем тебя в ванную, милая.

Я протягиваю свою руку, и Ария хватается за нее, выглядя смущенной, поскольку позволяет мне усадить себя в ванну. Вместе с ее телом вода поднимается почти до края, поэтому я отключаю воду. А потом я улыбаюсь от картины, которую она из себя представляет: покрытая от шеи до ног мыльными пузырьками. Они у нее на щеках, макушке, даже ресницах, все это должно выглядеть абсурдно, но почему-то только заставляет ее выглядеть еще сексуальнее и... еще очаровательнее.

Возможно, именно поэтому мне так сложно с Арией. Потому что я не знаю, откуда она и как ее понять. Она сексуальна, как ад... каждое движение, которое девушка делает, каждое слово, которое произносит, выстреливает прямо в мой член. А ее манеры... это отдельная тема. Как может быть, что кто-то настолько умный и дерзкий, так дерьмово сближается с другими людьми? Даже со мной. Особенно со мной. Пока что ее мнительность лишь еще больше привлекает, подтверждая насколько она особенная. Рядом со мной Ария поддается чувствам, и я понимаю, что это не та ее сторона, которую она показывает большинству людей.

Я был бы лжецом, если бы сказал, что мне это не нравится. Если бы я притворился, что мне не нравится осознание того, что она прогибается передо мной, как не перед кем другим. Мне нравится, что я сбиваю ее с толку так же, как и она меня.

На вешалке для полотенец рядом с ванной есть мочалка, и я хватаю ее, когда опускаюсь на колени. Окунаю ее в горячую воду, а затем выжимаю над телом Арии. Пена для ванны пахнет в точности как она. Цеструм и ночной морозный воздух (прим. пер.: цеструм – ночной жасмин).

– Дай мне свою руку, – говорю я ей, а потом терпеливо жду, пока Ария смотрит на меня округлившимися глазами. В конце концов, она делает так, как я прошу, и вытаскивает из воды руку, покрытую пеной.

Я молча провожу мочалкой по ее руке, вдоль ладони и между пальцами. Я наслаждаюсь мягкостью ее кожи, и розовым оттенком, благодаря горячей воде. Девушка начинает хихикать, когда мочалка щекочет чувствительную кожу на подушечках ее пальцев, и я улыбаюсь. А затем повторяю движение. Мне нравится слышать ее смех.

Когда я заканчиваю с ее левой рукой, то перехожу к правой. И проделываю с ней тоже самое. А потом я мою ее шею, ключицы, красивую грудь.

Я делаю все возможное, чтобы ее купание оставалось успокаивающим и расслабляющим, но когда мочалка прикасается к ее груди, то соски Арии напрягаются. Не способный сопротивляться, я на мгновение останавливаюсь. Провожу пальцем вокруг одного ареола, прежде чем начинаю потирать его большим пальцем. Девушка ахает и выгибается от моего прикосновения, благодаря чему я убираю пену и могу оставить несколько нежных поцелуев на ее груди.

А потом отстраняюсь и шепчу:

– Наклонись вперед.

Ошеломленный взгляд, расслабленное тело, но Ария делает так, как я прошу. Я обнимаю ее спереди, пока мою ее плечи, спину и попку. Поскольку я почти сдался и больше не могу держать себя в руках, то мягко скольжу пальцем между половинок ее попки и нежно прикасаюсь к тугому кольцу мышц. И наслаждаюсь рваным выдохом, и легким стоном, который девушка не пытается сдержать.

На мгновение я задумываюсь о том, каково это – трахать Арию туда; глубоко толкая свои пальцы в самое потаенное местечко и открывая ее. Скользить внутрь нее снова и снова, пока она с рваным выдохом не выкрикнет мое имя. До тех пор, пока девушка не окажется на моем члене, моих пальцах, моем языке, и ее тело не начнет ритмично сокращаться вокруг меня.

Кончая, и кончая, и кончая.

На секунду фантазия становится настолько реальной, что я начинаю дрожать от необходимости оказаться внутри нее. По мне стекает пот. Если я чуть-чуть нагну Арию вперед, то ее великолепная задница слегка приподнимется и окажется под нужным углом, чтобы я смог проскользнуть пальцем прямо в ее тепло. Мысль об этом и желание увидеть, как это будет, почти парализуют меня.

Но и речи быть не может о том, чего я хочу... нуждаюсь... дать Арии прямо сейчас. Так что, секунду спустя, я прижимаю ее спиной к задней стенке ванны. Вместо того, чтобы трахать ее, как я того отчаянно желаю, я снова намыливаю мочалку. Провожу ей по бокам девушки, по животу, вниз по одной ноге и вверх по другой. А затем, когда Ария начинает беспокойно ерзать, и ее дыхание превращается в рваные вздохи, я опускаю мочалку на край ванны и накрываю ее киску ладонью.

– Себастьян, – всхлипывает девушка, приподнимая бедра к моей руке.

Она такая красивая, красивая, отчаянная и очень, очень горячая. Есть часть меня, которая хочет запомнить этот образ, увидеть, как Ария стонет, дрожит и умоляет об освобождении. Я хочу услышать, как она снова выкрикнет мое имя своим дрожащим голосом, чтобы знать, что я именно тот, о ком она думает, когда кончает.

Но это слегка отдает инстинктом заявить на нее свои права, желанием обладать, а это не то, что мне нужно. Не сейчас, не в этот раз.

И поэтому, я запихиваю свои собственные запутанные инстинкты и желания поглубже, в то же время используя обе руки, чтобы раздвинуть колени девушки, с удовольствием отмечая, как легко они прислоняются к стенкам ванны. А затем я пробегаю пальцами по ее щели, один, два раза, прежде чем проскальзываю внутрь тела Арии тремя из них.

Девушка втягивает в себя воздух и всхлипывает. Внезапно, я боюсь, что этого слишком много, и начинаю выходить из нее, но Ария издает стон и сжимает бедра, будто одобряет мое прикосновение. В ответ я глубоко толкаюсь внутрь ее тела, а затем потираю ее клитор большим пальцем.

– Все в порядке, – говорю я девушке и наклоняюсь вперед, чтобы осыпать мягкими поцелуями ее челюсть, шею и грудь. – Я с тобой, Ария. Давай же. Кончи для меня.

Она так легко рассыпается на части, пока ее тело сжимается вокруг моих пальцев в ритме, который почти заставляет меня кончить в собственные штаны, как какого-то юнца, впервые прикоснувшегося к девушке.

Я сдерживаюсь, хотя... едва в состоянии вынести это отчаяние... и продолжаю толкаться в нее, используя свои пальцы и руку, чтобы продлить оргазм Арии настолько, насколько могу.

Когда все заканчивается, когда девушка откидывается на спинку ванной, закрывает глаза и ее тело расслабленно подрагивает от пережитого оргазма, а я нахожусь в шаге от безумия, я беру маленький кувшин и начинаю ополаскивать Арию. Концентрируюсь на ней, игнорируя свои собственные потребности и свое тело. Это единственный способ вытерпеть бушующий голод.

Пока я мою ее, Ария не двигается, она не издает ни звука, кроме тех всплесков воды от ее рук и ног, которые раздаются от того, что я сначала поднимаю их, а затем опускаю обратно в воду.

Когда она становится чистой от мыла, я спускаю воду, а затем наполняю ванну до половины, чтобы у меня была возможность вымыть и ее волосы. Первая реакция, которую я от нее получаю, происходит после того, как я выливаю теплую воду ей на голову и начинаю втирать в волосы шампунь. Она стонет, и еще сильнее прижимается головой к моим пальцам. Сообщение получено, и я начинаю более уверенно массировать ее голову, чего она так явно хочет.

Смыв шампунь, я проделываю то же самое с кондиционером, массируя кожу головы и прополаскивая ее волосы водой до тех пор, пока они не становится чистыми.

Когда я заканчиваю, то Ария – это не больше, чем кучка расплавленной массы – именно то, на что я надеялся и как запланировал. Я спускаю воду из ванны и поднимаю девушку на руки. Я прижимаю ее к груди и от этого контакта моя рубашка становится мокрой, но мне плевать на это. Не тогда, когда мне так приятно просто держать ее в своих руках.

– Сможешь устоять? – спустя минуту спрашиваю я.

– Конечно.

Ее голос звучит пресыщенно и сонно, а также очень, очень сексуально, из-за чего мне приходится сжать зубы от волны желания, которая буквально причиняет боль. На мгновение я представляю, как отнесу девушку на руках до кровати и просто уткнусь лицом в ее киску. Поедая ее до тех пор, пока она не начнет выкрикивать мое имя и кончит настолько сильно, что эндорфины вылечат ее от сабдропа раз и навсегда.

Но это не сработает, потому что позже, она провалится в депрессию еще глубже, если я попытаюсь снова взять ее. Так что, в конце концов, я отказываюсь от этой затеи, неохотно ставлю девушку на пол, прежде чем вытащить из шкафчика полотенце и свободно пройтись им по ее телу.

Все это время, я стараюсь не замечать ее раскрасневшейся кожи, или острых пиков сосков, ее затуманенного взгляда и гладкую, возбужденную киску. Я не настолько силен, насколько бы мне хотелось.

Как только кожа оказывается вытертой на сухо, я перехожу к волосам, мягко скользя по ним полотенцем, поскольку ее тело практически тает напротив моего. Это даже немного шокирует – как хорошо она себя чувствует, как хорошо она ощущается просто потому, что прижимается ко мне. Опирается на меня. Позволяет мне позаботиться о себе.

– Серьезно, ты собираешь мешать мне и дальше? – спрашиваю я, пока из ее коротких мягких прядей исчезает большая часть влаги.

Ария прижимается лицом к моему плечу, и оборачивает руки вокруг моей шеи, когда отрицательно качает головой.

– Вот и хорошо, – произношу я и отвожу ее в спальню. – Где твоя пижама?

Ария длительное время безучастно смотрит на меня своими наполовину закрытыми глазами, пока ее тело полностью расслаблено напротив моего собственного. Похоже, она реально осталась без костей. Но я думаю так лишь до того момента, как она начинает слизывать маленькие капельки пота, которые скользят по моей шее.

