Избранница

Глава 14

Следующее утро было пасмурным м мрачным, под стать настроению Кесси. Она ворочалась, ее подсознание не желало просыпаться, требуя передышки, но перед глазами так и мелькало то, что она изо всех сил старалась забыть. До чего же судьба сурово наказывает ее! Кесси раскрыла глаза и тут же наткнулась на свидетельство того, что произошло вчера в этой спальне.

На полу возле стула валялась ее ночная рубашка.

Кесси вскочила, чтобы подобрать ее. Натягивая рубашку через голову, она ощутила в теле знакомый жар. И в деталях вспомнила, как Габриэль одним махом снял ее. Кесси тут же попыталась остановить поток воспоминаний, которые были по-хлестче ночных кошмаров. Но ничего у нее не вышло: пережитое вставало перед ее глазами, словно наяву. Он видел ее обнаженной. Господи прости, да он же трогал ее повсюду! И с содроганием вспомнила, как его горячий, пульсирующий жезл разорвал ее девичью плоть — пронзил ее до самого основания!

Кесси закипела от гнева и каких-то иных смутных чувств. Отрешиться от событий прошедшей ночи не удавалось, они продолжали сводить ее с ума. Она уставилась на голубой атласный полог кровати, и горло у нее судорожно сжалось. При холодном свете дня Кесси успела пожалеть о вырвавшихся сгоряча словах ненависти. Несмотря на все случившееся, она не ощущала ненависти к Габриэлю. Что она ненавидела, так это его дурацкий план унижения отца… А вот его самого она… жалела.

Как бы Кесси ни была неопытна в постельных делах, она инстинктивно понимала, что все могло выйти гораздо лучше, нежнее… не так ужасно, если бы он остался с ней после всего, обнял бы и утешил, приласкал и согрел своим теплом… Если бы проявил к ней нежность и внимание…

Из-под ресниц сами собой полились слезы. Все это лишь если бы… Он же вместо этого оставил ее одну… Как всегда…

В дверь робко постучали. В спальню вошла Глория, неся поднос с вкусно пахнущей сдобой и пузатым серебряным кофейником с горячим шоколадом. Кесси смахнула горькие слезы разочарования и потянулась за халатом. Глория недоуменно покосилась на нее, когда заметила, что она так и не притронулась к круассанам. Шоколад, который Кесси успела полюбить, не развеял мрачного настроения. Горячая ванна, из которой она вышла через час, тоже мало помогла снять боль в ноющих мышцах…

И ничто не могло утолить боль, занозой застрявшую в сердце.

Она испытала невероятное облегчение, когда, сойдя вниз, узнала от Джайлза, что Габриэль уже уехал в свою контору в порту и, вероятнее всего, не вернется до вечера. Кесси не была уверена, как герцог отреагирует на ее своеволие, но все же прибыла на их урок гораздо раньше назначенного срока. Хотя Эдмунд редко высказывался на эту тему, Кесси чувствовала, что он доволен ее успехами. Она очень быстро усвоила алфавит и уже начала связывать короткие слова в предложения.

Сегодня же все пошло наперекосяк. Кесси поняла, что не в состоянии сосредоточиться. Ее мозг был оглушен целым клубком чувств, сомнений и страхов. А вдруг Габриэль решит вернуться к ней в постель? Его обещаниям нельзя верить. Прошлая ночь — яркое тому подтверждение. Ее передернуло, стоило лишь вспомнить о пережитой боли, о его напрягшемся теле, ритмично вонзавшемся в нее… Ей вовсе не хотелось испытать что-либо подобное еще раз, но какой у нее выбор? Протесты на него не действуют, горько вздохнула она. Тут Кесси совершенно некстати вспомнила кое-что из того, что рассказывала болтушка Нелл. Если ей можно верить, конечно. Она утверждала, что мужчина может взять женщину за ночь не один раз, а несколько! Кесси пришла в ужас. Такого ей не пережить!

Ее мозг в отчаянии заметался, не видя выхода из тупика, и она сникла, как и погода за окном. В какое-то мгновение она чуть не расплакалась, но уже в следующее вспылила и наговорила лишнего герцогу, сделавшему ей замечание из-за орфографической ошибки. Эдмунд закрыл толстенную книгу, лежавшую перед ним, и отодвинул стул.

