Из тени в свет...

4

В момент встречи с ним у Ингрид едва хватило времени осознать, что реальный, живой Кен представляет собой куда большую опасность, чем образ, созданный ее воображением по фотографии и голосу в телефонной трубке.

Он был выше ростом, чем она предполагала, широкоплечий, с сильными мускулами, которые четко обозначались под его хлопковой рубашкой с короткими рукавами. В его глазах, таких же зеленых, как и на фотографии, угадывалась напряженность, которую она подметила раньше. Казалось, он смотрит ей прямо в глаза, радостно улыбаясь и произнося ее имя. Он что-то сказал о духах, а она тем временем все свое внимание сосредоточила на том, чтобы подобрать для приветствия наиболее подходящее в данных обстоятельствах слово.

В следующее мгновение Кен подался вперед, схватил ее за плечо и притянул к своей груди, а затем прижался к ней всем телом, одновременно бормоча какие-то слова, она не могла толком разобрать какие, ибо он шептал их ей прямо в ухо.

Ингрид попыталась высвободиться из его объятий, из обхвативших ее сильных рук. Кен склонил к ней голову, прикрыл глаза темными ресницами и приник жесткими губами к ее губам.

В первое мгновение она застыла в напряжении, затем ее тело растопил жар поцелуя. Что-то расцвело внутри нее, что-то неведомое и долго не находившее выхода. Ингрид вся подалась навстречу этому ощущению и вдруг обмякла, захваченная всепоглощающей тайной силой и мгновенно ей подчиненная. А внутренний голос сказал ей: «Так вот почему все так!»

В одну секунду все мысли спутались в голове. О Боже! Как он узнал, что пришла именно она?

Может, его слепота всего лишь обман? Не могло ли это быть подстроено Кеном вместе с Джанет? Но зачем? И почему она позволяет себя целовать? Господи, но почему она так явно его поощряет?

Потому что его поцелуй был упоительным. Ни одна женщина не смогла бы устоять. Ему не пришлось даже разжимать ей губы. Она вздохнула от неожиданности, губы сами раскрылись, и Кен не преминул этим воспользоваться.

Оцепенение вскоре прошло. Она ухватилась руками за его мощные бицепсы, поскольку ноги отказывались ее держать. В следующие мгновения Кен еще теснее прижал Ингрид к себе. Она почувствовала, как сильно он возбудился, и забыла про все на свете. С легким вздохом она положила руки ему на плечи.

Плечи были крепкими, широкими, будто специально созданными для страстных объятий. Она провела рукой по направлению к мускулистой шее, и пальцы ее запутались в его густых волосах на затылке. А он губами исследовал ее лицо, и Ингрид едва успела сделать глубокий вдох. И тут же, не давая ей опомниться, он опять завладел ее губами.

У нее мелькнула было мысль начать сопротивляться, но она тут же остановила ее… Пальцы Ингрид сами собой ласкали волосы Кена. Его язык завладел ее ртом. Раздался слабый стон. Кто это застонал? Он? Или она? Ингрид не знала, впрочем, какое это имеет значение. Одной рукой Кен прихватил концы ее волос и слегка потянул за них, чуточку запрокидывая ее голову. А поцелуй все длился и длился. Ингрид, просунув руку за воротничок рубашки, ласкала его шею. Кен простонал от удовольствия и еще сильнее прижал ее к себе.

Какая изумительная женщина! Как тонко она реагирует на ласки!.. Охваченный несказанным блаженством, Кен вдруг строго сказал себе: стоп! Дальше так продолжаться не может…

Он попытался остановиться, но губы ее дрожали, требуя продолжения сладостного поцелуя. Голова Ингрид была запрокинута. Будучи намного ниже его ростом, она едва доставала ему до подбородка. Кен же предпочитал высоких женщин, едва ли не атлетического сложения… Но, черт возьми! Она идеально ему подходит! Чувствовать ее — наслаждение… у нее такие соблазнительные формы!

Проклятие… а если это Мэдди с третьего этажа? — мелькнула у него мысль, но он тут же ее прогнал. У Мэдди другой запах. Тело Мэдди не может быть таким послушным. А тело этой женщины божественное, влекущее, сладострастное…

Ее волосы, казалось, вобрали в себя все запахи цветущего сада. Он коснулся губами ее щеки и почувствовал, что кожа у нее нежная, словно лепестки розы. Он не то, что слышал, а ощущал ее трепетное дыхание… Вот она легко вздохнула и сняла руки с его плеч.

