Избранные (СИ)

Глава десятая Эйдан

Принц и принцесса стоят напротив двери, ведущей в зал королевских Советов, и буравят ее глазами. Оба они понуры — Адриан с силой ударяет спиной по стене, а Селеста скрещивает руки на груди и недовольно переводит взгляд с него на меня.

— Успокойтесь, ваше высочество, — бесстрастно советую я. — Вы все равно не повлияете на исход процесса.

На самом деле, мне нет дела до переживаний принца, но я вынужден сказать то, что должен. Обязанности капитана Элитного отряда порой сильно давят на мое чувство собственного достоинства.

Он впивается в меня взглядом, прямо как в детстве. Я почти инстинктивно ожидаю, что за этим последует драка, но он лишь произносит:

— Не вам учить меня, капитан.

Я оставляю его замечание без ответа и просто пожимаю плечами. В Адриане нет особой жажды власти или тщеславия, что всегда меня удивляло. Когда нам было по семь лет, он впервые узнал о том, что магия Просвещения на меня не действует — он даже всерьез решился это проверить. Но когда он понял, что я сильнее его, то обозлился и бросился на меня с кулаками. Это была наша не последняя драка. Скорее она положила начало вражде, которая длится и по сей день. Я смутно догадывался о причинах, но понимал, что вовсе не отсутствие власти надо мной движет его ненавистью. Я знал, что дело было в другом.

— Прекратите, мальчики, — закатив глаза, произносит Селеста. — Уже трижды не дети, а все еще пытаетесь померяться достоинствами.

Я смотрю на реакцию Адриана, но тот упорно сохраняет самообладание. Какая неимоверная выдержка! Я с трудом сдерживаю усмешку.

— Чертовы послы. Чертовы регионы. Чертовы люди, — бормочет Селеста, вперив глаза в потолок.

— Да они ничего не могут сделать, — не очень уверенно заверяет ее Адриан, — это была самооборона. Если они предлагают в качестве альтернативы голову Эсмеральды, то, возможно, отцу стоит усомниться в их преданности.

Мы уже около двадцати минут стоим у зала Советов. Как оказалось, причиной срочного собрания были забастовки в Стейси — как только люди узнали о том, что кого-то убили на месте без суда и следствия, то сразу же воспротивились. Под лозунгом «Просветители могут править нами только, если даруют справедливость» они высыпали на улицы и устроили массовые протесты. Многие были арестованы, но их судьба пока неясна. Послы из Стейси и других регионов быстро прибыли в Лакнес, чтобы разъяснить ситуацию, произошедшую на границе, и принять необходимые меры.

— Ваши люди не имели права никого убивать! — рычал посол из Кравера, — это противоречит всем нашим законам.

— Иначе убили бы меня и принцессу, — спокойно отвечал принц Габриэль. — Это была вынужденная мера.

— Теперь мы должны разбираться со всем этим! Знаете ли, вас, уважаемые, — указав на королевский дом Лакнеса, продолжал посол, — и так несильно жалуют в Крайних землях. Люди не забыли свою историю. И вместо того, чтобы поддерживать репутацию мирных правителей, вы устраиваете такой беспредел! Это беспрецедентный случай!

— Разумеется! — вскочив со своего места, воскликнула Селеста. — Если бы нашего посла мира убили на границе со Стейси…вы представляете, к чему это могло бы привести? Люди могли потребовать развязать войну!

— Или ваша сестра стала бы мученицей, — язвительно заявил посол, — и Лакнес, возможно, искупил бы свои злодеяния перед лицом народа.

— Ах вы негодяй! — разом закричали Адриан и Селеста.

В итоге, их обоих удалили из зала Советов, а меня заставили их сопровождать. У меня не было выбора, пусть я и не был очень рад провести весь Совет за пределами собрания из-за того, что у кого-то не хватает ума держать рот закрытым.

— Почему этого мерзкого Кастерна никто не выгнал? — возмущалась Селеста. — Он там выступал больше всех!

— Полагаю, он посол Кравера, — пожав плечами, отвечаю я. — А значит, обязан там быть.

Селеста закатывает глаза и, повернув голову к Адриану, спрашивает:

— Ты слышал, как он намекнул на то, что его стране стоит хорошенько обдумать союз с регионом таких «сомнительных принципов»? Это уже ни в какие ворота не лезет. Искренне надеюсь, что отец поставит его на место. И где вообще Кристина?

