Измена. Наследник для дракона

Мне нужно собраться… Нужно…

Тяжёлые шаги приближаются. В поле зрения появляются начищенные чёрные мужские ботинки. Смотрю на них. Роланд опускается передо мной на одно колено.

Вздрагиваю от прикосновения к своей щеке. Его рука горячая и сухая. Очень бережно он заключает моё лицо в свои руки и приподнимает. Всматривается в меня тревожно, между бровей вертикальная складка, лоб изрезан бороздками морщин. Он будто постарел за те дни, что я его не видела. Нервно сглатывает, вопросительно поднимает брови.

— Рооланд, — шепчу хрипло, и тут же вижу облегчение в его взгляде.

Боялся, что не узнаю?

Роланд на миг прикрывает глаза, выдыхает, будто сбрасывая с плеч непосильный груз, после чего рывком привлекает меня к себе. Сжимает в объятиях. От неожиданности у меня выбивает дыхание.

— Софи, — хриплым голосом над головой.

Обвиваю его мощный торс непослушными руками, утыкаюсь носом в плотную ткань его камзола, не обращая внимания на то, что холодная пуговица царапает щёку. Очень странное чувство внутри. Будто я, наконец, дома и теперь всё будет хорошо.

Закрываю глаза. Бежать бессмысленно, ведь от себя не убежишь. Как ни петляй, все дороги ведут к нему. В его руках так надёжно. За его спиной защищённо. Пора признать и смириться.

Он так нужен, всегда был, сейчас особенно. Остро необходим нам. НАМ!

Резко распахиваю глаза:

— Ленард, — выдыхаю обессиленно.

Беспомощно смотрю на Роланда снизу вверх. Лицо дракона вмиг суровеет, губы смыкаются в жёсткую линию. Он поднимается сам и помогает сделать это мне. Наш хрупкий мирок вмиг разрушен суетливым хаосом.

Повсюду агенты полиции. Безликие и похожие друг на друга люди в светло-синих мундирах, они изучают содержимое стеллажа у стены и пачки листов пергамента, переговариваются друг с другом на только им понятных словечках.

За спиной слышны жалобные причитания Шэлдона, которого ведут на выход двое агентов:

— Я здесь ни при чём! Вы ничего не докажете! Я целитель! Моя рука! Мне нужна помощь! — его визгливый голос медленно стихает в коридоре.

Не вслушиваюсь. Весь мой мир сужается до размеров кушетки у стены, на которой лежит Ленард.

Над ним уже склонился седовласый целитель в длинной белой мантии с эмблемой извивающегося зелёного дракона. Комнату пересекает пожилой мужчина в сером мундире с русыми волосами, убранными в хвост. Он останавливается неподалёку от целителя. Вытягивается по струнке и внимательно наблюдает за манипуляциями целителя.

Это он остановил Роланда, когда тот был готов прикончить Шэлдона на месте.

При нашем приближении он сдержанно мне кивает:

— Леди Эварр, — затем смотрит в упор на Роланда. — Всё в норме.

Его слова бальзамом льются на израненное сердце. Приближаюсь к ним и робко замираю, боясь помешать целителю.

Всё тело Ленарда опутано золотистой мерцающей сетью, в которой я узнаю восстанавливающее плетение третьего уровня. Высшая целительская магия. Зажимаю ладонью рот, чтобы не разрыдаться в голос от облегчения: мой мальчик жив!

— Молодой лорд потерял много крови, — тихо проговаривает целитель, безмятежно продолжая выплетать высшую магию. — Я погрузил его в особый живительный сон.

— Он поправится? — слова срываются с губ.

— Конечно, миледи, — отвечает целитель. — Драконья регенерация и не на такое способна.

Закрытые веки Ленарда чуть вздрагивают. Крохотные пальчики на ручках слегка шевелятся.

Напрягаюсь, подаюсь всем телом вперёд, в тот же миг чувствую мужские ладони у себя на плечах. Мягко, но настойчиво меня тянут назад. Упираюсь лопатками в твёрдую грудь.

Роланд прижимает меня к себе со спины, надёжно фиксирует рукой чуть ниже ключицы. Не двинуться, не шелохнуться. Чувствую успокаивающее касание губ в макушку.