Для нее это было каким-то наваждением. Все ее фантазии, казавшиеся неосуществленными, воплотились в яркую реальность, которая носила имя Кен Рэнсом, и начало которой положил его долгий, упоительный поцелуй.

Кен пах только ему свойственным, волнующим запахом. Этот пьянящий неповторимый аромат покорил ее. Она оказалась в полной власти Кена, едва ощутив его дыхание на своей щеке. А руки… Эти сильные руки нежно ласкали ее, словно она была немыслимой драгоценностью.

Кен начал целовать ей шею, и Ингрид услышала свое напряженное, прерывистое дыхание, в одном ритме с которым столь же напряженно стучало сердце. Ингрид еще больше запрокинула голову, чтобы ему было удобнее ласкать ее. Его ласки были такими нежными, что на глазах у нее выступили слезы. Она осторожно коснулась его щеки, давая понять, что вновь жаждет поцелуя.

— Ой!..

Возглас этот последовал за неожиданно раздавшимся оглушительным грохотом: как будто кто-то уронил поднос с металлической посудой и чайным прибором. Это вернуло Ингрид к действительности, и она резко обернулась.

— Боже мой! — причитала какая-то женщина. — Посмотрите, что я наделала!

Напротив них в открытой кабине лифта стояла рослая женщина, пышная блондинка, похожая на девушку с рисунка на коробке с шоколадными конфетами. У ног ее, в луже красного соуса, лежал опрокинутый поднос с перевернутыми кастрюльками со спагетти. Красные брызги попали на розовые джинсы, что были на женщине, и такая же красная струйка стекала по подъему ее ноги прямо на белую сандалию.

— О Б-б-б-о-же, — сумела только вымолвить Ингрид и тут же замолчала.

— Что случилось? — спросил Кен. Его ладони легли ей на плечи, и Ингрид, взглянув на него, поняла, что он ошеломлен не меньше ее самой. При этом он старался, как бы прикрыть ее своим телом.

— Кто здесь? — спросил Кен.

— Мэдди, — натянуто ответила женщина. — Я принесла вам… — она посмотрела на свои перепачканные джинсы… — спагетти.

Она переводила взгляд с Ингрид на Кена и обратно. Явно не ожидая застать здесь такую сцену, она была вне себя от ярости.

— Я-я-я… — начала слабым голосом Ингрид, собираясь предложить свою помощь.

Однако она не могла подобрать нужных слов. Она прикусила язык и обхватила себя руками, стараясь унять бьющую ее внутреннюю дрожь.

— Извините, пожалуйста, — только и смогла она выдавить из себя, показывая на перевернутый поднос.

Вид у Мэдди был потрясенный, и Ингрид подумала, что, должно быть, Кен и Мэдди встречал таким же образом, как сегодня ее. А может, он так поступает со всеми женщинами, которые звонят ему в дверь. Не исключено…

— Вы не познакомите меня со своей… девушкой? — с убитым видом спросила Мэдди. Взгляд ее не обещал Ингрид ничего хорошего.

Кен невольно сжал плечи Ингрид.

— М-м-м-е-ня зо-вут Инг-инг-рид, — сказала молодая женщина, чтобы прекратить эту сцену. Голос ее звучал натянуто и хрипло.

— Да, — вымолвил наконец Кен, снова притягивая к себе Ингрид, придерживая ее рукой за шею и касаясь подбородка. — Это Ингрид.

Его прикосновение снова напомнило Ингрид об их страстном объятии, и она почувствовала, что все еще внутренне дрожит.

— Ингрид, познакомься с Мэдди Мак-Ки — это моя соседка, — сказал Кен и улыбнулся Мэдди. — Вы, кажется, принесли спагетти? Спасибо, очень мило с вашей стороны. Так что видишь, дорогая, — он снова прижал к себе Ингрид, — обо мне здесь заботятся.

Кен рассмеялся, с довольным видом кладя руку на талию Ингрид.

— Знаете, Мэдди, мне с трудом удалось убедить Ингрид, что мне со всех сторон помогают люди с того самого дня, как я сюда приехал. Так что вы пришли в самый раз.

