Измена. Убей меня

Глава 5

Сознание постепенно возвращалось в мою голову, скидываю одеяло, очень жарко в комнате. Из открытого окна веет спасительной прохладой, но всё равно душно. Слышу шум дождя, не просто капель, а проливного затянувшегося ливня. Открываю и закрываю глаза, пялюсь тупо в потолок. То ли спать, то ли просыпаться. С трудом отрываю от подушки очень тяжёлую голову, на столе часы показывают десять. Десять… цифры медленно перевариваются сонным мозгом.

Боже! Я проспала на работу! Срываю неподъёмное тело с кровати, лихорадочно перебираю одежду. Моя сумка на столе валяется, копаюсь в ней, на телефоне нет звонков. Взвыв, натягиваю с трудом чёрные брюки, синюю шифоновую блузку, сдёрнутую с вешалки. Из коробки вытряхиваю ботильоны и сразу обуваю. Закидываю вещи в другую сумку и несусь вниз. Попутно расчёсываю волосы, на предпоследней ступеньке спотыкаюсь и с воплем лечу на пол у лестницы. От удара из лёгких вылетает весь воздух, мне кажется я переломала что только можно. По щекам сбегают слёзы бессилия и боли. Поднимаю голову, ощутив на себе взгляд, сквозь упавшие на лицо волосы вижу, как на меня смотрят две пары округлившихся от шока глаз.

— Ты куда собралась? — обретает дар речи Сонька.

Кое-как поднимаюсь на четвереньки.

— На работу опоздала, — отвечаю со стоном боли, пытаюсь понять всё ли цело.

— Сегодня суббота, — осторожно отвечает сестра.

Сажусь на задницу, единственную не отбитую часть. Отбрасываю сумку в сторону с нервным смешком, смотрю на гостя — это Федя, который в данный момент поспешно натягивает футболку. Перевожу сердитый взгляд на сестру, она нагло выпятив подбородок складывает руки на груди. Мысленно ей посылаю: мы ещё поговорим. Обалдела, уже парней домой таскает. Мелочь паршивая. Расстёгиваю замки на ботильонах и откидываю их снимая с ног. Федя смущённо прочищает горло. Соня подталкивает его к кухне в спину.

— Дин, ты не оборзела ли?! Я уже два дня по дому собираю за тобой вещи. В ванной, в прихожей. И сегодня что-ли, тоже буду собирать?!

Да прекрати ты орать, на секунды прикрываю глаза.

— А ты мелочь не оборзела ли? Я с десяти лет за тобой всё собираю. И вообще…

Сонька показывает кулак состряпав молящие глазки. Тру лицо ладонями, размазывая не высохшие слёзы, голова болит, тело рассыпается на составляющие, желудок сводит спазмом тошноты от голода. Нет сил даже, чтобы встать с пола. Из кухни возвращается Федя.

— Сонь, я поеду, — идёт к выходу.

Сестра оглянувшись злобно на меня, провожает ухажёра.

— И… доброе утро, — выкрикивает мне Федя на выходе.

Я же в ответ просто расхохоталась, истерично, размазывая по лицу позор. Одна остаюсь сидеть на полу. Не могу собраться и встать, я настолько растрачена морально, пуста. Моё сердце болит не переставая. И будто кусочек души, а может и вся целиком осталась где-то далеко, а у меня на этом месте чёрная дыра разрастается. Я настолько опустошена… Что глубоко плевать на многое, даже на то как выгляжу сейчас.

Возвращается Сонька и снова пыхтит на меня. Да мне пофиг, пусть причитает сколько влезет.

— Мне стыдно за тебя. Федя подумает, что моя сестра полоумная. Хотя чего тут думать, ты и есть полоумная. Вставай, чего расселась!

— Нет сил. Нет сил жить…

Соня опускается рядом со мной на корточки.

— Я надеюсь ты не решила свести счёты с жизнью?

Молчу, ответ только один. Убейте меня и я скажу спасибо… Я буду искренне благодарна тому кто избавит от ада внутри. У самой духу не хватит. Сонька округлив глаза тянет меня за руку поднять.

— Я тебя в психушку упрячу. Поняла?! Только попробуй! — тащит за собой в кухню. — С того света достану и излуплю!

Сажусь за стол и надо бы отчитать сестру за легкомыслие, да кто бы говорил. За себя ответственность нести не могу, а за сестру тем более. Сонька сует под нос кружку кофе и возится у плиты, разносится запах омлета. Говорить не хочется. Тупо пялюсь в одну точку и не могу поймать ни одной мысли. Кроме как: я не хочу жить.

