Качели судьбы

Глава 1

Рэйд и высокий черноглазый дракатон шли чуть впереди и о чем-то беседовали, но Айрин даже не пыталась следить за их разговором. Они не понижали намеренно голос, просто ее восприятие заметно притупилось. Девушке казалось, что она почти оглохла и наполовину ослепла. Остальной мир покрылся серой, непроницаемой дымкой. Она тупо наблюдала за мужчинами. Вот лицо черноглазого напряглось. Ярость исказила его, голова тряслась, как у бойцового петуха. Рэйд что-то тихо втолковывает ему. К ним подошел почерневший от усталости Кати, обсуждение возобновилось.

«Что надо дракатонам? Зачем им ее Эсеейл?»

Она, как доверчивая дурочка, все им рассказала и ничего в ответ не получила, только какие-то смутные заверения, что он им очень важен. Убивать они его не собираются, не стали бы они его спасать с таким трудом.

«Значит зачем то он им очень нужен! Чтобы использовать? Эссейл — оборотень, дракон! Какой же он красивый дракон! Куда они его тащат? Чем они отличаются от Гарри?»

Вопросы, все только вопросы… А ответа нет…

Непривычный ушам Айрин дракатонский говор, тихонько шурша, омывал ее слух, как ритмичный рокот волн. Девушка шаталась от волнения. Главной ее задачей стало не заснуть на ходу, на нее обрушилась страшная усталость.

Закат бледнеет, надвигаются сумерки. На ясном небе появляется пока светлый месяц. Прохладный ветер поднимается с полей, Айрин вздрогнула.

«Люди жестоки, душа моя, Айрин. Они ничего не дают даром. Придет время, и они потребуют что-то взамен от Эссейла. Вот только что?»

Рэйд вдруг резко выпрямился, узкое, перекошенное асимметрией лицо Стаси, нахально усмехнулось, что-то выкрикнул, он ударил шпорами коня и поскакал к хвосту их отряда. Кати с еще больше помрачневшем лицом, зашагал дальше, спотыкаясь от волнения.

«Что они решили, что вообще происходит?» — Айрин вздохнула. Как же ей спасти любимого? Что бы такое предпринять. И посоветоваться не с кем, с друзьями ее разделили. Ее окружили совершенно ужасные, зверского вида дракатоны, одетые в короткие безрукавки и кожаные черные брюки. На из предплечьях, выше локтей, она видела ужасные обручи из золотистого металла, снабженный острыми, словно бритва, шипами — алькаиды — элитные убийцы.

«Почему они здесь? Зачем они около беззащитного Эссейла, что он может им сделать, почему они опасаются его так сильно?»

А как они все смотрят на ее Аларианта! Ни один дракатон не проходит мимо равнодушно, их глаза, широко распахнутые, словно в глубочайшем удивлении, шоке, горят, словно от черной ненависти, не отрываются от его тела, их ноздри раздуваются, сейчас набросятся и растерзают!

Суларцы — они веселы, легки, они добродушны, они пенятся радостью и удовольствиями… А эти, дракатоны — черные, мрачные, от них веет холодом и ненавистью, каждый смотрит волком, даже на своих, вон, один дракатон прошел мимо, как всегда, не отрывая своего стеклянного взгляда от тела на носилках. Алькаид так взглянул на него, что тот ускорился, то и дело спотыкаясь. Ни шутки, ни улыбки…Узкие лица напряжены, губы крепко сжаты — птичка пролетела мимо, казалось, весь отряд вздрогнул… Дерганные, нервные, озлобленные… Нелепо рядом с ними, тяжелый дракатский народ…

Как огромная гусеница, дракаский большой отряд то растягивался, то сжимался, петляя по заброшенному тракту, среди дикой местности под небом цвета густого индиго, медленно и неудержимо взбираясь на вершины срединной части Дракатских предгорий. Они все еще далеко от Дракатии.

Петляя между каменными глыбами и кустами, они спустились в долину, уже заполненную сумраком ночи. Начали подниматься вверх.

«Нам надо бежать!» — Решила вдруг Айрин. С отчаянием посмотрела на носилки. — «Но как?» Эссейл был без сознания, с обострившимся носом, с черным ртом. Вся его грудь была крепко перетянута. Время от времени он стискивал зубы и лицо его сводилось судорогой.

«Но как она сможет спасти его? Все это безнадежно!» Их любовь — это сплошная борьба, сплошное страдание — вот и этот — второй круг ее жизни, — напряженный, любовный, мучительный, — завершился. Позади остался долгий, долгий путь невозвратимых потерь.

А что впереди, что ждет их в Дракатии? Пытки? Рабство? Цепи? — Как они содержат драконов? Как заставляют их служить? С содроганием Айрин вспомнила все ужасные истории про дракатонов и их зверей. Выходило, куда ни глянь, везде вставала перед ней все та же жуткая явь, извечный кошмар.

Айрин задумчиво посмотрела на лошадь. А что, если она сможет… Конечно сможет, ради Эссейла… Поджала губы.

«Бежать, надо бежать, время истекает, у нас есть последний шанс, надо это сделать этой ночью» — от этой мысли в ней все горело и зудело, как от жгучего огня. Айрин понимала, надо что-то делать, но что можно сделать с полумертвым дракатоном, додуматься была не в силах. А время на раздумья истекало.