— Ммм… почти всё, — спустя несколько минут объявляет целитель. — Маленький лорд проспит ещё часов шесть, и будет славно, если проснётся уже в своей постели. Распорядиться насчёт носилок?

— Не надо. Я сам.

Дракон отпускает меня, обходит со спины, встаёт рядом с целителем. Когда золотистое мерцание на Ленарде гаснет, Роланд склоняется над ним.

Осторожно и медленно, словно величайшую драгоценность, поднимает крохотное тельце сына. Ленард, не просыпаясь, поворачивается и утыкается личиком в отцовскую грудь.

Кажется, я могу смотреть на них вечно. Ленард такой кроха в огромных руках Роланда. Это так непривычно и странно — доверять кому-то сына. Мне придётся свыкнуться с мыслью о том, что я больше не единственная для Ленарда.

— Благодарю за помощь, целитель Сайтон.

Целитель склоняет голову:

— Пусть маленький лорд поправляется. Я бы хотел завтра с утра навестить его, чтобы убедиться, что всё идёт по плану. Если вы не возражаете, лорд Эварр.

— Будем ждать, — сухой кивок целителю и пристальный взгляд на меня. — Идём, Софи.

Послушно следую за Роландом, удерживающим на руках Ленарда. Возле выхода он останавливается и переговаривается о чём-то тихо с мужчиной в сером камзоле. Судя по всему, начальником полиции.

Наконец, мы выходим в коридор. Теперь он заполнен агентами полиции, а не прихвостнями Шэлдона. Тут и там замечаю следы борьбы: пятна крови, запрещённые артефакты, которые собирают агенты.

По всему получается, что пока мы боролись с Шэлдоном и за жизнь Ленарда, здесь тоже разыгралось нешуточное сражение. По мере нашего приближения агенты расступаются в стороны и вытягиваются в стойку перед Роландом. Дракон почти не замечает их.

Смотрит на сына. А я на них обоих.

Звук наших шагов отлетает от каменных стен. Слышно, как капает вода с потолка, и тихо переговариваются агенты. Неужели, всё позади? Кошмар закончился. Роланд успел, непоправимое не случилось, и это самое главное сейчас.

Я не хочу думать о прошлом, намного больше меня сейчас волнует будущее. Я готова принять любой вариант, в котором рядом со мной сын: уехать в деревню, остаться в столице или…

По полу проносится сквозняк. Из-за распахнутой двери впереди брезжит дневной свет. Вот и выход! Совсем скоро этот ужасный день станет лишь воспоминанием.

Ускоряю шаг. Касаюсь кончиками пальцев рукава дракона. Роланд бросает на меня быстрый нечитаемый взгляд, хмурится и заговаривает первым:

— Я должен сказать тебе кое-что важное, Софи. Я…

— Неет! Отпустите меня! Отпустите! Вы не имеете права!

Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. Узнаю этот голос. Именно его визгливые истерящие нотки я слышала, когда была заперта в комнате Шэлдона. Именно его обладательница насмехалась над моим сыном.

Делаю вдох, а выдохнуть не могу. Рыжую копну волос видно издалека. Амара.

Сразу двое агентов ведут её по коридору, скрутив руки, но она умудряется брыкаться потом ей даже удаётся выдернуть руку, которую, впрочем, тут же блокируют.

Что она здесь делает? Что связывает её с Шэлдоном? Вопросы…

Не только я замечаю её. Она тоже видит нас, и её лицо вмиг меняется с озлобленного на жалостливое:

— Лорд Эварр! Роланд! Пожалуйста! Умоляю!

Я отхожу к стене и с тревогой смотрю на Ленарда. Но малыш будто не слышит визгов и продолжает сладко спать в надёжных руках отца. Роланд тоже отступает в сторону, чтобы пропустить конвой.

Оказавшись рядом с нами, Амара упирается каблуками в пол:

— Сейчас вы поплатитесь, кретины! — шипит, с ненавистью глядя на агентов, затем её голос меняется, становится заискивающим и сладким. — Роланд, пожалуйста! Прикажи им меня отпустить! Ты ведь знаешь, что я ни в чём не виновата! Одно твоё слово!