— Он приезжал? — в моём голосе столько надежды и звучит настолько жалко.

Стыд обжигает раскалённым железом нутро, пробегает горячей волной по телу и исчезает, растворившись в безумном самочувствии.

— Нет! — отрезает сестра. — А приедет, пошлю подальше. Поняла. Ты тряпка! Безвольная, тряпка половая. Позорище какое, ты меня позоришь, семью нашу. И вот это моя старшая сестра?! И вот это гордость и надежда родителей?! — тычет в меня вилкой. Эмоции переполняют Соньку, аж голос дрожит.

Прислонившись к стене смотрю на неё и мне плевать, если честно, давно потонула в этом дерьме. Сама прекрасно вижу, со стороны унизительно выгляжу, но ничего поделать не могу. Пусть кричит. Сонька обреченно махнула на меня все той же вилкой, отвернулась, перекладывает омлет на тарелку и ставит передо мной.

— Я уже и забыла, когда ты меня нормально кормила!

Молча отбираю у неё прибор и ем не ощущая вкуса. Запиваю тёплым кофе, кажется без сахара.

Тишина сохраняется недолго, мелкая моя отходчивая, плесканёт как следует и мигом спокойна становится.

— Дин, а что с тем красавчиком?

— Ничего.

— Не жопничай! Расскажи, — просит, в голосе детский восторг.

— Переспала я с первым встречным, имени додумалась спросить только вчера. За любил он меня до полусмерти и кинул.

Сама не знаю зачем я это говорю, тем более Соньке. Но осталось такое чёткое ощущение, за любил и кинул.

— Твоя сестра последняя шалава, — добавляю.

— И как зовут? — пропускает мою тираду мимо ушей.

— Сонь, отстань, без тебя паршиво, — рычу раздражённо.

Глоток кофе, выдохнула. Полегчало что ли? После еды действительно стало отпускать чувство обречённости. У меня так всегда, на голодный желудок окружающее острее. А может признание вслух очевидных, пусть и грязных вещей, дало облегчение.

— Вот тебе и спасибо! Федю постоянно подрываю ради тебя. То забрать, то успокоительное купить. А ты сволочь неблагодарная!

— Я тебя, и твоего Федю не просила! — не хочу кричать на неё, но делаю это.

Сонька обиженно надулась.

— Ты какого вообще мужиков в дом таскаешь? Обнаглела в конец?! И даже не скрывает того, что спит с ним здесь!

Соня вскочила опрокидывая табурет, принимает боевую позу.

— Ты просто завидуешь! Тебе двадцать три, а бегаешь за мужиком как малолетка, рыдаешь в подушку! У меня всё в точности да наоборот, мужики бегают за мной! Может даже и рыдают в подушку.

— Закрой рот! — больше мне нечего ей возразить.

Вылетела из кухни, перепрыгивая через ступеньки несусь наверх. Хлопнула со всей дури дверью, так что в комнате стёкла задрожали. Переоделась в футболку и залезла под одеяло с головой. Стоит тишина, напоминая об одиночестве, телефон молчит, раздирая сердце в клочья. Спала, просыпалась, снова засыпала, за окном давно темно и дождь закончился.

Дверь тихонько приоткрылась, лёгкие шаги, напряженно вслушиваюсь.

— Дин, ты спишь? — тихий голос Соньки.

— Сплю.

Включает свет, плюхается ко мне на кровать.

— Что тебе надо? — рычу, выглядывая из укрытия.

— Ничего. — И такой у неё сладкий голосочек, точно что-то надо.

— Я сплю, — в упор смотрю на неё.

Сонька пристально оглядывает, слёзы наверное ищет.

— Ди-ин, что с тобой? Может тебе к предкам съездить, отдохнуть, воздухом свежим подышать. Возьми больничный и поезжай.

— Ага! И дом в твоё распоряжение. Федю тут поселишь. Пир с друзьями закатишь.

— Он хороший, — улыбается.

— И все?!

— Я люблю его. Он меня тоже.

— Сонь, ты в этом году троих любила.

— Но не спала же с ними!

— Соня, пожалуйста, думай головой, прежде, чем что-то делать.

— Как ты?

— Сейчас стукну по голове! Никогда не делай как я. Это очень больно. Если бы только могла выкинуть Заруцкого из своей головы, но я не могу, но буду пробовать. Может даже и не придётся. Он видел, как я сбегая от него, уехала на мотоцикле в неизвестном направлении, после этого больше ни одного звонка. Я спала с незнакомым парнем, чтобы отомстить и понять, зачем он постоянно меня предаёт. И ничего не поняла! Ничего. Я не нашла ответов. Только больнее стало. Чувствую себя последней шлюхой. Грязной шлюхой.