— Не вижу смысла продолжать сегодняшний урок! — сердито пробурчал он. — Возможно, завтра вы будете больше настроены извлечь из него пользу.

Устыдившись, Кесси молча собрала свои вещи и попрощалась. В карете она прижалась лбом к обитой бархатом стенке, чувствуя себя опустошенной. Боже, этот день когда-нибудь кончится? Она с щемящей тоской подумала о благословенном моменте, когда сможет забраться в постель, закрыть глаза и отгородиться от всего мира.

Неожиданно карета дернулась и остановилась, да так резко, что Кесси слетела на пол. В полном замешательстве она поднялась на ноги и открыла окошко, чтобы узнать, в чем, собственно, дело.

— Томас, — позвала она кучера. — Что случилось? Почему мы стоим?

Томас спрыгнул с козел. Прямо перед ним, откуда ни возьмись, возник мужчина, одетый в грязные лохмотья. Лицо у него было худое и все в оспинах. Кесси и глазом не успела моргнуть, как наглый оборванец замахнулся на Томаса, в его руке тускло блеснул металл. Святые небеса, да это же пистолет! Не прошло и секунды, как рукоять пистолета с размаху опустилась на висок Томаса. Кучер беззвучно рухнул на мостовую.

Кесси вскрикнула и кинулась открывать дверцу. Но ее опередил тот самый оборванец. В один прыжок он оказался перед ней, распахнул дверцу и расплылся в злорадной ухмылке:

— Та-ак, что тут за птичка прячется?

Сердце Кесси ухнуло вниз. Во рту все сразу запылало так, что язык прилип к нёбу. Она повидала немало бандитских рож в Чарлстоне. Законченный негодяй, вор, а возможно, и убийца, так что пощады от него не жди. Такого не разжалобишь, но попытаться все же стоит.

— Пожалуйста, сэр, — умоляюще произнесла она, и голос ее предательски задрожал. — У меня нет ни денег, ни драгоценностей.

Дурочка, так ведь можно все испортить, мелькнуло у нее в сознании. И она вспомнила о золотом кольце на среднем пальце. Хотя ее брак и был пародией на супружеские отношения, ей невыносима была даже мысль, что ее обручальное кольцо отнимет этот негодяй. Кесси спрятала руки в складках платья. Бандит довольно ухмыльнулся, обнажив щербатые, почерневшие зубы:

— Не волнуйся, пташка. Уж я найду, чем у тебя поживиться. — Он обшарил ее глазами. — Хм, а ты аппетитная штучка! Мы с тобой неплохо развлечемся, куколка, прежде чем перейти к делу.

Кесси отпрянула раньше, чем он захлопнул дверцу. В следующую минуту просвистел кнут. Лошади рванулись. Сумасшедшая скачка — и это посреди Лондона! — так отбросила ее назад, что она с размаху ударилась затылком о стенку.

Но Кесси некогда было обращать внимание на боль. Безумный ужас охватил ее. Боже праведный! Неужели она попала в руки сумасшедшего маньяка? Чего он хотел добиться, выкрав ее подобным образом? Ведь очень скоро выяснится, что она сказала правду, — ничем ценным она не владеет, не считая дорогого платья на ней да обручального кольца на пальце! Так в чем же дело?

Логичный ответ на этот вопрос заставил ее содрогнуться. Они с грохотом мчались по улицам Лондона; карета с каждой минутой набирала все большую скорость. Она слышала возмущенные крики, вопли, полицейские свистки и проклятия. Вскоре они выехали за город, где дорога была более свободной от транспорта. Карета накренилась, делая крутой поворот, и именно в этот миг Кесси приняла решение. Не могла же она сидеть сложа руки! Кто знает, что задумал этот маньяк и какая участь ждет ее?

Она решительно распахнула дверцу и прыгнула.

Приземлилась Кесси неудачно, больно ударившись о придорожный камень. Мелкие камешки впились в ладони, словно тысяча маленьких кинжалов. Несколько драгоценных минут было потеряно, чтобы восстановить дыхание и встать на ноги. После чего она почти вслепую бросилась в сторону небольшой рощицы.