— Но я же все… уронила!

Взгляд Мэдди говорил красноречивее всяких слов, что она склонна во всем винить Ингрид.

— Ничего страшного, — успокоил ее Кен. — Раз Ингрид здесь, я не умру с голоду.

— Нет, не умрете, — согласилась Мэдди, изобразив на лице кислую гримасу.

— Я уверен, что вы станете добрыми друзьями, — продолжал Кен.

— О, конечно, — сказала Мэдди.

Однако Ингрид по выражению ее лица видела, что Мэдди сомневается в этом не меньше ее самой. В кабине лифта зазвучали настойчивые звонки. Кому-то из жильцов не терпелось им воспользоваться.

Мэдди отпустила кнопку, блокирующую лифт, двери захлопнулись, скрыв от Кена и Ингрид Мэдди с перевернутым подносом. Молодые люди остались одни.

Кен по-прежнему обнимал Ингрид за плечи. Мягко повернув, он направил ее в квартиру, закрыв за собой дверь. Он без труда нашел замок, и Ингрид снова подумала, не способен ли он все же что-то видеть.

Она сделала шаг в сторону, не спуская глаз с его лица. Кен привалился спиной к двери и облегченно вздохнул.

— Вот так, — неторопливо произнес он, одновременно проводя пальцами по верхней губе, словно приглаживая несуществующие усы. — Не знаю, что и сказать. — Он смотрел не прямо на нее, а чуть правее и выше. — Но, видимо, сначала я должен попросить у тебя прощения. Не знаю, что на меня нашло.

— На меня… на меня тоже, — прошептала Ингрид, все еще не спуская глаз с Кена.

Он был очень бледен. Ингрид подумала, что она, вероятно, тоже.

— Надеюсь, ты знаешь, кто я, — сказал Кен. — А ты не хотела бы представиться? С другой стороны, так горячо целовать можно только хорошо знакомую женщину…

— Я… — начала Ингрид и запнулась. Она боялась, что ее выдаст голос, что она начнет заикаться. Она боялась, что, когда Кен это поймет, лицо его примет отчужденное, замкнутое выражение. Она часто видела, как незнакомые люди вдруг становились необщительными, чтобы скрыть свое смущение, вызванное заиканием собеседника.

Ингрид не хотела, чтобы Кен Рэнсом был ей чужим. Она желала, чтобы он стал… Ей не захотелось додумывать эту мысль.

— Я… Ингрид, — сказала она.

Кен рассмеялся, обнажив безупречно белые зубы. Лицо его порозовело.

— Неплохую импровизацию мы разыграли в холле! Спасибо за то, что ты мне подыграла. Я назвал тебя Ингрид наугад — это первое, что пришло мне в голову. У меня была девушка, которую так звали, и я много о ней думал, но мы давно расстались. Нас поссорили люди. А теперь расскажи мне побольше о себе.

Ингрид попыталась ответить, преодолевая внутреннее сопротивление, но ей удалось выдавить из себя только какой-то жалкий звук, что ужасно ее разозлило. Она стиснула зубы и сжала кулаки, решив, что уйдет при первой возможности.

Какая она была дура, что решилась к нему прийти…

— Ты живешь в этом доме? — спросил Кен, осознав, что Ингрид не торопится ему отвечать. Поняв свою ошибку, он досадливо прикрыл глаза рукой. — Надеюсь, нет.

Только теперь до него дошло, какую глупость он сотворил, кинувшись ее целовать у двери. Черт, к тому же он ощупывал ее и, пока они целовались те несколько минут, позволил себе еще кое-что.

Кен засунул в карманы брюк сжатые в кулаки руки и нахмурился. Ему пришлось самому ответить на свой вопрос:

— Конечно, ты не живешь в этом доме, иначе бы Мэдди тебя узнала. Она знает здесь все и вся и готова рассказывать кому угодно подробности интимной жизни каждого обитателя дома. И, конечно же, станет рассказывать всем про нас с тобой, — добавил Кен и покачал головой. — Да, извини меня, пожалуйста.

— А может, ты поэтому устроил весь этот спектакль? — пробормотала Ингрид. — Я думала…

Она вдруг умолкла и застыла, приоткрыв рот, повторяя про себя сказанные ею слова. Они образовали стройный, выразительный ряд понятий, где четко и решительно звучали все слоги, все согласные и дифтонги.

