История сына

Глава 5

Когда звук хлопнувшей металлической створки рикошетом отразился от каменных стен, по воздуху разнесся аромат бекона. Майкл выглядел расстроенным.

— Позже, — заявила она.

— Тебе нужно поесть.

— Позже.

— Нет, сейчас. Я… очень изголодался по тебе. Я приду к тебе, когда ты закончишь. — С этими словами он забрал оставленный в коробке у двери поднос, принес его на кровать и растворился в темноте.

Когда утих звон цепи, Клер натянула на себя халат. Трудно представить, что она могла расстроиться после того освобождения, что он только что дал ей. Но с ней именно это и произошло. Она хотела его внутри себя.

Клер приподняла крышку, посмотрела на еду и похолодела.

— Это ленч.

Там был бекон в кише,[17] бокал вина и фруктовое пирожное.

— Ты проспала завтрак, а я не хотел, чтобы ты ела холодную еду.

Господи, ей осталось только полтора дня. При нормальных обстоятельствах это было бы поводом для празднования, учитывая то, что она собиралась выйти отсюда живой так, чтобы суметь потом вернуться за ним. Но тот факт, что сначала она должна была покинуть его, чертовски беспокоил.

— Майкл, я собираюсь вытащить тебя отсюда. — Когда ответа не последовало, она спрыгнула с кровати, движимая крайней необходимостью, основанной на страхе от будущего. — Ты слышал меня?

Она направилась к самому темному углу.

— Стой, — приказал он.

— Нет. — Она схватила с прикроватного столика подсвечник, мерцавший огоньками свечей, и, держа его перед собой, промаршировала прямо через всю комнату.

— Не подходи ближе…

Когда свет проник в темный угол, она задохнулась. Со стены свисали четыре цепи с кандалами на концах: две на высоте около пяти футов, две — на уровне пола.

— Что это? — выдавила сквозь зубы она. — Майкл… что они делают тут с тобой?

— Это то место, куда я должен уходить, когда убираются в моих комнатах. Или когда ко мне приходят и уходят гости. Я должен заковывать себя там, а освобождаюсь позднее, когда Флетчер заставляет меня засыпать.

— Он одурманивает тебя? — Хотя было непохоже, что она с трудом поверит в то, что дворецкий способен на такое дерьмо. — Ты когда-нибудь пытался сбежать?

— Достаточно. А сейчас поешь.

— К черту еду. Ответь мне. — Резкость в ее голосе вызвало отчаяние, засевшее в груди. Она не могла вынести даже мысли об его страданиях. — Ты пытался выбраться?

— Это было давным-давно. И только один раз. Больше никогда.

— Почему?

Он отошел от нее, таща цепь на лодыжке по каменному полу.

— Почему, Майкл?

— Я был наказан.

Ох, Господи.

— Как?

— Они пытались кое-что отнять у меня. В конце концов, я победил, но кое-кто пострадал. Поэтому больше я никогда не протестовал. А сейчас поешь. Я вскоре должен буду прийти к тебе. — Он уселся перед своими рисунками, поднял карандаш и принялся за работу. По тому, каким молчаливым он стал, Клер поняла, что он будет игнорировать ее до тех пор, пока она не сделает так, как он просил.

Он мог быть застенчивым и скромным, но вовсе не являлся слабым противником. Отнюдь.

Единственная причина, по которой она вернулась в постель и принялась за еду, состояла в том, что пока ее мозг плел интриги, остальному телу требовалось себя чем-нибудь занять. Задумавшись об освобождении Майкла и беспокоясь о том, что было сделано с ним, Клер перевела взгляд на темный угол, а потом осмотрела всю комнату.

— Пожалуйста, зажги все свечи.

Он тотчас же так и сделал, и комната утонула в свете.

Клер снова вернула взгляд к темному углу, где висели цепи. Она пришла в ужас от наказания, которому ему подвергли. На самом деле. Если она уйдет, а они поймут, что она вернется…

Она не смогла бы оставить его здесь. Если они уже пытались причинить ему однажды боль, это слишком опасно.

Вернемся к плану «А». Она заберет его с собой.

К тому времени, как была отложена вилка, Клер уже знала, что нужно сделать. Майкл должен будет сыграть маленькую роль, а она позаботиться об остальном. Но он пойдет с ней. Ни при каких обстоятельствах она бы не пошла на риск оставить его здесь.

