Истинные цвета

Глава 29

Джулиан был зол и страдал от несварения желудка. Ему нездоровилось, и он спросил у лакея, где находится ванная комната. Странно, но, двинувшись в указанном направлении, он оказался в небольшом холле.

— Ох уж эти мне старинные замки, — пробормотал он раздраженно. — Чтобы попасть в туалет, нужно иметь карту!

К счастью, Джулиан вспомнил, что в сечении замка лежит прямоугольник, а значит, если он пойдет прямо, то в конце концов попадет в главный холл. Это займет много времени, но он вовсе не спешил вернуться к гостям.

Судя по сводчатому потолку, изящным аркам с каменной инкрустацией, эта часть замка относилась к основной. На стенах помещения висели портреты предков Изабель с табличками, содержащими краткие сведения о них: имя, дата рождения и смерти. Холл был разделен на несколько порталов, в глубоких нишах стояли мраморные бюсты представителей рода Пуйоль, частично инкрустированные малахитом.

Рихтер ступил на узкую лестницу. Удивительно, но он оказался словно зажатым в угол. Ничего, из любопытства стоит преодолеть несколько маршей вверх по направлению к башне.

Над головой у него неясно вырисовывался прозрачный купол.

Луна, круглая и яркая в эту ночь, проникая в тайны старинного замка, украшала затейливыми узорами каменные полы и стены. На какой-то момент Джулиану показалось, что он попал в центр удивительного калейдоскопа. Облако, должно быть, уплыло в сторону, потому что полумрак в помещении вдруг рассеялся. Очертания прояснились, тени стали резче. Джулиана охватил ужас.

По мере того как свет мерк, сгущались сумерки и синева превращалась в черноту. Джулиан двинулся вперед, вытянув одну руку перед собой, а другой вцепившись в перила. Снизу донесся стук каблуков по каменным ступеням. Вздрогнув от неожиданности, Джулиан ступил мимо первой ступени, споткнулся и вывихнул себе локоть.

— Кто здесь? — крикнул он, морщась от боли.

Покинув гостиную, Нина отправилась в ностальгическое путешествие по Кастель. Считая, что беспрепятственно может бродить по дому, она смело двинулась к парадной лестнице. Из полумрака тотчас выступил громила Томпсон.

— Мэм, прошу меня извинить, но мистер Медина приказал туда никого не пропускать.

— Распоряжение мистера Медины вряд ли относится ко мне. Я сестра мисс де Луна, и мне нужно кое-что взять из своей спальни. Я живу в красной комнате в конце западного коридора.

Убедившись, что Нина правильно указала расположение комнаты, тем более что Филипп предупреждал охрану о присутствии на приеме членов семьи, Томпсон капитулировал. Оказавшись вне поля зрения охранника, Нина прошмыгнула в боковую дверь, чтобы побывать в тех уголках дома, которые были связаны с канувшими в прошлое счастливыми временами.

Вид спальни Флоры расстроил ее. Нина открыла дверь, ожидая, что в глаза ей ударит яркий свет, отраженный в витражах и рассыпавшийся по комнате сотнями светлячков. Однако здесь царил скорбный полумрак. Остановившись в дверях, как перед алтарем, опустив голову и сцепив руки, Нина прочла молитву.

Оказавшись в соседней комнате, Нина в благоговейном восторге вышла на середину. Прикрыв глаза, Нина вспомнила то благословенное время, когда ночевала здесь: кофе на серебряном подносе, горячая ванна… Теперь, судя по пеньюару, брошенному на кровати, здесь остановилась Скай. Они с Сэмом — наиболее почитаемые гости в этом доме, а вот она — на вторых ролях, если не в массовке.

Вконец расстроившись, Нина вышла из комнаты и плотно притворила за собой дверь. Чтобы не встречаться с Томпсоном, она спустилась по одной из боковых лестниц. Оказавшись на задней половине дома, Нина удивилась тому, насколько здесь тихо и пустынно. Странно, а ведь в северном крыле дома шумное веселье!

Изабель буквально наткнулась на Джулиана, растянувшегося на верхней площадке лестницы.

— Что ты здесь делаешь?