— Так что ты подумала?

Она была рада, что Кен не видит ее, похожую на выброшенную на берег рыбину с беспомощно открытым ртом. Она откашлялась и заговорила нормальным голосом — громко и отчетливо, без колебаний, без заикания, от которого давно страдала.

— Я хочу сказать, — начала Ингрид, едва сдерживая охвативший ее нервный смех, — что она оказалась в нужное время рядом с твоей квартирой, чтобы потом иметь возможность сплетничать о том, что у тебя есть подружка, в которую ты без ума влюблен?

Кен улыбнулся.

— Да, так оно и есть. На ее месте мог быть и кто-то другой. — Он покачал головой. — Бедняжка Ингрид. Уже второй раз я использую ее для этой цели. Вернее… — поправился он, — ее имя. Но она — мой друг без претензий и разрешила мне использовать ее имя. Интересно, — продолжал он, потирая рукой подбородок и делая вид, что смотрит куда-то вдаль, — интересно, что она скажет на этот раз?

Обрадованная тем, что начала говорить без заикания, Ингрид сказала:

— Она не возражает. Она вовсе не против.

Глаза Кена снова смотрели ей в лицо.

— Не понимаю.

— Ингрид не возражает. Кен, меня зовут Ингрид.

Он неторопливо вытянул руку по направлению к ней.

— Ингрид? Ингрид Бьернсен?

— Она самая, — сказала Ингрид и почувствовала, что слова эти прозвучали спокойно, отчетливо, как если бы она произносила их по телефону или перед детьми, которых учила правильно говорить.

В ней вдруг родилась надежда, правда, пока еще робкая и осторожная, но уже исключающая страх. Необузданные эмоции, доводившие ее до изнеможения, искали выхода, рвались наружу. Ей хотелось смеяться. Громко говорить. Хотелось плакать от ощущения облегчения. И сразу вслед за этим ее охватила дикая паника, что это все лишь мимолетно, и что в любой момент голос может снова ей изменить.

Что же с ней такое? Что явилось причиной столь чудесной трансформации? Может, так случилось потому, что по здравом размышлении она вдруг решила, что то, что Кен ее сразу раскусил, не имеет никакого значения? Как она раньше не догадалась, что секрет заключается в том, чтобы не обращать внимания, знают люди о недостатках ее речи или нет?

Или — эта мысль сверкнула в голове с быстротой молнии — так произошло потому, что Кен слепой?

Похоже, она будет говорить с ним нормально потому, что он ее не видит? Ей отчаянно хотелось, чтобы это было не так, чтобы ей удалось найти причину заикания и победить. Должно быть именно так! Должно быть!

В мире жили не только маленькие, неразумные дети, но и слепые. «О Господи… — взмолилась она про себя. — Сделай так, чтобы слепота Кена была тут ни при чем».

Ведь рано или поздно Кен снова сможет видеть белый свет.

— Ингрид?

Кен сделал несколько шагов и дотронулся до ее плеча. Он чуть приподнял ладонь и коснулся щеки Ингрид.

— Ты — Ингрид… Из «Любовных голосов». Неужели, в самом деле, это ты?

— Да, это я, — ответила Ингрид. — Из «Живых голосов».

Кен улыбнулся, и от этого в комнате как будто стало светлее.

— Конечно, это ты. Теперь, когда ты говоришь нормально, я узнаю твой ангельский голос. И не могу в это поверить… Ты ко мне пришла? Почему?

— Ты меня об этом просил.

— Но ты же нарушила правила. — Кен улыбнулся. — Да здравствует анархия! — Он снова нежно коснулся ее щеки. — И ты сделала это для меня?

Ингрид ощутила комок в горле и с трудом проглотила его.

— Я сделала это для себя, — твердо сказала она и разразилась безудержным смехом. — Как видишь, небо на землю не свалилось. — Совсем наоборот, она была щедро вознаграждена, да так, как ей и не снилось.

— Я рад, что ты здесь, — сказал Кен, взяв ее за руку. — Пойдем сядем.

Она отрицательно покачала головой, но сразу же спохватилась, ведь он не мог видеть этот ее жест.