Задерживаю дыхание. Я напряжена, как тетива перед пуском стрелы. Агенты переглядываются, затем смотрят на Роланда, ожидая его вердикта. Ярко-красные губы Амары растягиваются в надменной улыбке. Она даже не сомневается в том, каким будет ответ дракона.

Тем удивительнее ей слышать его:

— Туда же, куда Хоупа, — цедит он сквозь зубы, обращаясь только к агентам. — В соседнюю камеру.

— Чтоо? Нет! Ты не можешь! Не смеешь так со мной поступать!

— Быстрее, — торопит Роланд, обращаясь к агентам сквозь зубы.

Те подхватывают Амару и тащат. Я снова цепляюсь за рукав дракона и сочувственно смотрю вслед конвою, уводящему прочь мою бывшую подругу.

— Нет, Роланд! — не желает угомониться Амара.

Каким-то чудом у неё получается вывернуться из рук стражи. Она подхватывает юбки и подбегает к нам. Тяжело дышит, глядя снизу вверх на дракона:

— Ты не отправишь меня в камеру! Ты не сделаешь этого, потому что… Я беременна!

20. По любви

Софи.

Тишина вокруг становится оглушительной. Во все глаза смотрю на Амару, а в груди будто чёрная дыра расползается, растёт безжалостно и неумолимо. Пустота. Пальцы, лежащие на локте Роланда, сами собой разжимаются, рука падает вниз безвольной плетью.

Агенты бесшумно приближаются к Амаре. Та раздражённо вскидывает руки и поджимает губы, показывая, чтобы не смели её касаться. Затем вздёргивает подбородок, нахально улыбается и нагло смотрит на Роланда.

Её пышная грудь натянула лиф платья, белоснежная кожа словно светится в полутьме коридора, длинные огненные волосы тугими прядями разметались по плечам, в ярко-зелёных глазах радость триумфа. Любуюсь ею против воли, втайне завидую её смелости на грани. Я бы не смогла бросить вызов могущественному дракону вот так… при всех.

Поворачиваю голову и обречённо смотрю на мужа. От его реакции сейчас зависит вообще всё. Рад ли он? Удивлён? Догадывался? Ждал?

Я так измучена, что готова уже ко всему, кроме того, что происходит в следующую секунду.

— Не от меня, — бросает равнодушно-холодно, глядя сквозь Амару и коротко кивает агентам.

В тот же миг Амару подхватывают под руки, игнорируя её крики и крепкие ругательства, и тащат прочь. Морщусь и с беспокойством смотрю на Ленарда. Сыночек спит.

Визги Амары стихают вдалеке, хлопает входная дверь, отрезая нас от свежего воздуха и дневного света. Становится темно и тихо.

Где-то позади в коридорах раздаются шаги, кто-то тихо переговаривается.

— Софи, — Роланд крепко удерживает спящего Ленарда одной рукой, а второй приподнимает мой подбородок. — Посмотри на меня.

Послушно поднимаю голову, погружаюсь в мягкую тьму его глаз. В них нежность и тепло, которых я никогда не видела.

— Я давно с ней не сплю. Она лжёт.

Моргаю в ответ, показывая, что поняла и что верю. В ответном взгляде облегчение. Мне даже кажется, что Роланд выдыхает. Смещает руку мне на затылок, мягко его массирует, заставляя стада мурашек понестись вниз к пальчикам ног и обратно.

Слишком пристальный взгляд дракона сейчас направлен на мои губы. Он смущает меня, щёки краснеют.

Я не привыкла к его вниманию и ласкам, и сейчас вконец растеряна. Это будто сон, который вот-вот закончится, и прекрасный принц опять превратится в чудовище.

— Поехали домой, — произносит глухо, кончиками пальцев пробегаясь вниз по моему позвоночнику, притягивает меня к себе за талию и увлекает за собой вперёд.

Так и идём втроём в обнимку вдаль по коридору. Роланд толкает тяжёлую железную дверь, и та поддаётся с протяжным лязганьем. Следом за ним переступаю порог, полной грудью вдыхаю прохладный влажный воздух после дождя и жмурюсь от яркого солнца.