Но удача отвернулась от нее. Сзади раздалась площадная ругань, и карета с шумом остановилась. Кесси изо всех сил рванулась вперед. Длинные юбки путались в ногах, неровная почва за дорогой тоже мешала бежать. Ветки кустарника хлестали по лицу. Она споткнулась и упала, расцарапав коленки и ладони до крови. За ее спиной шумно топал похититель. От отчаяния Кесси затряслась в рыданиях и вскочила на ноги.

Похититель бросился на нее. Его пальцы вцепились в рукав ее платья. Раздался треск ткани. Вывернуться Кесси не удалось, потому что он схватил ее другую руку и вывернул так, что она закричала от боли. Грязные ручищи насильника впились в ее предплечья.

— Сука! — плюнул он. — Думала, сумеешь удрать от меня?

Он поволок ее к карете. Она упиралась, лягалась и вырывалась, но все напрасно. Отчаявшаяся Кесси открыла рот и завопила так, что на миг оглушила бандита, хотя и понимала, что это глас вопиющего в пустыне. Кто ее тут услышит?

Похититель резко крутанул ее, чтобы повернуть к себе .лицом, и с размаху врезал ей кулаком по лицу. Кесси рухнула на колени и ощутила на языке привкус крови. Взбешенный бандит ощерил свои гнилые зубы. Он прямо-таки излучал зло — пакостное и зловонное, как запах из его рта.

— Я хотел отложить тумаки на потом, после того как мы с тобой развлечемся, — прошипел этот ублюдок. — Но придется, видимо, убить тебя сразу, раз ты такая прыткая!

Он замахнулся своим кулачищем. Кесси закрыла глаза в ожидании удара. Внезапно послышался топот ног.

— Стой! — прозвучал голос. — Отпусти девушку, слышишь? Немедленно отпусти ее!

Кесси распласталась на земле. Для нее эти слова прозвучали райской музыкой. Спасена!

Вечерело, когда Габриэль вернулся домой. В холле он остановился и долго смотрел на лестницу. Выражение его лица выдавало тревогу и несвойственную ему неуверенность.

Его не радовала перспектива встречи с женой. Весь день совесть не давала ему покоя. И никуда не деться от холодной самооценки, понимания идиотизма его поступков и редкостной слепоты. Он не мог забыть ее взгляда, когда уходил от нее. Оставил ее одну! В таком состоянии! Перед глазами то и дело возникал ужас в ее глазах, когда он вторгся в нее. Боже, что же он натворил? Она была такой узкой… В его ушах снова и снова звучал ее крик…

Его мутило от отвращения к самому себе. Он давно должен был догадаться, что она невинна. Кто-нибудь более внимательный и догадался бы, горько подумал он. Ведь все признаки были налицо… Как она робела, когда он целовал ее! Его же это умиляло. Как она несмело откликалась на его поцелуй… Да вспомнить только, как округлились ее глаза, когда она впервые увидела его обнаженным… Воистину, если Бог хочет наказать, он отнимает разум!

И это он, воображавший себя величайшим знатоком женщин и несравненным любовником, не раз хваставшийся своими победами! Нет, это какое-то безумие! Мужланы и то проявляют больше внимания к своим партнершам! А он просто содрал с нее одежду! Куда, к дьяволу, подевались его манеры? Что, кроме отвращения, может испытывать сейчас его жена, так и не узнавшая, что в постели можно таять от блаженства, содрогаться не от боли и омерзения, а от движения к пику страсти…

Он овладел ею как шлюхой. А ведь она ему жена, не важно, как у них все сложилось, — она его законная жена…

Габриэль редко терял самообладание. И сейчас откровенно проклинал себя за то, что позволил желанию отмести прочь все доводы рассудка. Нельзя было допустить того, что случилось между ними. Он выругался про себя. Все у них с самого начала пошло не так, как он задумал. Но полностью он осознал это лишь прошлой ночью. Но больше он не допустит ничего подобного!

— Добрый вечер, милорд.

Габриэль поднял глаза и увидел перед собой дворецкого.

— Добрый вечер, Джайлз. Моя жена у себя в спальне?

— Нет, милорд. Она еще не возвратилась.

Тугой узел в желудке слегка расслабился. Какое-то время он страшился, что мог сломить ее дух. Слава Богу, этого не случилось.

— Понятно. Она выехала куда-то с леди Эвелин?