— Понятия не имею, — пожав плечами, отвечает Адриан. — Я не видел ее с тех пор, как она приезжала на Совет полгода назад. Кажется, у нее дела дома.

— Ну, возможно, ей стоит начать больше интересоваться Лакнесом, потому что скоро ее домом станет этот регион.

— Кто бы говорил.

— Мое полноправное путешествие в Стейси со всем необходимым обучением начнется через несколько месяцев, — претенциозно заявляет Селеста. — Так что смени тон, пожалуйста. Я знаю свой долг.

— Ты просто злишься. А из-за твоего нрава выгнали нас обоих.

— Конечно! Они сейчас там говорят, что было бы лучше, если бы моя сестра умерла. Как я, по-твоему, должна к этому относиться?

Адриан тяжело вздыхает:

— Они политики.

Я стою рядом немой тенью, прислушиваясь к звуку шагов за стеной. Меня волнует состояние короля — в последнее время он совсем исхудал и говорит, что управление регионом ему дается все тяжелее. Я догадываюсь, что это, скорее всего, связано со страхом, но, как бы я ему не доказывал, что своей кровью готов искупить его жизнь, он лишь отмахивается. Я понимаю, что только моей преданности ему недостаточно. Он хочет заручиться поддержкой всех вокруг, чтобы ничто не угрожало его спокойному правлению.

— Капитан! Ваше высочество!

Мы оборачиваемся на звук, и перед нами предстают двое Хранителей — Гэйб и Дэшон. Недотепы в прошлом, но сегодня — отличные служащие. За руки они волокут Эланис — ее голова повисла, и она с трудом переставляет ноги, но все еще старается отмахнуться от них.

Видимо, услышав наши звания, Эланис поднимает рыжую голову и ее зеленые глаза наполняются гневом. Она вырывается, подбегает ко мне и приставляет палец к моему лицу раньше, чем Хранители успевают оттащить ее обратно.

— Ты! Черт возьми, что ты с ними сделал? Клянусь, если ты хоть пальцем их тронул…

Я настолько ошарашен, что могу только моргать, пока она вновь пытается вырваться из цепких объятий.

— Ты, черствый, бесчувственный…

Насколько я не вынужден был бы признать, что она права, ее слова все же заставляют меня удивиться. Адриан бросается вперед и отталкивает Хранителей, прижимая ее к себе.

— Она спятила? — шепчет Селеста, глядя на нее расширившимися глазами.

Эланис со всей силы ударяет Адриана в грудь, заставляя Хранителей мигом скрутить ее. Они заламывают руки ей за спину, и я делаю шаг вперед, чтобы вмешаться. Долг не позволит мне поставить безопасность принца под угрозу, но почему-то все это действо причиняет мне дискомфорт.

К счастью, Адриан рычит, чтобы они отошли назад, на что Хранители неуверенно произносят:

— Господин сказал, что мы должны защищать вас любой ценой, ваше высочество.

— Она не опасна, — подчеркивает он.

Они с сомнением смотрят на Эланис и качают головой. Не могут ослушаться приказа.

Адриан шагает вперед и ударяет Хранителей поочередно в носы — они сгибаются, но не могут ответить ударом. Это уже слишком. Я придвигаюсь ближе, чтобы перехватить его кулак, но Адриан уже с силой сжимает Эланис в объятиях. Я пытаюсь прикинуть, когда они успели так сблизиться, и что-то темное поднимается из глубин моей души. Сузившимся взглядом я наблюдаю, как она поднимает на него глаза и в них проскальзывает искорка узнавания. Это заставляет ее ощутимо ударить его еще раз.

— Как ты мог? Ты знал, что они умерли! Ты все знал!

— Простите, — запыхавшись, произносит Гэйб, — она…сбежала, пока мы были на прогулке. И вернулась к себе домой. Там никого не было, вот она и…взбесилась.

Мы разом поворачиваем головы в сторону Эланис. Адриан растерянно переводит взгляд на нее, затем оборачивается и рычит на Гэйба:

— С вами я, черт возьми, разберусь позже. Убирайтесь!

Я киваю им, давая понять, что ситуация под контролем. Пожав плечами, они послушно удаляются, оставляя нас наедине. Эланис продолжает биться в истерике, не обращая внимания на увещевания Адриана.

— Зачем ты убежала?! — требовательно спрашивал он.