— Дин, ты не нужна ему.

— Он меня любит. Я знаю, он меня любит!

— Ты сама себе это придумала.

— Сонь поверь, я знаю, я чувствую, он любит меня.

— Тогда почему он так с тобой поступает?

— Я не знаю…

— А этот парень?

— А что с ним? Только на вторую ночь спросила как его зовут, он даже не соизволил познакомиться… Так целовал, обнимал, будто знает меня… Сказал, видел в магазине не один раз, а я в тот вечер, заметила его впервые.

— Может ты ему нравишься давно? Ходишь слепая никого не замечаешь, забив голову Заруцким, — мечтательно смотрит в потолок и фантазирует Сонька.

— Он что-то говорил… — припоминаю. — Холодная, высокомерная… Делаешь вид, будто тебе всё равно на всех… — вспомнила я его слова. — А вчера подъехал, когда только вышла из офиса. Откуда он узнал? Или может случайно проезжал мимо, — лихорадочно перебираю в голове.

— Маньяк, — пошутила сестра. — Почему ты больше не хочешь с ним увидеться?

— Он странный. Даже номера не взял, если бы не спросила, то и имени не знала бы. Ничего не сказал, ничего.

Сижу и ужасаюсь всему произошедшему со мной. Что я творю? Безумная женщина.

— Тебе что-нибудь привезти?

— Куда это ты собралась?

— Федя заедет, погуляем.

— Там в моей сумке шоколадка, давай её сюда. Можешь купить ещё одну.

— Хорошо, — улыбнулась сестра.

— Не допоздна!

— Мне восемнадцать!

Сонька увеялась целоваться со своим Федей, а я ела шоколадку и уже в который раз прокручивала последние события в голове. Брать себя в руки и жить дальше. Сделанного не воротишь. На удивление ни истерики, ни слёз больше не было, наверное это всё лёд в душе и холодная корка на сердце.

День понедельника начинался, как обычно, за выходные больше и больше убеждалась, я смогу. Ела чаще, чем обычно, много спала, да и просто валялась. В моей жизни переворот, та истерика напугавшая сестру, заставила пережить личную драму, сама не знаю как именно, но это перевернуло моё понимание и восприятие, дало силы. Срочно избавиться от нытья, не искать с ним встречи, не напоминать себе.

С головой окунулась в работу. Пытаюсь жить так, будто ничего не произошло. С виду получается, даже Галя спросив как там с Заруцким и получив ответ точка, отстала, вот так сразу. Я даже улыбалась сегодня. Получается! Врать… Там где обычно порхала душа, до сих пор зияла ледяная пустота. Ничего, справлюсь. Я ещё тоскливо посматриваю на парковку, когда иду через дорогу в кафе вместе с Галей. Уныло оглядываюсь, у нас долгожданный обед. Машины Заруцкого конечно же нет. Быстро сдался. Может Соня права, не нужна я ему. Ошибалось моё глупое чувствую. Это мне так хотелось. Сама себе придумала, поверила. Как права моя младшая сестра во всём.

В кафе не многолюдно, делаем заказ, болтаем о шмотках ожидая. Смотрю в окно через дорогу, мимо с рёвом проносится мотоцикл, вся сжимаюсь в ожидании, от раздирающего внутренности звука. Галя замолчала оборвавшись на полуслове. Смотрю на неё, уставилась в глаза, буквально давит на меня своим любопытством. Девушка официантка принесла сок. Осушаю стакан разом и снова взгляд на подругу.

— Дин, может молчать уже хватит?

— По поводу? — продолжаю притворяться.

— А то ты не догадываешься. У тебя кто-то появился? Что это за выходка с мотоциклом?

— Знакомый.

— И всё?! — нервно постукивает ногтем по столу.

— Всё.

Стыдно рассказывать, что я спала с первым встречным, язык не поворачивается. Соня это сестра, она близкая, родная, любимая, не осудит, поймёт. А Галя может и подруга, но такое не для её ушей.

Вижу по глазам, не поверила совсем, но промолчала. Долго дружить со мной не надо, чтобы знать, у таких, как я нет друзей мужчин. Только одно может связывать с ними, отношения. Стараюсь невозмутимо есть свой обед, вдруг ставший безвкусным. Пытаюсь искренне улыбаться, поддерживаю тему разговора. Память подкидывает картинки с Даном наедине… Краснею, кожу обжигает инородным жаром… Даниэль, поправляю себя мысленно. Хочется в холодный душ, спасти тело от пожара. Почему-то кажется, это было так давно. Зажмуриться с досады, с трудом сдерживаюсь от порыва.