Бл*ть! Эта женщина станет причиной моей смерти. Самоограничение, сердечный приступ, инсульт, синие яйца. Не знаю, что меня прикончит, но на данный момент можно поспорить, что это сделает один из этих пунктов. Как, черт возьми, она снова может быть на полпути к сабдропу, когда все, к чему я стремлюсь – это обнять ее, чтобы облегчить боль от возвращения в реальность?

– Ария? – я зову ее по имени, на этот раз звуча немного более твердо. – Я не хочу рыться во всех ящиках. В каком из них лежит твоя пижама?

Через мгновение ее взгляд немного проясняется, и она жестами указывает на высокий комод в углу.

– Второй ящик, – ее голос слегка срывается.

– Хорошо. Спасибо, – я усаживаю ее на кровать... мне кажется, что она упадет без моей поддержки, если не будет сидеть... и быстро подхожу к комоду. У меня едва не подкашиваются ноги, когда я обнаруживаю внутри груды запутанных между собой кружевных длинных ночных пеньюаров почти каждого цвета радуги. Красные, розовые, фиолетовые. Черные, бирюзовые и белые.

Итак, моя Ария – определенно не «пижамная девушка». Это удивляет меня – еще одно противоречие, которое вызывает мой интерес и заставляет меня умирать от желания узнать о ней больше, даже если от этого открытия внутри меня вспыхивает ревность. Это глупо, незрело и унижает нас обоих, но я не могу не думать о том, как они здесь оказались. Кто купил их для нее. И что она делала с другими мужчинами, когда надевала их.

В ярости на самого себя из-за того, что я такой бесполезный идиот, я выбираю один из тех комплектов, что лежит сверху – фиолетовый шелковый набор, который выглядит скорее кокетливо, чем откровенно сексуально. В любом случае, это прикроет все важные места, а это все, на что я могу надеяться в этот момент. Потому что сегодня вечером я не собираюсь ложиться в постель с Арией, какой бы заманчивой она ни была. Это не то, что ей сейчас нужно, несмотря на то, что она думает иначе.

Когда я оборачиваюсь, девушка уже свернулась голая на кровати, разместив голову на своей руке, и наблюдает за мной сонным, удовлетворенным взглядом. Мне отлично ее видно, так что я просто на мгновение замираю, чтобы понаблюдать за ней. Сухие губы, хитрый взгляд. С застывшим в нем желанием. С застывшей в ней нуждой.

– Хочешь поспать, детка? – спрашиваю я, когда мой заторможенный мозг, наконец, вспоминает, как формировать слова. Я пересекаю комнату, и после того, как она садится, надеваю ночнушку ей через голову.

– Нет. Возможно, – она тянет мою руку к своему животу и оборачивает ее вокруг своего тела. – Еще нет.

– Ладно, – я поглаживаю ее по щеке другой рукой, отодвигая волосы назад таким образом, чтобы видеть лоб и контур щеки. Ария едва не краснеет от подобной заботы, а затем поворачивает голову в сторону, чтобы прижаться поцелуем к центру моей ладони.

Я повторяю этот жест.

В ее квартире тепло, единственный холод доносится из раздолбанной оконной рамы, которая выглядит так, будто держится на последнем издыхании, поэтому я даже не утруждаю себя попыткой закрыть ее поплотнее. Вместо этого я вытягиваю у девушки из-под ног покрывало и накрываю им ее, прежде чем сажусь рядом с Арией на край кровати.

Она сонно улыбается мне, прижимаясь своим телом к моему. Я даже не пытаюсь бороться с желанием наклониться и поцеловать ее в лоб. В щеку. В губы.

Ария тихонько вздыхает и целует меня в ответ. Ее рука скользит по моему бедру, пальцами поглаживая меня через тонкий шелк моих штанов. Я сдерживаю инстинктивный стон, и хватаю девушку за руку, мягко ее сжимая.

– Не хочешь, чтобы я...

– Я в порядке, – говорю я ей, прижимаясь еще одним поцелуем к ее губам, прежде чем подняться с постели.

Она слегка ухмыляется, кивком указывая на бушующую эрекцию, которую я даже не пытаюсь скрыть.

– Ты выглядишь более... или менее... в порядке, в зависимости от дальнейшей перспективы.

– Ага, что ж, я буду в порядке, если прямо сейчас отодвинусь, – я неохотно отпускаю ее руку. – Хочешь чашечку чая?

– Я никогда не пью чай летом.

– Вообще?

– Никогда, – впервые с тех пор, как я ее сегодня встретил, голос Арии звучит очень четко. – Страшная детская травма, в которой присутствовал ковер моей матери, моя любимая кукла и целый заварник с чаем. Мне так и не удалось оправиться от этого.

– Я понимаю, – сухо отвечаю я, – и уважаю то, как ты держишься.

Девушка поднимает взгляд к моему лицу, косит глаза и показывает мне язык. Я наклоняюсь и захватываю его, втягивая к себе в рот. После чего начинаю скользить по ее языку своим, мягкими, неторопливыми движениями, которые не нацелены ни на что другое, кроме как помучить нас обоих.

Когда я, наконец, отступаю, мне еще сложнее, чем раньше, и я знаю, что мне нужно отвлечься, или я окажусь с ней на одной кровати. И это будет не для того, чтобы поспать.

– Тогда воды? Вина? Чего бы ты хотела?

– В этом так неловко признаваться, но у меня нет вина. Не позволяй, себя обмануть «роскошной» обстановке. В душе я – девушка простая, – Ария хлопает своими ресницами, и это худшее подобие на девицу в беде, которое я когда-либо видел. Я улыбаюсь от осознания того, что она действительно меня хочет и из-за этого не могу скрыть улыбку. Меня продолжает удивлять, насколько сильно она меня забавляет... и насколько сильно меня возбуждает то, что она может и удивить, и развлечь меня.

– Тогда, все нормально. Почему бы тебе не сказать, чего ты хочешь, и я достану это для тебя?

На этот раз девушка фальшиво надувает губы, что могло бы выглядеть убедительно, если бы ее глаза так не искрились. Боже, дай женщине принять ванну и прояви немного заботы, и она тут же отбросит все послушание, создав неприятности за несколько минут. Я пытаюсь притвориться, что раздражен тем, что меня дразнят, но правда заключается в том, что я полностью очарован, и я знаю, что это отражается на моем лице.

– Я уже сказала тебе, чего хочу, – Ария цепляется пальцами за петли на поясе моих штанов, притягивая меня так близко к себе, что я чувствую ее горячее дыхание напротив своего члена. Или может это просто мое воображение...

– Давай сначала что-нибудь выпьем, – предлагаю я девушке, потому что, несмотря на ее поддразнивания, вижу темные круги у нее под глазами. – Что я могу тебе предложить?

Ария на мгновение замирает и рассматривает меня так, словно пытается что-то понять. А затем, наконец, пожимает плечами и отвечает:

– В шкафу рядом с плитой есть горячий шоколад. Я не отказалась бы от кружечки.

– Горячий шоколад значит.

Когда я добираюсь до кухни, мне не составляет труда найти маленькую синюю коробочку, да и как иначе? На кухне почти ничего нет. В холодильнике стоят несколько уцененных йогуртов, а также одно яблоко, небольшой кусочек сыра «Чеддер» и бутылка кетчупа торговой марки магазина. Помимо горячего шоколада, в шкафу оказывается небольшая банка кофе, несколько пакетиков с крекерами и лапша быстрого приготовления.

Господи.

Она еле сводит концы с концами. Едва не сосет лапу. Каждый раз, когда я думаю о том, что Дэвид уволил ее за то, что она заступилась за другую женщину, меня ослепляет ярость. Вызывает тошноту. Что бы она делала? Как бы она выживала?

«Так живут все мои официантки?» Эта мысль заставляет меня поежиться, и я делаю себе пометку, проверить их зарплаты. Убедиться, что им выплачивают хотя бы прожиточный минимум. Никто не должен так жить. Никто.

Мне требуется всего несколько минут, чтобы сделать горячий шоколад, а потом вернуться с кружкой к Арии.

– А себе ничего не взял? – спрашивает девушка, когда осторожно забирает напиток из моих рук.

– Я не хочу пить, – и еще меньше, я заинтересован в истощении ее скудных запасов продовольствия.

– Посидишь со мной?

– Конечно.

Когда я сажусь рядом с ней на кровать, она делает глоток горячего напитка, а затем принимается рассматривать меня поверх кружки.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, – наконец произносит девушка. – Что-то, кроме истории о блудном сыне, который вернулся, чтобы взять на себя руководство казино после кругосветного путешествия, которое в настоящее время продолжается в «Атлантисе».

Я вспоминаю время проведенное в Лаосе. Сьерра Леоне. Нигерии. Гаити.

– Это то, что говорят окружающие?

– Ну, это и то, что ты – реальный Джеймс Бонд. Человек загадка и шпион международного класса.

– Джеймс Бонд? Серьезно? Реальность будет выглядеть так убого после подобных рассказов.

Она качает головой, слегка пододвигаясь ко мне.

– Почему-то, я так не думаю.

Я замолкаю на минутку, размышляя, что ей рассказать. Нахождение здесь, в этом районе, с ней – переворачивает что-то внутри меня. Мне тяжело думать, тяжело дышать. Я проделал довольно хорошую работу, чтобы заблокировать воспоминания, но глядя на ее кухню и погрызенную крысами мебель, видя, как мало у нее есть на самом деле – возвращает меня к тому времени, где я провел большую часть своей взрослой жизни и которое пытался забыть.

– Ты слишком много думаешь, – говорит она мне, поглаживая рукой по щеке, пока я продолжаю молчать. – Знаешь, не обязательно рассказывать что-то глобальное или очень важное. Это может быть какая-то мелочь о себе.

От ее слов меня накрывает волной облегчения, когда я выдыхаю и скидываю с себя паутину старых воспоминаний и чувства вины.

– Ладно, хорошо. Ты рассказала мне о чае, так что теперь моя очередь признаться в кое-чем, что касается еды, – я на мгновение останавливаюсь, усиливая ожидание. – Я – взрослый человек, который тотально и абсолютно зависим от... «Фрут Лупс»

Я пытаюсь заставить ее улыбнуться, но вместо ожидаемого мной веселья, она распахивает глаза.