В голове девушки проносились бредовые видения: как они вместе бегут далеко-далеко, как счастливо живут в лесу вдали от людей, от дракатонов, питаясь грибами, и земляникой, и каштанами…

«Как бежать? Надо, чтобы что-нибудь их отвлекло… Но что? А как же остальные, как же ее друзья? Дракатоны точно убьют их!»

Айрин скрипела зубами от безысходности. Не должно быть перед человеком такого страшного выбора, истошно выла ее душа. Не должно.

Неожиданно девушка поняла, что погружается в пучину черных, мрачных мыслей. Подняв голову, она увидела, что Кор не сводит с нее глаз. Дракатон молча смотрел на нее проницательными темно-васильковыми глазами, как ястреб, следящий за жертвой. Сердце девушки комком холодной глины тяжело застыло в груди.

— Нет…

— П-простите?

— Я сказал нет. Не получится. Даже и пытаться не стоит.

«Он менталист! Он читает мои мысли!» — Рука Айрин невольно застыла на подвеске, подаренной ей Эссейлом. Тоской закатывалось сердце, все тело закостенело в злобном напряжении.

Он улыбнулся широко и вместе с тем как-то жутко, как дикий зверь, если бы тот мог по-доброму улыбаться.

— Нет, твою защиту я не пробил. Не надо быть менталистом, чтобы прочитать все, что написано на твоем лице и ответ «нет», нет шансов. Мы слишком долго его искали, девочка…

Из письма генерала Ктана Бокса командующего особым подразделением имперской 2-й дивизии.

Ваше Величество, спешу доложить, что вверенные мне три сотни благополучно прибыли на объект. Однако здесь мы никого не нашли. Дворец закрыт, наши маги не смогли подобрать заклинание.

Мы опросили местных жителей из соседней деревни, рассказывают всякие небылицы про смертельный туман из долины и молнии, и громы.

Несколько местных мужчин действительно подтверждают, что видели искомого зверя. По описанию все сходится.

В саду наблюдается много следов, которые наводят на мысль о нашествии сюда большого не конного отряда. Следов сражения и свежих захоронений не имеется — значит боя не было. Местные мальчишки видели отряд дракатонов. Нам выделили проводников, начинаем преследование.

Где-то здесь, как предупреждает проводник, должен быть заброшенный дракатский тракт — дорога, по которой бандиты и смогут только проникнуть в лесную чащобу, далее в предгорья и Дракатию.

Верити жив!

Кор видел, как трудно людям принять эту новую мысль. Вот он, на носилках, дышит, теплый, живой. Менталист с усмешкой смотрел на ошарашенные лица хладнокровных Алькаидов. Они едва не драку устроили за право нести носилки со своей святыней. Сейчас очередь Спара Иаррета идти с носилками впереди. Он идет, осторожно переставляя ноги, стараясь трясти носилки как можно меньше. Глаза его выпучены, рот чуть приоткрыт, кажется, даже дышит через раз, он несет Верити! Этого человека боятся все на свете, — страшный Алькаид — самый грозный воин, личная имперская охрана — мрачное, точно вылитое из бронзы, лицо, на котором страдания и тяжелая жизнь, как великий скульптор, отчеканили складки, морщины, решительные линии рта, подбородка и шеи, по его щеке одиноко течет слеза — он несет Верити!

Никто в их отряде не мог толком сконцентрироваться ни на чем. Верити жив! Все глаза то и дело возвращались в носилкам, чтобы убедиться, что это им не показалось, это реально, да, он здесь, все еще здесь — не показалось, не приснилось!

— Такое чувство, будто твои связи с землей оборваны, — быстро прошептал Кору Стаси, ожесточенно потирая уставшие глаза. — Плывешь над землей, не ощущая своих шагов. Слышишь, что люди обращаются к тебе, и не понимаешь, что они говорят. Я словно весь в вате, глазами боюсь моргать, а вдруг он возьмет, да исчезнет!

Кор покачал головой.

— Так со всеми нами, друг, со всеми нами…

Никому не верилось, богами им был дан еще один, последний, шанс, и сердца, которые теперь бились, точно молоты, зарядило отчаявшееся существа неистовой музыкой. «ВЕРИТИ С НАМИ!»

— Как он? — Тревожно спросил Рэйд Грехема, наверное, в сотый раз за последние десять минут. И не он один. Целитель помолчал, разглядывая лицо друга с глубо&

«Скоро упадет» — Решил про себя Бэйл, смотря на утомленного Кати.

— Я послал весть домой, — сказал Рэйд, — дня через два можно ожидать помощь.

— Два дня еще надо продержаться, — рявкнул Кати. — Что будем делать?

— Идти дальше.

— Его бы не беспокоить. — Заныл Грехем. — Засесть бы где-нибудь в заброшенном домике на окраине. Ждать нашей армии…

У Кати еще больше вытянулось лицо. Ноги его были налиты тяжестью, голова болела, глаза будто запорошило сухим песком. Он молчал, угрюмо — вкось — глядя на маленький синенький цветочек рядом с огромной трещиной, все поочереди осторожно перескакивали через нее.

