Измена. Я не предавала тебя (СИ)

Глава 3

Проснулась я в комнате с волком, вернее, от легкого толчка его лобастой головы. Он упирался мне в живот. Я сонно улыбнулась ласковому и нежному зверю. Погладила его, пропуская жесткий мех сквозь пальцы. Смотрела в чуть прикрытые от удовольствия глаза. Лежала бы так вечность, но было очевидно, что нужно выпустить волка на волю и проведать своего больного. Последний раз провела между ушей ладонью и, отстранив волка от себя, встала с кровати.

Я спала в простой хлопковой рубашке. Надела сверху нее плотное платье темно-синего цвета и, наскоро причесав волосы, вышла из комнаты. Волк послушно следовал за мной. Я открыла ему, но прежде чем выйти, он грозно посмотрел на дверь, за которой оставался больной.

— Иди. Он не в том состоянии, чтобы навредить мне. — Я снова погладила волка, и тот, кивнув мне, выбежал на улицу в предрассветное утро. Затем перепрыгнул через невысокий забор, будто его и не было на пути, и скрылся в густой чаще леса, обступившего мой маленький замок, как я любила называть про себя свое новое пристанище.

Я вернулась в дом, привела себя в порядок. Приготовила легкий бульон больному и разбудила того. Мужчина сонно проморгался, глухо застонал и завозился, открывая глаза.

— Я жив? — просипел молодой стражник.

— Как видишь. Но еще немного, и я не смогла бы помочь тебе. — Я присела рядом на табурет и помогла больному приподняться, подала чашку с бульоном. Он принял ее.

— Я в неоплатном долгу.

— Не стоит. Выздоравливай и будь в следующий раз осторожнее. Вот это, — я подошла к деревянным полкам и подхватила две склянки, — будешь принимать в качестве восстанавливающего средства. Этим — обрабатывать раны. Посоветовала бы тебе еще как минимум неделю покоя.

Он серьезно слушал меня и не перебивал. Но раздался стук в дверь, и мне пришлось выйти и оставить бойца. Как и обещали, пришли его сослуживцы, что пару дней назад принесли беднягу ко мне.

— Вы вовремя. Он уже может передвигаться.

— Значит, жив, — облегченно выдохнули те. Зашли в дом, чтобы помочь своему другу выйти. Даже принесли ему одежду. Для чужих у меня были предусмотрены удобства на улице. Да, было прохладно, ведь на улице стояла осень, но и пересилить себя, чтобы пускать всех подряд в свою личную умывальню, я не могла. Мое аристократическое прошлое давало о себе знать. Да и мужчинам, что привыкли стоять на страже нашего покоя, привычно было умываться холодной водой.

Я еще раз рассказала им, как следует ухаживать за ранами, и солдаты, наконец, оставили меня одну. От благодарности я не стала отказываться, впрочем, и свою цену никогда не называла. Была довольна и тем, что люди оставляли на свое усмотрение. И никогда из-за количества монет не отказывала нуждающимся, что приходили ко мне.

Я позавтракала кашей и решила наведаться в город. Хотела зайти в лавку с травами, чтобы пополнить запасы редких сборов, что не произрастали в нашей местности. Как раз к полудню должна была добраться до города. Я собрала свои длинные темные волосы в тугую косу, действуя вслепую. Теперь избегала смотреть в зеркало, ведь не узнавала себя там.

Год прошел, но я так и не привыкла к своей сущности, что иногда проступала сквозь мои черты. Больше всего меня пугали собственные глаза: слишком темные для человека зрачки напоминали бездну. Темные брови, как изящные мазки художника, были вразлет. Пухлые алые губы притягивали взгляды, и я стыдилась этого. Даже никогда не красила их, чтобы лишний раз не привлекать к ним внимания. Светлая кожа была без изъянов, но все вокруг зря считали меня человеком. Идеальная фарфоровая кожа была наследием моей крови. Как и притягательные холодной красотой черты лица в целом.

Я сняла свой синий плащ с гвоздя, что торчал здесь в качестве вешалки, набросила ткань на плечи, а на голову надвинула глубокий капюшон. Взяла тонкие перчатки в тон, надела единственные сапожки на плоской подошве, подхватила плетеную корзину и вышла из домика. Запахнулась получше и, прикрыв за собой дверь на замок, а потом и калитку своего небольшого двора, вышла на протоптанную тропинку, что за год успели утрамбовать люди, частенько заглядывающие ко мне.