— Ты не поверишь, но я искал ванную. Следует поблагодарить твоего идиота лакея за то, что он отправил меня блуждать по этим джунглям.

— Если хочешь, я покажу тебе дорогу.

Она развернулась, но Джулиан только бросил ей вдогонку:

— Ты умеешь привнести живительную струю в тухлую вечеринку, Изабель. Твое сообщение о покупке «Дрэгон текстайлз» за обедом было очень эффектным.

— Я рада, что тебе понравилось.

— Судя по всему, сюрпризы на этом не закончены, — усмехнулся Джулиан. — Ты сердишься потому, что я не рассказал тебе о своем знакомстве с твоей матерью?

— Это большая оплошность с твоей стороны, не находишь?

— Я не придал большого значения нашей с ней встрече.

— Нет, Джулиан, все было совсем не так, — с усмешкой отозвалась Изабель, еле сдерживая клокотавшую в ее груди ярость.

Разговор с ним наедине вовсе не входил в ее планы. Она собиралась бросить ему вызов публично, чувствуя себя в полной безопасности, но эмоции возобладали и подчинили себе ее разум.

— Увидев твое интервью по телевизору, я позвонила Диего Кадису и Рафаэлю Авде. Мы обсудили твой визит в Барселону. Оказалось, они плохо тебя помнят, потому что ты ни на кого толком не произвел впечатления. Однако после того как мы переговорили, они пришли к единому мнению, что им следовало бы отнестись к тебе тогда повнимательнее.

— Я не понимаю, на что ты намекаешь.

— Оказывается, ты влюбился в мою мать и преследовал ее, как сексуальный маньяк. Используя свое знакомство с Рафаэлем и семьей Гаспар, ты добивался ее расположения. Уговорил отвести тебя на фабрику и сфотографировался с ней. А затем стал нападать на отца, неправильно истолковав ее великодушие. Ты пригласил ее на обед. Она отказалась. Ты настаивал. Когда она попросила тебя оставить ее в покое, ты оскорбился. Не стоит и говорить о том, что за этим последовало. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Каждый, кто тебя знает, может подтвердить, что ты не переносишь отказов от женщин.

Он рассмеялся, но как-то растерянно.

— Когда я отказалась спать с тобой, ты это так не оставил. Я думала, что твоя гордость не позволяет тебе спокойно сносить слово «нет» в ответ на предложение любви или секса. К сожалению, все совсем не так. Ты был движим извращенной потребностью, Джулиан. Не сумев заполучить мать, ты должен был взять реванш над дочерью! — В ее глазах сверкнула ненависть. — Напрасно я подпустила тебя к себе! Воспоминание об одном только твоем прикосновении внушает мне ужас!

— Когда мы спали, тебе вовсе не было страшно, — ответил Джулиан. — Напротив, тебе это нравилось.

— Ошибаешься! — В мозгу Изабель вспыхнуло воспоминание о той ночи отвратительной животной любви. — Я всегда чувствовала, что с тобой что-то не то. Не пойму отчего, но я всегда это знала. — Она понизила голос до шепота: — Я всегда знала правду, Джулиан.

— Я всегда считал тебя талантливым художником. Оказалось, ты не менее талантливая рассказчица, — отозвался он, глядя на нее как на душевнобольную. — Но если честно, твоя сказка начинает меня раздражать.

Его реплика не остановила Изабель. Слова хлынули из самого ее сердца. Этого разговора она ждала много лет.

— Грета говорила, что после возвращения из Европы в то лето тебя словно подменили. — Даже в кромешной тьме Изабель ощущала пламя его ненависти к себе. — С тех пор ты уже никогда не был собой, прежним. Полагаю, что именно таким образом убийство влияет на человека.

Джулиан тяжело дышал, ноздри его с шумом раздувались, как у рассвирепевшего быка.

— С Греты станется сказать такую чушь. С тех пор как ее сестра повесилась, она всегда видела во мне кровожадного убийцу. — Его голубые глаза потемнели, на лицо упала мрачная тень. — Я действительно находил твою мать привлекательной. Она не ответила мне взаимностью. Но это еще не значит, что убил ее я.

— Нет, ты. У меня есть доказательство.

— Интересно знать, какое?