– Ты имеешь в виду, что есть люди, которые от них не зависимы?

– Это шокирует, я знаю.

– Люди сумасшедшие. Тукан Сэм, чувак. Он там, где они.

И теперь смеюсь я, отчасти потому, что Ария произнесла это с серьезным выражением лица, отчасти потому, что я просто доволен тем, как мы общаемся сегодня, несмотря на зыбкое начало.

– Твой ход. У тебя есть какие-нибудь темные секреты? Насчет хлопьев или чего-то другого?

На секунду выражение ее лица становится отстраненным, а взгляд туманным и далеким.

– Эй, Ария? Ты в порядке?

– Ага, – она возвращается в реальность. – Глубокие, темные секреты. Хм-м-м. Ладно. Я разговариваю во сне. И не просто разговариваю. Я могу поддерживать беседу.

– О чем ты говоришь?

– Не знаю. Но я забавная, по крайней мере, так мне сказали.

Ревность снова поднимает свою уродливую голову. И я опять пытаюсь ее проигнорировать. На данный момент, у меня не может быть никаких претензий к Арии. И то, что она делала до нашей встречи, в любом случае, меня не касается. По крайней мере, это то, что я продолжаю говорить себе.

– Не сомневаюсь, – говорю я. – Ты заставляешь меня смеяться, когда бодрствуешь... могу лишь представить, что ты говоришь, когда в дело вступает твое подсознание.

– Уверена, что я совершенно неотразима, – отвечает мне Ария, наигранно хмурясь. – И снова твоя очередь.

– Ладно. Хм-м-м, – я на минуту задумываюсь, а затем отвечаю: – Я – фанат комиксов.

– Нет, только не ты!

– Ага, именно я.

– Серьезно? – она выглядит восхищенной. – Какой из них у тебя самый любимый?

– На самом деле, я большой поклонник Бэтмена.

– Злодей-герой, – девушка пристально изучает меня. – Я нахожу это увлекательным.

– В этом нет ничего увлекательного. Мне просто нравится Бэтмен. Это один из самых длинных комиксов, которые когда-либо выпускало издательство «Детективные комиксы», и за эти годы мне удалось собрать почти все оригинальные серии. Это значительная сумма, учитывая, что они печатаются уже семьдесят пять лет.

– Семьдесят пять лет? Сколько у тебя комиксов?

– Более шестисот.

Ария выглядит изумленной.

– У тебя более шестисот комиксов?

У меня не хватает храбрости, чтобы сказать ей, что Бэтмен – это лишь одна из пяти серий, которые я коллекционирую.

– Думаю, да.

– Тогда, эм... это действительно фантастика. Никогда, даже через миллион лет я бы не подумала, что ты поклонник комиксов. И никогда бы не догадалась, что твое хобби включает в себя более шести сотен выпусков...

– Я предпочитаю думать об этом, как о разумных инвестициях. Не хобби.

– Разумеется, ты так и думаешь, – улыбается мне она, такая яркая и открытая, без привычной осторожности во взгляде, с которой обычно смотрит на меня, что захватывает дух. Очевидно, что ей помогает атмосфера дома. Или что-то иное. Возможно, все дело в том, что Ария находится вдали от казино, в своем собственном пространстве, где ей наиболее комфортно. Где все ей знакомо.

Что бы это ни было, мне это нравится.

– Итак, теперь моя очередь, верно? – спрашивает она.

– Ага.

– Должна признать, что комиксы будет трудно переплюнуть, но... – девушка делает паузу, и смотрит на меня со всей серьезностью, которая только подчеркивается тем, как подпрыгивает вверх и вниз ее коленка. – Мы говорим о глубоких, темных секретах, верно? И об абсолютной конфиденциальности?

– Безусловно. Это же очевидно.

Она выглядит такой серьезной, что я даже на секунду боюсь представить, чем это может оказаться. Секрет ни о чем или тот, который изменит мою жизнь? А может, что-то среднее? Внезапно, я понимаю, что очень хочу услышать то, что она скажет.

– Ты клянешься никому не рассказывать? – спрашивает Ария. – Я имею в виду, клятву на мизинцах, – она выставляет свой пальчик для скрепления договора, и я послушно оборачиваю свой мизинец вокруг ее.

– Клянусь, – говорю я ей, чувствуя себя идиотом, но все еще очарованным в то же время.

– Ладно, – она озирается по сторонам, как будто боится, что кто-то может нас подслушать, а затем наклоняется ко мне поближе и шепчет: – У меня проблема с «Ван Дирекшен».

Я повторяю ее слова в своей голове, пытаясь понять их. Но в них ничего нет.

– Я понятия не имею, что это значит.

– «Ван Дирекшен». Ты знаешь эту группу?

– Ох, нет. Не имею ни малейшего представления, – хотя это не совсем так. В названии есть что-то знакомое... – Подожди. Ты имеешь в виду мальчишескую группу?

– Эй! Они намного больше чем группа мальчишек. Их много рекламируют, потому что они на взлете, но они на самом деле талантливы.

Ария выглядит весьма увлеченной ими, учитывая...

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре.

– И ты слушаешь подростковую группу?

– Слушаю. И горжусь этим. Они действительно хороши, – и она до сих пор говорит это шепотом.

– О, держу пари. И ты так гордишься своей небольшой проблемой, что даже не можешь громко произнести их название в своей собственной квартире.

Она печально качает головой.

– Ненавистники, чувак. Они повсюду.

После этого, я начинаю смеяться во весь голос.

– Ты уверена, что тебе не двенадцать?

– Прости, но их фан-база на самом деле старше, чем многие думают.

– Да?

– Да!

– И откуда ты это знаешь?

– Возможно, я потратила полумесячную арендную плату, чтобы сводить свою сестру на их концерт в прошлом году, когда они приезжали в Вегас.

Я мгновенно забываю о подростковой группе и фокусируюсь на том, что действительно важно.

– У тебя есть сестра.

– Есть. Она потрясающая.

– Уверен, что это так. Сколько ей?

– Шестнадцать. Она больна, но ты никогда не услышишь об этом от нее. У нее есть список безбашенных вещей, которые она хочет сделать, и она всегда прибегает к моей помощи, чтобы их осуществить.

– Как сходить на концерт «Ван Дирекшен».

– Как прокрасться за кулисы «Ван Дирекшен», – закатывает глаза Ария. – Я думала, нас арестуют.

– Но вы этого не сделали.

– Нет, мы этого не сделали. Нас поймали двое охранников, но Люси договорилась, чтобы у нас не было неприятностей.

– Люси. Это ее имя?

– Ага.

– Она живет здесь, в Вегасе?

– Ага, вся моя семья находится... – девушка замолкает, словно резко начинает чувствовать себя неудобно. Я вспоминаю ее заявление о приеме на работу, в котором отсутствуют контакты для экстренной связи. И мне становится интересно, что, черт возьми, происходит? Вполне очевидно, что Ария любит свою сестру и тратит на нее немало времени и денег. Так откуда же этот дискомфорт? И почему отсутствует контактная информация о родных?

Я хочу найти ответы, выяснить, что происходит у нее голове. Что заставляет ее переключаться. Но даже при том, что сегодня днем, у нас был умопомрачительный секс, мы все еще едва знаем друг друга. Этого недостаточно, чтобы обмениваться секретами серьезнее, чем о фруктовых колечках и «Ван Дирекшен». И мы определенно знакомы недостаточно долго, чтобы я пытался заставить ее доверить мне что-то, что, очевидно, является для нее проблемой.

Так что я отпускаю эту ситуацию, хотя все мои инстинкты кричат этого не делать. Я притворяюсь, что не замечаю странного взгляда ее глаз или внезапной неловкости, которая повисает в воздухе вокруг нас. И вместо этого, сосредотачиваюсь на том, чтобы снова успокоить девушку.

Я начинаю с того, что ложусь на кровать и прижимаю ее к себе.

– Хочешь еще горячего шоколада? – спрашиваю я, когда начинаю успокаивающе поглаживать ее по спине вверх и вниз.

– Нет. Мне хватило.

Ария напряжена и чуток осторожна, но я это игнорирую. Вместо этого, я накручиваю ее волосы на пальцы или поглаживаю по руке. А также считаю ее вдохи и биение наших сердец, которые звучат в унисон.

– Который сейчас час? – спрашивает девушка, подавляя зевок.

– Около четырех.

– Вау. Неудивительно, что я так устала. Я на ногах с шести утра.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, – она сжимает мою руку в своей. – Я имею в виду, если ты хочешь уйти, то все нормально. Но если ты хочешь остаться...

– Это тоже нормально?

Она вздыхает, расслабляясь рядом со мной.

– Ага.

– Засыпай. Я побуду еще немного.

Ария кивает, обнимая меня так, что ее голова оказывается прижата к моей груди, и закидывает свою ногу поверх моих.

Девушка больше ничего не произносит. Как и я. И всего через несколько коротких минут, я замечаю, как меняется дыхание Арии, когда она полностью погружается в сон.

Я не уверен, сколько времени вот так лежу там.

Достаточно долго, чтобы минутная стрелка на моих часах описала полный круг и зашла на второй.

Достаточно долго, чтобы рубиново-красные лучи рассвета начали проскальзывать сквозь тонкие жалюзи, которые пытались их остановить.

Настолько долго, чтобы понять, что всего за пару дней я погряз в адском круговороте проблем Арии, чего совершенно не планировал.

Осознание этого, в сочетании с чувством вины, которое давит на меня, как тонна кирпичей, наконец-то заставляют меня выбраться из постели. Я принимаюсь обыскивать ее кухню в поисках запасного комплекта ключей от квартиры и нахожу их в первом ящике рядом с раковиной, а затем использую их, чтобы запереть за собой дверь, когда выхожу.

Только когда я оказываюсь снаружи, прислонившись к стене рядом с ее квартирой и делая глубокие вдохи, я, наконец, перестаю душить собственные эмоции, которые сдерживал с тех пор, как повернул на эту улицу и понял, в каком именно здании живет Ария. Последние два часа, я сдерживал воспоминания и ненависть к себе, потому что она нуждалась во мне. Но теперь, когда она спит, теперь, когда мне не на чем сосредоточиться... мое темное и бурное прошлое, которое я так старался оставить позади, готово вырваться наружу.