— Нет. Я хотела предложить тебе прогулку на яхте. Сегодня отличный день, и хочется побыть на воздухе. Ветер как раз такой, как нужно, светит солнышко… Нас зовет бескрайний океан великолепного голубого цвета. Сам же на днях сказал, что ты — заправский моряк.

Кен прикрыл глаза, словно представляя себе то, о чем говорила Ингрид. Затем он отпустил ее руку и отвернулся.

— Мне так не кажется.

— О… А ты хотел бы заняться чем-нибудь другим? — голос ее прозвучал неуверенно, она как будто нервничала. — Я свободна… весь день, если тебя устраивает мое общество…

Он хотел сказать: «Да, я предпочел бы заняться кое-чем другим». Он жаждал ее целовать. А еще — затащить в постель и по-настоящему познакомиться с ее прекрасным телом. Он мечтал также взглянуть ей прямо в глаза и проверить, как меняется их выражение, когда он ее целует. Он готов был спорить на что угодно, что они принимают совершенно иное выражение. Точно так же, как набухают ее соски, учащается дыхание, сильнее бьется сердце… и тело становится необыкновенно послушным.

Кен до боли стиснул зубы.

— А что… что еще ты могла бы предложить? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Ингрид упавшим голосом. — Я думала только о морской прогулке. Впрочем, все равно. Я просто… — Ему показалось, что она пожала плечами. — Я думала, что тебе захочется немного отдохнуть от сидения взаперти.

Сказано это было нарочито беспечно, из чего Кен сделал вывод, что она хочет пойти на попятную, разгадав его намерения. Возможно, это ее смутило, но не удивило, и скорее всего она согласилась бы.

— Я охотно пойду с тобой куда угодно, Ингрид. Но, поскольку я слепой, то не могу быть полноценным партнером в таком деле.

— Яхта «Молли Дарлин» не нуждается в экипаже. Это — небольшая яхта, всего восемь метров в длину, и я всегда легко справляюсь с ней сама. Я пришла к тебе не потому, что мне нужен экипаж. Несколько дней назад ты сказал, что женщины могут ставить мужчинам кое-какие условия.

— Мне кажется, тогда мы говорили о том, что они могут позволить себе ухаживать за мужчинами, — сказал Кен, беря ее руку в свои ладони.

Ингрид шумно вздохнула, и Кен подумал, что, вероятно, щеки у нее зарделись, а в глазах появился упрек.

— Я пришла сюда не для того, чтобы заниматься ухаживанием, — ответила она. Кен ее дразнил и теперь радовался тому, что удалось немного ее растормошить. — А для того, чтобы пообщаться с тобой, — произнесла она, чуть-чуть заикаясь. Она слегка шевельнула пальцами, которые он не отпускал. — Пришла как к другу.

— Почему ты пришла ко мне? У тебя, надо думать, много зрячих друзей, которые помогут тебе управляться с яхтой. Или, если угодно, составят тебе подходящую компанию.

— Нет. Во-первых, их не так… много. Кроме того, мне хотелось побыть с тобой, потому что… — Она нахмурилась, словно не решаясь о чем-то сказать. Потом пожала плечами. Не было причины не говорить ему всей правды. — Я чувствовала себя одинокой и подумала, что, возможно, ты испытываешь то же чувство.

Он выпустил — почти отшвырнул — ее руку. Ингрид заметила, как он поднял голову, и на лице его появилось упрямое выражение.

— Я не чувствую себя одиноким, — сказал он.

Конечно. Этот человек не мог испытывать чувство одиночества. Кен продолжал:

— Я собирался… — Он нахмурился и не договорил.

— Понимаю. Я нарушила твои планы, — заметила Ингрид. — Ничего страшного. Мне, конечно, нужно было сначала позвонить. — Она улыбнулась, и голос ее зазвучал веселее. — Может быть, встретимся в другой раз?

Кен крепко схватил ее за руку.

— Я собирался побродить по окрестностям, — уточнил он, показывая рукой в направлении двери, возле которой стояла трость. — Но если тебе нужен собеседник, а не экипаж, я готов отправиться с тобой на морскую прогулку.

Ингрид улыбнулась. Он готов сделать это для нее. Но ни в коем случае не для себя. Никогда.

Она вдруг обрадовалась, что нет необходимости прятать от него свою улыбку.