— Ты знал, — рыдала она, — все вокруг мне врали…

— О чем она говорит? — недоумевала Селеста.

Я сам с трудом понимал, о чем именно шла речь. Вывернувшись из объятий Адриана, Эланис вновь бросилась ко мне и заколотила кулаками по моей груди.

— Что случилось с моими родителями?! Сейчас же отвечай мне!

— Успокойтесь, — тихо проговорил я, несильно сжав ее запястья, чтобы не причинять ей боль: — за контракт ваших родителей и ваше местоположение отвечали Хранители. Я же сам никогда их не видел. Они должны были получить все деньги от королевских казначеев в течение суток. Возможно, они переехали.

— Переехали?! — презрительно выплюнула Эланис, подняв на меня затуманенные зеленые глаза. — Никуда бы они не переехали! Они бы ждали меня…они бы думали, что я вернусь домой!

— Ты не можешь вернуться домой по контракту, — вставила Селеста. — Возможно, они просто не хотели видеть все, что напоминало им о тебе. Твои родители необязательно были плохими людьми. Просто не всем так легко…

Эланис рванулась к ней, как будто собиралась ударить или что-то высказать, но у меня не было выбора. Я не мог позволить ей причинить вред принцессе, даже если знал, что она вряд ли на это способна. Я схватил ее за плечи и рванул на себя, проговорив на ухо:

— Если вы не придете в себя сейчас же, то это очень плохо для вас кончится. За этой дверью находится король. Если он узнает, что вы тут творите, вас могут отправить на эшафот.

Она громко рассмеялась в сторону зала Советов, как будто была готова прямо сейчас ворваться туда и схватить короля за шкирку.

По сути, мне не было никакого дела до судьбы Эланис — с практической точки зрения, от нее пока нет никакой пользы, а хлопот она представляет нам всем куда больше. Я не знал, как далеко может зайти ее поиск ответов — возможно, тех самых, знать которые боялся даже я. Мне не нравилось, что она пытается посягнуть на мой устоявшийся мир. И не потому, что я боюсь перемен, а потому, что я знаю, чем все это будет чревато королю. Человеку, который стал для меня больше, чем отец.

Я не мог допустить, чтобы она причинила ему зло, но в то же время Эланис в какой-то степени восхищала меня. Редко и едва ли я мог бы сам себе в этом признаться, но ее огонь…заражал. Ее уверенность в своих поступках и верность своей семье — это те качества, которые достойны лучшего бойца. Возможно, будь она мужчиной, я был бы рад видеть ее в рядах Элитного отряда. Ей не хватает техники, но у нее есть самое главное — характер. В стенах этого дворца, который стал моим домом, мне чертовски не хватает таких людей.

Все это ставило меня перед нелегким выбором. Я мог бы прямо сейчас зайти в зал королевских Советов и сообщить, что, на мой взгляд, Эланис представляет угрозу. Королю этого было бы достаточно, чтобы обвинить ее в предательстве и нежеланию подчиняться кодексу Лакнеса — и ее бы тихо казнили, не привлекая к Искупительницам ненужного внимания. Пропажа ее родителей тоже сыграла бы нам на руку. Она просто бы исчезла, и никто никогда ни о чем бы не узнал. Но в то же время я понимаю, что Эланис — это прежде всего потенциал. Если правильно воспитать ее, то она сможет стать отличной защитой короля. Она сможет присоединиться ко мне. Плюс Адриан явно будет помехой ее казни — уж кто может знать, почему.

Я пытаюсь убедить себя в том, что мною движет исключительно волнение за короля, но, черт возьми, я не могу отрицать того, что мне хочется, чтобы она здесь осталась.

В конце концов, если она станет реальной угрозой, то избавиться от нее мы всегда успеем. Это заставляет меня сильнее прижать ее к себе, закрыть ей рот рукой и потащить прочь из зала. Адриан кладет тяжелую руку мне на плечо:

— Если ты хоть пальцем ее тронешь, Эйдан…

Я смеряю его взглядом:

— Не беспокойтесь, ваше высочество. Я позабочусь о ее безопасности.

И не очень вежливо стряхиваю его руку. Кажется, Адриану стоит напомнить, кто всегда выигрывал все поединки.

Эланис больше не сопротивляется. Она устала и тихо плачет мне в предплечье. Я действительно не знаю, что произошло с ее родителями, но, что бы там ни было, уверен, это пошло на благо короля. К сожалению, его маниакальная страсть обезопасить себя иногда заходит слишком далеко. Но едва ли мне хотелось бы говорить ей это.