— Не знаю, сэр. У ее сиятельства нет привычки сообщать, куда она направляется во время своих послеобеденных прогулок.

Глаза Габриэля превратились в щелки.

— Послеобеденные прогулки? Так она выезжает каждый день?

На верхней губе дворецкого выступила нервная испарина.

— Да, милорд.

— И вы только теперь сообщаете мне, что она исчезает каждый день, и в доме никто понятия не имеет, где она? Джайлз смущенно кашлянул.

— Думаю, сэр, что кучер Томас может рассказать вам совершенно точно, куда они ездят. Сам я его не расспрашивал, потому что если бы должен был знать это, то миледи обязательно поставила бы меня в известность…

— Понятно.

Дьявольщина! Габриэль неожиданно пришел в ярость. Эта паршивка околдовала всю его челядь. Готовы смотреть ей в рот, словно оттуда посыплются розы! Неужели он единственный в доме, кто не поддался ее чарам?

— Извините, милорд, — деликатно кашлянув, снова заговорил Джайлз. — Но я уже начинаю волноваться из-за ее сиятельства. Она всегда была очень пунктуальна… до сегодняшнего дня.

Рот Габриэля сжался.

— Когда она уехала?

— Как всегда, милорд, почти в час.

— И ни разу не упомянула, куда направляется?

— Никак нет, милорд. Она лишь сказала, что вернется, как обычно.

Габриэль сдвинул брови на переносице и задумался. Женщины обожают ездить по магазинам, да только вряд ли эти прогулки объясняются так просто. Кесси ни разу не похвасталась хоть одной обновкой, да и чеки ему не приходили. Так где же она бывает?

Возможно, точнее будет спросить… с кем? Но ему не пришлось ломать голову над этой загадкой, ибо в эту минуту прозвенел колокольчик на двери. Джайлз пошел открывать, и на пороге возник коренастый сержант полиции. Рядом с ним стояла маленькая фигурка. Габриэль был потрясен. — Боже праведный! Кесси!

С ней явно случилась какая-то неприятность. Платье порвано и испачкано грязью. Лицо белее мела, со следами слез на щеках. Волосы растрепаны и в беспорядке рассыпались по плечам.

Она нерешительно шагнула вперед. Но, видимо, так ослабела, что чуть не рухнула к его ногам Габриэль импульсивно обвил ее руками за талию и прижал к себе.

Ее тело послушно прильнуло к нему. Маленькая рука вцепилась в лацкан его камзола, а лицо уткнулось в плечо. Габриэль всем телом ощутил, как ей страшно и как она пытается успокоиться.

Он тихо спросил:

— С тобой все в порядке?

Ее волосы защекотали ему подбородок, когда она кивнула.

Полицейский вступил в разговор:

— Боюсь, произошел несчастный случай, милорд. Ваша жена возвращалась домой, когда на вашего кучера напали, ударили чем-то тяжелым и оглушили. В это время вашу жену похитили.

— Похитили?! — Габриэль был в шоке.

Он опустил взгляд на Кесси. Где это ее черти носили? — в ярости спросил он себя. — Искала приключений на свою голову? И с кем это она проводит время каждый Божий день? Ладно, все это он выяснит позже.

Он повернулся к дворецкому:

— Джайлз, проводи, пожалуйста, миледи в ее комнату. И будь добр, проследи, чтобы ей сразу же приготовили горячую ванну.

— Будет исполнено, милорд.

Дворецкий шагнул вперед и согнул руку в локте. Глаза его наполнились нежностью.

— Миледи?..

Как только Кесси с Джайлзом удалились достаточно далеко, чтобы не слышать его, Габриэль повернулся к сержанту совершенно преображенным: каждая его черточка была словно высечена из камня.

— А теперь поподробнее, сержант. Вы утверждаете, что мою жену похитили?

— Да, милорд. Когда кучера оглушили, бандит вскочил на козлы и, зная, что ваша жена осталась в карете, погнал лошадей так, что Господи спаси того, кто попался ему навстречу. Эти бандиты — та еще шайка, им все нипочем, ничего не боятся! Просто счастье, что я оказался рядом и бросился за ними. Вашей жене удалось выпрыгнуть из кареты на полном ходу, но бандит заметил это и остановился. Тут как раз подоспел я.