Как легко им было идти сюда, да и через всю Суларию. Да, небольшие стычки случались почти ежедневно, местное население их боялось и ненавидело. Мелкие герцогства вели постоянную тихую войну друг с другом и с Дракатией, время от времени покусывая друг друга и уничтожая слабых путешественников. Маленький отряд, в пятьдесят бойцов, был лакомой, но жесткой конфеткой для мелких лордов и местных царьков, мечтающих о тайне драконов. Дракатоны до этого ничего не боялись. Огрызались, трясли грамотой императора Витласа, давшего им право на поиски в Суларии, где этого не хватало, сражались, убегали, теряли людей, убивали — им было все равно. Теперь же все изменилось… Они обязаны были выжить и донести свое божество до Дракатии. Им стало страшно.

— Нет, оставаться нельзя. — Сказал Бэйл. — Что еще этот урод Гарри придумает. Он знает про Верити и не он один. Пойдем вперед, мы небольшой дракатский отряд, идем себе незаметненько…

Кати пожевал губы. Посмотрел на стремительно темнеющее небо.

— Отправить людей вперед и назад. Усилить дозоры, часовые всю ночь будут охранять лагерь: мы не должны быть застигнуты врасплох.

Разговор этим кончился и они продолжали молча идти друг подле друга. Солнце закатилось, и ночь упала на обоз — последовала за ранним вечером без промежутка, как это обыкновенно бывает на юге; но благодаря отливу поднявшейся луны дракатоны пока легко могли различать дорогу, которая теперь шла в гору. Скоро придется остановиться на ночлег. Люди уже идут из последних сил, да и опасно двигаться в темноте.

Кор в последний раз оглянулся на долину; но густой туман, нахлынувший волнами из глубоких впадин, покрывал ее совершенно, ни единый звук не долетал уже оттуда до их слуха.

Менталист посмотрел на юную Аларианту Верити. Они все были так шокированные, обеспокоенные и уставшие, что совершенно забыли побеспокоиться о ней. Все ли у нее в порядке. Кор задумался, когда она в последний раз ела. Нет, не вспомнить, а когда он в последний раз ел? Это было лицо столь юное, а красота его — столь хрупкая, с печатью страдания, что вызывало какое-то болезненное ощущение. Айрин с любовью смотрела на синеволосого дракатона.

«Что за очарование заключено в этом взгляде?» — спросила Кор себя.

Огромные темные зрачки выделялись на лилейно-бледном, худеньком девичьем лице и придавали ему своего рода трагическую зрелость, подобную взгляду некоторых детей — слишком серьезных, рано повзрослевших от страданий.

Девушка нахмурилась, с ненавистью посмотрела на гордого Спара, у алькаида от напряжения и ответственности взгляд застыл, на подрагивающей верхней губе выступили капельки пота.

Вытянув шею, большими — во все потемневшее, истаявшее лицо — бледными глазами девушка глядела на Верити, пробормотала что-то, гримаса отчаяния пролетела по ее лицу. Нахмурилась. Посмотрела на лошадь, на Верити, снова на лошадь, черты ее лица твердели, словно она на что-то решалась…

Решилась…

— У тебя нет шансов. Мы слишком долго его искали, девочка…

Айрин пошатнулась от усталости. Кор нависал над ней угрожающей горой мышц и любезно улыбался. В его улыбке чувствовался какой-то подвох.

«Все пропало!» — Слезы осиными жалами жгли уголки глаз. — «Как этот монстр узнал? Он сейчас убьет меня!»

Колени ее вдруг, дрыгнув, подогнулись, девушка беспомощно оглянулась — куда бы сесть — и прислонилась к корявому дереву, засунула большие пальцы за шнурок, слабо перепоясывавший ее длинную тунику. Ее пальцы дрожали. Ноги подогнулись и она стала, тихо шурша, соскальзывать вниз. Все, она кончилась, она не может больше.

Видя, что глаза девушки стали закатываться, Кор подскочил к ней, схватил на руки.

— Тш-ш-ш, тихо, маленькая птичка…

Ну вот! Конечно она заплакала, вяло вырываясь из его объятий. Что же делать? У Кора совершенно не было опыта общения с человеческими детьми. Может она ударилась? Кто ее знает! Грозный дракатон неуверенно покачивал поскуливающую девочку.

— Ну чего ты расплакалась? Чего случилось то?

Трава уже совсем потемнела. Лунный свет наконец погас, закрытый неожиданно набежавшими облаками, окружающий редкий лес растерял все краски жизни. Дракатоны начали обустраивать лагерь. Кор уловил запах дыма: это разожгли огонь, начали готовить еду. Вечер погас, наступила ночь. Пересмешник умолк, и лес казался полным загадки и угрозы. Айрин замотала головой, вырвалась из объятий мужчины, с трудом поднялась на ноги и нервно провела рукой по волосам.

— Все хорошо, — сказала она холодным голосом, — спасибо, все совершенно хорошо. — И томительно тяжело уставилась на огонь.

— Нет, не все хорошо, девочка.

Айрин насупилась, упрямо смотрела на противоположный склон, черный гребень которого вырисовывался вверху на фоне звездного неба, поднимался перед ними, как покатый берег. С той стороны донесся знакомый запах, крепкий запах вспаханного поля — местные уже начали уборку урожая.