— Хорошо, — сказала она. — Я рада. Обещаю, что за борт ты не упадешь.

Кен подставил лицо солнечным лучам. Ласковый ветерок перебирал его волосы. Яхта Ингрид стояла в небольшой бухте, среди скал, у причала. Свежее дыхание бриза ощущалось и здесь. Кен спрыгнул на борт, почувствовав, как накренилась яхта после того, как были отданы швартовы.

— Хорошо устроился? — поинтересовалась Ингрид, занимая место за штурвалом. — Чувствуешь себя уверенно? Знаешь, что где находится?

Он слышал, как она защелкнула концы стального спасательного троса. Перед этим она сняла леер, чтобы легче было взобраться на борт.

— Я надежно устроился, — сказал Кен.

Он ощупал руками стены кабинки и навес, возле которого сидел, проверил, на какой высоте находится поручень, а также коснулся руками скрученной в кольца веревки. Все было надежно закреплено, ничто не должно было сорваться с места, и Кену это понравилось.

У Ингрид всюду царил идеальный порядок. В море она выходила преимущественно одна, и по этой причине снасти у нее всегда были на месте. Кен устроился у правого борта, стараясь не мешать Ингрид приготавливаться к отплытию.

— Правда, приятно пахнет? — спросила Ингрид. — Мне всегда нравится, как пахнет у берега при отливе. — Он слышал, как она открыла, а затем закрыла шкафчик. Что-то упало к его ногам. — Возле твоих ног лежит плащ, который при желании ты можешь надеть. Ветер, похоже, будет прохладным, а ты в одной рубашке.

Кен чувствовал, как ветерок треплет воротник его рубашки, но отрицательно покачал головой.

— Только предупреди меня заранее, если вздумаешь перевернуть яхту вверх килем.

Ингрид рассмеялась, на что он и рассчитывал. Он слышал, как мокрый канат стучит по поперечному брусу. Ингрид завела мотор и начала медленно выводить яхту из бухточки.

— Ну, поехали!

Она увеличила скорость. Яхта качнулась вперед всем корпусом и помчалась, словно застоявшаяся лошадь, берущая с места в карьер. Им овладело возбуждение.

Кену очень хотелось видеть, как Ингрид управляет своим небольшим кораблем. Он представил себе, как она смотрит поверх крыши кабины, соблюдая осторожность, лавируя между другими судами, сигнальными бакенами, выводит яхту из небольшой бухты.

— Ну вот! — воскликнула она, переводя двигатель на более спокойный режим работы. — Мы выбрались на простор. Теперь я поставлю паруса, и нам будет легче маневрировать.

Ингрид поставила главный парус. Кен почувствовал, как он сразу наполнился ветром, затрепетал, и как чутко на это отреагировал корпус яхты. Ингрид выключила мотор.

— Теперь держи голову пониже, — приказала Ингрид.

С правого борта на них неожиданно налетел шквал ветра. Яхта рванулась и понеслась. Ингрид радостно рассмеялась, навалившись на штурвал. Корпус яхты начал разрезать волны.

— Догоняйте!

Они летели над волнами. Водяная пыль ласкала лицо Ингрид. Ветер развевал ей волосы, свистел в ушах. Яхта легко маневрировала. Улыбающийся Кен сидел, упираясь спиной и локтями в стенку рубки. Ноги его были выставлены вперед, чтобы легче сохранять равновесие.

— Здорово? — спросила Ингрид, опускаясь рядом с ним. Она придерживала штурвал левой ногой.

Кен повернулся к ней и улыбнулся.

— Мне нравится. Кажется, я забыл ощущение скорости.

— Тебе нравится скорость? — радостно спросила Ингрид. — Сейчас ты увидишь, что такое скорость! Только не проси пощады…

Яхта легко побежала по волнам, резко кренясь на один борт. Кен ухватился одновременно за леер и поручень. Еще немного, и они зачерпнули бы воду. Он прижался спиной к стенке рубки, ощущая рядом присутствие Ингрид. Оба они беспрерывно хохотали. Шум воды становился все громче, вода билась о борта судна. Парус шатало из стороны в сторону. Отчаянно кричали чайки.

Кен вытянул кверху обе руки, подставил ветру лицо и закричал что было сил:

— О-го-го!