— С чего бы начать? — Голос Изабель даже не дрогнул. — Одна из горничных развозила в ту ночь свечи по комнатам, потому что электричество отключили. Она видела, как ты выходил из номера моей матери. Ты накричал на нее, а затем набросился, чтобы отобрать фонарь. Завязалась борьба, и в руке у нее осталось твое кольцо. Это было твое обручальное кольцо, Джулиан, точную копию которого сейчас носит Грета. Представь себе!

— Да, я был там, ну и что? — На лбу Джулиана выступил пот. — Я остановился в отеле, как десятки других постояльцев. И зашел к ней в комнату, чтобы обсудить вопрос о своей галерее.

— Ты забываешь, что твоему нападению была свидетельница. — Изабель трясло от волнения и ярости. — И свидетельницей была я, Джулиан. Я была там, в той самой комнате. Я видела тебя.

Остолбенев, Джулиан вытаращил на нее глаза.

— Я видела тебя, — зловеще повторила Изабель.

— Нет, — прошептал он, недоверчиво качая головой. — Ты не посмеешь.

— Посмею, Джулиан. Я собираюсь добиться твоего ареста и привлечения к суду, на котором выступлю свидетелем. Я расскажу им все, что видела!

— Тебе никто не поверит.

— У меня есть кольцо с твоими инициалами, а горничная повторит свой рассказ. Более того, у меня есть свидетельство Греты о твоем необычном поведении, заявление Ксавьера и наброски, которые я передала в полицию.

Джулиан расхохотался. От его смеха Изабель бросило в дрожь.

— Психолог, служанка, которая видела неизвестно кого в темноте двадцать семь лет назад, и моя полоумная жена, которая настаивает на разводе, свидетелями являться не могут. Твой рассказ очень убедителен, Изабель, но кто ему поверит?

— Все поверят, потому что признание вины написано на твоем лице.

— А на твоем лице уже много лет написан страх. И что с того?

С этими словами Джулиан надвинулся на нее, схватил за руку и вывернул ее. Изабель ощутила его горячее зловонное дыхание. Главное теперь — сохранять спокойствие. Более того, ей удалось вывернуться. Джулиан тотчас снова бросился на нее, но она резко отступила и закричала. Впрочем, тут же поняв, что никто не придет ей на помощь, она не разбирая дороги бросилась вниз по лестнице. Джулиану удалось-таки схватить ее за руку. Изабель споткнулась, к тому же он наступил на длинный шлейф ее платья, и рухнула на холодный каменный пол.

Убийца матери склонился над ней и зажал ей рот рукой, но она все-таки успела крикнуть.

Нина отчетливо слышала крик. Замерев возле лестницы, она прислушалась. Второй раз крик раздался со стороны старой башни. Любопытство вынудило ее направиться туда; главное — держаться в тени и идти на цыпочках.

Нина выглянула из-за угла и поняла, что журналистское чутье ее не подвело: мужчина навалился на женщину сверху, она, по всей видимости, сопротивлялась. И вдруг женщина закричала — но не в порыве страсти, а от боли. Мужчина ударил ее по лицу. Нина тотчас отступила в тень.

— Ты не посмеешь сказать об этом, — выдохнул он.

— Мне и не надо. Потому что все знают…

Несмотря на то что женщина говорила сдавленным голосом, Нина узнала в ней Изабель. В этот момент мужчина повернулся в профиль. Джулиан Рихтер!

Нину обдало жаркой волной, в голове лихорадочно завертелись противоречивые мысли.

Не лучше ли ей потихоньку спуститься вниз, слиться с толпой приглашенных и притвориться, что она ничего не знает?

Можно, конечно, побежать на поиски Филиппа, но к тому времени, когда он придет на помощь, Изабель, видимо, будет мертва.

Попробовать остановить Джулиана? Она смертельно рискует. Судя по всему, Рихтер способен на все.

И тут Изабель снова закричала. Нина в ужасе вздрогнула и поняла: помедли она еще секунду — и Изабель погибнет.

Филиппа подташнивало от волнения. Что-то было не так. Он оставил гостей и стал расспрашивать прислугу о местонахождении Изабель или Джулиана. Кто-то на кухне сказал, что Джулиан метался в поисках туалета.