Уличные звуки оглушают. Стук колёс отъезжающих экипажей. Глухие удары мешков, набитых запрещёнными артефактами, которые грузят в полностью закрытую карету без окон и опечатывают.

Глаза отвыкли от дневного света, и я дезориентирована, но это длится недолго. В следующий миг мои пальцы сплетаются с уверенными мужскими. Роланд тянет меня за собой. Это так ново — его желание не отпускать меня, даже если всего-навсего нужно дойти до экипажа с гербом Эварров, стоящего чуть поодаль.

Оглядываюсь в последний раз на распахнутую железную дверь, за которой остались жуткие подземелья. Их тьма теперь позади, мы вышли на свет вместе, держась за руки, и это кажется очень символичным.

После того, как мы добираемся до дома, Роланд лично убеждается, что особняк под защитой магических плетений и под охраной стражи. Относит Ленарда в кроватку, приказывает мне поесть и тоже ложиться спать, после чего уежает.

Не спорю с ним, делаю, как велено.

Мы с Ленардом просыпаемся одновременно, когда за окном стремительно темнеет. Я и представить себе боялась, что будет чувствовать сын, когда очнётся, как поведёт себя, как случившееся на нём отразилось и отразилось ли?

Целитель заверил, что всё будет хорошо, но червячок сомнения грызёт изнутри и не отпускает. Мне очень тревожно.

Но Ленард удивляет. Просыпается, моргает глазёнками по сторонам, переворачивается со спины на животик, встаёт на ножки в кроватке, держась за её бортик, замечает меня, его личико расплывается в улыбке, а меня топит горячей волной облегчения.

— Ма-ма! — тянет ко мне ручонки.

Подхватываю сына, кружу по комнате. Боже! Спасибо!

Поздно вечером, когда яркий диск луны смотрит в окно, Ленард спит в кроватке. Накормленный, выкупанный, уставший от длинных игр. Я тихонько прикрываю за собой дверь и выскальзываю в коридор.

Спускаюсь вниз по лестнице. Пальцы скользят по деревянным лакированным перилам. На мне голубое домашнее платье с золотистой вышивкой, волосы пахнут ванильным шампунем. Волнуюсь как в свой первый вечер в этом доме.

Я не знаю, вернулся ли Роланд, иду наугад, будто невидимая сила влечёт меня вдаль по коридору. Главное освещение уже погашено, дом погружен в полутьму, даже из кухни не доносится никаких звуков, но это и неважно. Мне не туда.

Дверь в каминный зал приоткрыта. Слышен тихий треск пламени и шелест пергамента. Пахнет тлеющими поленьями.

Останавливаюсь в дверном проёме, держусь за косяк. Зал тонет в полутьме, единственный источник света — огонь в камине.

Роланд сидит в массивном кресле спиной ко мне. Перебирает исписанные желтоватые листы, которыми завален низкий чайный столик. Подносит к лицу согнутую в локте руку. Устало трёт переносицу.

Стою неподвижно. Молча наблюдаю за ним, затем отталкиваюсь от дверного проёма и делаю шаг. Медленно пересекаю каминный зал, огибаю по дуге кресло, в котором расположился дракон.

Хочу, чтобы заметил меня заранее. Хочу видеть его реакцию и понять для себя, кто передо мной на этот раз: чудовище или защитник. И что дальше?

Дракон замечает меня. Поднимает голову. Смотрит нечитаемым взглядом тёмных глаз. Не произносит ни слова, и я снова растеряна и в тупике, потому что так и не поняла то, что хотела понять.

Действуя на свой страх и риск, медленно приближаюсь. Подхватываю с дивана расшитую шёлковую подушечку, бросаю её на пол, отвожу глаза и опускаюсь вниз, к ногам дракона.

Признаю свою над ним власть, вручаю себя ему, целиком и полностью. Я не пойду больше против него. Не стану бороться. Смиренно приму любое его решение, потому что безопасность Ленарда превыше всего. И только Роланд может её ему дать. Теперь я знаю это.

Мне нечего больше терять. Я на всё согласна, и от этого на душе легко и спокойно. Бояться больше нечего и некого. Самое безопасное место — логово зверя.

