Излучина реки

Глава 10

Миссис Джеральд Лок рассматривала женщину, на которой женился ее внук. Производили впечатление чувство стиля и подчеркнутая практичность молодой леди.

– Чай? – предложила миссис Лок. – Я так люблю пить чай в холодные дни. Трудно поверить, что уже наступил май, не так ли?

– Я предпочла бы кофе, миссис Лок. Миссис Лок позвонила экономке. После нескольких минут светской беседы на залитом солнцем крыльце старого кирпичного дома обе женщины вошли внутрь, чтобы насладиться горячим чаем и кофе. Кора Рэгсдейл, получила удовольствие и еще кое от чего.

– Какие прелестные папоротники! – проговорила она. – Как называется вон тот, что похож на растопыренную ладонь?

– Это пятилопастный папоротник. Они мне тоже нравятся. Это такая интересная форма растительной жизни.

– А вы их удобряете?

– Эмульсия из рыбьих костей. Однако для пятилопастных папоротников очень важно поддерживать почву во влажном состоянии.

– А вот мне всегда не везло с папоротниками. Какая-то праздная мысль вызвала беглую улыбку на круглом, в ямочках, довольно привлекательном лице молодой женщины.

– Очевидно, по той же причине, по которой не везло и с мужьями, – заметила она. Миссис Лок твердо ответила:

– Дон не делал ничего такого, чего не делали бы и другие люди в его положении. Ему не повезло в том, что он попался.

– Значит, вы склонны прощать подобное поведение в бизнесе?

– Разумеется, нет. Я просто указываю на то, что и так ясно: мой внук играл в эту игру по тем же правилам, по которым играет в нее множество бизнесменов, слывущих вполне респектабельными. Не думаю, что по характеру своему Дон – человек нечестный. По-моему, он просто пал жертвой системы.

– Мне не удалось добиться аннулирования моего брака, миссис Лок. Судья даже прочитал мне маленькую мораль. Брак в радости и в беде.., и так далее.

– Если бы развод или аннулирование брака можно было получить все по той же причине ареста, брак вообще значил бы очень мало, не правда ли?

– Полагаю, что да. Я много думала после того, как меня отчитал судья. Я вышла замуж за Дона потому, что очень хотела стать его женой. Каковы бы ни были его мотивы, они нисколько не меняют тот факт, что мне не терпелось стать его женой. Теперь я приняла решение вести себя как жена и на деле, а не только на словах. Я наняла великолепного адвоката по имени мистер Артур Пфаутч. Мистер Пфаутч готов поспорить, что это было чисто техническое преступление. Он полагает, что, если удастся доказать, что делаются попытки для искупления вины, он, возможно, сумеет добиться досрочного освобождения под честное слово или даже реабилитации.

– В самом деле?

– Однако на этом пути возникло колоссальное препятствие, миссис Лок. Страховая компания заявляет, что Дон присвоил драгоценности на сумму в четверть миллиона долларов. Это могло бы помешать досрочному освобождению под честное слово или амнистии. Они даже могут добиться осуждения Дона на новый срок за кражу этих драгоценностей.

– А ты что обо всем этом думаешь, Кора? Кора вздохнула.

– Между нами, миссис Лок, я думаю, что эти драгоценности спрятаны где-нибудь Доном. Как только стало ясно, что до него доберутся. Дон решил и сам чем-нибудь поживиться. Он сейчас озлоблен, и это вполне понятно. Клиенты действительно наживали деньги с его помощью. Если бы у него было время все наладить, никто не потерпел бы никаких убытков, и Дон не был бы в результате разорен.

– Кора, я никогда не слышала, чтобы Дон говорил о каких-то драгоценностях. Я вообще редко слышала от него какие-либо разговоры о делах. Мне кажется, что тебе следует обсудить этот вопрос с Джерри Дорсетт, его бывшей доверенной секретаршей.

– г Я написала ей, миссис Лок. Она так и не ответила. Это логично – ведь я увела у нее мужчину. Вы же знаете.

– Выходит, так оно и есть.

– Но я не знала об этом, миссис Лок. Я надеюсь, что вы верили мне.

– Какая разница, чему и кому я верю! Мой внук сейчас в тюрьме. Девушка, к которой я была так привязана, глубоко на него обижена, и этому есть причина.

– Обиды на прошлое еще никому не помогли, миссис Лок, поверьте мне. Я в этих делах теперь настоящий специалист. Дон в тюрьме, я его жена. Я должна добиться его освобождения и не держу зла на прошлое. Все просто и понятно, не так ли? Но я ничего не смогу сделать, если Дон не заговорит и если его бывшая личная секретарша не будет сотрудничать с нами.

– В конце концов, я могла бы написать Джерри, и я это сделаю. Но не ожидай от нее слишком многого, Кора. Дон был настоящим гением по части маскировки своих дел от личной секретарши.