Я могу сравнить эту ситуацию лишь со старой серией «Касабланки». Из всех забегаловок всех городов всего мира, Ария пришла в мою. Из всех многоквартирных домов во всем Вегасе, она поселилась именно в этом. Это гребаная шутка Кармы. Гигантский хрен, который решила показать мне Судьба. Жестокий удар коленом по яйцам, от которого меня шатает и лихорадит, а еще это причиняет боль и заставляет меня чувствовать себя потерянным.

Когда я снова могу нормально дышать, без ощущения, будто мне в глотку насыпали битого стекла, я отталкиваюсь от стены. Начинаю спускаться по ступенькам навстречу первым лучам солнца. Но вместо того, чтобы двинуться в сторону парковки к своей машине, я поворачиваю назад. Я пропускаю первые четыре двери. И останавливаясь около квартиры с номером сто девять.

Прошло десять лет, и вероятно, она давным-давно переехала, но все же я чувствую необходимость постучать. Просто проверить. Просто чтобы убедиться, что она все еще здесь. Просто чтобы убедиться, что она в порядке.

Как будто она когда-нибудь сможет быть в порядке. Как и любой из нас.

Годами, я отправлял деньги... деньги признания собственной вины, деньги, чтобы компенсировать совершенное, но чеки так и не были обналичены. Некоторое время спустя, я стал умнее, или я так думал. Я начал посылать наличные. После чего нераспечатанные конверты начали возвращаться обратно с пометкой «вернуть отправителю».

В конце концов я сдался. Попытался двигаться дальше. Надеюсь, что она сделала то же самое.

И все же, вот он – я, стою рядом с ее старой дверью, и еле сдерживаюсь, чтобы не постучать в нее.

Но сейчас только пять тридцать утра, и кто бы там не жил, вероятно, не будет рад столь раннему пробуждению. И у меня есть дела поважнее, чем стоять здесь, переживая о прошлом, в надежде на другой исход. Особенно, когда я думал, что отказался от подобных желаний давным-давно.

Убирая ключи Арии в карман, я в последний раз смотрю на квартиру с номером сто девять, прежде чем наконец отправляюсь на парковку к своей машине. Она все еще в целости и сохранности – приятный сюрприз, благодаря которому я сажусь в авто и завожу двигатель. Я заставляю себя не оглядываться назад, когда петляю по устрашающе тихим улочкам Лас-Вегаса в сторону центра.

Глава 3

Ария

Я просыпаюсь в одиночестве, вялая, замерзшая и слегка дезориентированная. Подо мной покрывало, обернутое вокруг моих ног, которое много лет назад бабушка связала для меня крючком. Ночнушка на мне задралась до самых бедер.

Мне нужна минута, чтобы сосредоточиться и вспомнить, как я сюда попала, а потом все встает на свои места. И когда это происходит, то воспоминания о вчерашней ночи, накрывают меня словно цунами, отчего я едва не падаю с кровати.

Себастьян привез меня домой.

Искупал меня.

Заставил меня кончить. Снова.

Говорил со мной о всяких глупостях и незначительных мелочах.

Обнимал меня, пока я засыпала.

– Себастьян? – я зову его по имени, когда спотыкаюсь на пороге собственной спальни, все еще завернутая в чертово покрывало. Ответа нет... конечно его нет, а чего я ожидала? Но к входной двери прикреплена записка с именной подписью, написанная жирным шрифтом.

«Твоя машина на парковке. Я одолжил у тебя запасную связку ключей и уехал – они в твоем бардачке. Хорошего дня. И спасибо за прошлую ночь. Себастьян».

Спасибо за прошлую ночь? Стандартная отмазка. Проще было бы сказать, за только-одну-ночь.

Спасибо за прошлую ночь. Было весело.

Спасибо за прошлую ночь. Еще увидимся.

Спасибо за прошлую ночь. Можно будет как-нибудь повторить.

Спасибо за прошлую ночь.

У меня трясутся руки, когда я срываю с двери записку и сминаю ее в руке с такой силой, что больше невозможно прочитать ни слова. Я дрожу, когда иду на кухню и заливаю водой насыпанный в кружку кофе из нового чайника, который стоит на столе. Меня передергивает, когда я подхожу к холодильнику и вытаскиваю на завтрак стаканчик с йогуртом.

Как же глупо, правда? Я ведь все время знала, чем это было. Я знала это вчера днем, когда он трахал меня у окна в своем офисе, и я знала вчера вечером, когда он сидел в баре, наблюдая за каждым моим движением. А потом у меня в голове все перемешалось, и я запуталась. Где-то между ванной и рассказами о комиксах я начала думать, что это было...

Я замираю с ложкой йогурта на полпути ко рту, когда меня прошибает осознание. А потом я оборачиваюсь, пересекаю свою крошечную кухню за пару шагов, и снова открываю дверцу холодильника, разглядывая его содержимое в полном недоумении. Потому что вчера, когда я уезжала на работу, в нем почти ничего не было. Йогурт, небольшая пачка сыра «Чеддер» и бутылка кетчупа. Но сегодня он практически лопается от еды: фрукты, овощи, сыры, мясные блюда, молоко и три разных вида сока.

Если сложить все продукты, которые я покупала за последние полгода, то не думаю, что их количество будет равно тому, что сейчас в холодильнике. Это какое-то безумие.

И если мой холодильник не посетила продуктовая-фея, то этому есть только одно объяснение – пока я спала, Себастьян сходил для меня за покупками и снабдил мою кухню таким количеством еды, что можно пережить зомби-апокалипсис.

Все еще не веря собственным глазам, я открываю морозилку и смотрю на аккуратные стопки органических куриных грудок, стейков, рыбы и нескольких формочек с замороженными обедами.

У меня занимает минуту, чтобы то, что он сделал, отошло на второй план, и когда это происходит, я настолько переполняюсь гневом, что на самом деле начинаю верить в фразу «красная пелена», которая буквально застилает мое зрение.

У меня ощущение, будто я – шлюха.

Ох, я знаю, что у него не было намерения меня обидеть, скорее всего он увидел скудное содержимое моих шкафов и просто захотел помочь. И хотя я уверена, что его намерения были благородными, Себастьян все равно кусок дерьма, а не джентльмен, так что это не делает из него хорошего человека. Я даже не уверена, что это было бы приемлемым, если бы мы находились в длительных отношениях. И я знаю, что это не нормально, когда его записка, ясно дает понять, что у нас был секс на одну ночь.

Не давая себе шанса на раздумья, я отправляюсь назад на кухню и достаю мобильный телефон из сумочки. У меня нет его номера – еще один признак того, что все, что между нами было – не серьезно, и набираю главную линию «Атлантиса». Когда через несколько секунд я слышу вежливый голос, то требую, чтобы меня соединили с Себастьяном Кейном.

Чего не происходит. Потому что в настоящее время он – исполняющий обязанности генерального директора самого популярного казино-отеля в Лас-Вегасе. Теперь, когда я задумываюсь об этом, то понимаю, что скорее всего есть сотня сумасшедших людей, которые звонят ему ежедневно, а может и больше. Разумеется, секретарша отклоняет подобные звонки, и это не ее вина, что она не знает, кто я такая. Она отмахивается от меня просто потому, что думает, будто я одна из тех многочисленных ненормальных.

Но это вина Себастьяна, и лишь еще один факт в доказательство к тому, что я для него ничего не значу. Если бы это было иначе, то он сообщил бы ей мое имя, или сказал, что ждет от меня звонка, хоть что-нибудь. Он же наверняка догадывался, что это произойдет? Вы не заполняете кому-то холодильник просто так, а потом не ожидаете в ответ благодарности. Или хотя бы того, что вас пошлют в задницу. Ну хоть чего-нибудь.

Мне стыдно, когда я сбрасываю вызов, и есть часть меня, которая хочет лишь одного – выкинуть в помойку всю купленную провизию. Но это бы нанесло урон мне, а не тому, кому я хочу утереть нос. Не сейчас, когда у меня так долго не было денег, чтобы купить лишнюю буханку хлеба и кусок сыра, чтобы пойти на это. Не тогда, когда средняя зарплата официанток в Вегасе, включая и мою, едва ли составляет полторы тысячи долларов в месяц.

И вот, пока решение не принято, я позволяю себе дотянуться до холодильника и вытащить грушу, которую он оставил для меня. Я люблю груши, и прошло уже достаточно времени с тех пор, как я их ела, так что я просто не могу устоять. Но я едва успеваю откусить кусочек до того, как начинает звонить мой телефон. Быстрый взгляд на экран подтверждает, что звонок исходит из одного из главных офисов «Атлантиса»... мы все знаем эти номера... и мой желудок сжимается. Потому что это он. Конечно, это он, и теперь, когда он на другом конце телефона, я понятия не имею, что собираюсь сказать. Спасибо или пошел к черту? Я ценю это или ты заставил меня почувствовать себя шлюхой?

Очень жаль, что «Холлмарк» не изготовляет для подобных случаев открытки.

Так что меня хватает лишь на сдержанное:

– Привет.

– Ария, любимая. Прости, что моя секретарша отклонила твой звонок. У меня было совещание по конференцсвязи, – это первые слова из его уст, и звучат они весьма неожиданно.

– Не проблема, – с трудом отвечаю я. Тяжело быть грубой, перед лицом такой очевидной теплоты и заботы.

– Ты хорошо спала?

– Да. Лучше, чем в последние несколько лет. Спасибо.

– Я рад. Чем ты планируешь заняться сегодня? – его голос звучит низко, тепло и интимно, и я ощущаю себя так, будто только что попала в сумеречную зону. Его записка не предвещала, что он захочет увидеться со мной еще раз, и все же, прямо здесь, прямо сейчас, очевидно, что все совсем наоборот. И если он будет еще чуточку более настойчивым, то его голова опять окажется похоронена между моих бедер.

Что теперь, когда я думаю об этом, звучит не так уж и плохо. Учитывая, как хорошо у него это выходит.

– Я собираюсь встретиться с сестрой.

– С Люси? Уверен, она будет рада тебя увидеть.

– Ты запомнил ее имя.

– Я помню все, что ты когда-либо мне рассказывала.

Я хватаюсь за последнюю соломинку.