Подушечками пальцев касаюсь бедра дракона. В ответ на этот мой жест его мышцы под плотной тканью брюк напрягаются, становясь каменными. Обвиваю его ногу руками и прислоняюсь щекой к грубой чёрной ткани.

Закрываю глаза, слушаю треск пламени и удары собственного сердца. Проходит секунда, три, пять, прежде чем я чувствую, как мужские пальцы зарываются мне в волосы, пробираются сквозь локоны и мягко поглаживают кожу головы.

Почему он действует на меня так странно? Я вся словно один сплошной оголённый нерв. Готова застонать от разочарования, когда ласка внезапно заканчивается, но не успеваю, потому что Роланд подаётся вперёд, подхватывает меня подмышки и легко, будто куклу, поднимает с пола в кресло, устраивая у себя на коленях.

Оказываюсь сидящей верхом на его бёдрах, ладонями упираюсь в его твёрдую грудь.

Правая ладонь дракона по-хозяйски обхватывает мои ягодицы, вторая покоится на подлокотнике кресла.

Чувствую подушечками пальцев стальные канаты мышц под тонкой тканью белоснежной рубашки.

Рассматриваю густую поросль тёмных волос в вырезе рубашки, поднимаю глаза выше, на обросшие щетиной скулы, хищный нос, чувственные губы. Инстинктивно облизываю свои.

Тут же его большой палец оказывается на моей нижней губе, слегка сминает её, оттягивая. Замечаю, как дёргается кадык Роланда, затем слышу его низкий хриплый голос:

— Я, Бездна знает как напугался, Софи. Сначала решил, что ты сбежала и опять провернула ту хрень с меткой. Но охрану убрали. Убрали профессионально. Как выяснили в полиции, это сделали с помощью артефакта внушения, и вот тогда я понял, что дело дрянь. Никогда прежде я не боялся так, как сейчас, потому что знал наверняка, что вы в опасности. Но… я не чувствовал тебя больше. Ни тогда, ни сейчас.

Опускаю голову, разворачиваю руку запястьем вверх. На нём больше нет метки истинной, лишь шрамы от блокиратора напоминают о том, что когда-то она там была.

— Шэлдон вколол мне что-то, — объясняю тихо. — Он назвал это лекарством от истинности. Хвалился, что первым изобрёл его и мечтал, как славно продаст.

— Эта мразь получит высшую меру, — рычит Роланд. — Его вытолкнут в Бездну.

Ох! Выход в Бездну, к голодным порождениям мрака — такого и врагу не пожелаешь! Хотя после того, что Шэлдон хотел сделать с Ленардом…

— Но если ты не чувствовал меня, то… как нашёл?

Вздрагиваю, когда горячая ладонь Роланда осторожно накрывает моё запястье. Он очерчивает шрамы указательным и средним пальцем, и этот невинный жест кажется намного более интимным, чем самые смелые прикосновения.

— Амара привела, — нехотя отвечает Роланд, продолжая очерчивать подушечками пальцев мои шрамы. Это отвлекает и мешает сосредоточиться на его словах. — Я заметил красную пыль у неё на ботинках. Это показалось мне странным, потому что весь центр столицы устлан брусчаткой. А в тех местах, где можно так испачкаться, ей бывать не пристало, потому что это только нищий пригород и заброшенные кварталы. Но зачем-то она туда ездила. Я решил выяснить, зачем. Как оказалось, не зря. Амара и Шэлдон были в сговоре, Софи. Она сядет, как его сообщница.

— А как же… её беременность?

Очень медленно поднимаю на него глаза, и чужие эмоции меня будто кипятком ошпаривают. Словно и не терялась никакая связь, потому что весь ураган его эмоций и чувств для меня сейчас как на ладони.

— Очередная. Грязная. Ложь, — чеканит Роланд. — Целитель её осмотрел.

Вероятно, в моих глазах отражается облегчение, потому что взгляд Роланда смягчается. Он заключает моё лицо в свои ладони. Смотрит внимательно и произносит:

— Прости. Прости, что не уберёг. Не ценил. Я виноват. Ты не должна была даже на километр подходить к этой мрази. Больше не отпущу. Моя.

