Измена. Не могу простить

Глава 1

Андрей Сотников собрался жениться. Новость, как кирпичом по голове — бум!

Собственно, он мог уже сто раз. Ему двадцать девять. Уже и дети могли в школу бегать. Его и мои. Те, которые так и не появились на свет.

Я знаю его сто лет. Он был моим первым. И как бы радоваться нужно, что у него всё сложилось спустя столько времени, но не получается.

Я так и не забыла его. Так и не простила. Так и не смогла разлюбить.

За семь лет много воды утекло. Отшумели зимы, перелистнулись страницы жизни. Он возмужал и стал кем-то, а я… словно замерла, осталась мушкой в янтаре.

Уезжая из города, где была самой несчастной и самой счастливой немножко, я давала слово, что смогу, у меня получится, я всем докажу, что Машка Чернова тоже на что-то способна.

В результате… ну, можно сказать, я добилась именно «чего-то», но похвастаться великими достижениями не смогла бы.

— Ты слишком к себе требовательная, — успокаивала меня Аня — моя лучшая подруга и по совместительству — сестра Сотникова, — иногда очень трудно даются какие-то шаги. Кому-то с неба падает, у кого-то удача невероятная. А большинству людей приходится идти шаг за шагом, преодолевая трудности, осмысливая тот барьер, через который нужно перемахнуть.

— Да-да, я как раз из последних! — фыркала я, закатывая глаза. — Я знаю, что ты меня любишь и сумеешь оправдать любое фиаско, все мои неудачи скопом.

— Неправда! — спорила она со мной. — Ты многого достигла, просто не так глобально, как хотелось бы. Но всё ещё впереди.

Да. Я не сдавалась, не складывала руки. Не собиралась топтаться на месте и готовилась покорить новую вершину: поступить наконец-то в медицинский.

Руки-ноги на месте, голова тоже. А остальное… стиснуть зубы — и вперёд. Но что бы я ни делала, какие бы цели ни ставила, всё это не касалось моей личной жизни.

Этого в планах моих не было. Ни в ближайших, ни на потом.

Даже семь лет спустя я так и не смогла переступить через первую любовь и двинуться дальше. Я пыталась. Два раза. И ничего из этого не получилось. А поэтому… личную жизнь я отложила на потом. Когда-нибудь. Может, время вылечит и эту рану однажды.

И, может, я бы никогда не встретилась с Андреем вновь, не столкнулась лоб в лоб, если бы не Его Величество Случай.

Возможно, мы бы когда-нибудь и пересеклись по касательной. Вскользь, издалека. Да и вообще вероятность нашей встречи стремилась к нулю, если учесть, что в город своей юности я ни ногой. Ни разу за все эти годы. Не только из-за Сотникова, конечно. Для этого у меня были свои очень веские причины. Но судьба распорядилась иначе.

— Маш, я не знаю, что делать… — мямлила Аня, — у меня тут…

Решения я всегда принимала быстро.

— Так, без паники! Скоро буду, грей чайник, выкладывай на стол пироги!

— Какие пироги? — ужаснулась она.

Видимо, совсем дела плохи. Что-то штормило подругу в последнее время нехило. Столько событий — и не все из них радостные.

— Ой, ну тебя, Сотникова! Жди, я не гордая, приеду со своими!

И я сорвалась с места. Лёгкая на подъём. Тем более, есть повод увидеться с Аней. Отпраздновать, в конце концов, её развод с мужем, которого я, мягко говоря, недолюбливала. А если уж прямо — вообще презирала и терпеть не могла. Даже когда у Ани вроде бы как всё было зашибись.

Новости у подруги оказались не очень. Ну, её Майский был бы не Майским, если б всё не изгадил. Одно хорошо: Аня наконец-то беременная. После стольких лет бесплодных попыток заполучить малыша чудо свершилось.

Я бы укрыла её от мира, если бы могла. Нежный цветок. Не то что я — бурьян, сорная трава, что пробьётся даже сквозь асфальт, выживет при морозе, не сгорит от жаркого солнца.

Я бы не хотела оказаться на её месте, но если бы такое случилось, нашла бы способ поставить зарвавшегося и зажравшегося Вадю на место. Но Аня не я, я не Аня. А поэтому… маленькая трагедия в судьбе девушки, которая стала почти сестрой.

— Ещё и Андрей завтра приезжает, — у Ани такой удручённый голос, что слова из меня вылетели сами по себе.

— Ну, и что за проблема? Встретим мы твоего Андрея.

— Да-да, встреть, пожалуйста, а то мне не отпроситься, — попросила она, и я поняла, что попалась. Не отвертеться, не отказаться. Но ради подруги чего только ни сделаешь.

— Когда ты, говоришь, у него поезд? — внешнее спокойствие давалось легко. А сердце — ожидаемо — ускорило бег. Я бы хотела быть равнодушной, но не получалось.

Ну, казалось бы: в чём проблема? Семь лет прошло. Всё быльём поросло. Для него, конечно. А я… а что я? Поеду и встречу. Подумаешь.

И вот я стою на вокзале, как осина на ветру. Ветер треплет волосы, залезает под куртку, хватает за руки.

Я знаю, что Андрея не спутаю ни с кем. Я видела его фотографии — Аня часто показывает свою семью. Для неё они всё. И мама, и папа, и братья. Андрей — особенно. Они им гордятся. И не зря. Уникально-гениальный сукин сын. Я даже немножко восхищаюсь им.

Поезд прибыл точно по расписанию. Я отсчитывала вагоны, потом поняла, что состав протянуло вперёд, а я осталась безнадежно позади. Бежать вслед не стала, но шла в направлении вагонов и всматривалась в лица.

— Маша? — я всё же его пропустила. Наверное, досада отразилась на моём лице, но Сотников, кажется, был настолько оглушён, что стоял столбом и пялился, будто я какое-то потерянное и внезапно нашедшееся чудо света.

— Узнал? — улыбнулась я ему на все тридцать два зуба. Так, что даже щёки заболели от старательности.

— Тебя невозможно не узнать, — протянул он руку и, словно во сне, коснулся моих волос.

Хмурое небо поздней осени плавилось, колыхалось, гнало сизые облака.

Я чувствовала его пальцы. Это ожог четвёртой степени. Пепелище, которое должно бы навсегда забыть, что когда-то было костром. Но вот оно ожило, заиграло красками, вспыхнуло, рассыпало искры, что и жалили, и грели.

На какой-то жалкий миг я прикрыла глаза, потому что поддалась этой почти невесомой ласке. Вдохнула воздух, что пах Андреем. Не надышаться. Не вдохнуть глубже, потому что он как яд по венам — быстрый, жестокий, яростный.

А потом его губы нашли мои — и словно стоп-кран сорвало. Будто и не было этих семи лет. Словно мы расстались вчера.

Мир сузился до нас двоих. И ни вокзал, ни толпа людей, что текли рекой по перрону, не могли нас рассоединить — так мы сплелись руками, так соединились губами.

Ничего не изменилось за семь лет. Но в тот миг я об этом не думала: пыталась напиться, как умирающий в пустыне. Пыталась запомнить, впечатать, запечатлеть… Чтобы осталось хоть что-то, когда он развеется, как дым, оставив горечь, пустоту, боль…