До города было около часа пешей прогулки, и я искреннее наслаждалась ею. Чистым лесным воздухом с примесью влажной листвы и хвои, чудесными и умиротворяющими песнями птиц и ветром, путающимся в высоких густых кронах. Солнце пробивалось сквозь ветки, раскрашивая лес всеми оттенками зелени. Мне даже нравился покой, что я испытывала в отсутствии вредного фамильяра. Вчера он явно перегнул палку, и я нисколько не жалела, что выгнала и проучила его. Я не знала, где он шатается и очень сомневалась в том, что у него может быть личная жизнь. Хотя что я вообще знаю о фамильярах ведьм? Может, и моему ничто кошачье не чуждо. Но в любом случае, Лорд должен сам осознать, как плохо и негостеприимно вчера себя повел.

Вскоре я достигла окраины города. Свежий лесной запах сменился другим — тяжелыми и спертым. Жизнь на природе заставляет иначе чувствовать такие резкие перепады. Однако сегодня было как-то слишком оживленно. Чаще чем обычно попадались воины в форме, облаченные в кожаные нагрудники и длинные плащи с гербами. Рисунки, как и цвета, были разнообразными. И не все они принадлежали местным.

Что-то царапало меня. Общее беспокойство людей легко улавливалось и скреблось внутри. Смех, гомон и громкие разговоры по-прежнему неслись отовсюду на оживленной торговой улице, по которой я шла, но все казалось каким-то наигранным, осторожным. Люди были напряжены и постоянно поглядывали на снующих неподалеку воинов-магов.

Я достигла площади, прислушиваясь к шепоткам и сплетням, но так ничего и не поняла. Люди и сами недоумевали, откуда у нас тут два отряда военных. Я подошла к фонтану, что украшал площадь в центре и на каменном низком бортике которого можно было посидеть, но так и замерла в шаге. Пятеро магов стояли небольшой компанией и о чем-то переговаривались.

Сначала я подумала, что мне показалось. Ведь прошел год с того момента, как я последний раз видела этого… предателя. Но, как оказалось, не последний. Я резко замерла, не шевелясь, меня толкнули в спину, капюшон упал с головы, а мужчина, которого я узнала по военной выправке и золотистому пшеничному цвету волос, повернулся.

Как назло, его глаза безошибочно нашли мои. Лицо мага исказилось. Он в удивлении нахмурился, не веря, что увидел меня.

Мы застыли друг перед другом, не обращая на снующих между нами людей. Я не собиралась рассматривать его. Человека, что так вероломно поступил со мной. Лжеца и лицемера. Но не обратить внимания на то, как он заматерел, не смогла, особенно притягивал взгляд огромный шрам на виске. Отметина была овальной, большой и уродливой. Словно клеймо.

Я развернулась, набросила капюшон на голову и поспешила скрыться среди толпы людей, что так же, как и я, решили посетить сегодняшнюю ярмарку.

— Этель! — раздался крик, но я уже не слушала и не собиралась оборачиваться.

Я ненавидела его, подлеца, что некогда считала другом. Предателя, оболгавшего меня. Что он тут делает? На окраине королевства? Я огибала людей, спеша уйти из города. Стало тошно, а воспоминания о дне моего позора, что я старалась выжечь из своей памяти, снова всколыхнулись.

И такие жестокие обвинения, после которых уже не отмыться, не восстановить собственную репутацию, опять начали рвать душу в клочья. Его слова сделали из меня падшую женщину, изменщицу, и они впивались ядовитыми иглами в кожу так же сильно, как и год назад.

— Да. Мы любили друг друга и хотели быть вместе.

— Почему «хотели»? Сейчас ваши намерения насчет супруги уважаемого мага, лорда Керстена Блейза, изменились? — спросил судья.

— Конечно, ваша честь, у меня открылись глаза, ведь Этель — гулящая женщина. Как я могу быть уверен в ней, если она даже мне, своему любовнику, изменяла с садовником?

— Значит, вы больше не имеете притязаний на эту… особу? — уточнил судья.

— Разумеется, нет, — добавил друг-предатель Баррель и гордо удалился из зала.