– Зачем ты мне это говоришь? Ты должен понимать, что это сбивает меня с толку!

– Что именно сбивает тебя с толку? – впервые с тех пор, как Себастьян позвонил, его голос звучит так же настороженно, как и мой.

– Ничего! Все. Я имею в виду, ты оставил мне эту отвратительную записку, а потом пошел за покупками. Твой секретарь не знает, кто я. Но ты перезваниваешь мне, как только получаешь сообщение. Ты не понимаешь, что я чувствую из-за этого?

– Что не так с моей запиской? – спрашивает мужчина.

– В ней нет никакого смысла!

– Какой-то смысл в ней все же есть, – отвечает мне он. – Иначе, ты бы не поднимала этот вопрос.

– Нет! В смысле, с запиской все в порядке, – я начинаю путаться в словах, но не знаю, как остановиться. – Мне понятна твоя точка зрения, а это все, что имеет значение.

– Я в этом не уверен, – сухо отвечает Себастьян. – Что ты подумала, когда в первый раз прочитала записку?

– Что ты меня бросил. Но все в порядке, – говорю ему я, хотя в действительности это не так. – Я в курсе, что подобное случается. Но ты не должен говорить девушке, что вы еще как-нибудь увидитесь, а потом идти в магазин и тратить на продукты баснословные деньги. Это все запутывает.

– Ты смущена, потому что неправильно истолковала мою записку. Мне нужно было уехать на работу – была назначена встреча на девять утра, которую я просто не мог пропустить, но последнее, чего я хотел, чтобы ты подумала, будто вчера я с тобой просто поразвлекся.

– А разве это не так? – слова вырываются прежде, чем я понимаю, что хотела бы их произнести.

– Было ощущение, что я развлекался?

– Это ощущалось... – интенсивно... пугающе... важным. Но я не могу сказать ничего из этого, так что признаюсь: – Хорошо. Это ощущалось хорошо.

Себастьян фыркает.

– Поговорим о безвкусном описании одного из самых ярких событий в моей жизни. Мы много чего делаем, когда мы вместе, Ария, но хорошо – это не то слово, которое первым приходит на ум.

Я точно знаю, что он имеет в виду.

– Ты не можешь просто так покупать мне продукты.

– Почему нет? Очевидно же, что ты в них нуждалась.

– Я планировала сходить в магазин сегодня, – вру я. – После того, как сниму свою зарплату со счета в банке, – это не совсем ложь. Я надеялась, что у меня останется достаточно денег после оплаты счетов за квартиру и машину, чтобы купить сэндвич. А может и пару банок супа. Ничего похожего на то, что купил Себастьян.

– Мы оба знаем, что это неправда, – говорит мне он.

И пусть мужчина прав, я все равно ощетиниваюсь.

– Ты не можешь говорить мне подобные вещи!

– Почему нет?

– Потому что это грубо. Потому что мы не вместе. Потому что я тебе не благотворительный проект!

– Я не уверен, кого ты больше оскорбляешь этой тирадой – меня или себя. Но давай проясним один момент, Ария. Я не думаю, что ты благотворительный проект. Я думаю, что ты сильная, красивая, удивительная женщина, которую я буду очень рад увидеть в своей постели.

– Ты никогда не приглашал меня в свою постель.

– Какое упущение, но я планирую его исправить как можно скорее.

– Разве у меня нет права голоса в этом вопросе?

– Давай будем честны. Ты будешь первой, кто сам ринется к моей кровати, и мы оба это знаем.

На секунду, потрясение от его высокомерного заявления заставляет меня замереть. Я стою посреди кухни и хватаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, которая отчаянно хочет вернуться в воду. Любым способом. Но мой мозг так же заторможен, как и все остальное, и все, что я могу – это пялиться на телефон в своей руке, как будто он на самом деле может ожить.

– Все произошло не так, – пару секунд спустя произносит Себастьян.

– Ты думаешь?

– То, что я хотел сказать... то, что я должен был сказать... это, что ты красивая, энергичная женщина, и в мире нет ничего, что мне нравится больше, чем заниматься с тобой любовью. И потому, что мне это так сильно нравится, я планирую делать это настолько часто, насколько в состоянии мое тело, в моей или в любой другой постели. И основываясь на твоем вчерашнем ответе, мне кажется, что ты думаешь обо мне то же самое.

– Что ты красивая, энергичная женщина?

Он вздыхает.

– Что ты хочешь провести в постели со мной как можно больше времени.

– Знаешь, если это твой основной план по моему соблазнению, то он не на много лучше предыдущего.

– Не могла бы ты дать мне небольшую передышку? А то здесь у меня не было времени выспаться.

– А все потому, что ты сбежал посреди ночи и пошел по магазинам.

– Да. И я сделаю это снова, даже зная, что тебя это расстроит.

– Дерьмово.

– Возможно. Но это правда. Тебе нужен кто-то, кто о тебе позаботится. И этим человеком хочу быть я.

– Мне не нужно, чтобы кто-то обо мне заботился. То, что мне нравится спать с тобой, не означает, что у тебя внезапно оказался полный карт-бланш над всей моей жизнью!

– Так и есть, и ты это знаешь, – перебивает он. Но потом я слышу, как мужчина делает глубокий вдох, и скорее всего, расправляет закатанные до локтей рукава рубашки. Себастьян выключает альфа-самца и на его месте появляется бизнесмен. – Но у тебя есть точно такой же контроль надо мной. Над тем, что и с кем я делаю. Это улица с двусторонним движением, Ария.

– Серьезно?

– Конечно, серьезно, – его голос теперь более низкий, глубокий и такой соблазнительный. Я чувствую, как мое тело реагирует на него, даже пока я пытаюсь оставаться сильной и удерживать дистанцию. – Тебе предстоит многое узнать о том, как стать хозяйкой своей судьбы, Ария. Контроль – забавная штука. Чем сильнее ты за него держишься, тем меньше у тебя его на самом деле. Только после того, как ты ослабишь хватку, поймешь, что значит действительно быть ответственной. За своего возлюбленного, за саму себя. За свою жизнь.

Внезапно, мне начинает казаться, что в комнате не хватает кислорода. Я одергиваю ночную рубашку, в попытке отлепить ее от своего пропитанного потом тела.

– Полагаю, этому меня научишь ты?

– Думаю, мы будем учиться этому друг у друга.

Правильные слова, в отличии от тех, которые он написал мне сегодня утром. Но все же, я продолжаю колебаться, я не уверена. То, чего он хочет от меня, выглядит совсем как БДСМ, и я сомневаюсь, что мне понравится подобное – вся эта боль, связывание и подчинение.

– Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, – наконец-то признаюсь ему я. Мой голос звучит слегка громче шепота.

– Ты точно знаешь, чего я хочу, – отвечает он. – Того же, что ты хочешь от меня.

– И что же это? – спрашиваю я, потому что не похоже, что я вообще знаю что-то о жизни. Я читала «Пятьдесят оттенков серого», но все же.

– Все, что ты можешь мне дать. И даже чуточку больше.

Его слова в моей голове звучат словно на повторе.

– Я...

– Ты, что, Ария? – теперь его голос мучительно нежный, но я не знаю, что говорить или что чувствовать.

И поэтому я продолжаю молчать. Несколько минут спустя, я сбрасываю вызов, но его слова это все, что я могу слышать.

***

Я выхожу из своей квартиры примерно час спустя, после принятия душа и намного более сытного завтрака, чем у меня был за последнее время. Я до сих пор не понимаю, что чувствую по отношению к продуктам, словам или даже самому Себастьяну. Но было бы глупо позволить этой еде испортиться, так что у меня нет другого выхода, кроме как съесть ее.

Я даже не успеваю спуститься по лестнице, как натыкаюсь на Джанет. Она сидит на нижней ступеньке, опершись на покосившиеся перила и раскачиваясь взад и вперед. Разумеется, она пьяна. Она почти всегда в таком состоянии в это время суток.

– Привет, – говорю я, присаживаясь рядом с ней. – Я могу помочь тебе добраться до квартиры?

Она смотрит на меня осоловелыми глазами.

– Ария?

– Да, Джанет. Это я, – я забираю зажженную сигарету, которая торчит между ее расслабленных пальцев, и тушу ее об пол. А затем обхватываю женщину руками и ставлю на ноги. Это весьма нетрудно... она ничего не весит – кожа да кости, и такой я ее впервые увидела, когда въехала в квартиру. Большую часть времени, пока я живу здесь, она пьяная в стельку. Это ужасно. Ей всего лишь около пятидесяти, а может быть, даже на пару лет меньше, но она выглядит так, как будто прожила сложную, одинокую жизнь.

– Я снова потеряла очки, – говорит она мне. – И не смогла вставить ключ в замочную скважину.

– У тебя было бы больше шансов вставить ключ в замок, если бы ты могла устоять на ногах, – слова находятся так легко, потому что это часть нашей рутины, которая происходит каждый день на протяжении четырнадцати месяцев моего здесь проживания.

– Все дело в очках, – утверждает она. – Если бы они у меня были....

– Я знаю, Джанет. Я знаю, – мы медленно приближаемся к ее двери, шагая по коридору, пока она пытается устоять на ногах, которые едва ее держат. – Где твои ключи?

– Мои ключи? – она выглядит сбитой с толку, как будто понятия не имеет, о чем я ей толкую. Как будто мы только что не разговаривали на эту тему.

– Мне нужны ключи, чтобы открыть твою дверь, – поясняю я ей.

– Оу, – женщина все еще выглядит так, будто понятия не имеет, о чем я говорю. Но потом неловко указывает в сторону парковки. – Я думаю, что кинула их куда-то туда. Дурацкие ключи. Они плохие, если ими невозможно открыть дверь.

Потрясающе. Просто. Фантастика. Разумеется, я не опаздываю на встречу с сестрой или что-то в этом роде. И у меня нет миллиона других дел, кроме как искать ее ключи, роясь в кучах мусора на парковке. Но я не могу просто бросить ее здесь. За то время, которое я здесь живу, ее уже не раз избивали.

С тяжелым вздохом, я прислоняю ее к двери.

– Я пойду их поищу. Но ты должна оставаться здесь, хорошо? Никуда не уходи.

Она откидывается на дверь.