Промокнув салфеткой рот, она поняла, что была только одна тарелка.

— Это было на нас обоих? — спросила девушка, внезапно испугавшись. Она прикончила добрую половину киша.

— Нет. Только для тебя. — Он бросил взгляд через плечо. — Не останавливайся, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты была сыта.

Когда она вновь принялась за еду, казалось, что он испытывает огромнейшее счастье оттого, что она ест, практически сияет от удовлетворения. И такое поощрение и принятие, в свою очередь, вызывали у нее странную и безудержную радость. Слишком на многих свиданиях на Манхэттене требовалось оставаться бдительной и сохранять подтянутость: быть худой и следовать моде, пока сидишь напротив профи при костюме и галстуке. Вести пустые разговоры, болтая о бродвейских постановках, новостях «Таймс» и знакомых. Опережать противника на одно очко, выкручиваясь самым изощренным способом.

Когда Клер, в конце концов, отставила тарелку, она была сыта. Довольна. Расслабилась, несмотря на ужасающую ситуацию. Дремота уцепилась за нее, как ребенок за юбку, желая обнять.

Она закрыла глаза, и вскоре после этого почувствовала, что все свечи кроме одной погасли, а кровать качнулась.

У нее над ухом прозвучал голос Майкла.

— Мне нужно взять от тебя.

Она без оговорок подставила шею и привлекла его к себе. Со стоном он погрузил клыки ей в горло, устраиваясь так, как она его учила — между ее бедер, прижимаясь эрекцией к ее сердцевине. Она пошевелилась под ним, развязывая халат — приглашение, которое он с жадностью принял. Его руки блуждали по ее коже, теплые мужские ладони, поглаживая, спускались все ниже. Неспешно посасывая ее шею, он скользнул пальцами ей между ног.

Оргазм заставил ее разлететься вдребезги, сочетание укуса и сексуальной силы было слишком мощным и великолепным, чтобы вынести его.

Когда, в конце концов, оставив шею, он принялся облизывать ее, она захотела большего. Что он и сделал. Его рот двинулся к ее груди, и она бесстыдно толкнула его ниже, к гладкой коже живота. Она неистовствовала, пребывая на вершине блаженства, плавая в огне между ними.

Она услышала его вздох и поняла, что он увидел ее женскую суть.

— Ты нежная, — прошептал он. — И ты блестишь.

— Из-за тебя.

— Куда мужчина… входит?

Она не могла поверить, что он не знает. Хотя откуда? Те книги, которые он читал, вряд ли включали в себя описание женской сексуальной анатомии.

Она ввела один из его пальцев в себя, выгнувшись дугой, когда он проник внутрь.

— Сюда… — Ее дыхание вырывалось тяжелыми толчками. — Глубже. Сюда.

Он застонал и зажмурился, словно испытывая ошеломление. В хорошем значении этого слова.

— Но ты маленькая. Ты так тесно охватываешь меня даже сейчас, а я намного… больше там, где мужчина.

— Поверь мне, ты будешь в самый раз — Клер стала двигаться, доставляя себе удовольствие и на мгновение задумавшись, когда же в последний раз ее внутренняя распутница выбиралась на белый свет.

«Никогда».

Он внимательно рассматривал ее тело и лицо. Его трепет и очарование делали происходящее новым и для нее.

— Я обнаружил, что хочу… — Он прочистил горло. — Боюсь, у меня есть… извращенное желание.

— Какое?

— Я хочу поцеловать тебя здесь, — ответил он, пробежавшись большим пальцем по ней. — Потому, что хочу попробовать тебя.

— Тогда сделай это.

У него вспыхнули глаза.

— Ты позволишь мне?

— О, да. — Она развела колени еще шире, качнув бедрами. — И это не извращение.

Погладив внутреннюю часть ее бедер, он склонил голову для поцелуя. При первом же прикосновении он застонал, содрогнувшись всем своим огромным телом, заставив кровать закачаться так, что ее эротические предвкушения усилились. Сначала он медлил, тщательно изучая, после чего перевел взгляд от ее холмика по животу и грудям к лицу. Он смотрел на нее, чтобы удостовериться, что делает все правильно. Как делал всегда.