— Он не успел ничего сотворить с ней?

— Нет, милорд, она заверила меня, что нет. Напугал, конечно, до полусмерти. Бедняжка, ей пришлось натерпеться страху!.. — Грудь сержанта распирало от гордости: — Даже и не знаю, что могло случиться, не подоспей я вовремя. Обобрал бы ее до нитки — это само собой, а что еще у него было на уме, о том только Бог ведает.

— Весьма благодарен вам за своевременную помощь, сержант. Надеюсь, вам удалось поймать негодяя? Тут сержант слегка смутился:

— К несчастью, пока я помогал вашей жене подняться, бандит скрылся. — Полицейский покрутил головой. — Теперь ищи ветра в поле. Уж он постарается спрятаться так, что его днем с огнем не сыщешь. И убегал так, что пятки сверкали. Конечно, спасался от виселицы.

— Поня-ятно… — протянул Габриэль. — А скажите, сержант, на ваш взгляд, это похищение было случайным, не спланированным?

Полицейский удивился:

— Спланированным? Вы имеете в виду, что кто-то хотел похитить именно вашу жену?

— Совершенно верно.

Сержант с минуту подумал, почесывая подбородок.

— Вряд ли, милорд. Скоро сюда добредет ваш кучер Томас — у него, слава Богу, рана не очень серьезная. Так даже для него эта история — полная неожиданность. Бандит словно выскочил из-под земли. Надеюсь, вы понимаете, милорд, что богато одетые джентльмены и леди — постоянная приманка для этих негодяев?..

Габриэль согласно кивнул и проводил сержанта до двери:

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, сержант. Я буду очень вам обязан, если вы сообщите мне, удалось ли схватить этого мерзавца.

— Будьте уверены, милорд. Если его схватят, я тут же дам вам знать.

После ухода полицейского Габриэль решительно направился в спальню Кесси. Он остановился на пороге, загородив весь проход. Глория как раз вылила последний кувшин горячей воды в сидячую ванну, пар от которой поднимался к потолку.

Кесси застыла у окна. Габриэлю почему-то показалось, что она стоит там с тех самых пор, как вошла в спальню. И ни слова не проронила, низко склонив голову и одной рукой все еще придерживая порванное место на платье.

— Кесси…

Жена и служанка одновременно повернулись к нему. Глория тут же сделала книксен, а Кесси продолжала молча стоять. Он подошел к ней.

— Ты, наверное, проголодалась? — начал он. — Приказать, чтобы принесли поднос сюда?

Кесси отвернулась.

— Нет, — шепотом ответила она. — Я не голодна. Тут подала голос Глория:

— Если позволите, сэр, может быть, миледи выпьет немного горячего шоколада? Она очень любит его и пьет каждое утро.

— Спасибо, Глория. Проследи, чтобы его приготовили и принесли сюда, ладно?

— Конечно, сэр.

Габриэль догнал шуструю служанку на пороге и что-то прошептал ей на ухо. Затем вернулся к Кесси и положил руку поверх ее пальцев. Они были ледяными.

— Ванна готова, Кесси.

Она испуганно взглянула на него. Габриэль вдруг улыбнулся:

— Я ведь обещал тебе, что однажды мы обязательно примем ее вместе?

Ужаса, мелькнувшего в ее широко раскрытых глазах, не заметил бы только слепой. Улыбка Габриэля тут же погасла. Его глаза скользнули по ее губам — таким мягким и слегка приоткрытым. Желание прильнуть к ним, проникнуть в сладость ее рта на мгновение овладело им с яростной силой, так что ему пришлось подавить этот несвоевременный всплеск эмоций. Ни на минуту не расслабляйся, — приказал он себе.

— Тебе нечего бояться, — успокаивающим тоном сказал он. — Не такой уж я похотливый козел, каким ты меня воображаешь.

Он не дал ей времени ответить, потому что принялся энергично расстегивать крючки на ее спине. Она не сопротивлялась, но покрасневшие щеки выдавали смущение. То, что она безропотно подчинилась, лишний раз свидетельствовало о том, какое потрясение ей пришлось пережить. К тому времени, когда он закончил раздевать ее, Габриэль уже снова был мрачен: ее гладкую кремовую кожу покрывало более полусотни уродливых синяков и царапин.