– Я никуда не уйду, дорогая. Мои старые кости слишком устали.

Мне знакомо это ощущение. Волосы на затылке встают дыбом... и этого достаточно, чтобы тут же вспыхнули воспоминания о моем прошлом, которые преследуют меня... но я иду в том направлении, куда указала Джанет.

Разумеется, там нет ее ключей, поэтому, я постепенно увеличиваю территорию поиска, пока не нахожу их под крайней машиной. Ее как попало припаркованной машиной. Она приехала домой пьяной, хотя пообещала мне, что больше не будет садиться за руль в алкогольном опьянении.

Подбираю ключи, а затем спешу обратно, пока Джанет не попала в неприятности. К счастью, она все еще там, где я ее оставила – все еще сидит на полу с закрытыми глазами, головой и спиной прижимаясь к двери.

Я поднимаю ее на ноги, открываю дверь и завожу в квартиру.

Она выглядит даже лучше, чем я ожидала, учитывая состояние, в котором эта квартира была вчера, когда я привела Джанет домой. Это признак того, что последние двадцать четыре часа женщина была трезвой. Или достаточно трезвой для того, чтобы выбросить пивные бутылки и пластиковую посуду. Достаточно трезвой, чтобы протереть фоторамки, которые она расставила на всех доступных поверхностях в своей квартире.

Почти на всех фотографиях Джанет со своим сыном, и они рассказывают совсем другую историю, чем та, которая происходит сейчас. На тех фото она выглядит счастливой и здоровой. Может слегка уставшей, но это совершенно другой вид усталости. Тот, который перемешивается с удовлетворенностью, которая определенно отсутствует сейчас.

Не в первый раз, я задаюсь вопросом о ее сыне. О том, что с ним случилось. О том, умер ли он или был арестован, или просто ушел и оставил Джанет в одиночестве упиваться до смерти. Я надеюсь, что это не последний вариант, надеюсь, что он где-то там и просто не знает, что с ней происходит и почему, а не забил на собственную мать.

– Я сделаю тебе кофе, – говорю я ей после того, как она устраивается на диване. Но кофе у нее нет... как и всего остального, за исключением пива и дешевой текилы.

Впервые с тех пор, как я открыла свой холодильник сегодня утром, я ощущаю благодарность... реальную благодарна за то, что Себастьян сделал прошлой ночью. Если бы он не купил мне все эти продукты, у меня не было бы ничего, кроме йогуртов, которыми я могла бы угостить Джанет.

– Я вернусь через минуту, – говорю я ей и отправляюсь в свою квартиру. Заливаю ложку растворимого кофе водой из все еще теплой кастрюли, а затем хватаю сумку и набиваю ее продуктами. Я возвращаюсь к Джанет через пять минут, но уже слишком поздно. Она уснула лицом вниз на грязном диване.

Я поворачиваю ее голову в сторону, чтобы убедиться, что она может дышать, а потом быстро раскладываю еду. Только после этого я оставляю ей записку, чтобы она знала, где лежат продукты, и выхожу из ее квартиры. Мы дружим уже больше года, и я так часто помогаю этой женщине, что у меня даже есть ключи от ее квартиры, чтобы я могла закрыть за собой дверь.

Я так сильно опаздываю, что нарушаю почти все возможные скоростные режимы, пока еду по городу, чтобы встретиться со своей сестрой. Сегодня, в одиннадцать часов у нее назначена очередная встреча с врачом, и мне хотелось бы провести с ней пару часов до того, как она на нее пойдет. Обычно на такие приемы с ней ходим я и мама, но сегодня у меня смена в «Атлантисе», и мне нужно выйти в дневную смену.

Я лезу в сумочку и достаю телефон. Я собираюсь написать Люси и сообщить ей о том, что уже еду. Прошлые две ночи принесли мне довольно хорошие чаевые. Добавьте к этому продукты, которые купил для меня Себастьян, и я уже могу позволить себе сводить сестру в ее любимый тайский ресторан на обед.

Но мой мобильник сдох... я была настолько не в себе прошлой ночью перед сном, что забыла поставить его на подзарядку, а разговор с Себастьяном, вероятно, добил его. Черт. Похоже, тайскому ресторану придется подождать, если я не смогу сообщить маме, что Люси подъедет к назначенному часу.

Через тридцать пять минут после того, как я покинула свою квартиру, я въезжаю на круговую подъездную дорожку перед домом своих родителей.

Это именно тот дом, в котором я выросла – единственное место, где я когда-либо жила, кроме квартиры, которая у меня есть сейчас, и нескольких комнат в общежитии колледжа – и мне всегда он нравился. Я любила пальмы перед входом, высокие потолки, которые впускают много солнечного света пустыни, и длинные, мраморные коридоры, которые блестят днем. Тайные ходы, которые проходят за стенами и предоставляли мне лучшие укрытия в мире, пока я росла.

Откровенно говоря, я люблю в этом месте буквально все, вот почему я так ненавижу то, что чувствую, когда приезжаю сюда теперь. Я ненавижу то, как от страха сжимается горло или стягивает в узел внутренности. У меня постоянно дрожат руки. И все из-за Карло. Все потому, что...

Я отталкиваю эти воспоминания, отказываясь возвращаться к ним сейчас... или когда-либо еще. Размышления о прошлом ничего не изменят. Это не исцелит старые раны и не исправит случившегося. Какой в этом смысл, кроме того, чтобы снова почувствовать себя несчастной?

Это бессмысленно, и я стараюсь напоминать себе об этом.

Поднимаюсь по лестнице, ведущей к запасному входу. Трижды стучу в дверь и стараюсь не думать о том, что были дни, когда мне не нужно было стучать. Дни, когда я чувствовала себя настолько смелой, что могла просто войти.

Дело не в том, что я не хочу вернуться к тому времени... я этого не делаю. Мне не нравится то, кем я тогда была, пока выполняла все, что мне говорили, не ставив под сомнение слова своего отца, независимо от того, насколько абсурдными они были. А большая их часть была чертовски абсурдной, если говорить честно. Я была слишком глупой, чтобы это понять. Или того хуже, я была слепой.

Но это не значит, что я не скучаю по возможности, каждый день видеться с сестрой. Избегая при этом быть частью семьи. И я солгу, если скажу, то не скучаю по временам, когда знала, что все мои счета будут оплачены.

Однако теперь, когда я знаю, каким образом мой отец оплачивал те счета... это того не стоит. Ничто этого не стоит.

Когда дверь, наконец, открывается, то я улыбаюсь Кончите – домработнице, которую мои родители наняли еще до моего рождения. Она вложила в мое воспитание столько же, сколько мама, так что я чмокаю ее в щеку и отстраняюсь с улыбкой на лице.

Но женщина не улыбается в ответ.

Вместо этого она шепчет:

– Люсия и твоя мама уже уехали, Ария. Они решили заехать в торговый центр перед приемом у врача.

– Почему они не написали мне? – спрашиваю я, прежде чем вспоминаю, что у моего мобильника сдохла батарейка.

– Они написали, – произносит Кончита, поглаживая меня по спине, пока пытается вывести меня на крыльцо. – Ты не ответила.

– Они сказали куда поедут? Возможно, я смогу...

– Тебе нужно уходить, Ария.

От предупреждающих ноток в ее голосе и боязливого, нервного взгляда, с которым она оглядывается через плечо, волоски на моей шее встают дыбом. Внезапно все встает на свои места, и я разворачиваюсь, чтобы сбежать.

Но уже слишком поздно. Я узнаю его, как только слышу звук газетного шуршания.

Звук его лакированных туфель, чеканящих шаг по мраморным полам.

Звук прочищаемого горла.

– Ария.

Мое имя, слетающее с его губ, звучит чуждо... я так давно не слышала, как он его произносит.

Я хочу убежать, хочу уехать как можно дальше отсюда... от него... насколько это возможно. Но бежать сейчас – не вариант. Не тогда, когда я чувствую груз от его ожиданий, чувствую, как он сдерживает себя, пока ждет от меня ответа.

Так что, в конце концов, я делаю единственное, что могу. Глубоко вдыхаю и поворачиваюсь к нему лицом с фальшивой улыбкой на губах.

– Привет, пап. Как ты?

Глава 4

Себастьян

– Себастьян? Это ты?

Я слышу знакомый голос, когда прохожу мимо стойки регистрации, сразу после того, как сходил к своему отцу, чтобы проведать старика. Он старается оправиться, но в его случае все идет не слишком хорошо. Отец выглядел бодрым и весьма отзывчивым пока я с ним беседовал, так что это уже хоть что-то. И если я воспользовался тем фактом, что он не может говорить достаточно хорошо, чтобы рассказать мне, насколько сильно я утопил его бизнес, то это кармическая черная метка, которую я более чем готов оплатить позже.

Я почти не замедляюсь, чтобы проверить, кто меня окликнул, потому что день прошел дерьмово в целом, и я истощен. Плюс, я беспокоюсь за Арию. Я ничего не слышал от нее с тех пор, как она повесила трубку этим утром, и мне это не нравится.

Мне не нравится, что она не перезвонила.

Еще больше мне не нравится то, что она не ответила ни на одно из тех трех сообщений, которые я отправил ей до этого.

И я определенно не рад тому факту, что все еще думаю о ней, два часа спустя, когда моего внимания требуют миллионы других вещей. То, что Ария уже имеет надо мной столько контроля... ощущается паршиво.

Но голос кажется мне весьма знакомым... что очень не вовремя... и все же я оборачиваюсь, чтобы увидеть кому он принадлежит. Из меня почти выбивает все дерьмо, когда я понимаю, что посреди вестибюля моего отеля стоит Итан Фрост, в одной руке сжимая ключ от номера, а в другой руку красивой женщины.

– Итан! Что ты здесь делаешь? – искренне улыбаюсь я, когда он наклоняется, чтобы обнять меня одной рукой.

– Должен спросить у тебя то же самое. Последнее, что я о тебе слышал, будто ты на три месяца улетел на Гаити.

– Да, так и было, но мне пришлось прервать миссию. Кстати, спасибо за пожертвование.