Властно притягивает к себе. Чувствую его дыхание на волосах. Горячие поцелуи на ресницах, бровях, щеках, губах.

Губы Роланда требовательно сминают мои. Поцелуй углубляется, его рука зарывается в волосы, вторая надавливает мне на поясницу, заставляя почувствовать промежностью его каменное желание.

— Софи, — его голос вибрирует, магическим током прокатываясь по моим венам, за ним следует шумный вдох, — ты одуряюще пахнешь. Хочу сожрать тебя всю. Какой только Бездны не распробовал сразу?

Его ладонь пробирается мне под платье, уверенно скользит вверх по бедру, под тонкую ткань кружевного белья.

— Рооланд, — сжимаюсь вся, обхватываю его за мощную шею, испуганно смотрю на дверь.

Вдруг, кто-то войдёт?

— Никто. Не войдёт, — он словно мысли мои читает, жадно целуя в шею и вырисовывая узоры там, где мне самой стыдно себя касаться. — Я всех разогнал спать. Расслабься, Софи, не сжимайся так. Доверься мне.

И я доверяюсь. Позволяю ему всё.

Его руки на моей обнажённой груди, его губы на моих губах, на шее, плечах. Сладко и больно одновременно, до отметин, и пусть. Общее дыхание, сплетение тел и душ. Он весь во мне. Проникает и течёт по венам и мыслям. Я больше не принадлежу себе, вся в его власти.

Внизу живота раскручивается огненный вихрь. Тело горит в огне, разум плавится.

Нечто сокрушительное и мощное нарастает, надвигается неотвратимо, несётся на меня, на нас обоих. Бьёт наотмашь, заставляя тело сокращаться в остро-сладких судорогах, разнося на мириады частиц, чтобы спустя несколько вспышек вновь собраться воедино.

Осознаю себя лежащей на груди Роланда. Так горячо и спокойно. Собираю губами мельчайшие солёные капельки, тяну носом аромат мускатного ореха и запах тёплой кожи. Сил едва хватает, чтобы провести ладонью по твёрдой груди и обвить мощную шею.

Он находит моё запястье, нежную кожу царапает колючая щетина, а место исчезнувшей метки обжигает поцелуем. Так хорошо, что даже лень шевелиться. Закрываю глаза, чтобы в следующий миг распахнуть их широко-широко, когда вдруг слышу:

— Я люблю тебя, Софи. Готов доказывать тебе это каждый день, каждый час и каждую минуту, пока не поверишь. Только больше не убегай. Самый жуткий кошмар — что я ищу вас и не могу найти. Теперь, когда ты без метки…

— Не убегу, — черчу узоры кончиком пальца на его груди, покрытой тёмной растительностью. — Я твоя. Вернее, мы.

Молчание. Улыбаюсь кончиками губ, отчётливо представляя, как озадаченно хмурится Роланд.

— Повтори, — накручивает мои волосы на кулак и мягко приподнимает голову, вынуждая смотреть ему в глаза.

Наблюдаю за танцем огоньков пламени в чёрной, как ночь, радужке.

— Я снова беременна. Кажется.

Кладу ладонь на ладонь на его грудь, пристраиваю на них подбородок и смотрю на него снизу вверх:

— Что дальше? Отправишь меня в Драгонхилл и вернёшься через год за готовым ребёнком?

Шутка кажется мне смешной, а вот Роланду не очень. Уголки его губ нервно дёргаются, он сильнее натягивает мне волосы, подаётся вперёд:

— Отправлю тебя, — выдыхает в самые губы, — в свою спальню. Буду следить за каждым твоим шагом и не отпущу дальше вытянутой руки. Ни-ког-да.

Ответить не успеваю. Да и зачем болтать, когда намного приятнее целоваться?

Эпилог

Семь лет спустя.

Роланд.

Спрыгиваю с подножки, когда экипаж ещё не успевает окончательно остановиться. Пришлось задержаться в Совете, и теперь внутри пульсирует липкое чувство тревоги: слишком долго отсутствовал, не контролировал ситуацию, и кто знает, что могло случиться?

О, это ощущение собственной беспомощности, когда ты совершенно не чувствуешь самое дорогое, что у тебя есть! Я живу с ним вот уже семь лет, и это «прелесть», а не жизнь!