Кора сурово ответила:

– Я ведь обидела ее, не зная об этом, миссис Лок. Но теперь, когда я решила превратить мой брак из фиктивного в действительный, я не позволю ее обиде или озлобленности помешать мне.

Миссис Лок улыбнулась – ей понравилась упрямая линия подбородка девушки…

Дон Рэгсдейл посмотрел в зеленые глаза посетителя и произнес с уважением:

– Я много слышал о вас, мистер Пфаутч. Благодарю за то, что пришли повидать меня.

Адвокат кивнул и коротко улыбнулся. Он был коренастым блондином примерно сорока лет в прекрасно сшитом голубом костюме в узкую белую полоску. Темно-синий галстук и темно-синие запонки подчеркивали его элегантность. Лицо его было покрыто темным загаром, словно этой зимой он провел по крайней мере месяц, наслаждаясь солнцем во Флориде.

– Миссис Рэгсдейл наняла меня, чтобы я занялся вашим делом, – мягко заговорил мистер Пфаутч. – Оно заинтересовало меня, после того как я ознакомился с протоколами допросов, кратким изложением дела и так далее. Вас ведь обвинили в мошенничестве и прочих фокусах, не так ли?

Рэгсдейл пожал плечами, уселся и закурил сигарету.

– Заметьте, я ничего не сказал о самой краже, – продолжал мистер Пфаутч.

– С технической стороны, это именно кража: использование в личных целях капиталов, доверенных вам для размещения посторонним лицом. Но мы с вами взрослые люди, Рэгсдейл. Мы знаем, что подобное происходит каждый день и что в девяноста случаях из ста все хорошо кончается.

Рэгсдейл с отвращением сказал:

– Они застукали меня, когда я этого не ожидал, вот и все. Если бы какой-нибудь клиент пришел ко мне в один прекрасный день – учтите, без уведомления заранее – и сказал, что хочет получить свои наличные, я бы выплатил ему эти наличные в тот же момент. Но когда у вас над головой начинает рушиться крыша, времени ни на что не остается.

– Миссис Рэгсдейл сообщила мне, что вы передали все, что было зарегистрировано на ваше имя, и вам почти удалось произвести полное – возмещение убытков.

– Это верно.

– Зачем?

– Слушайте, вы, – взорвался Рэгсдейл, – я не негодяй. Каждый цент, который я присваивал на время, был защищен материальным капиталом или моим намерением возвратить все на тот же счет, да еще с учетом процентов. Если вы просмотрите мои книги, я имею в виду мою личную бухгалтерию, то увидите, что процент, который выплачивался моим клиентам на протяжении многих лет, равнялся шести. Такой же процент я платил самому себе, если снимал деньги с чьего-нибудь счета. Если вы хоть что-нибудь смыслите в капиталовложениях, то должны знать, что шесть процентов прибыли за любое вложение – это очень даже неплохо.

– Я уже заметил это, Рэгсдейл. А теперь послушайте, что я вам скажу. За те шесть месяцев, что вы просидели тут, вы отличились примерным поведением. Вы хорошо зарекомендовали себя, когда постарались полностью возместить убытки своим клиентам. Думаю, через полгода мне удастся вытащить вас отсюда, если не будет осложнения по делу Шорлинг.

– Я вернул все драгоценности миссис Шорлинг. Я уже говорил это Джонсу.

– Кажется, он вам не верит.

– Это всего лишь ее слово против моего.

– Ваше слово ничего не стоит. Ведь вы – осужденный преступник. Вы были весьма далеки от того, чтобы говорить правду, когда давали показания в качестве свидетеля. Если бы вы сразу во всем чистосердечно признались, открыто бы заявили, что виновны в техническом преступлении, и пообещали полностью возместить убытки, тогда ваше слово хоть что-то стоило бы. Но теперь в их распоряжении будут ваши же собственные, сто раз измененные, показания и увертки, чтобы расставить вам ловушку, а затем осудить вас. Судья все поймет, если возьмется за пересмотр вашего дела, и присяжные поймут, если прокурор будет достаточно компетентен, а обычно так и бывает. Так что слово миссис Шорлинг прозвучит более убедительно, чем ваше слово.

– Тогда, боюсь, мне просто придется сидеть здесь. Все, что я могу сказать вам, Пфаутч, – так это, что я вернул драгоценности.

– Страховая компания намерена играть до конца, Рэгедейл. Они тоже решат посидеть и подождать. Когда же начнется слушание о вашем досрочном освобождении под честное слово, они поднимут вопрос о драгоценностях, и вы останетесь здесь. А когда нынешний срок осуждения подойдет к концу, они выдвинут против вас иск, обвинив в краже драгоценностей. Вторичное осуждение всегда бывает более суровым. Вы можете получить от десяти до двадцати лет.

– Не думаю.

– У вас ведь нет драгоценностей?

– Я вернул их миссис Шорлинг. Пфаутч обдумывал услышанное, не отрывая взгляда от лица Рэгсдейла, потом усмехнулся.

