Изумрудное колье

ЭПИЛОГ

– Вито, ты не должен этого делать. Право, не должен.

Голос Рейчел звучал робко и неуверенно. Они стояли у закрытой двери в безлюдном коридоре, пол которого был покрыт ковром.

Он взял ее за руки.

– Ты такого плохого мнения обо мне? Считаешь, что я нарушу покой умирающей женщины?

Она покачала головой.

– Ее смерть не имеет отношения к той причине, по которой ты должен ее ненавидеть.

Он глубоко вздохнул.

– Я ненавидел ее из-за той боли, которую она причинила моей матери. Она была любовницей, но адюльтер совершил мой отец, и его вина больше. Просто было... удобнее переложить всю вину на нее. Поэтому, – он сжал руку Рейчел, – пожалуйста, не бойся, что я скажу что-нибудь такое, что ее расстроит.

– Спасибо, – хриплым от волнения голосом ответила Рейчел.

Вито поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Тогда покажем ей, что ее мечта осуществилась.

Повернув ручку двери, он пропустил Рейчел перед собой в больничную палату, где лежала Арлин.

Когда его взгляд остановился на фигуре, лежащей на кровати, он решил, что они попали не в ту комнату. Могла ли исхудалая, старая женщина с седыми волосами быть Арлин, которая отравила ему юность? Он стоял ошарашенный, а Рейчел подошла к кровати и тихо позвала:

– Мама?!

Женщина с трудом повернула к ней голову.

– Рейчел... моя дорогая. – Голос Арлин звучал еле слышно, но было ясно, что она рада.

Затем ее взгляд переместился на Вито, и произошло совершенно невероятное: худое лицо преобразилось, словно солнечные лучи заструились из глаз.

– Энрико... это ты? Правда, ты?

Тонкая жилистая рука поднялась и бессильно опустилась.

Вито сделал шаг к кровати. Бесцветные глаза впились в его лицо, а в их глубине он прочитал то, что только слепой мог не разглядеть. Великий боже! Арлин Грэхем любила его отца. Лишь любовь могла так осветить иссохшее лицо. На мгновение болезнь куда-то исчезла, и можно было представить, какой красавицей она была прежде.

– Энрико...

Вито протянул руку и положил ладонь поверх тонких пальцев.

– Я здесь, amore mio[10].

Мог ли он отказать ей в этом? В ее глазах промелькнула надежда, но тут же погасла.

– Нет, – тихо сказала она. – Это не Энрико. Я никогда не была его любимой.

Затуманенный взор скользнул по лицу Вито, и теперь в глазах Арлин появилось новое выражение – удивления.

– Вито. – Она медленно перевела взгляд на дочь, стоявшую немного позади. – Рейчел... значит, это правда?

– Да, это правда, – спокойно сказал Вито и притянул Рейчел к себе. – Ваша дочь – моя жена. Больше, чем жена. Она – женщина, которую я люблю... любил и буду любить всегда. И я прошу... – голос у него дрогнул, – чтобы вы нас благословили. – От волнения он замолк, но все-таки закончил:

– В память о вашей любви к моему отцу, о чем я никогда... не знал.

Слабые пальцы слегка сжали ему ладонь и упали на одеяло, но голос прозвучал отчетливо:

– Ему не нужна была моя любовь. Но я все равно его любила. И твоя мать любила... – Арлин замолчала. Горькая улыбка исказила ее лицо. – У нас с ней оказалось много общего. Каждая любила мужчину, который ее не любил... не мог любить. Бедная Сильвия. Я по крайней мере могла бывать повсюду с Энрико, а твоя мать и этого была лишена. А сколько нервных припадков она пережила! Но они давали ей возможность скрыться в шале в горах, куда он мог к ней приезжать...

Вито похолодел.

– Кто? – вырвалось у него.

Затуманенные глаза Арлин остановились на нем.

– Она никогда тебе не говорила? Нет. И правильно. Она всегда оберегала его от слухов, так как скандал был бы ужасающий. Даже теперь, когда она стала вдовой. А как жену Энрико... ее просто изничтожили бы.