– Не вопрос, друг. Это хорошее дело, – он притягивает женщину поближе к себе, обнимая ее за талию. Она клубничная блондинка с такой заразительной улыбкой, что я улыбаюсь в ответ. – Это моя невеста – Хлоя Жирар. Хлоя, это Себастьян Кейн. Мы дружим с самого колледжа, а сейчас являемся членами правления нескольких благотворительных фондов.

– Приятно познакомиться, – ее рукопожатие настолько же твердое, как мягкость улыбки, и это меня впечатляет. Девушка, на самом деле, кажется мне особенной, именно потому, что Итан продолжает улыбаться как идиот. Очевидно, что она очень ему нравится.

– Я тоже рад знакомству. Невеста Итана – априори мой друг, – произношу я и поворачиваюсь к мужчине, которого считал своим близким другом большую часть десятилетия. – Почему ты не рассказал мне о помолвке?

– Приятная неожиданность. Это своего рода возможность отметить.

– И ты остановился в моем отеле?

Он смеется.

– Я был уверен, что ты надерешь мне зад, если узнаешь, что я остановился в другом.

– Чертовски верно. Полагаю, развлекательная программа на мне?

– В этом нет необходимости...

– Конечно есть. Не каждый день мои лучшие друзья обручаются, – я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться Хлое, которая выглядит слегка потерянной. – Кстати, поздравляю вас. Вас обоих. Надеюсь, мы сможем поужинать все вместе пока вы тут, чтобы отпраздновать.

Она медленно кивает.

– Мне бы этого хотелось.

– Отлично. Скажи Итану, чтобы он выбрал день, и мы повеселимся.

– Завтра вечером, – тут же отвечает Итан. – У нас уже есть билеты на сегодняшнее вечернее шоу. Хлоя никогда ничего подобного не видела.

– Это хорошее шоу, – заверяю ее я. – Оно тебе понравится.

– Уверена, что так и будет.

– Тогда, порядок. Я оставлю вас, ребята, чтобы вы устроились, – произношу я, хлопая Итана по спине. – Позвони мне, если захочешь выпить после сегодняшнего шоу. Либо мы увидимся с тобой завтра...

– Вообще-то, Хлоя хочет сходить в спа-салон к косметологу и сделать педикюр, а это затянется на несколько часов. У тебя есть время встретиться сегодня?

Я почти готов отказать ему... потому что у меня гребаная тонна работы, которая должна быть выполнена сегодня, и, по крайней мере, три новые проблемы, с которыми нужно разобраться. Но есть что-то такое в его взгляде, что подсказывает мне, что это не просьба – это нечто большее. Поэтому я киваю, когда отвечаю:

– Конечно. Просто напиши мне, когда будешь готов.

Он кивает.

– Хорошо. Тогда увидимся чуть позже.

– Договорились, – я беру Хлою за руку и подношу ее к своим губам. – Было приятно познакомиться, Хлоя. Еще в школе мы всегда знали, что у Итана хороший вкус, но на этот раз он явно превзошел самого себя.

– Лесть всегда срабатывает, – подмигивая отвечает девушка.

– Нет, не всегда, – произносит Итан, притягивая девушку поближе к себе. – Не слушай его, Хло. От него одни проблемы.

– Да ладно, Итан, я уверен, что ты меня с кем-то путаешь, – с усмешкой отступаю я и подмигиваю Хлое. Злить Итана не входит в список моих дел на сегодня, потому что у меня реально нет на это времени.

Так что я даже почти успеваю добраться до лифта, когда меня перехватывает начальник охраны. За одним из пятисот столов с минимальными ставками, сидит пара мошенников, и он хочет посоветоваться, как с ними поступить. Я предлагаю ему делать все, что он обычно делает в подобных ситуациях, но все равно следую за ним до «Большого брата» – комнаты, которая обрабатывает видеопоток с каждой камеры казино. Если я хочу оставить свой след в этом месте... чтобы доказать своим подчиненным, что я больше, чем просто звездный сынок, который поддерживает политику своего отца... мне придется потратить на это время.

К тому времени, когда я принимаю решение – вышвырнуть их с серьезным предупреждением, но без участия полиции, мне уже приходит сообщение от Итана. Я пишу ему в ответ четкую инструкцию, как добраться до моего офиса, а затем направляюсь туда сам... после того, как получаю одобрительный кивок от начальника службы безопасности.

Не самое подходящее время, но и не самое плохое.

В конечном счете, мы с Итаном добираемся туда почти одновременно, хотя поднимаемся на разных лифтах... но я использую приватный, который останавливается прямо в моем офисе. И едва за моей спиной закрываются его дверцы, как друг уже стучит в дверь кабинета.

– Войдите, – произношу я, направляясь в бар, который мой отец оборудовал в углу офиса сразу, как построился «Атлантис». – Пиво? – спрашиваю я у Итана, показывая бутылку «Короны». – Или виски?

– Пожалуй, виски.

Я выгибаю бровь, но молча, наливаю ему двойную порцию «Лагавулина». Это определенно не простой дружеский визит.

Беру себе бутылку «Гиннесса» – я не поклонник безалкогольного пива как Итан – и передаю ему бокал виски.

Он направляется к моему столу, чтобы сеть на один из стульев, но замена, которую я заказал на днях, еще не пришла, и будь я проклят, если один из моих лучших друзей сыграет даже невольную роль в одной из проклятых игр моего отца.

– Давай оценим вид, – предлагаю я ему, направляя друга в небольшую гостиную с панорамным окном. Когда он опускается в одно из кресел, я не могу не вспомнить о том, что еще и двадцати четырех часов не прошло с тех пор, как к этому окну была прижата Ария.

Голая.

Покорная.

Хорошо оттраханная.

Так что, я сажусь лицом к окну. Последнее, чего бы мне хотелось прямо сейчас – это объяснять Итану, почему у меня внезапно встал, как у пятнадцатилетнего подростка на уроке английского.

– Итак, что ты здесь делаешь? – спрашивает меня друг, после того как делает большой глоток виски.

– Забавно. Я собирался спросить тебя о том же.

– Я уже сказал тебе, что отмечаю помолвку с прекрасной девушкой, – произносит он, глядя на меня поверх бокала.

– Не сомневаюсь, что женитьба на такой женщине, как Хлоя, определенно заслуживает празднования, но мы дружим уже не первый год, Ит. Дело в чем-то еще.

– Догадался.

– И говорю об этом. Так что валяй, приятель. Что случилось?

Он качает головой, выглядя слегка расстроенным.

– На самом деле, я знал, что ты вернулся с Гаити. Я приехал сюда, потому что хочу поговорить с тобой о Брэндоне.

– Оу, – я делаю глоток своего пива. – Конечно.

Я встречался с младшим сводным братом Итана пару десятков раз за эти годы, и всегда считал его мудаком. Здоровенным хреном, возглавляющим список первоклассных козлов, которые всегда получают то, что хотят и трахают всех без разбора. Разумеется, я никогда не высказывался по этому поводу. Отчасти потому, что он – младший брат Итана, и друг всегда заботился о нем, а отчасти потому, что так считали не все. Большинство людей, которые знакомы с Брэндоном, не видели в нем мудака, скрывающегося под маской очаровашки. Итан не входит в число этих людей... он точно знает, кто его брат, но он всегда так или иначе заботился о нем. Пытался уберечь его от неприятностей.

– Что он натворил на этот раз?

Итан одаривает меня пристальным взглядом, пока выражение его лица становится решительным, а взгляд холодным, как ночь в пустыне.

– Эта информация не должна уйти дальше этой комнаты.

Это предупреждение, но он мог бы и не произносить его. Итан и я может и играем за разные команды, но мы прикрываем спины друг друга годами.

– Значит, дела плохи, – делаю я вывод. – Рассказывай.

Он молчит еще некоторое время, но в конце концов допивает свой напиток и произносит:

– Он изнасиловал Хлою.

Поначалу, мне кажется, что я неправильно его понял. Но выражение лица у друга такое мрачное, а гнев и жестокость пылают во взгляде так сильно, что я уверен, мне не показалось. Тишина между нами затягивается, потому что я понятия не имею, что сказать. Я имею в виду, здесь нечего сказать, кроме:

– Что за херня, Итан?

– Это произошло давным-давно, когда они еще вместе учились в колледже. Он был выпускником, а она первокурсницей.

– Она на него не заявила.

– Она заявила, – Итан стискивает челюсти. – Моя мать со своим мужем заплатили ее семье, а те в свою очередь заставили Хлою отказаться от обвинений. Она забрала свое заявление, и подписала соглашение о неразглашении.

Мне опять нечего сказать, кроме как...

– Что за хрень?

После этих слов я поднимаюсь, забираю из его руки бокал и направляюсь обратно к бару, чтобы налить нам еще. В этот раз, я наливаю двойную порцию виски и себе. Тот факт, что он не протестует, когда я передаю ему бокал с тройной порцией алкоголя, который друг тут же проглатывает как портовый матрос в день зарплаты, подтверждает мне все, что я должен знать о душевном равновесии Итана. Или о его отсутствии.

– Я, бл*ть, не могу спать. Не могу, черт возьми, дышать. Все, что я могу – это думать о том, что он с ней сделал. О том, как он изнасиловал ее, а затем вытолкнул из машины на проезжую часть, словно она какой-то мусор. Как будто она – ничто.

– И она, вероятно, не единственная, с кем он это проделал, – Итан с грохотом ставит бокал на столик перед собой. – Ему только что исполнилось двадцать пять. Он баллотируется в Конгресс. Это его первый шаг на дороге к Белому дому, и есть чертовски высокая вероятность того, что он победит на выборах. Еб*ный насильник станет представителем Конгресса. И кто, твою мать, знает, не начнет ли он метить на должность сенатора. А потом и президента?

– Меня тошнит от одной лишь этой мысли. Хлое до сих пор снятся кошмары о том, что он с ней сделал, а этот ублюдок решил получить место в Конгрессе? Только через мой труп. Только через мой, гребаный, труп.

Теперь Итан выглядит злым и весьма решительным. И я его за это не виню. Если кто-то когда-нибудь навредит Арии... я пресекаю подобную мысль в зародыше. Отчасти потому, что даже не могу представить, что с ней случится подобное, а отчасти из-за того, что знаю ее всего несколько дней. Это безумие, что у меня уже к ней такие сильные чувства. Что я настолько к ней привязался.

– Ну, и какой план? – спрашиваю я через минуту.