– Вы ведь не тешите себя идеей, а, Рэгедейл, что когда вы выберетесь отсюда, у вас будет припрятано гнездышко с яичками на четверть миллиона долларов? Предположим, вас освободят, а драгоценности все, еще будут оставаться в вашем распоряжении. Если речь пойдет о досрочном освобождении под честное слово, вы будете не вправе покидать штат. У вас могут потребовать отчета за любые деньги на вашем счету в любое время. За вами будут следить с правом подвергнуть вас обыску по малейшему подозрению. И как же вы тогда доберетесь до этих драгоценностей и превратите их в наличность?

Покрывшись испариной, Рэгедейл огрызнулся:

– Я уже достаточно наслушался об этих драгоценностях, мистер Пфаутч. У меня их нет. Будьте же благоразумны. Я ведь бизнесмен и готов купить свою свободу в любой день при помощи чьих-нибудь денег. Это было бы замечательное помещение капитала, и вам это известно.

Пфаутч кивнул, словно услышал ответ, который надеялся получить.

– Хорошо, Рэгедейл, – произнес он, вставая, – Ваша жена гарантирует мой гонорар. Думаю, что вам досталось больше, чем вы того служили, и, кроме того, в этом деле интересные моменты в чисто юридическом аспекте. Я возьмусь за него. Взвалю на себя эту ношу.

– Благодарю вас, мистер Пфаутч. С задумчивым выражением на лице адвокат вызвал охранника.

В тот же вечер Пфаутч пригласил секретаршу компании Рэгсдейла поужинать в прелестном итальянском ресторанчике в «Гринвич Виллидж». Пока они ели и беседовали, у адвоката сложилось довольно полное и весьма занимательное впечатление о методах Рэгсдейла в бизнесе и в управлении офисом. Чтобы окончательно убедиться в правильности своих догадок, Пфаутч подверг миссис Ходжес некоторому подобию перекрестного, допроса.

– Как вы упоминали, миссис Ходжес, ведение дел в фирме было не совсем обычным, ибо, по вашему мнению, мистеру Рэгсдейлу никогда не была нужна доверенная секретарша?

– Не могу понять, зачем она ему понадобилась, сэр. Я ведь работала у него еще до того, как он принял мисс Дорсетт, и вполне могла держать язык за зубами. Ему вовсе не нужно было нанимать кого-то еще только для того, чтобы она хранила обо всем полное молчание.

– А что вы можете сказать о мисс Дорсетт?

– Для девицы своего возраста и образования она была довольно приятной и вполне компетентной. Но, честно говоря, я относилась к ней без одобрения. Было совершенно ясно, что она только и смотрит, как бы повыгоднее выскочить замуж.

– Очевидно, мистер Рэгсдейл полностью ей доверял?

– Очевидно. Кстати, должна упомянуть вот еще о чем. Когда я была его единственной секретаршей, в нашей работе не было никаких промахов или ошибок. И если его обвиняли в ошибках, то мисс Дорсетт знала о них и помогала ему совершать их. Конечно, тогда становится понятно, зачем он нанял ее. Он ведь знал, что я не стану поддерживать никаких махинаций в бизнесе.

– Выходит, если виновен он, тогда она тоже виновна?

– Думаю, что да. Но хотела бы вот что добавить. Я очень жалела ее, когда он женился на Коре Джэйнс. Джерри была просто потрясена. Он выглядел настоящим глупцом, полагая, что она поможет ему на суде и после, при подаче апелляции. Эта девушка всегда казалась какой-то странной. И если она решила навредить ему при слушании дела, то это было ей вполне по силам.

– Я изучал ее показания, миссис Ходжес, и не нашел в них подтверждения ваших слов. Может быть, вы что-то другое имеете в виду?

– Мистер Пфаутч, вам никогда не убедить меня в том, что некоторые показания, изменившие ход дела не в пользу мистера Рэгсдейла, вырвались у нее нечаянно. Она вполне могла притвориться, что это было именно так. Но те из нас, кто знает ее хорошо, уверены, что она не принадлежит к типу людей, которых выводят из себя или сбивают с толку несколько вопросов.

– Так вы полагаете, что любовь превратилась в ненависть и что девушка отомстила?

– Я бы не могла показать это под присягой, но я думаю, что так оно и было. И вот еще что я думаю, сэр. Если мистер Рэгсдейл действительно спрятал драгоценности через нее – неважно, знала она это или нет, ему никогда больше не видать этих драгоценностей, даже если бы их возврат гарантировал ему освобождение хоть завтра. Я видела, как эта девушка какое-то мгновение колебалась, своими собственными глазами видела, мистер Пфаутч. Да он скорее сгниет в тюрьме, чем Джеральдина Дорсетт хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь ему.

– Бог ты мой, – ответил ей, смеясь, мистер Пфаутч. – У меня действительно сложное дело. Ну, Бог с ним, попробуйте канли, миссис Ходжес. Они здесь очень хороши.