— Он сказал, что у него расстроен желудок, и попросил лекарства. Я пошел к сеньорите де Луна. Она обещала принести.

Филипп опрометью бросился из кухни к охраннику, который стоял посреди холла и перекрывал южную лестницу.

— Вы видели сеньориту де Луна? — спросил он у Кроуфорда.

— Она наверху, мистер Медина. Пошла за каким-то лекарством. — Он взглянул на часы. — Впрочем, что-то она задерживается. — Кроуфорд тут же вызвал по рации напарника. — Томпсон говорит, что она не спускалась.

— Она поднялась по лестнице? — обливаясь холодным потом, крикнул Филипп, указывая в сторону холла.

— Нет, сэр, она прошла там.

Филипп взглянул через плечо Кроуфорда на портал. Наверху лестница раздваивалась.

— По какой она пошла?

— Если честно, сэр, я не знаю, — признался Кроуфорд.

Луна вышла из облаков. Мистический синий свет наполнил башню. Критическая ситуация всколыхнула мысли и чувства Нины, привнеся в них удивительную ясность. Женщина, которая боролась за свою жизнь у нее на глазах, была ее сестра, Изабель де Луна.

Словно по волшебству годы противостояния вдруг перестали иметь значение, как и соперничество, предательство, болезненная зависть. Остались только воспоминания о прожитом вместе счастливом детстве. Нина вдруг поняла, что Изабель на ее месте не раздумывая бросилась бы ей на помощь.

— Джулиан! — громко воскликнула она. — Что, черт побери, ты делаешь?!

Рихтер вздрогнул от неожиданности и ослабил хватку. Изабель судорожно вздохнула.

— Убирайся! — в бешенстве закричал Джулиан.

Нина, возможно, и хотела бы, но не могла уйти. Она вдруг оказалась в центре кошмара, который всю жизнь мучил Изабель. Неизбывная, жуткая синева. Олицетворением этого кошмара был мужчина, который всей тяжестью навалился на Изабель и крепкой рукой сжимал ее горло.

— Это ты убил Альтею, ублюдок!

Джулиан взревел как раненый зверь и ринулся было к Нине, но побоялся выпустить Изабель.

Нина решила вынудить его броситься на нее. Она приблизилась и рассмеялась ему в лицо нахальным, саркастическим смехом.

— Я всегда говорила, что такое — я имею виду ты, Джулиан, — может присниться женщинам только в кошмарном сне.

Она была невероятно близко, и его лицо потемнело от желания добраться и низвергнуть ее.

— Изабель не даст соврать, правда? Речь ведь идет о той ночи. И тогда Изабель было не до смеха, как и теперь!

— Заткнись! — закричал Джулиан. — Убирайся, или я убью ее! — В его голосе прозвучала смертельная угроза.

— Даже если я сейчас уйду, Джулиан, твою задницу уже ничто не спасет, — хладнокровно возразила Нина, моля Бога, чтобы кто-нибудь стал разыскивать Изабель. — Я не семилетняя девочка, которая забудет то, что видела. Я в точности запомню, что ты здесь творил! А когда вернусь в Нью-Йорк, то непременно поведаю об этом в своей колонке и на телешоу. Я всем расскажу о том, что владелец художественной галереи принуждает партнеров к сексу, прежде чем продать их картины. «Рихтер: взгляды на секс» — таков будет заголовок статьи. По-моему, неплохо.

Изабель слабела. Нина тем временем переходила в активное нападение. Она подступала к Джулиану, размышляя над тем, ударить ли его ногой в живот или улучить момент и засадить ему острой шпилькой между ног? А если она тем самым ухудшит положение Изабель? Впрочем, один вид несчастной убедил ее в том, что хуже быть не может.

Нина бросилась к Джулиану, стремясь оторвать его от Изабель. Вцепившись ему в волосы, она царапала его лицо и кричала что было сил.

— Сначала я убью тебя! — воскликнул Рихтер, сжимая кулак.

— Если я не сделаю это первой, — процедила Нина сквозь зубы, нацелившись локтем ему в почки.

Ответом Джулиана был сильнейший удар в живот.

Филиппу понадобилось три минуты на то, чтобы отправить людей на поиски. Сам он в первую очередь проверил кухонную дверь и черный ход. К счастью, обе оказались закрыты.