— Да… — хрипло выдавила она. — Господи, да, я обожаю это…

Он поднял голову и улыбнулся, после чего скользнул руками ей под колени, развел их и нежно, медленно припал к ней. Поначалу. Вскоре он ускорил движения, наращивая темп до тех пор, пока мурлыкающие звуки, которые он издавал, не обрели безудержность и не стали разрезать тьму в одном ритме с пульсированием крови в ней. Не было конца наслаждению, не было конца кружащим, пронзающим движениям языка или упругих губ, не было конца жаркому дыханию или оргазмам, испытанным ей.

Когда, в конце концов, он поднял голову, она почти плакала.

Она потянула его вверх, чтобы вернуть услугу. Но стоило ей только прикоснуться к поясу на его халате, как он схватил ее за руки.

— Нет.

Она могла видеть его эрекцию, шелк обрисовывал ее толщину.

— Я хочу…

— Нет. — Выкрик выстрелом прозвучал в комнате, и мужчина шарахнулся от нее, метнувшись прочь от того, в чем они оба нуждались.

— Мы не должны… заниматься любовью? — Когда он ничего не ответил, она прошептала: — Майкл, тебе же сейчас больно.

— Я облегчу себя сам.

— Позволь мне помочь тебе.

— Нет! — Он резко мотнул головой, потом потер лицо. — Прости мне мою вспыльчивость.

Учитывая степень его сексуального возбуждения, тому было прекрасное объяснение.

— Просто помоги мне понять почему.

— Ты попытаешься обсудить причину.

— Потому что я хочу быть с тобой. Я хочу сделать так, чтобы ты чувствовал себя хорошо.

— Такого не может быть.

Он начал выбираться из постели.

— Не делай этого, — выпалила она. — Не прячься от меня.

Когда Майкл застыл, она обвила его руками.

— Клянусь, я буду двигаться медленно. Мы можем остановиться, как только ты пожелаешь.

— Ты не… захочешь того, что у меня есть.

— Не нужно решать за меня. А если ты стыдишься, то можешь погасить весь свет.

Через мгновение комната погрузилась в темноту.

Она поцеловала его в плечо и уложила на подушки. Действуя дальше, она нашла пояс халата и развязала его.

Когда она положила ладони ему на грудь и погладила мышцы и маленькие соски, его дыхание превратилось в короткие резкие всхлипы. Клер двинулась ниже к рифленому животу, мускулы которого напряглись под гладкой безволосой кожей…

Она наткнулась на головку его эрекции, и они оба задохнулись.

Господи… милостивый. Ей и в голову не приходило, что он будет таким длинным. С другой стороны… Майкл во всех отношениях был крупным мужчиной.

Майкл дернулся и выдавил воздух сквозь зубы, когда она сжала его. Господи, он был слишком большой для нее, заполняя всю ладонь, но она знала, как правильно с ним обращаться. Она начала ласкать его вверх и вниз, пока он не застонал и не стал инстинктивно двигать бедрами.

— Я… — он издал бессвязный возглас. — Я… так близко. Уже так близко.

Она ослабила хватку и скользнула к основанию…

Клер оцепенела. А он прекратил дышать.

Что-то было не так. Огромный шрам, шедший вниз к его…

— Ох, Господи… Майкл.

Он отпихнул ее руку прочь.

— Тебе не нужно помогать мне заканчивать, — резко произнес он.

Она бросилась на него сверху, чтобы помешать сбежать.

— Они пытались кастрировать тебя.

«Господи спасибо, что они не сделали этого».

— Почему? Зачем они…

Его тело дрожало, но в этот раз совсем не по какой-то сексуальной причине.

— Мать подумала… что таким образом сможет контролировать меня. Но я не мог позволить им сделать это. Я ранил доктора. Сильно. Вот тогда и появились цепи. — Майкл силой оторвал девушку от себя, и она услышала шелест вновь одеваемого халата. — Я опасен.

Горло Клер сдавило так, что она едва смогла выдавить из себя:

— Майкл…

— Но я никогда бы не обидел тебя.

— Я знаю. Я в этом и не сомневалась.

Он немного помолчал.

— Я не хочу, чтобы ты смотрела, как я выгляжу.

— Меня не волнует шрам. Я переживаю только за тебя. Вот и все, что имеет значение. — Она протянула руку в темноту и наткнулась на его плечо, заставив подпрыгнуть от неожиданности. — Я хочу продолжить. Я хочу прикасаться к тебе ртом точно так же, как ты прикасался ко мне.