Возвращаемся в гробовом молчании, каждая по своей причине. Очень боюсь увидеть Заруцкого ожидающего у входа, я же сдамся и кинусь на шею, позабыв о барьерах, что возводила целые выходные. Прощу и не отпущу, если получится. А простит ли он? Но его там нет. Сама наивность, Заруцкий сторожащий у входа — это фантастика.

В кабинет захожу первая и замираю в дверях. На моём столе стоит большая корзина красных роз, красиво упакованных, в обилие зелени, ленточек и бантиков. На глаза набегают слёзы, сердце бьётся быстро-быстро.

— Опа! — за спиной Галин возглас.

Цветы прислали доставкой на моё имя. Это Заруцкий! Где он был три дня? Обжимался с той девкой? Еле сдерживаю всхлипы радости. Не забыл! Дура! Чему радуюсь? Усердно вспоминаю тот день, когда увидела его целующимся, представляю продолжение, только бы прогнать глупую улыбку. Так больше не может продолжаться! Это ненормально! Отпусти, шепчу трогая бархатные лепестки красных бутонов. Дай свободу или убей. Больше не могу…

— Пятьдесят одна, — подводит итоги подсчёта Галя, вырывает меня из калейдоскопа переживаний.

Кабинет заполнен сладко удушающим ароматом. Мне бы взять и отнести их на мусорку, переломать, разорвать в клочья каждый лепесток… А в голове одно, он меня любит, я знаю, любит. Хочу бежать к нему… Целовать… Несусь в туалет, держу руки под холодной водой, прикладываю к щекам. Пытаюсь прийти в себя, охладить глупый пыл. Возвращаюсь в кабинет наигранно спокойная, копирую номера в телефон, быстро, будто это срочность, вытаскиваю сим-карту и выкидываю в урну. Пока не передумала. Схватив сумку вон из кабинета, пока хватает смелости и воли.

— Если что, прикрой меня, я быстро, — кидаю на выходе подруге.

По улице чуть ли не бегом до ближайшего салона сотовой связи. Растрёпанная врываюсь и требую срочно подключить мне номер. Консультант просит паспорт, подозрительно на меня поглядывает. Я её нервно тороплю, оглядываюсь словно за мной гонятся. Получив новый номер, стремлюсь обратно в офис. Влетаю в кабинет, без сил падаю на кресло и пялюсь в монитор, делаю вид, что работаю.

— Знаешь Дин, мне кажется тебе надо отдохнуть. Возьми больничный, сгоняй к родителям на свежий воздух. Ты в последнее время сама не своя.

— Всё хорошо, справлюсь, — говорю скорее для себя, чем для неё. Сговорились что ли?!

Розы убираю на пол, подальше от своего стола. Рука не поднимается их выкинуть. Глаза сами собой так и возвращаются к ароматному чуду, поглядываю украдкой. Почему не дарил цветов, когда всё было хорошо? Ему рядом нужна дурочка вроде меня, заглядывающая в рот. Повторяю Сонькины слова. Изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на работе и отчасти у меня это получается. На зло ему. Хочу его ненавидеть! Надо мной уже малолетняя сестра ржёт, тыкает носом, что я тряпка половая, об которую он ноги вытирает. В груди разгорается маленький огонёк злобы.

Сонька звонит к концу рабочего дня, сообщает: продукты куплены и теперь с меня готовка ужина, в магазин могу не заходить, а ехать сразу домой. Я только рада не возвращаться вместо порочной ошибки. Умничка моя сестрёнка! Совсем сегодня не хочу вообще куда-то показываться, только домой, спрятаться и не вылезать.

Вызываю такси на восемнадцать часов. Машина чуть припаздывает, Галя уже ушла. Приходит сообщение с информацией о цвете и номере. Спешу по ступенькам одевая куртку, отдаю ключи от кабинета охране, прощаюсь и выбегаю на улицу. От двери сразу натыкаюсь на Заруцкого.

Сказать моё сердце подпрыгнуло, это значит ничего не сказать. Оно вылетело! Кожа полыхнула жадным пламенем, пожирая всю сдержанность и настрой.

— Привет…

Пытаюсь его обойти, в глаза не смотрю, до боли сжимаю зубы. Он пытается ухватить за локоть, останавливая, отхожу предугадав его действие, не даю до себя дотронуться, набегают предательские слёзы.

— Дин, давай поговорим…

Отхожу от него в страхе сдаться, сама себе не доверяю. Я ещё никогда добровольно от него не отказывалась. Сердце несётся, дрожь по всему телу. Он приехал!