И вдруг его осенило, что старая лестница прямиком ведет в башню замка. В два прыжка преодолев три марша лестницы, он позвал Изабель. Ответом ему было полное молчание.

Когда он оказался наконец в маленькой комнатке на вершине башни, сердце его оборвалось. Изабель и Нина, обе без сознания, лежали на полу в луже крови.

Пако сидел за рулем своего автомобиля, размышляя, не уехать ли ему немедленно, когда откуда-то сбоку появился Джулиан. Он вел себя крайне подозрительно, осматривая автомобили в поисках ключей.

Пако осторожно перебрался на заднее сиденье и затаился. Подойдя к «мерседесу» Барбы, Рихтер злорадно расхохотался и сел на место водителя. Однако прежде чем он повернул ключ зажигания, Пако успел схватить его за горло.

Изо всех сил прижав его к сиденью, он сказал Джулиану на ухо:

— Наверное, именно так чувствовала себя Альтея, когда ты душил ее. Как тебе нравится идея задохнуться насмерть?

Тем не менее Барба с радостью передал Рихтера в руки Томпсону, который уже распахивал дверцу автомобиля.

Томпсон и Кроуфорд перенесли женщин из башни. Изабель отнесли в ее комнату, Нину — в комнату Рамоны, где Миранда и Луис остались приглядывать за ней после того, как Джонас обработал ее раны.

Левый глаз Нины посинел, веко распухло, несколько зубов выбито. Глубокую рану на щеке пришлось зашивать. Кости, к счастью, оказались целы; насколько мог судить Джонас, ей также удалось избежать внутреннего кровотечения.

— Вы можете гордиться своим геройским поступком, — сказал он. — Страшно представить, что бы случилось, не окажись вы поблизости.

— Спасибо, но я не заслуживаю таких похвал, — отозвалась Нина, припомнив, что первым ее желанием по прибытии сюда было бежать на край света.

— Напротив, вы их заслуживаете! — настаивал Джонас. — Джулиан Рихтер убил Альтею и, без сомнения, поступил бы так же с Изабель, если бы вы ему не помешали.

Проверив повязку на щеке Нины, Джонас ободряюще похлопал ее по плечу и ушел. Луис приготовил лед и придвинул кресло ближе к кровати. Миранда, впрочем, не осмеливалась.

— Мама?! — прошептала Нина и повернула к ней голову. Но тут резкая боль пронзила ей висок и она охнула.

— Господи! — бросилась к ней Миранда. — Может, вернуть Джонаса?

Нина отрицательно покачала головой. Открыв глаза, она увидела обеспокоенно склонившихся над ней Дюранов. Прошедших лет словно вовсе и не было.

— Не напиши я эту идиотскую книгу, ничего бы не произошло, — прошептала Нина, мысленно открывая дверь шкафа, где много лет назад спряталась Изабель.

— Ты не виновата, Нина, — покачала головой Миранда. — Все эти годы Изабель пыталась выяснить правду, дитя мое.

— А нам надо было открыть тебе правду, пока ты была маленькой девочкой, — быстро заговорила Миранда. — Просто я не хотела, чтобы ты чувствовала себя ущербной.

Нина натянула одеяло на подбородок.

— Я жестоко поступила с вами, — сказала она, и на глаза ее навернулись слезы. — И что хуже всего, слишком долго не отдавала себе в этом отчета… — Она горько усмехнулась. — Но я всегда верила, что вы меня любите.

— Сердце подсказало тебе правильный путь, — отозвалась Миранда, сжимая руку дочери в своих. — Мы никогда не переставали любить тебя.

Нина вдруг ощутила прилив физических и душевных сил.

— Так что вы думаете? — поинтересовалась она. — Сможем мы когда-нибудь снова стать одной семьей?

— Что касается меня, я твердо знаю, что в конце концов так оно и будет, — ответил Луис.

Изабель лежала в постели, откинувшись на подушки. Филипп сидел рядом на стуле и смотрел на синяки, проступившие у нее на горле. Изабель еще с трудом говорила и страдала от легкого сотрясения мозга. Однако учитывая то, чем вообще могло закончиться ее столкновение с Джулианом, раны эти казались пустяковыми.