Я хотела закрыть уши, в которых снова и снова раздавались мерзкие смешки знати, рвано выдохнула и попыталась взять себя в руки. Он больше не причинит мне боли. Я не та безропотная и нежная Этель Блейз. Я другая и никогда не буду прежней. У меня есть сила. У меня есть гордость. И я не верю никому. Пусть только сунется ко мне!

Оставалось надеяться, что он сочтет нашу неожиданную встречу за мимолетное помешательство. Не поверит глазам и забудет, что мы имели несчастье столкнуться тут.

Я спешила домой так, словно за мной гналась свора диких собак. Злость перемешивалась с досадой, оскорбленная гордость — с желанием проучить сволочь, но я не собиралась этого делать. Не желала ввязываться в подобное, ведь я теперь никто, нет за мной никого. Ни супруга, ни отца-наставника. А тратить жизнь и класть ее на алтарь мести я не собиралась. Да, меня оболгали, не захотели выслушать, но это стало уроком на всю жизнь. Мне не место среди аристократов, не место в душных городах. Мое счастье отныне связано с одиночеством, ведовством и лесом.

Я захлопнула дверь, не обращая внимания на скользнувшую между ног черную тень, что в последний момент успела заскочить в дом. Отбросила корзину в сторону и сорвала с себя плащ. Повесила его на гвоздь и прошла на кухню, чтобы сделать травяного чая. Стоило успокоиться. Но не успела я сесть и сжать горячую кружку в руках, как услышала:

— Лица на тебе нет. Вижу, как ты убиваешься по мне, но не стоит. Вот он я. Корми меня. Я с новостями.

Я молча отставила чашку, все так же пребывая в своих мыслях. Открыла холодильный шкаф. Нарезала сыра и немного отварного мяса. Положила на блюдце и поставила на стол. Голова Лорда уже важно возвышалась над тарелкой. Я думала, еда его займет на некоторое время, но кот, как видно, до сих пор не научился ловить мышей и есть их, потому как менее чем за минуту смел все угощение, усердно облизываясь. Я все еще не могла прийти в себя после внезапной встречи с Баррелем. Возможно, болтовня кота отвлечет меня. Но, как оказалось, лучше бы он молчал!

— Слушай меня, и будет тебе счастье. Четыре постулата, по которым должна жить каждая уважающая себя ведьма. — Лорд отодвинул тарелку в сторону и взобрался на стол. Сел на край и с видом просвещенного мессии, что постиг тайны мироздания, в отличие от нас, смертных, приготовился говорить дальше.

— Ты же не помнишь ничего толком. — Я отпила маленький глоток чая.

— Я просто в данный момент времени затрудняюсь с ответами на все твои вопросы, но у меня крайне хорошо развита интуиция. Так вот! Вниманий моим советам. Важно! — Он поднял лапу, выпятил грудь и, дождавшись моего внимания, озвучил: — Кредо ведьмы. Влюбить. Родить. Уличить. Свалить. Поняла?

Я переваривала его слова и смотрела на кота как на полоумного. Неужели этого мессию настигло озарение? Ужас!

— Уличить в чем, боюсь спросить?

— Надо быть смелее. Не пристало ведьме бояться, — покачал тот головой. — В измене, разумеется. Каждая уважающая себя ведьма должна быть обеспечена и оставить мужика в одних подштанниках!

— Да ты кладезь полезной информации.

— Пользуйся, пока я жив.

— Ты мне сейчас дал надежду, что я смогу от тебя избавиться?

— Это было сказано образно. — Кот посмотрел на меня исподлобья, как на неблагодарную подопечную.

— И у тебя кандидат есть на примете? — спросила я из чистого интереса.

— Разумеется. Где, по-твоему, я шлялся всю ночь? Решал твои проблемы.

— Мне кажется, ты хотел заняться личной жизнью?

— Вот я и занялся. Только твоей.

— Лучше бы я тебя закрыла в подвале, — простонала я и закрыла лицо ладонями.

— Да ты даже еще не слышала, кого я тебе присмотрел, — возмущенно вздыбил шерсть Лорд.

— И кого? — Я оторвала руку от лица.

— Гельда Дари.

— Сына городничего? Так ты и до этого его мне сватал.