Повисла долгая пауза.

— Я боюсь тебя, — прошептал он.

— Господи милостивый, почему?

— Потому, что я хочу, чтобы ты… сделала то, о чем говоришь. Я хочу… тебя.

— Тогда снова ложись. Ничто из того, что происходит между нами двоими, никогда не будет ошибкой. Возвращайся ко мне.

Она нашла в темноте его руки и вцепилась в них, пока он не откинулся на подушки, потом развела полы халата ниже пояса и взяла его. Он остался частично эрегированным, а, попав к ней, тут же поднялся и стал твердым, как камень. Когда она опустилась на него и позволила тупому кончику раздвинуть губы и наполнить рот, он выкрикнул ее имя и, зарывшись пятками в матрас, напрягся всем телом.

Он попытался отстранить ее:

— Я кончу в твой…

— Нет. Ты кончишь кое-куда еще. — Она нашла определенный ритм между движениями рукой и посасыванием головки и ощутила, как его трясет, бросает в дрожь и…

И когда он совсем обезумел, она освободила его и скользнула вверх, ему на грудь.

— Займись со мной любовью, Майкл. Кончи внутри меня.

Он застонал.

— Ты такая маленькая…

Клер оседлала его бедра, готовая соединиться с ним, но заколебалась, когда он совершенно затих. Господи, сейчас она понимала, какое волнение испытывает приличный мужчина перед тем, как взять кого-то в их первый раз. Она не хотела принуждать его силой. Она страстно желала его, но только при условии, что на самом деле это был добровольный шаг с обеих сторон.

— Майкл? — тихо позвала она. — С тобой все в порядке? — Видимо, нет, что доказало время, которое ему потребовалось, чтобы сказать «да».

— Если ты считаешь, что я слишком тороп…

Его руки обвились вокруг нее.

— Что если я сделаю тебе больно?

— Это единственная причина?

— Да.

— Не сделаешь. Обещаю тебе. — Она погладила его по груди. — Со мной все будет отлично.

— Тогда… пожалуйста. Возьми меня.

«Господи, благодарю…»

— Тогда перекатывайся наверх. Тебе будет лучше таким способом. — Учитывая его стремление доминировать, Клер решила, что лучше предоставить весь контроль ему. — Если ты будешь сверху, ты сможешь вести…

Господи, как же он быстро двигался! В долю секунды Клер оказалась на спине. Но она также быстро потянулась между ними и поместила его напротив себя.

— Нажми бедрами, Майкл. — И после того, как он сделал… — О, Господи.

— О… — простонал он.

Она вцепилась в него и выгнулась дугой. Он был огромен, и ее бедра непроизвольно напряглись, пока она приспосабливалась.

— Я делаю тебе больно? — прохрипел он.

— Ты великолепен. — Она сделала поощрительное движение, подталкивая его начать ритм из подъемов и отступлений, медленный эротический танец, в котором она стала бы великолепным партнером. Это было восхитительно: его тело над ней так тяжело, его кожа горяча, мускулы — тверды и подвижны.

— Сильнее, Майкл. Я не сломаюсь. Ты не можешь навредить мне.

После того, как он сделал выпад вперед и начал двигаться, она внезапно почувствовала в воздухе какое-то благоухание, что-то исходящее от его тела. Таинственные специи оказались его естественным ароматом, только в этот раз намного, намного более сильным и с особым оттенком, который всегда появляется при сексе. Его волосы опутали их. Неистовствуя, Майкл нашел ее губы и проник языком в рот, после чего у Клер мелькнула мысль, что они никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Что-то стало струиться между ними, обмен предлагался и принимался — она просто не понимала, что получает, и что в точности отдает.

Хотя все это казалось правильным.

И ее тело освободилось, взмыв над гранью и падая среди звездного дождя. Она смутно услышала, как Майкл зарычал и, замерев, начал содрогаться снова и снова.

Когда все закончилось, он лежал сверху, задыхаясь, а она водила ладонями по его покрытым бисеринками пота плечам.

Клер улыбнулась. Удовлетворенная. Довольная.

— Это…

Майкл слетел с нее и, спрыгнув с кровати, заставил цепи быстро прогрохотать по полу. Секунду спустя в душе включилась вода.