— Что здесь происходит? — Раздался голос Кати. Он, как всегда сопровождаемый Рэйдом, остановился около носилок. Посмотрел на бессознательного дракатона. Айрин не видела в темноте, что взгляд его смягчился, твердые губы задрожали.

— Да, в принципе, ничего удивительного не происходит, — медленно, не отрывая внимательных глаз от девушки, сказал слишком проницательный менталист. — Вот просто девушка коварно задумала тут побег и Алариена своего планирует прихватить. — Айрин ярко покраснела под удивленными взглядами дракатонов, обращенных на нее.

— Какой побег? — Тупо повторил Кати. — Кого прихватить? Как?

Недовольно ворча, подошел Грехем, всунул всем по миске с дымящейся похлебкой. Склонился над Эссейлом. Что-то озабоченно бормоча, целитель снял с Верити одеяло, обнажив худое желтоватое тело, покрытое практически сплошными повязками и правую руку, наглухо забинтованную до плеча. Пожилой дракатон стоял на коленях, осторожно проверяя повязки. Вокруг установилась напряженная тишина, все взгляды следили за действиями Грехема. Тот что-то мурлыкнул, кивнул сам себе, закутал Верити снова, пальцами раздвинул ему губы, влил немного воды.

Дракатоны вновь посмотрели на девушку. Айрин поставила свою миску с едой на землю, вытащила платочек дрожащими руками и стала кусать его с уголка. Сейчас ее будут бить. Они точно не простят ей этого. Ей показалось странным, что все так спокойно продолжают сидеть после катастрофических слов Кора. Девушка сжала нож в руках, спрятанный под платочком. Так просто она им не дастся. И Эссейла не отдаст им в рабство! Он и так уже настрадался. Она чувствовала, как внутри у нее, откуда-то из глубины, медленно поднимается мутное, бесформенное облако — сопротивление, нежелание унижаться перед дракатонами. Раньше она никогда не испытывала этого чувства. Раньше в таких случаях всегда был только страх. Айрин сделала маленький шажок в сторону любимого, еще один. Два взмаха ножом — и они свободны…

…Кати испытывал непрекращающуюся головную боль, а в желудке были такие спазмы, что еда совершенно его не привлекала. Он уставал, только подумав о еде.

— Сядь, — строго сказал ему Грехем. Абсолютно невежливо толкнул наместника Дракатии, заставив плюхнуться на задницу, — ешь!

Кати с трудом поднял руку с невозможно тяжелой ложкой. Мужчина начал вяло, потом набросился на миску с полу остывшими щами, даже застонал. С минуту ел молча.

— Итак, что там о побеге? — Спросил он наконец.

— Вот так, девушка решила воспользоваться нашей невнимательностью, незаметно закинуть тело Верити на коня, при этом совершенно не навредив ему, и ускакать от нас в неведомые ночные дали.

Рэйд сурово молчал, задумчиво смотря на надувшую губы девушку. Высокий Стаси, прижимая к груди четырехугольный подбородок, угрюмым, исподлобным взглядом горевших ненавистью черных глаз, глядел на Айрин. Кати в обалдении уставился на Аларианту своего Шелана.

— Но почему?

Айрин сделала еще один маленький шажок в сторону носилок. Еще чуть-чуть…

— Чтобы спасти его от рабства!

Все вокруг замолчали, выпучив глаза и делая вид, что они удивлены. Где-то в лесу ухала сова. Лошади позвякивали удилами, с хрустом жуя пшеницу.

— От какого рабства? — Даже Стаси от удивления забыл о своей ненависти.

Кати застыл с ложкой, не донесенной до рта.

— От такого! — Чуть истерически выкрикнула Айрин. — Все знают, что вы выводите драконов, ну или ловите их где-то, а потом держите их в неволе и заставляете их служить вам! Заставляете быть вашими рабами! — Айрин чувствовала, что вот-вот зарыдает, — а я не дам вам, не позволю! Он хоть и дракон, но он тоже имеет право быть свободным, быть счастливым! А-а-а! Я вас всех ненавижу! Отпустите его!

Черная ярость взорвала изнутри горе Айрин. «Вы все обманули меня!» — Стучало в мозгу. — «Вы обманули, вы обманули меня!»

— Каких драконов мы держим в неволе?..

— Кто вам сказал эту чушь?..

— У нее нож! Держите ее!..

Она все отдала в этот прыжок — счастье, любовь, надежду — своими руками вырытую крохотную жизненную норку, свое горе, свою правду — все похоронила и, не оглядываясь, прыгнула.

Ну почему Кор все замечает?

Все вскочили, что-то закричали, костер заплакал яркими сине-красными искрами под тяжелыми сапогами Кора. Он прыгнул на девушку, метнувшуюся с ножом к любимому в последней, отчаянной попытке освободить его. Все промелькнуло перед ней — распахнутые рты, выпученные глаза, многочисленные руки, жаждущие схватить ее, перехватить маленький, но оттого не менее смертоносный нож, занесенный над беззащитным горлом Верити…

На Айрин грохнулось чье-то тяжелое, неподъемное тело, выбило из нее весь воздух, разноцветные искры костра запрыгали у нее перед глазами. Холод словно снежинками овеял ее кожу. Голову заволокло темным облаком.