— Тогда я еще не знал, что он подходит нам по всем фронтам. — Лорд не усидел на месте и начал важно прогуливаться по краю стола из стороны в сторону.

— Ты уличил его в измене? — сразу смекнула я.

— А то! Застал на горяченьком. Ты, конечно же, лучше его зазнобы. Но мы не дураки, выставлять твою красоту напоказ. А то еще не отвяжется от нас. А вообще, вон как ты расцвела при правильном уходе, даже не знаю, как быть, — задумчиво проговорил кот.

— Это ты о себе? О твоей заботе?

— Конечно. А кто, по-твоему, за тобой присматривает? Только я, — кивнул головой кот. — Вон, как налилась моя ягодка.

— Я и до твоего появления была ничего, — скривилась я в ответ на слова Лорда. Наглец фыркнул в длинные усы.

— Да ты себя видела до меня? Страшилище ты мое? Доска — два соска, тощая как палка. Зато сейчас налилась, вся такая сочная в нужных местах. Округлая. А все из-за моего присутствия.

— Я тебя прибью, — выдохнула я и резко подалась вперед, ловя наглеца за ухо, потом перехватила за шкирку и подняла паршивца над столом.

— А ну, отпусти меня! Счастья свое упустишь. Гельд — идеальный кандидат. Сам ничего такой… смазливенький. Потерпишь его чутка, а потом дождемся, пока он не вытерпит, побежит к своей зазнобе, и возьмем его за жабры. Вытрясем ему карманы. Обдерем до нитки.

— Ты кот рецидивист и мошенник. Пока не подумаешь над своим поведением, чтобы и духа твоего тут не было! — Я раскрыла дверь и выкинула Лорда на улицу.

— Так бы и сказала, что Гельд тебе не нравится. Я другого-о-о-о найду-у-у-!

Я захлопнула дверь, не желая видеть этого проходимца. И где только таких фамильяров раздают. Я бы написала жалобу.

Весь вечер не находила себе покоя. Даже монотонное перебирание трав не помогало мне. Я так и оставила не до конца обработанные растения на столе и спустилась по деревянной лестнице на первый этаж. Вышла на улицу вдохнуть чистого воздуха и немного послушать лес. Присела на крыльцо, поставив небольшую вытянутую лампу рядом. Закуталась поплотнее в шаль и привалилась спиной к двери. Лорда поблизости не было видно. И признаться, мне это нравилось. Еще одной его сумасшедшей идеи я просто не выдержу.

Я смотрела в темный и мрачный лес, но находила даже в этом всем некое сказочное великолепие. Я не боялась теней или же того, что из них вынырнет какая-нибудь тварь. Я наслаждалась единением с чащей и знала, что поблизости нет никакой опасности. Сам лес оберегал мое пристанище от хищного зверья.

Я ловила себя на мысли, что не просто так вглядываюсь в темень перед собой. Хотела увидеть там светящиеся янтарем глаза. И в какой-то момент заметила долгожданные светлячки. Я выпрямилась, и в это мгновение серая опасная тень перемахнула через мой забор и тут же замерла. У меня перехватило дух от мощи и красоты этого зверя. С каждым днем волк все больше приходил в норму, его раны заживали, проплешины затягивались новой шерстью.

Я подалась вперед, протягивая к нему руку. Огромный зверь, достигающий моей груди, когда я стояла в полный рост, сейчас возвышался надо мной опасной каменной глыбой. Но я, вопреки всему, не боялась этого. Да и поймала себя на мысли, что лес не бунтовал, он был спокоен и не испытывал тревог насчет этого хищника. Я ощущала себя в безопасности рядом с ним.

Волк слегка опустил свою лобастую голову под мою руку. Я провела кончиками пальцев по его пасти, огладила щеки и уши. Он был красивым и величественным. Зверь подался ко мне всем телом, а потом лег рядом. Я переместилась к нему ближе и облокотилась лопатками на его бок. Подняла голову, наблюдая за ярким лунным диском.

Волк вздохнул подо мной. Я сама не поняла, каким образом почувствовала, что он хотел моего внимания. Я села поудобнее, прижимаясь своим боком к его, и принялась гладить зверю спину. А вскоре поняла, что все тревоги отступили на задний план. Ужасные картины прошлого подернулись пеленой забвения. Я смогла вздохнуть спокойно.