После того, как прошла добрая часть оцепенения от шока, Клер закуталась в одеяла и свернулась калачиком. Очевидно, она ошиблась с чудом их совместного пребывания, что привело его к желанию сразу же отмыться от ее прикосновений.

И тут она услышала всхлипы.

Или то, что звучало как они.

Клер медленно села, пытаясь сквозь шум воды разобрать то, что ее насторожило. Она не была уверена, что услышала, поэтому надела халат и слезла с кровати, держа путь в ванную комнату и используя книжные шкафы как направляющую нить. Достигнув дверного проема, она заколебалась, задержав руку на гладком косяке.

— Майкл? — Мягко позвала она.

Он издал возглас удивления, после чего рявкнул:

— Возвращайся в постель.

— Что случилось?

— Умоляю тебя… — его голос сорвался.

— Майкл, все в порядке, если тебе не понравилось…

— Оставь меня.

Черта с два она так сделает. Споткнувшись, она протянула руки в бесконечную тьму, двигаясь на звук бегущей воды. Наткнувшись ладонями на держатель для душа, она остановилась.

Господи, что если она причинила ему какую-то боль? Толкнула этого невинного затворника слишком далеко и слишком резко?

— Скажи мне, Майкл. — Когда в ответ не прозвучало ничего, кроме журчания льющейся воды, Клер почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза. — Мне жаль, что я вынудила нас сделать это.

— Я не знал, что это будет таким… — Он прочистил горло. — Я разбился вдребезги. На куски, оставаясь в своем теле. Я никогда не стану целым вновь. Это было так прекрасно.

Клер обмякла. По крайней мере, он расстроился не из-за того, что обнаружил занятия сексом непривлекательными.

— Нам нужно лечь вместе.

— Что я буду делать, когда ты уйдешь?

— Но ты же не останешься здесь, помнишь?

— Но я остаюсь. Я должен. А ты должна уйти.

Ужас сжал ей внутренности.

— Такого не случится. На такое мы не договаривались.

Майкл выключил душ и под звук последних срывающихся капель испустил вздох поражения.

— Ты должна быть благоразумной…

— Я чертовски благоразумна. Я — юрист. Благоразумие — мой хлеб. — Потянувшись к нему, она обнаружила только мраморные плитки. Слепо повернувшись и вытянув руки перед собой, она начала искать его, запутавшись в темноте точно так же, как если бы та была виноградными лозами. У Клер создалось впечатление, что он нарочно держится поодаль от нее. — Бросишь ты, наконец, бродить поблизости как привидение?

Он тихо засмеялся.

— Ты такая… настойчивая.

— Какая уж есть.

Звук полотенца, вытирающего тело, поманил ее влево, но шорох сдвинулся, когда она пошла в том направлении.

— Прекрати это.

Голос Майкла раздался сзади:

— Мужчины, которые любили тебя, тоже были такими же? Крепкими и сильными? Как и ты была со мной?

— Ты можешь дематериализоваться или что-то в таком духе? Как ты можешь двигаться так быстро?

— Расскажи мне о мужчинах, которые любили тебя. Они были такими же сильными, как ты?

Она подумала о Мике Роудсе, друге детства, бывшем также партнером в УН&С.

— Эээ… один из них. Остальные — нет. И они не любили меня. Слушай, давай сосредоточимся на настоящем, о’кей? Где ты?

— Тогда почему ты имела с ними близкие отношения? Если они не платили своей любовью на твою?

— Я не была влюблена ни одного из них. Это был просто секс. — От последовавшей тишины по спине у нее забегали мурашки. — Майкл? Майкл?

— Боюсь, я чувствую себя все более глупо.

— Как так? — Осторожно поинтересовалась она.

Каким-то образом она поняла, что он вышел из ванной, как если бы ее тело воспринимало его или нечто в таком роде. Она ощупью начала двигаться обратно.

— Майкл?

— Я веду себя как ребенок, правда? — Сейчас его голос был ровен и тих. И звучало это ужасно. — Рыдать над чем-то, что… вполне обычно для тебя.

— Ох, Господи, Майкл, нет. — «Обычно? Это вовсе не было обычным. Абсолютно». — Я чувствую, что сама заплачу прямо сейчас потому, что…

— Так ты жалеешь меня? Не стоит. Это не преступление не чувствовать того же, что и я…

— Заткнись. Сейчас же. — Она хотела ткнуть в него пальцем, но не была твердо уверена, в каком направлении целиться. — Я не жалею и не лгу. Те другие мужчины — не ты. Они никак к нам не относятся

«Так они сейчас «мы»? — задумалась Клер.