Кесси вспыхнула, когда он поднял ее на руки и усадил в ванну. Она понимала, что тщательного осмотра не избежать, и лишь постаралась сесть так, чтобы грудь была полностью скрыта водой. Она до сих пор болезненно стеснялась своей наготы и нервно вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке, затем твердые пальцы приподняли ее подбородок и повернули к свету так, чтобы получше рассмотреть синяк. Его палец погладил опухшую с правой стороны губу:

— Это все… дело рук этого бандита?

Ее ресницы опустились в знак согласия. Она подтянула колени к груди и промолчала, потому что никаких комментариев и не требовалось.

Габриэль и сам не понимал причин слепой, безрассудной ярости, овладевшей им. Решил, все дело в том, что такое беззащитное создание обидел человек, намного сильнее… А вовсе не потому, что ему это небезразлично. Но задергавшийся у глаза нерв выдавал всю глубину испытываемых им чувств.

— Ты сможешь узнать его, если вдруг увидишь снова?

Кесси передернуло. Тепло горячей ванны уже успело согреть ее мышцы и слегка успокоить раненую душу. А тут ее словно снова сунули под ледяной душ:

— Да… Нет… — Она смутилась, внезапно растерявшись: — Н-не з-знаю…

Габриэль молча подал мочалку и отвернулся, предоставив ей тот минимум интима, о котором молили ее глаза. Кесси поспешно вымылась, сходя с ума от волнения, что он мог в любую секунду повернуться к ней лицом. Внутренний голос взывал к разуму, ведь теперь это не имело никакого значения. Он уже видел то, что, кроме него, не видела ни одна душа. И трогал ее так, как ни один мужчина, по ее понятиям, не должен касаться женщины… Рука с мочалкой вдруг застыла на уровне груди. Сердце ее странно затрепетало.

Часть ее разума отчаянно жаждала, чтобы он наконец ушел и оставил ее в покое. Но другая часть молила, чтобы он остался, потому что ей было страшно оказаться в одиночестве. Однако его близость беспокоила, поскольку живо напоминала о событиях прошлой ночи… Боже, неужели это было этой ночью? Кажется, прошла целая вечность!

Габриэль словно читал ее мысли. Вся она была перед ним, как прозрачное стеклышко. Вот плеск воды прекратился. Он оглянулся через плечо и увидел, что она смотрит на него — грустно и просяще.

Он справился с жаром, вспыхнувшим в крови и заставившим мгновенно напрячься пах. Ее плечи поблескивали от влаги. Никогда раньше он так остро не реагировал на женщину, никогда так сильно не ощущал себя мужчиной, самцом… Да ведь и женщина, надо признать, была особенной. Вот его мужское эго и рвется в бой в неукротимом желании овладеть ею. Но именно ее нагота, заставлявшая его собрать в кулак всю силу воли, чтобы не натворить глупостей, и спасла ее — уязвимость стала лучшей защитой от него.

Только он мог так решительно вскинуть брови: — Закончила?

Она кивнула. Опершись на края ванны, она встала и чуть повернулась, чтобы ожидавшее ее необъятное банное полотенце обернулось вокруг всего тела.

Сначала ее окутала мягкость махровой ткани, затем тепло его рук, поднявших ее из ванны и поставивших на коврик. Кесси послушно замерла на месте, пока он насухо вытирал ее. Банщик из него получился великолепный, касался он ее легко и осторожно, особо нежно промокая те места, где были синяки. Но она все равно вспыхнула — так это все было ей внове. Наконец он надел на нее мягкую ночную рубашку и отнес в кровать.

В дверь постучали Габриэль открыл ее и принял из рук Глории поднос. Кесси обхватила руками плечи, чувствуя себя, несмотря на ночную рубашку, раздетой. Габриэль кивком указал ей на стул у камина. Она послушно прошла туда и села. Он протянул ей тонкую фарфоровую чашечку и кофейник. Сладкий аромат шоколада распространился по комнате и дразняще защекотал ноздри.

Кесси глотнула горячую сладкую жидкость, радуясь, что руки хоть чем-то заняты. Она не заметила, что пронзительные серые глаза внимательно следят, чтобы она выпила все до последней капли. Она допила и подняла взгляд.