«Все, это конец! Теперь меня убьют! Извини, любимый, я не успела»

Свет потемнел. Перед глазами заплясали черные пятна.

«Теперь, — подумала Айрин, — я умираю»

Кор выдернул нож из ослабленной руки, рывком посадил, схватив за края туники. Девушка вяло мотнула головой, закатила глаза, начала заваливаться. Из уголка губы у нее текла кровь.

— Ты убил ее!

— Идиот!

— Грехем!

Пожилой целитель поколдовал над девушкой.

— Жива. — Отрывисто бросил он. Снова поколдовал. — Вы, это, молодежь, бросьте издеваться над ребенком. Да, к тому же, сами знаете, Верити в таком состоянии, что он быстренько последует за своей Алариантой…

— Ай-ай-ри-и-и-н, Ай-ай-ри-и-и-н, Ай-ай-ри-и-и-н…

Айрин открыла глаза. Где она? Где Эссейл? Полежала, подумала.

— Айрин, милая, нам надо поговорить, — этот голос не был резкий, почти ласковый. И девушке стало внутри тепло-тепло, как будто там расплавилась карамелька. Она с надеждой взглянула на него. Перед ней на коленях стоял Бэйл. Сзади него она видела напряженное лицо Кати, Рэйда и всех остальных дракатонов.

Айрин сжалась, ее всю затрясло. Холодное покалывание перешло в нестерпимое жжение по всему телу, будто она каталась по крапиве.

«Все повторяется» — подумала она, — все в моей жизни идет по кругам. Я проклята…

Около нее на корточки уселся Кати с заострёнными чертами лица.

— Айрин, нам надо поговорить.

«Как будто у меня есть выбор»

Кати встал, походил взад и вперед перед Айрин, не зная как начать, он бросал на нее взгляды, которые то смягчались, то снова мрачнели.

— Бэйл… может ты начнешь?

Глава 2

— Это все началось три тысячи лет назад. Во время войны с Криаз-Ниаллэей, когда мы поняли, что не можем победить. Кровавые боги Новамиты пожинали богатейшую жатву. Их алтари алели кровью людей, дракатонов и остальных существ, обитающих в этом мире. Тогда пришел Анхарат Сапфировый — истинный дракон, он ради нас сменил свою форму, приняв облик дракатона и возглавил нашу армию. Нет смысла пересказывать подробности той ужасной войны — было много смертей, но, наконец, Анхарат понял, что Криаз-Ниаллэи побеждают в этой войне. Тогда дракон вошел в первый скилл и призвал драконов в нас…

— Что? — Перебила Бэйла Айрин, от удивления позабыв о том, что она не верит ни одному его слову, — Что значит призвал?

— Никто не знает, что он сделал, Анхарат был великим магом. Он вошел в скилл, астральное состояние, и поделился с нами, дракатонами, своей сущностью. Некоторые из нас проснулись со способностью оборачиваться драконами.

Айрин выпучила глаза от удивления.

— Анхарат отдал всего себя, он не смог выйти из скила. — Голос пожилого дракатона звучал печально, словно он до сих пор скорбел о потере. — В нас до сих пор горит его искорка, его сущность…

— То есть…

— То есть, девочка, мы не приручаем драконов, потому что драконы — это мы!

Айрин открыла рот…

— Вы все…

— Нет. Никто не знает почему, у некоторых есть теория, Анхарат не учел, что слабое человеческое тело не в состоянии аккумулировать достаточно эннергии для тела дракона, они думают, что во время первого скила что-то пошло не по плану Анхарата и его искра, направленная в одно тело, поделилась между двумя, создавая идеальную пару — додзена и шелана — дракона и его всадника — энергетического накопителя. Айрин, мы никому об этом не говорим, что драконы — это мы!

— Но тогда, почему…

Бэйл тяжело вздохнул. Кати замер рядом, чуть покраснел и нагнул голову, вдавливаясь подбородком в свой плащ. Одну руку он как-то странно прижимал к груди, будто оборонялся. Айрин увидела, как его губы с опущенными уголками слегка зашевелились, нашёптывая то ли молитву, то ли проклятия.

— Анхарат умер, так и не выйдя из скилла, но после него остался сын — младенец, первый император Дракатии — Приддит Транкай — темно-синие волосы, драконьи глаза с вытянутыми зрачками, лицо, частично покрытое чешуей…

Айрин бросила быстрый взгляд в сторону носилок…

— Перед тобой…

— Перед тобой наследник последнего императора Дракатии, прямой потомок Великого Анхарата. Потеряный, давно оплаканный и чудом найденый мой драгоценный мальчик. — Перебил старшего товарища Кати. — Он наш император, а не раб!

— Но как?! — Айрин, слушая этот рассказ, сделалась бледной, как штукатурка, и глаза у нее все расширялись, такие мученические, что Рэйд сел рядом, прижал ее голову к груди, но она молча выпросталась, — ей было не до утешения.