— Майкл, я знаю, что все это трудно для тебя, и, возможно, ставить секс во главу угла было не такой уж великолепной идеей. Я также понимаю, почему вырваться отсюда страшно. Но ты не одинок. Мы сделаем это вместе.

Она совершенно не представляла, как осуществить побег или куда они пойдут, но обязательство было принесено. Их душами. Их телами.

Ну, она не стала неожиданно романтиком. Всю свою жизнь Клер насмехалась над процессом вступления в брак. Секс, по ее мнению, это просто секс. Сейчас же она понимала различие. По какой-то непонятной причине она чувствовала, что они с Майклом связаны. Этому не было разумного объяснения, но узы существовали, и физическая близость была их частью.

Его руки появились сзади и обняли ее.

— Это имеет смысл. Я чувствую то же самое.

Держась за него, она откинулась назад.

— Я не знаю, где мы очутимся, но собираюсь позаботиться о тебе.

Его голос был низок, словно приносил смертельную клятву:

— А я сделаю то же самое для тебя.

Они стояли, связанные в темноте, обнявшись. Тепло его тела согревало ей спину, и когда она придвинулась ближе, то ощутила его возбуждение. Она качнула бедрами, задевая его.

— Я хочу тебя, — заявила Клер.

Его резкий выдох выстрелом прозвучал в ее ушах.

— Ты будешь… готова так скоро?

— Обычно именно парень — тот, кому требуется время для восстановления.

— О. Ну, думаю, я мог бы заниматься этим всю ночь напролет…

И, как оказалось, он сумел.

Они занимались любовью столько раз, что все смазалось в одно непрерывное эротическое действо, которое тянулось… Господи, часы и часы. Плавно перетекая из ужина в ночь.

Тело Майкла оказалось способно к следующему оргазму через десять минут после предыдущего, и он ринулся познавать все чувственные радости секса. Он брал ее каждым возможным способом и чем больше осваивался, тем сильнее в нем развивалась тяга к доминированию. Не имело значения, как они начинали, заканчивали всегда одинаково — она снизу, лицом ли вверх или вниз. Ему нравилось прижимать ее своим весом, иногда руками, заставляя подчиняться. Особенно когда он пил из шеи.

И она обожала все это. Способ, которым он брал над ней верх, ощущение его толщины внутри, смыкающаяся печать его рта на шее. Так продолжалось до тех пор, пока проникновения не стали настолько болезненны, что она вынуждена была просить его остановиться, совершенно расстроенная своей неспособностью продолжить. Она желала еще больше этого сладкого удушья под его вздымающимся телом, еще больше его силы.

В некоторых аспектах, хотя и не зная этого до знакомства с Майклом, она чувствовала себя мужчиной в женском теле. Агрессивная позиция, напористость, резкость — все эти бойцовские качества ее личности никогда по-настоящему не подходили телу, в котором она находилась, а ее интересы никогда не были женскими предпочтениями, даже когда она была молодой.

Но с массивным телом Майкла сверху, его членом, глубоко входящим в нее, его напрягшимися мышцами, она уступала и, делая так, приходила к внутренней гармонии с самой собой. Она была сильной и слабой, могущественной и покорной; она была инь и янь точно так же, как и любой другой. И тепло, которое она чувствовала к своему мужчине, трансформировалось, изменяя взгляд, которым она смотрела на вещи. Счастливые мамочки с детским питанием на блузках, которых она никогда не понимала? Мужчины, все еще имеющие глуповатое выражение на лице, когда говорят о своих женах, даже если женаты на них пятьдесят лет? Люди, имеющие столько детей, что их дома становились демилитаризованной зоной, и, тем не менее, насилу дожидающиеся рождества, чтобы провести время со своей семьей?

Сейчас она постигла все это. Хаос и любовь шли рука об руку, чему было свидетельство выдающейся красоты мира.

Эта мысль заставила ее нахмуриться. Как внешний мир повлияет на него? Как он будет жить вне стен своей тюрьмы? Где будет находиться в течение дня? Что будет делать?