Он успел снять камзол и засучить рукава, обнажив сильные, мускулистые руки. У нее вдруг странно заныло под ложечкой. Габриэль оперся локтем на каминную полку — непринужденная мужская поза. Он первым нарушил молчание:

— Джайлз сообщил мне, что все последние недели ты ежедневно выезжала на прогулку. — Он не спускал с нее глаз. — Почему же ты ни разу не упомянула мне об этом?

Хотя он и говорил спокойным тоном, чувствовалось, что просто так ей не отвертеться. Кесси вздохнула и собралась с духом. Когда он хмурится, так легко испугаться.

— Я не знала, что вам это небезразлично. Габриэль помрачнел еще больше:

— Это не ответ. Будь любезна, скажи мне, где ты проводила все это время? Особенно меня интересует сегодняшний день.

Кесси запаниковала. Она не могла выложить ему все, не раскрыв причины. Он ведь не отвяжется, пока не узнает ответа на вопрос С какой целью?, а как раз этого она и хотела избежать. У него и так сложилось о ней превратное мнение. Стоит ему узнать правду, и она вообще превратится в грязь под его ногами.

— Почему ты такая упрямая, а? Черт побери, янки, я волнуюсь за тебя, за твою безопасность! Это же Лондон. Здесь море всякой швали и бандитов, а тебе вздумалось разгуливать по городу в одиночку!

Она все еще старательно избегала его взгляда.

— Можете не волноваться из-за меня. Я не бродила по улицам, как вы себе вообразили. И… до сегодняшнего дня все было в порядке.

— Тогда почему ты скрываешь от меня, где была?

Складки вокруг его рта побелели от злости, когда она упрямо помотала головой. В два прыжка он оказался перед ней. Взяв у нее из рук чашку и кофейник, он отставил их на полку, схватил ее за плечи и поставил перед собой.

— Ты с кем-то встречалась? — По тому, как она вздрогнула, он понял, что угадал. — С Кристофером? И поэтому боишься сказать мне? Это было любовное свидание?

— Нет! — возмутилась она. — Кристофер — мой друг, не больше. Могу даже поклясться в этом на распятии, если это способно хоть как-то убедить вас.

— Тогда с кем?

Его терпение подходило к концу. Глаза его метали молнии. Кесси боролась со слезами, из-за которых в горле возник горький ком.

— Я была… у вашего отца, — прошептала она. — Я проводила у него ежедневно пару часов после полудня.

Габриэль застыл, словно изваяние.

— Что?.. Ты и мой отец? Надеюсь, это шутка?

Сгорая от стыда, она проронила:

— Это… все… потому, что я… не умею читать.

В комнате на несколько мгновений воцарилось молчание.

— Святой Иисус! Уж не хочешь ли ты сказать, что он учил тебя?

— Да! — Неужели он такой бессердечный, что заставит ее повторить все сначала? — Да, он учит меня сам, чтобы никто не проведал об этом. Чтобы о вас не начали сплетничать на каждом углу.

Злость Габриэля бесследно исчезла. Он шумно выдохнул:

— И почему же ты решила скрыть это от меня?

— Почему? — едва не плача, спросила она. — Мне что, запрещается защищать себя от новых унижений? Представляю, как бы вы повеселились, узнав, что я не умею читать! Ликованию не было бы предела! Новая причина и меня растоптать, и батюшку вашего довести до белого каления, не так ли? Бедняжечка оборванка янки, которую я подобрал в сточной канаве без единого гроша, к тому же и понятия не имеет, что люди давно изобрели алфавит! Абсолютно невежественна!

Он поморщился:

— Насколько я могу судить, единственная, кто язвит по этому поводу, это ты…

— О, стоило вам только узнать об этом чуть раньше, все бы так и случилось! Я ведь отлично помню ваши поступки.

К великому огорчению Кесси, храбрая отповедь настырному муженьку была слегка подпорчена — по ее щеке поползла предательская слеза. А за ней еще одна, потом следующая.

— Признайтесь, что все бы так и было!

Ей так не хотелось, чтобы Габриэль видел ее в минуту слабости. Надо же было так глупо разреветься. Давно хотелось высказать ему в глаза все, что накипело на душе! Сказать и отвести душу — и нате вам, слезы! Но силы вдруг разом покинули ее. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Беспомощная дура!