В дверь тихонько постучали. Пако! Он подошел к кровати, взял руку Изабель и поднес к губам.

— Я хочу извиниться перед тобой. — Изабель сжала его ладонь. — Все эти годы я…

Пако прижал палец к ее губам, не давая ей продолжить.

— Хорошо, что убийца Альтеи найден и пойман и что он вскоре предстанет перед судом.

— А что вы делали на подъездной аллее? — спросил его Филипп.

— Я не сразу понял, что этот прием — тщательно подготовленная ловушка. Когда же я сообразил, что человек, который изнасиловал и убил Альтею, сидит за столом вместе со всеми, ест и пьет как ни в чем не бывало, мне захотелось уехать.

— Весьма сожалею, что всех вас пришлось использовать в качестве наживки, — прохрипела Изабель.

— Если иметь в виду, что все эти годы я был подозреваемым, то получилось очень удачно. То, что именно я задержал его, — улыбнулся Пако.

Когда Барба ушел, на пороге появилась Нина. Филипп проводил ее к постели Изабель и деликатно удалился.

Изабель сразу же заметила синяк под глазом у Нины и повязку на ее щеке. От ее взгляда не укрылось также то, что платье Нины разорвано, а прическа попросту уничтожена.

— Ты выглядишь так, словно тебе не удалось взять несколько последних подач, — улыбнулась Изабель, вспомнив о том, как в далеком детстве они играли в мяч на зеленом поле возле замка.

— Ты тоже не похожа на фотографию с обложки «Вог»!

— Если бы не ты, я бы даже так не выглядела, — отозвалась Изабель. — Спасибо тебе за то, что ты сделала.

— Думаю, скорее мне следует тебя благодарить, — отозвалась Нина, присаживаясь на край постели. — Знаешь, мне всегда плохо давались извинения и раскаяния. Но переживаю я искренне.

— Все мы совершали в жизни ошибки. Поверь, у меня тоже есть список грехов, за которые я никогда не расплачусь.

Слезы покатились по щекам Нины, но она не спускала взгляда с Изабель.

— Я обвиняла тебя во всех неудачах, во всех ошибках. Так было проще. Сегодня вечером, увидев вас в башне, я испугалась, что ты умерла. И в тот момент поняла, как ты дорога мне. Я не хочу терять тебя, Изабель.

Изабель прикоснулась к руке Нины и расплакалась.

— Главное, — с трудом вымолвила она, — что в этот вечер мы с тобой вновь обрели друг друга.

Нина лишь молча кивнула в ответ.

Позже, когда страсти улеглись и гости либо разъехались, либо разошлись по комнатам, Изабель попросила Филиппа проводить ее в сад на заднем дворе. Там, прислонившись к старому оливковому дереву, посаженному Флорой, она взглянула на башню, над которой проплывали облака.

Лунный свет освещал лицо и шею Изабель, напоминая Филиппу ночь на Мальорке много лет назад.

— Я собирался сказать тебе это после того, как ты разоблачишь Джулиана. — С этими словами он полез в карман и достал маленькую коробочку. Изабель открыла ее и зажмурилась от яркого света: в лучах луны блеснул огромный бриллиант. Надев ей кольцо на палец, он произнес: — Я люблю тебя, Изабель.

Она молча посмотрела на кольцо, а затем перевела взгляд на Филиппа.

— Давным-давно, — вымолвила она тихо, — я сказала тете Флоре, что не знаю, что такое любовь. А она ответила, что я должна дождаться мужчину, который не только разбудит во мне желание, но и вызовет доверие и сделает так, чтобы с ним я чувствовала себя в безопасности. Тебе удалось дать мне все это. И я тебе очень благодарна.

— Скажи, все призраки прошлого действительно ушли в небытие? — спросил Филипп, привлекая ее к себе и нежно целуя в губы.

— Я нашла убийцу матери и посмертно оправдала отца, — задумчиво вымолвила Изабель. — Теперь я свободна.

В приливе бурной радости она, безудержно смеясь, уткнулась в грудь Филиппу и благодарно поцеловала ему руки.

— Господи, какое счастье, что по истечении двадцати семи лет я избавилась от этой ужасной синевы!