— Мы не знаем, — ответил ей Стаси. — Все что мы знаем, это то, что в конце июня 2136 года император Дракатии Аран Раббас послал Кати Гаскела, додзена Верити, младшего сына императора, в его родовой дворец проверить смутные слухи о неожиданных смертях. Абсолютно ординарное задание. Никакой опасности это задание не представляло, война с Суларией почти закончилась. За три тысячи лет память о с Криаз-Ниаллэях стерлась. Никто не ожидал проблем.

Все пошло вкривь. Кати спустился в долину, был ранен, его неопытная аларианта написала жалобное письмо Верити, он тут же прилетел сюда, несмотря на запрет отца.

Стаси замолчал, его скулы остро выступили на побледневшем лице.

— Девятого июля 2136 года, эту дату помнит каждый ребенок в Дракатии, — промолвил наконец молчавший до этого Кор. — Верити спустился в долину в сопровождении пятидесяти двух дракотонов и исчез…

У Айрин потекли слезы по щекам.

— Легенда говорит, он всегда был хорошим исследователем, — сказал Бэйл, — он раскопал в старых манускриптах историю о Криаз-Ниаллэях, понял всю опасность, но, непонятно почему, не сказал об этом императору. Говорят, тогда у них были напряженные отношения с отцом из-за какой-то истории с его другом.

Наследник прочитал заклинание, Врата закрылись, но по какой-то абсолютно непонятной причине в той долине оказался огромный отряд Суларцев. Они, видимо захватили Верити и его охранников.

— Дальше мы ничего не знаем. Император написал письмо Суларцам, соглашаясь на все их дурацкие условия. Мы получили в ответ, что все дракатоны уже убиты во время пыток. Вот и все.

— Аран Раббас запретил Кати Гаскелу убить себя, — монотонным, лишенным каких-либо эмоций, сказал наместник, — проклятый род, так стали нас называть. Джина родила сына и вскоре умерла, не выдержав ненависти окружающих.

Айрин почувствовала, что его гложет печаль, затаённая скорбь. Она заметила это ещё во время их первой встречи, будто он в чём-то постоянно винил себя. «Но ведь нельзя расплачиваться за ошибки кровных предков вечно!»

— Все эти века, — нарушил тяжелое молчание Рэйд, — День ото дня мы проводили в Суларии в поисках — передо нами проходила великая процессия лжецов, мошенников, чревоугодников, презренных людишек, занимающихся лицемерием и самообманом — мы не переставали искать его останки. Хоть что-то… А потом в Карланао в посольстве Дракатии появилась некая сумасшедшая истеричка, утверждающая, что герцог Гарридан Кардин и его любовница Айрин де Ариман де Сансет в Евронийском университете разморозморозили каких-то дракатонов и среди них синеволосый мутант…

Рэйд вздрогнул, будто снова переживая тот ужасный момент.

— Мы все бросили и кинулись на поиски, даже не смея надеяться…

— Подождите, подождите, — затрясла головой Айрин, — двести шестьдесят девять лет назад дерсин-стасис еще не изобрели! — Да, да, — Айрин чуть оживилась, вспоминая теорию, — первым успешным дерсин-стасисом был обряд, проведенный магом Апм же восемьдесят три года назад. Этого просто не может быть!.. Хотя… — Айрин также вспомнила насколько странно выглядели личинки с замороженными дракатонами. — Да… но… это же совершенно ужасно получается… двести шестьдесят девять лет! Ужасно! Бедный Эссейл!

— Но если вы драконы, — Айрин, слушая саму себя, удивлялась, какую ерунду она говорит, — почему вы прямо сейчас не превратитесь и не полетите домой. Зачем вам ходить?

Рэйд печально усмехнулся, Кати покачал головой, Кор хмыкнул.

— Чтобы получить возможность оборачиваться, найти своего додзена и наладить с ним связь, наши драконы должны быть призваны через скилл истинным драконом — императором!

Император — это наш центр, сердцевина механизма, вращающего ход жизни дракатонов. Как пружина в часах, приводящая в движение колёсики, которые крутят другие колёсики, заставляют стучать молоточки и перемещают стрелки. Если пружина соскочит или сломается, часы останавливаются. Так и мы сломались.

Слова Рэйда гремели у Айрин в голове, как камни. Она в ужасе смотрела в узкое лицо дракатона со странными светло-серебрянными глазами — лицо суровое, упрямое, мужественное и очень печальное.

— Да, даже и сейчас случается, что додзен и его шелан встречаются, но энергетической связи им не образовать, они просто становятся очень хорошими друзями, так у нас в отряде есть единственная пара Стаси и Кор.

Высоченный Стаси церемониально, чуть с издевкой поклонился ошарашенной девушке:

— Моя императрица…

В его тоне не было неодобрения — только чуть ироничная обречённость.

— Ч-что?

— Ну так вот получается, — чуть смущенно добавил Бэйл, — Айрин, ты наша императрица. И поверь: мы, дракатоны, не только никогда не способны причинить ему и тебе боль, но и обеспечим защищу от любого, кто осмелится причинить вам вред, любой ценой. Ценой наших жизней.

Он улыбнулся, и выражением лица, несмотря на морщины, вдруг стал похож на проказливого сорванца.

Айрин с ужасом оглядела напряженные лица дракатонов, ожидая насмешек и издевательств, но все склонили вдруг перед девушкой головы, как будто полностью соглашаясь со старым товарищем. Девушка смутно в сгустившейся темноте различала стиснутые волевым напряжением рты, сухой блеск немигающих глаз.