— Отпусти меня, — шепчет она, — или я сломаю тебе руку.

Я едва сдерживаю смех:

— Вы уже настолько сильны?

— Я не шучу.

Я подхватываю ее на руки, и она обессиленно утыкается мне в плечо. Все ее тело обмякает и Эланис забывается долгим, беспокойным сном.

Как только мы входим в ее комнату, я делаю знак Норе завесить шторы. Опустив Эланис на кровать, я уже собираюсь уйти, но ее спутанные волосы спадают ей на лицо, и я не могу удержаться. Поднеся руку, я осторожно отвожу огненно-рыжие пряди с ее глаз, и это настолько напоминает мне детство, что у меня впервые за долгое время начинает щемить сердце.

Я родился во дворце — понятия не имею, кто был моим отцом, да мама никогда и не распространялась на эту тему. Полагаю, он умер еще до моего рождения. Я родился до того, как королева забеременела Эсмеральдой, и часто считал, что именно поэтому мы с королем стали так близки. Мама была у королевской семьи на хорошем счету, а мне просто повезло оказаться рядом. Я был самым первым, кого король впервые взял на охоту; первым, кого король лично обучал сдерживать магию Просвещения; первым, кого он самолично избрал капитаном Элитного отряда. Я опередил других его детей во всем — и, если для принцесс это не представляло большой проблемы, то я всегда догадывался о чувствах Адриана. Когда-то давно он, я и Селеста были друзьями, но его характер не допускал даже возможности долгосрочной дружбы со мной. Он с детства пытался быть самым лучшим, но, к сожалению, лучшим всегда был я. И король ценил меня за это. Я любил короля, как родного отца — как человека, подарившего мне все, чего я не заслужил; как человека, делавшего для меня то, что делать он был не обязан. Быть лучшим было просто делом принципа. И чем старше мы становились, тем сильнее это вставало между мной и принцем. Отец считал его бездельником и разгильдяем, который может преуспеть разве что в количестве завоеванных женщин, а меня — воином, способным защищать его жизнь. Доверие, которое он мне оказывал, угнетало Адриана. И да, какое-то время я ему сочувствовал, но Адриана это не интересовало. Он ввязывался со мной в драки, чтобы доказать, что отец не прав, но все всегда заканчивалось одинаково.

— Это даже не твой отец! — кричал он мне в лицо, — тебя просто взяли с улицы!

И он был прав. Возможно, я слишком долго не понимал, почему Адриан меня ненавидит, если у него, в отличие от меня, есть отец. Но однажды я понял: я украл у него короля. Вполне может быть, я чувствовал бы себя хуже, если бы не считал, что заслужил его любовь и преданность. Мне не составило бы труда сегодня же отдать за него свою жизнь, а Адриан никогда не был на такое способен. Его привязанность к отцу теоретическая — ему просто хочется быть любимым ребенком. Я же готов реально ее доказывать. И, присмотрись он лучше, то понял бы, что отец делает все, чтобы защитить его — даже ставит мою жизнь под угрозу. И я никогда, ни разу не упрекнул его за это. Как бы король меня ни любил, я оставался нахлебником с улицы, а Адриан — сыном, наследником престола. Все было правильно. И если для Адриана все это было обычным соревнованием, тешащим его эго, то для меня это было реально проблемой. Ведь мне надо было доказывать каждый день, что я достоин всего того, что получаю.

Поэтому отчасти я понимал Эланис. Если бы я оказался в такой же ситуации, то сделал бы все возможное, чтобы узнать о судьбе короля. Но я был не в том положении, чтобы быть на ее стороне. К сожалению.

Эланис сонно приоткрывает глаза и замечает мою руку у нее на лице. Я застигнут врасплох и не могу пошевелиться, будто меня поймали с поличным.

— Не уходи, — в полудреме шепчет она, проведя щекой по подушке.

Я знаю, что сейчас ей нужен кто-то рядом, но не могу. Мои приоритеты лежат совершенно не в ее направлении, и, даже если бы мне хотелось остаться, я никогда бы так не поступил. Поэтому я отвожу руку, сжимаю пальцы в кулак и направляюсь к выходу, плотно закрыв за собой дверь и надеясь, что поутру она подумает, будто это был всего лишь сон.