Медленно-медленно, словно боясь вызвать у Кесси новый всплеск возмущения, Габриэль нежно обнял ее за плечи. Ее пальцы судорожно вцепились в его рубашку — так утопающий хватается за соломинку. Он уже смелее склонился над ней, поднял на руки, сел в кресло и поудобнее устроил ее у себя на коленях.

Всей кожей он ощущал, как она пыталась справиться со слезами. Тщетно…

— Извините, — захлебываясь, произнесла она. — Все вышло так, как я и боялась… с самого начала… Я действительно обуза… Вы, наверное, уже успели пожалеть, что тот бандит не прикончил меня на месте? А он именно это и собирался сделать… Сам сказал… Боже, лучше бы ему это удалось!

Габриэль окаменел.

— Никогда не говори такие жуткие вещи! — Его шепот выражал искренний ужас. — Не смей даже думать об этом!

Он погладил ее волосы, провел костяшками пальцев по впадинке позвоночника. Постепенно начало сказываться действие лауданума. Она недоуменно попыталась подвигать плечами.

— Что-то со мной не так. — Отуманенный мозг девушки продолжал сражаться с сонливостью. — Я себя как-то странно чувствую.

Кончиками пальцев он убрал влажные от слез пряди медовых волос с ее щек.

— Все в порядке. Я попросил Глорию добавить в шоколад несколько капель лауданума, чтобы тебе спокойнее спалось. Без кошмаров. Ты просто расслабься, не противься его действию.

Кажется, его объяснение успокоило ее. Ее ресницы, темные и все еще в капельках слез, начали слипаться. Вскоре она затихла у него на руках.

Он поднялся, донес ее до кровати и осторожно опустил на матрас. Затем заботливо укрыл одеялом. Хотел уже выпрямиться, когда она вытянула руку и вслепую нашла его ладонь.

— Не покидайте меня, Габриэль. Мне страшно одной. Она неожиданно раскрыла глаза. И пока он смотрел на нее, они снова наполнились слезами.

— Почему вы так ненавидите меня? — хрипловато спросила она. — Вы так и будете всю жизнь ненавидеть меня?

Габриэля словно с размаху шарахнули железной палкой в солнечное сплетение. Он замер, а в сердце впились стальные когти вины. Еще никогда раскаяние не терзало его с такой силой.

Его вдруг пронзила такая острая боль, что, казалось, он задохнется, ибо не решался даже сделать вдох. Иисусе, что же она такое творит с ним?

Кристофер тоже попал под ее чары. Так же, как и вдовствующая герцогиня Гринсборо, как Джайлз. Боже праведный, кажется, ей удалось покорить даже его упрямца отца! Какой же магией владела эта малышка, если околдовала всех, с кем так или иначе общалась?

Если он не дурак, то отпустит ее на все четыре стороны. Пока не произошло чего-нибудь ужасного. Пока ей не причинили такую боль, какой она просто не переживет. Идиот, ядовито заметил внутренний голос, ей уже причинили боль.

Что-то темное и зловещее зависло над его душой. Он презирал те эмоции, которые Кесси неизменно вызывала в нем. Он годами вырабатывал в себе привычку существовать с сердцем, закованным в глыбы льда. И его бесило все то, что он начал вновь чувствовать благодаря ей. Все то, что она заставляла его испытывать. Он не хотел этого.

Но пусть ему плюнут в лицо, если он отвернется от нее!

Он вздохнул, и этот горестный вздох означал капитуляцию. Сняв с себя ботинки, он прилег на кровать рядом с ней и вытянулся на одеяле. Затем пристроил ее голову у себя на плече. Лежа на кровати, Габриэль уставился на тени, мечущиеся на потолке, рассеянно поглаживая ее спутанные волосы одной рукой и неосознанно меряя другой ее стройную талию.

А ведь именно она имеет полное право ненавидеть меня! — мрачно подумал он. Как ей только пришла в голову дикая мысль, что он ненавидит ее? Желает ей смерти? Тут Габриэль застыл, сердце его похолодело от мрачной догадки.

Бог ведал, он не желал ей зла, тем более смерти. Но что, если кому-то она мешала так, что тот пойдет на все, чтобы уничтожить ее?..