Ее пентхауз с окнами по всему периметру совершенно неподходящий вариант. Она должна будет купить им другое жилье. Дом. В Гринвиче или где-нибудь еще поближе к городу. Она устроила бы ему спальню в подвале, где он смог бы без опаски оставаться.

Только вот… а не будет ли это просто еще одной клеткой? Не будет ли она удерживать его на свой собственный лад? Поскольку с другой стороны то, что она предлагала, было для него новой изоляцией, предположением, что он будет ждать, когда она придет. Не заслуживает ли он своей собственной жизни? По своим собственным правилам? Возможно, даже с подобными себе?

А как бы он нашел их?

Майкл зашевелился возле ее обнаженного тела. Поцеловав ее ключицу, он заявил:

— Я хотел бы…

— Что?

— Я хотел бы, чтобы ты питалась так же, как и я. Я желал бы дать тебе что-нибудь от себя.

— Ты уже дал мне…

— Я навсегда как сокровище сберегу эту ночь.

Она нахмурилась.

— Будут и другие.

— Но эта особенная.

«Ну, конечно, это так. Это же был его первый раз», — вспыхнув, подумала Клер. — Я тоже так считаю.

Доставили последнюю трапезу, завтрак.

Майкл поднялся и принес ей поднос. Когда он сел, вспыхнула свеча на прикроватном столике, и в ее мягком свете Клер увидела, как он прослеживает кончиком пальца орнамент на ручке серебряной вилки.

Близилось время, когда можно было сбежать, вспомнила она. И он тоже это понимал.

Клер встала, взяла его за руку и повела в ванную комнату. Включив воду в душе, она тихонько поинтересовалась:

— Расскажи мне о порядке действий. Что происходит, когда он приходит за женщинами?

Майкл казался смущенным, однако ответил.

— После трапезы я иду в угол и приковываю себя. Он проверяет это через глазок в двери. Женщина лежит на кровати точно так же, как по прибытии. Он вкатывает тележку, перекладывает женщину на нее и увозит. Позднее меня одурманивают, и он размыкает цепи. Вот и все.

— Как выглядят женщины?

— Прошу прощения?

— Они без сознания? Как они реагируют? Как проявляется оказываемый на них эффект?

— Они неподвижны. Их глаза открыты, но, кажется, что они не понимают, что происходит вокруг них.

— Тогда наркотики находятся в еде. Вот в этой еде есть какие-то препараты. — Великолепно. Она смогла бы справиться с этим без проблем. — Откуда ты узнаешь, когда он придет?

— Он прибывает, когда я возвращаю поднос и приковываю себя.

Клер сделала глубокий вдох.

— Тогда вот что мы сделаем. Я хочу, чтобы ты надел наручники, но оставил одно запястье свободным…

— Я не могу так сделать. Там есть датчики. Я не уверен как, но он узнает. В прошлом году один наручник не защелкнулся: в механизм попал рукав. Он понял это и заставил меня исправить до того, как войти.

Черт побери. Тогда она должна сделать все по-своему. Ее преимуществом будет тот факт, что Флетчер должен будет войти и поднять ее.

Клер подождала еще немного и выключила воду. Отбросив полотенце куда-то во тьму, она потянула Майкла снова в спальню. Забрав серебряную вилку с подноса и положив ее в карман халата, она поразмыслила еще раз. Будь она Флетчером, она бы пересчитала столовые приборы, чтобы удостовериться, что ни один из них не будет использован как оружие.

Клер мельком бросила взгляд на стол с рисунками. Бинго!

Она подняла поднос и унесла его в ванную комнату, где выбросила большую часть еды в туалет и смыла ее. После чего вернулась к Майклу. По пути она подхватила со стола один из остро отточенных карандашей и положила его в карман халата.

Она остановилась перед Майклом и протянула ему поднос.

— Время пришло.

Он поднял на нее глаза, которые мерцали совсем по иной причине, нежели их удивительный цвет: в густых ресницах прятались слезы.

Она отложила поднос на прикроватный столик и обвила руки вокруг него, хотя каким-то образом получилось, что обнял ее все-таки он.

— Все будет в порядке. Я позабочусь о тебе.

Посмотрев вниз на ее лицо, он прошептал:

— Я люблю тебя.

— Ох, Господи… я тоже тебя лю…

— И я всегда буду скучать по тебе.

Одна капля упала ей на щеку, когда Клер попыталась в панике освободиться. Но он провел рукой перед ее лицом, и все исчезло.