Открываю и закрываю калитку. Привычно проверяю, что защитные магические плетения на месте. Во внутреннем дворике никого. В доме подозрительно тихо и пусто. Куда все запропастились? Тревога растёт. Проклятье…

— Вот, вы где! — облокачиваюсь на дверной косяк запасного выхода, ведущего на задний двор.

Младший Орбар раскачивается на деревянной качели, крепко держась за верёвки.

За толстыми стволами вековых деревьев замечаю знакомую фигурку в бледно-жёлтом платье:

— Ригард, слезай! Слезай немедленно, кому говорю! Высоко же, ну!

Рядом с Софи, беспомощно задрав голову, стоит Ленард и грозит кулаком кому-то наверху:

— Отцу расскажу, он тебе задаст!

— Что именно? — спрашиваю громко, шагая по мягкой траве прямиком к ним. — Рассказывай!

— Папа! — Ленард показывает ладонью куда-то вверх. — Ригард не слушается опять! Разоряет птичьи гнёзда!

— Ммм, — оказываюсь за спиной у жены, наклоняюсь к её волосам, жадно втягиваю одуряющий аромат карамели и молочного шоколада с тонкими нотками корицы.

Оглаживаю рукой её огромный живот: скоро рожать. На этот раз будет девочка. Софи так мечтала о ней.

Жена оборачивается с улыбкой, оплетает руками мою шею, тянется первая губами.

— Рооланд, — шепчет, складывая губы колечком.

Сминаю их, пробуя на вкус, и опять мало. Бездна, у меня сейчас встанет, вот вообще не вовремя.

— Где этот разбойник? — мягко отстраняю жену и пробираюсь сквозь ветки кустарников к старому вязу, задираю голову и сквозь листву вижу шкодливую мордаху Ригарда. Протягиваю к нему руки. — Иди-ка сюда, парень! Иди, иди, если хочешь в выходные полетать над пропастью. Хм, нет? Ну, ладно, возьму одного Ленарда.

— Папа! — ловлю маленького засранца прямо в руки.

Ещё бы он не хотел! Все драконята обожают опасные места. Чем опасней, тем лучше.

Возвращаюсь к Софи с Ригардом на руках:

— Почему ты одна? Где все? Кордон, Тиара, нянька?

— У Кордона выходной, Тиара отпросилась помочь матери, а Лорина приболела.

— Ясно, — цежу сквозь зубы, злясь про себя на бестолковую прислугу. — Это не дело, что ты одна с детьми!

— Почему? — пожимает плечами, на щеках ямочки. — Мне в радость, любимый. Ты голоден? Идём в дом?

Любимый. Зверь внутри утробно рычит. Ему нравится. Хочет ещё раз это услышать. Я тоже не против.

Софи оглаживает выступающий живот, а я смотрю в вырез её платья, и кончики пальцев начинает показывать от нестерпимого желания стянуть вниз жёлтую тряпку.

— Голоден, — отвечаю без тени улыбки, глядя ей в глаза.

Понимает. Смущается. Краснеет. Нервно заправляет за ухо выбившуюся светлую прядку. Семь лет прошло, а она так и не привыкла, что в её присутствии зверь думает только об одном. И я вместе с ним.

Разворачивается, пряча смущение, подхватывает на руки Орбара и идёт с ним к дому.

— Я думала завтра навестить с мальчиками матушку и мистера Жако, если ты не против.

Хмурюсь, заставляя себя на смотреть на её задницу и вспомнить, что за мистер Жако ещё такой нарисовался.

— Аптекарь из Норленда?

— Угу. Матушка победила. Наотрез отказалась переезжать к нему, и он уступил. Впрочем, как всегда. Продал всё на острове и перебирается сюда. Хочет открыть лавку и решил посоветоваться насчёт ассортимента. Всё-таки, потребности у местных отличаются.

— Вместе съездим.

— Ты уверен? — оглядывается удивлённо.

— Абсолютно, — рассматриваю её губы. — Планируй на вечер. Я освобожусь раньше.

— Хорошо, как скажешь.

***

— Лорд Эварр, ещё чаю? — Табита суетится вокруг меня с белым чайником.