— Не трогай меня, — звучит мой голос жалко и неуверенно.

Так больно смотреть в это лицо, на его губы, которые целовали другую. Мои любимые, растраченные на других…

— С каких это пор не трогать? Не с тех ли, как на мотоциклах по городу рассекаешь?!

Меня словно ударили по лицу, открываю рот, но не в силах сказать и слова. Отступаю от него, каблуком цепляюсь за выступ клумбы, он успевает поймать до падения в этот самый цветник. Стряхиваю с себя наглые руки и снова пячусь задом. Как смеет подобное говорить, тот самый, который целовал другую, на моих глазах, думая, что меня нет рядом. А скольких он целовал, когда меня не было рядом? Зачем тогда ему я? Слова не шли и мне нечего было ему сказать. Я миллион раз за эти дни прокручивала мысленно предполагаемую встречу. Думала пройду мимо холодно, с гордо вскинутой головой, скажу, пошлю его очень далеко, а сама не могу вымолвить и слова. Только глотаю слёзы. Меня трясёт как паршивого, серого зайца. Жалкая…

Обхожу предмет обожания, словно заразного, продвигаюсь к парковке.

— Дин, пожалуйста, послушай меня, — просит мягко, наверное понял, не с того начал.

Огибаю его по полукругу и развернувшись быстро иду к ожидающей машине. Его слова подстёгивают, воспоминания разбившие сердце придают сил каждому шагу.

— Дина! Поговори со мной! — кричит вслед, наплевав на тех кто может услышать, в словах нотки отчаянья.

Сажусь в спасительное такси, держусь чтобы не обернуться, водитель любопытно поглядывает на меня в зеркало заднего вида. Всю дорогу до дома лихорадит, ломает не хуже наркомана, но я не плачу, раз за разом сглатываю ком в горле и тихонько всхлипываю сдерживая слёзы. Смотрю на свои пальцы, крепко сжатые в кулаки и понимаю, я его теряю… Потеряла, уточняю намеренно. Хочется кричать от боли внутри, без него нет желания жить. Я не смогу… Побегу за ним опять. Буду унижаться и ползать на коленях, только бы дал шанс. Утрирую, но ужасающая картина придаёт сил. Сжимаю челюсти до скрежета зубов, не бывать этому. Не дождёшься!

Дома Соньки нет, переодеваюсь, и с продолжающими дрожать руками спешу на кухню. Нахожу в шкафчике валерьянку, запихиваю в рот три таблетки и рассасывая эту гадость, принимаюсь за готовку ужина. У меня сестра нормально не ела уже чёрт знает сколько. Дышать стараюсь через нос, пытаюсь восстановить показатели организма до нормы, унять ненормальный бег сердца. Поглядывая на часы набираю Соньку, очень стараюсь вести себя так, будто ничего не произошло. Так будто не моя душа сейчас скулит в голос и ком боли разрастается в солнечном сплетении болезненно пульсируя.

— Сонь, ты где?

— Гуляю.

— Где гуляешь?

— Зачем тебе? Что-то случилось?

— Всё хорошо. Не опоздай к ужину, а то голодная останешься.

— Ладно, — с удивлением отвечает Сонька.

Усердно готовлю, попутно глазею в телевизор, наблюдаю за событиями какого-то детектива. Пропустила даже, когда руки перестали дрожать, а я стала спокойнее. Осталась только ноющая боль. Я привыкла, она всегда со мной, переживу. Сонька объявляется через два часа и крадётся на кухню. Молча наблюдает, как накрываю стол.

— У нас праздник?

— Нет. Ужин. Поздний ужин. Обычный, поздний ужин. Всё, как всегда, — повторяю чуть ли не по слогам.

Вскидывает брови, садится.

Едим молча, посуду убираю кусая губы. В ванной смываю с себя весь день и только закрыв дверь своей комнаты сдаюсь. Сползаю по двери на пол, тихо плачу, чтобы не услышала сестра. Наревевшись добираюсь до кровати и падаю без сил на постель. Так больше не хочу. Я хочу другого, совсем другого. Это больная любовь, ненормальная. Так нельзя! Невыносимо так жить. Вижу со стороны и понимаю, надо исправлять, я сойду с ума, если так будет продолжаться. Мне постоянно мало его, хочется больше и больше, я жила весь этот год от встречи до встречи, от звонка до звонка. Мимо меня проносится жизнь, моя собственная, а я думаю только о нём. Сутками в мыслях с ним, дико мучаюсь от ломок, каждый раз плачу. Так не должно быть…