Ее голова кружится, сердце разбухает, едва не лопаясь, и Айрин, чтобы и впрямь не умереть от избытка чувств, очень хочет побежать куда-нибудь, только бы скрыться от этих многочисленных печальных глаз, уставившихся на нее. Она была на грани нервного срыва и чувствовала, что вот-вот или разрыдается или разразится диким хохотом.

— Императрица, императрица, — как всегда недовольно забухтел рядом Грехем. — А ничего, что ваша императрица сейчас упадет в обморок от голода, усталости и шока! — Старик подхватил ошарашенную девушку под руку, поволок ее к носилкам. — Брысь все отсюда спать! Давай, садись около своего Алариена и кушать и спать.

Никто не возражал. Дракатоны и сами выглядели очень утомленными.

Айрин устало легла поближе к Эссейлу, прижавшись к его здоровому боку. Она вся растворилась в своем любимом и не могла понять, где кончается ее боль и начинается надежда. «Мы сохранили друг друга, мы будем жить»

Да, нужно было начать жить, начать третий круг своей жизни. Она молча заплакала. Она очень устала. Предстоящие трудности и сложности показались непреодолимыми для ее силенок.

«Императрица! Ужас какой! Не надо мне этого, только бы мой Эссейл выздоровел поскорее!»

Сон и тревожные удары сердца долго боролись, полуваренные, полупережеванные мысли долго еще бродили, перевертываясь в голове Айрин. Так и не придя ни к какому решению, она пригрелась под боком дракатона и наконец заснула. Весь остаток ночи девушку преследовали тяжёлые видения. Она плохо спала и пробудилась на рассвете, ощущая на своём лице жар, исходивший от Эссейла, а на душе — отвратительное, паническое желание схватить любимого в охапку и пуститься в бега.

Передышка была короткой, и вскоре продрогшие и дрожащие от утренней прохлады дракатоны и студенты продолжили путь, двигаясь по тракту, пока не вышли к небольшой расселине, где они остановились и осмотрели местность. Далеко внизу под ними лежала тесная равнина, зеленая и пышная, по которой были рассеяны срубные дома крошечных селений.

— Вниз не пойдем, обходим, — напряженно приказал Рэйд.

Как часто бывает после холодного утра, у них над головами сияло голубое небо. Солнце начало пригревать сырую землю, и ароматы нового дня казались особенно пронзительными, пели птицы.

Поездка через не очень густой зеленый лес, пересекаемый кое-где веселыми солнечными лужайками, была прелестна.

Айрин шла рядом с Кати.

— Ну почему он не приходит в себя? — У Кати паническая атака. — Ты уверена, что ему становится лучше?

Он слышал тяжелое, хриплое дыхание Верити на носилках, словно воздух был чужой стихией для больного — так дышит рыба, вынутая из воды…

— Да, с ним все в порядке, он поправляется. Он настолько наполнен твоей энергией, что сейчас загудит шмелем и взлетит. — Видя, что Кати не успокаивается, Айрин добавила, — верь мне, я целительница, у Эссейла замечательная регенерация, намного лучше обычного дракатона. Смотри, у него даже жара теперь нет!

Всесильный Кати Гаскел кивает, замкнувшись в кругу собственного страха и вины. Его лицо напряжено, в острых чертах застыла терзающая боль.

— Как они могли? — Спрашивает он. Его взгляд обращён внутрь себя и Айрин понимает, что мужчина забыл о ее присутствии. — За что? Что эти мерзавцы с ним сделали! Все эти пытки! — Он сжимает кулаки в немой ярости. Айрин знакомо это выражение — страх, угрызения совести, неутолимая жажда возмездия — хорошо знакомо. В едином порыве девушка обняла Кати. Непривычный к женскому прикосновению, он на секунду застыл в напряжении. Потом начал расслабляться. Айрин чувствовала, как из него волнами выплёскивается жгучая боль и отчаяние…

— Кати, почему вы лишили Эссейла его друзей? — Спросила она его позже.

— Каких друзей? — Заинтересованный взгляд. Казалось, он хотел знать все, что касалось его шелана.

— Джеймса, Неда, Зои и остальных.

Кати скривился.

— Суларцы… Опасны… Фи… — Тон презрительный, уголки губ опущены в гневе и отвращении.

— Они спасли его. — Кати опять поморщился. — Как ты думаешь, когда он придет в себя, захочет ли он увидеть кого-то кому он доверяет? Или сразу напороться на улыбчивые физиономии дракатонов, которые преследовали его, пытали и хотят убить?..

Она резко замолчала, терзающая боль исказила черты дракатона. Его красивое лицо приобрело тревожное затравленное выражение. Мужчина стиснул кулаки.

— Я подумаю…

Он был расстроен, голос его трещал, как схваченное морозом стекло.