Итан глубоко погряз в адских чертогах собственного разума, так что ему требуется несколько секунд, чтобы сосредоточиться на том, о чем его спросили.

– План?

– Что мы будем с этим делать?

Итан одаривает меня смертоносным взглядом.

– Мы уничтожим его. Я не смогу отправить его за решетку... по крайней мере, не за изнасилование Хлои. Но я покопался, и сукин сын легко и свободно обходил закон, прежде чем стал праведником. Брэндон – насильник, вор и дилер... и это только то, о чем я знаю на данный момент. Он ни за что не должен выиграть эти выборы. Ни за что.

– И какое к этому имеет отношение Вегас? – спрашиваю я, но уже знаю ответ. Дурное предчувствие, которое скручивает мои внутренности, говорит само за себя.

– Его подельники живут здесь, и у него есть трастовый фонд, который станет вишенкой на их общем торте. Энтони Занетти. Гэбриэл Сантини, – произносит он, глядя мне в глаза.

– Нико Вальдуччи, – произношу я имя, которое он не назвал. – Мой отец сотрудничал с ним много лет.

– Да, я знаю. Именно поэтому я приехал к тебе.

– У меня назначена встреча с Вальдуччи на начало следующей недели, чтобы обсудить то, что я не настолько лоялен к организованной преступности в своем казино, как всегда был мой отец.

– Вот как, – теперь Итан задумывается. И я тоже. У меня уже есть пара вариантов, которые мы можем использовать, если будем осторожны. И я не против того, чтобы слегка замарать руки.

Обычно, я не тот парень, которому нравится действовать исподтишка. Ты либо поступаешь правильно, либо нет. На самом деле, не существует никаких моральных поблажек, чтобы оправдать ложь, воровство, обман или убийство. Но если это... шанс, после стольких лет, победить Нико Вальдуччи и помочь Итану добиться справедливости для своей женщины? Да. Ради этого я готов испачкать руки. И у меня не будет проблем со сном, когда я закончу.

– Что ты задумал? – спустя минуту спрашивает Итан, и как только я открываю рот, чтобы ответить ему, из-за двери начинает раздаваться какой-то шум. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как на пороге появляется Ария, выглядя более дикой и разгоряченной, чем я когда-либо ее видел.

На ней малиновый сарафан, который подчеркивает каждый изгиб ее тела, заставляя оливковую кожу буквально светиться. Одна из бретелек соскользнула с плеча, а волосы уложены в стиле «я-только-что-вылезла-из-постели». Но мне хватает лишь одного взгляда на нее, как я уже пленен, а мысли переполнены миллионом различных вещей, которые я хотел бы с ней сделать... начиная с того, чтобы отшлепать ее упругую, пышную задницу на своем столе и заканчивая тем, чтобы похоронить свое лицо между ее бедер. Надолго.

Я так увлечен мыслями о том, чтобы довести Арию до оргазма, что едва не упускаю расстроенное выражение на ее лице, с примесью боли, замешательства и паники. В тот момент, когда я опускаю взгляд к девичьей груди, и до меня наконец доходит, что что-то не так, я тут же поднимаюсь с дивана и направляюсь к ней.

– Что случилось, Ария? Ты...

– Трахни меня.

Я останавливаюсь на полпути.

– Что ты сказала?

– Я сказала, чтобы ты трахнул меня. Прямо сейчас. Пожалуйста.

Итан поднимается со своего кресла и одаривает меня наполовину лукавым, наполовину обеспокоенным взглядом.

– Я приму это за сигнал, что мне пора.

Тот факт, что Ария даже не смотрит в его сторону, говорит мне обо всем, что я должен знать о ее настроении. Все мысли о Вальдуччи и мести, внезапно тонут в моем беспокойстве за нее.

– Детка, – я преодолеваю последнее расстояние между нами и прижимаю девушку к себе. – Что случилось? Что не так?

– Ничего не случилось. Я просто подумала о том, что ты сказал по телефону, и я хочу этого. Я хочу все это сейчас.

А потом она встает на цыпочки, прижимаясь в настолько горячем поцелуе к моим губам своим открытым ртом, что это напоминает порно. Позади нее раздается хлопок двери, который подсказывает мне, что Итан ушел.

Что-то не так. Я знаю, чувствую это в каждом ее движении и том, как она держится за меня. Но также, знаю и то, что чтобы так сильно не расстроило Арию, она хочет об этом забыть. Это то, о чем она меня просит.

И после всего сказанного мной, всего, что я обещал ей за последние пару дней... Я не собираюсь отказывать ей сейчас. Не тогда, когда девушка так уязвима, пока испытывает боль и отчаяние.

Осознание происходящего, которое расставляет все точки над «i» – становится последней каплей. С приглушенным стоном я подхватываю девушку на руки и несу к своему столу, пока она обхватывает своими длинными, великолепными ногами мою талию. Резкий взмах руки отправляет все бумаги со стола на пол. А затем, попка Арии оказывается именно там, где я ее и представлял – на отполированной поверхности моего деревянного стола, опасно балансируя на краю, пока я задираю кверху сарафан и срываю с нее трусики.

Глава 5

Ария

Себастьян сможет все исправить.

Эти четыре слова стали моей мантрой сразу, как я покинула родительский дом полчаса назад, и пока бежала от слов своего отца, которые он запускал в меня так, словно они были ракетами с тепловым наведением.

Такие слова, как ответственность. Семья. Обязанность. Люси.

Боже мой. Люси.

После всего, что случилось... всего, что я натворила, и всего, что было сделано со мной... прямо сейчас, я не в состоянии думать о Люси. Не в состоянии думать о том, как серьезно она больна. Не в состоянии думать о том времени, которое не смогу с ней провести... потому что не могу... подчиниться требованиям отца.

«Нет», – обещаю я себе, когда выдергиваю из-за пояса штанов рубашку Себастьяна, чтобы получить возможность провести руками и ногтями по гладкой, горячей коже на его спине. Все, о чем я сейчас буду думать – это он, и этот момент, и то, что он заставляет меня чувствовать.

Это не решит мою проблему. Но прямо сейчас... пока я чувствую, что еще одна ошибка, еще одна угроза или еще один отказ лишат меня контроля... этого достаточно. Себастьян прижимается губами к моему горлу, а затем кусает за ключицу, одновременно проталкивая в меня два пальца, чего более чем достаточно. Мужчина действует медленно, очень медленно – дразнит и дегустирует, посасывает и гладит каждую частичку моего тела. И когда он ускоряется...

Я задыхаюсь от того, как резко он разворачивает внутри меня пальцы и молниеносно отправляет за грань к оргазму, о приближении которого я даже не подозревала. Когда мое тело начинает медленно спускаться с небес, я уже не могу закончить мысль. Если Себастьян злится, то действует быстро. Изумительно. Дико.

– Ария, – для моего слуха его шепот звучит грубо, несмотря на то, что он скользит губами по моей ключице в сторону груди. Я выгибаю спину, ощущая себя гребаной акробаткой, лишь бы почувствовать его рот на своем соске. Но когда я дергаю мужчину за волосы, он отстраняется и впивается в меня взглядом, чтобы задать вопрос. – Нам стоит об этом поговорить?

– Нет, – задыхаюсь я. – Боже, нет.

Мужчина изучает меня одну секунду... две...

– Ладно.

А потом Себастьян меня целует – в борьбу решительно вступают губы, зубы и языки.

Это ощущается так хорошо... он ощущается так хорошо... и я хочу, чтобы это не заканчивалось. Хочу навсегда остаться здесь, прямо здесь в этом моменте, где переплетены наши языки, руки и тела.

Но я напряжена, потому что мое тело пылает в ожидании того, что он мог бы мне дать. Мужчина уже заставил меня один раз кончить – жестко и быстро – и я хочу большего. Я нуждаюсь в том, о чем Себастьян говорил мне по телефону. Во всем, что он предлагал мне. И даже в большем. Еще большем.

Я впиваюсь ногтями в твердые мышцы на его спине и наслаждаюсь тем, как он стонет. Тем, как его тело прижимается к моему, а член упирается прямо в мою киску.

Себастьян начинает отстраняться, и я понимаю... я понимаю, что он хочет вернуть себе контроль. Хочет восстановить его, чтобы продолжить пытать меня и заставлять кончать снова и снова. И я не против этого... а какая девушка будет? Но это не то, что мне нужно от него прямо сейчас.

Мне нужно не это.

Так что я обхватываю мужчину за талию ногами, а за плечи руками, и прижимаюсь к нему. Полный телесный контакт – вот чего я жажду – каждую его клеточку, соприкасающуюся с моей.

Он издает мрачный, надломленный стон, который простреливает меня насквозь и заставляет практически задохнуться от желания. Я закусываю его губу в ответ, недостаточно сильно, чтобы пошла кровь, но достаточно сильно, чтобы доказать ему, что я в деле. Что я хочу большего и хочу этого сейчас.

– Черт возьми, Ария! – задыхается он, когда отстраняется на несколько дюймов, прижимаясь своим лбом к моему.

– Именно это я и имею ввиду, – ворчу я, прямо перед тем, как снова прикоснуться к его губам своими. Я снова тону в ощущениях, наслаждаясь тем, как тело мужчины прижимается к моему. Лаская языком его бедные, истерзанные губы, я по одной всасываю их в свой рот, чтобы успокоить после того, как искусала.

А потом я разрываю тонкий шелк его рубашки, отчего пуговицы разлетаются во все стороны, потому что я буквально сдергиваю ее с него. Вероятно, она стоит больше, чем я зарабатываю за целый месяц, но сейчас мне плевать. Если я не почувствую его голую кожу напротив своей в ближайшие тридцать секунд, то клянусь, что сойду с ума.

Наконец, я полностью расстегиваю рубашку, и Себастьян отрывает от меня руки, чтобы передернуть плечами, сбрасывая ее на пол. На мгновение, я оказываюсь завороженной видом его груди... и фениксом, восстающим из пепла, которого он там вытатуировал. Он взывает ко мне, трогает до глубины души, когда я думаю о том, как тяжело я работала, чтобы возродиться. Восстать из пепла моего прошлого. Впервые я задумываюсь о Себастьяне... о том, что он тоже желает возродиться.