Дети, как обычно, разносят комнату. Ригард прыгает на диване. Орбар пытается стащить со стола скатерть. Ленард успевает ему помешать.

— Настойка от цинги не нужна, — Софи и аптекарь вместе склонились над листом пергамента, исписанным мелким почерком. — Здесь её почти не бывает, разве что чуточку иметь, на всякий случай про запас. Порошок от укачивания пригодится, многие леди мучаются в долгих поездках…

Поднимаю голову и смотрю на мать Софи. Некоторые терпеть не могут родственников жены. Я нет. Табита Ойсан всегда вызывала во мне симпатию и казалась разумной женщиной. Это чувствуется на уровне инстинктов — что человек на твоей стороне.

Что бы ни случалось, мать Софи была за меня. Я видел это. Чувствовал. Мудрая женщина. Качаю головой:

— Благодарю, миссис Ойсан, не стоит.

Дети орут. Орбар взбирается на комод и чудом не опрокидывает его на себя. Такими темпами они себя покалечат. Так не пойдёт.

— Парни, а ну-ка бегом на улицу! — одной рукой подхватываю с пола кожаный мяч.

Мальчишки с визгом несутся прочь из комнаты к двери, ведущей во внутренний двор. Иду за ними следом. Останавливаюсь в прихожей. На полке серванта на белоснежной кружевной салфетке стоит плетёная корзинка с клубочками разноцветной шерсти, в пушистый голубой воткнуты острые спицы.

Хмурюсь, хлопаю себя по внутреннему карману, достаю старый сломанный артефакт, внешне похожий на наручные часы на кожаном ремешке. Блокиратор метки истинной, когда-то изъятый при обыске у крысы Хоупа. С его слов, именно этот артефакт носила Софи. Втайне от всех забрал его себе.

Не знаю, зачем таскаю его с тех пор. Наверное, чтобы помнить, ЧТО едва не потерял однажды по собственной глупости, чудом вернул и теперь загрызу любого, кто попытается это отнять.

Для меня так и осталось загадкой, как так вышло, что в день свадьбы я вдруг снова почувствовал Софи. Верчу в руках артефакт. С обратной стороны он покрыт царапинами и сетью мелких трещин. Но этого явно недостаточно, чтобы вывести его из строя.

Отгибаю тонкую металлическую пластинку в основании и вижу крохотное круглое отверстие, проходящее насквозь. Беру в руки вязальную спицу из корзинки. Примеряю. Губы дёргаются в улыбке, потому что совпадение полное. Ясно теперь, кому мы с Софи обязаны «чудом».

Да, Табита Ойсан неспроста мне сразу понравилась. Мудрая женщина.

Прячу блокиратор обратно во внутренний карман. Выглядываю во дворик, убеждаясь, что дети заняты игрой в мяч. Возвращаюсь обратно в комнату.

Мать Софи и аптекарь о чём-то тихо спорят, склонившись над записями. Софи перебралась на диванчик и полулежит на нём, легонько прощупывая живот. Завидев меня, радостно улыбается и машет рукой, подзывая:

— Роланд! Толкается!

Опускаюсь на диван рядом с ней, накрываю её живот ладонью, ловлю отчётливые шевеления. Каждый раз будто впервые, истинная магия, иначе и не скажешь.

— Я чувствую себя переевшим бегемотом, — Софи обмахивает лицо бумажным веером и мечтательно смотрит в потолок. — Знаешь, в такие моменты я думаю, что вариант «по расчёту» был не так уж и плох. Сидела бы себе за городом, сплетничала с соседками, варила бы женское зелье, порхала как бабочка, не то что сейчас.

— Что за глупости лезут в твою милую головку, м?

Опускаю руку на спинку дивана у Софи за спиной. Подхватываю прядку светлых волос, пропускаю её между пальцев. Жадно впитываю чёткий профиль жены, её изящный носик и пухлые губки.

Дурманящий аромат карамели повсюду, проникает в нос и рот, наполняя его слюной. Сглатываю и ставлю уверенную точку в её наивных фантазиях:

— Нет других вариантов, малыш. Для тебя — точно нет. Только один: «по любви».