– Кто? – повторил он.

– Ты называл его дядя Пьетро.

У Вито оледенело лицо.

«Dio mio... Дядя Пьетро, кардинал и старый друг семьи».

– Между ними не было любовной связи. Только дружеские отношения и больше ничего – из-за его сана. Бедняжка Сильвия...

Голос Арлин затих, веки сомкнулись, и она провалилась в забытье, спасающее от боли.

Вито ничего не видел перед собой. Мир, в котором он вырос, рассыпался в прах. Все годы он смотрел на мать как на жертву. И все это время... Он отвернулся, сжав ладони в кулаки. Руки Рейчел обхватили его за поникшие плечи, и она прижалась щекой к его спине. Она ничего не говорила, а просто давала ему возможность пережить эту тяжкую новость.

Потом она сказала:

– Вито, это была их жизнь, и не нам судить – мы можем лишь пожалеть их. Мы с тобой должны радоваться тому, что у нас есть шанс прожить нашу жизнь счастливо и в любви, которой они были лишены. Мы имеем намного больше по сравнению с ними.

Она повернула его к себе и, заключив в ладони его лицо, заглянула в глаза, полные душевной боли. Вито взял ее руки в свои.

– Ты ошибаешься. – Он наклонился и поцеловал ее нежно и крепко, как целует по-настоящему любящий человек. – У нас есть все. Потому что у меня есть ты, а у тебя – я.

Солнечные лучи тонкими нитями тянулись между голых ветвей деревьев. Но уже пахло весной. Жизнь возрождалась.

А Рейчел смотрела только на темную могильную яму, куда опустили материнский гроб. Арлин нашла место своего последнего упокоения. Слезы текли по щекам Рейчел, монотонно звучал голос священника:

– «...доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься»[11].

Около Рейчел возвышалась фигура мужа. По другую сторону от нее стояла невысокая седая женщина в элегантном траурном платье.

Погребение закончилось, священник подошел к Рейчел со словами утешения. Затем, обменявшись с Вито несколькими словами, он с поклоном удалился. Рейчел сделала шаг вперед, и в могилу упал букетик роз. Вито подошел к ней и обнял.

– Милое дитя, – раздался мягкий, тихий голос с итальянским акцентом.

Рейчел подняла голову и сморгнула слезы. Женщина в черном нежно поцеловала ее в обе щеки.

– Скорби по своей потере, но не скорби по своей маме. – Женщина указала на другую могилу, рядом с могилой Арлин. – Она наконец с ним. Теперь ничто не может их разлучить.

Задыхаясь, Рейчел сказала:

– Вы так добры...

Но женщина не дала ей договорить:

– Нет! Это ее место, а не мое. Мне не следовало выходить замуж за Энрико – я же не любила его. Мое сердце всегда принадлежало Пьетро, хотя его призвание – быть священником. Но твоя мать любила Энрико, и ее место упокоения рядом с ним. А твое место – рядом с моим сыном. – Глядя на сына и невестку, она взяла их руки и соединила. – Время все лечит. Ваша любовь друг к другу возместила то, что было в прошлом, а прошлое – это я и Энрико, Арлин и мой Пьетро. А скоро появится новое поколение. Твоя мать, моя милая девочка, умерла, зная, что скоро появится на свет ее внук. И у этого ребенка будет величайшее благословение – родители, которых соединяет любовь, взаимная поддержка и доверие. Пусть твоя мать лежит рядом с любимым человеком, и пусть прошлое перестанет мучить тебя. Тебя ждет будущее – рождение твоего ребенка.

Она сжала обоим на прощание руки и ушла.

Вито обнял Рейчел и положил руку на ее располневший живот, а она склонила голову ему на грудь.

– Моя мать сказала правду. Нам принадлежит не прошлое, а будущее. Нам и нашему ребенку. – У Вито прервалось дыхание. – Нашим детям.

Он с нежностью поцеловал Рейчел, убрав губами слезы с ее щек.

У нее в душе воцарились мир и покой.

– Вито, как же я люблю тебя...

– А я – тебя. Навечно.