Вначале было черно-красное забытье. Потом оно сменилось сном с короткими перерывами, когда он проваливался в какую-то ревущую бездну. Затем он стал ощущать блаженное состояние покоя. Он плыл, покачиваясь, на теплых, мягких волнах. Иногда он слышал мягкие шаги, шепот — не более громкий, чем шелест листьев, — потом, сквозь беспамятство периодически стали прорываться другие звуки — позвякивание конской сбруи, шорох одежды, пенье птиц. Непрерывно около головы его кто-то дышал, то явственнее, то слабее. Ощущения, идущие к нему извне, ограничивались только этими звуками и еще невидимым присутствием любимого существа. Он вздохнет и сейчас же — легкое движение воздуха, и кто-то наклоняется над ним, и он чувствует запах, нежный и свежий, теплый, родной…

До него долетел прокатившийся через поля запах туманной мглы с леса. Вокруг него витал какой-то странный, такой далекий и такой знакомый до боли аромат из его вяло тлеющей памяти…

…Проснулся. Принюхался — весна? Лето? До него долетел запах лошадей и каких-то существ. Пели птицы, недалеко фыркнула лошадь, он почему-то качается, задумался над ощущениями — его куда-то несут.

«Где я? Я был болен? Я побывал в каком-то происшествии? Я опять потерял память?»

Задумался, напрягся — нет, не потерял, последние события с мучительной ясностью встали перед его мысленным взором. Ощутил свое тело — ничего не болит, сумасшедшая слабость, не пошевелиться. Он лежал связанный на чем-то жестком и неудобном. Значит Гарри куда-то несет его. Застыл от осознания своего скорого будущего — значит скоро снова пытки, вот умереть бы ему сейчас!

Рядом тихие, очень знакомые голоса:

— Чего говорят?

— Выпить хочу…

— Забудь, еще идти и идти по такой жаре. Чего-нибудь холодненького бы…

— Ужасно, ужасно!

— А дома сейчас уже холодно и листья желтеют…

— Так то север…

— Воробьи и те разинули клювы от жары.

— Ужасно, ужасно…

Он узнал голоса. Друзья, живы, тоже в плену.

Открыл глаза, снова закрыл от яркого, резкого солнечного света, ударившего его по глазам, как острым лезвием. Снова открыл, сильно прищурившись — над ним голубое небо, легкие, невесомые облака распушили полупрозрачные перья. Красиво, спокойно. Небо — лучше места не найти… И сейчас же, будто отдирая коросту со свежей раны, поползло воспоминание о других местах — дымном, горячем, грохочущем болью, другом, наполненном щелчками хлыста, взрытом болью на спине, плечах… перед ним блеснул ослепительно-красноватый разрыв, хруст костей, голос Гарри… Его туда затягивало, он задышал тяжелее, завсхлипывал — «Не надо, не хочу». Воспоминания заполнили его, начавшее скручивать ему мозг… Стало слышно, как в его голове лопались какие-то фиолетовые пузыри, мягко и безбольно отрывая ровные промежуточки жизни…

Он застонал, понимая, что умирает…

…Эссейл вдруг дернулся, застонал, забился на носилках, как рыба, выброшенная на берег, жадно хватая воздух. Все остановились, со всех сторон раздались вскрики, Айрин сорвалась навстречу ему с тревожным, слабым, счастливым криком, получилось что-то очень немузыкальное…

— Эссейл, родной мой, тш-ш-ш, все хорошо, я здесь…

Он распахнул глаза, открыл рот, закрыл, дернулся навстречу к ней, у него ничего не получилось, захрипел что-то… Она схватила его за плечи, он нашел свою правую руку, другая почему-то была связана, схватил свою Аларианту за тунику, будто страшась, что растает ее видение… Это была Айрин, около, Айрин, худенькая, хрупкая, живая! Она бережно, точно хрустальную вазу обхватила его лицо, прижалась к нему лбом, поцеловала его и он чувствовал, как дрожали ее губы, как все тело ее мелко вздрагивало… Она заглянула ему в темно-оранжевые глаза, он с обожанием, с прихлипыванием смотрел в ее любимое, всегда новое, всегда неожиданно прекрасное лицо. Она повторяла снова и снова:

— Я с тобой… все хорошо… теперь все хорошо…

Она стала целовать его рот, уголки его рта, где страдания проложили две ниточки, его глаза, его нос…

«Почему она рядом, она в опасности, в опасности…!»

Он никак не мог успокоиться, его сердце колотилось, вырывалось из груди, воздуха не хватало, на грудь упала мраморная плита, не вздохнуть, между ребер с левой стороны зашевелились многочисленные ножи… глаза дракатона мерцали с сумасшедшей скоростью, переливаясь красно-оранжевым, — «ей надо бежать, скорее» — он попытался оттолкнуть ее, крикнуть, беги, спасайся! Сил нет, попытался привстать, кто-то давит на плечи, вокруг какие-то люди, схватили его, кто это?.. Она рядом, не отпускает его лицо, не дает оглянуться, лоб ко лбу, глаза с глазам…

— Успокойся. Теперь успокойся, успокойся, Эссейл, милый, — шептала она, — я никуда не уйду, я — с тобой навсегда, навсегда… Дыши со мной, тише… Медленнее… Рядом друзья, мы в безопасности… Тш-ш-ш… Дыши…

— Эссейл, мы рядом, — голос Неда.

— Давай, друг, все нормально, — Джеймс тоже рядом.

— Эссейл, у тебя сломаны ребра, дыши мелко, — обеспокоенный голос Зои.

Его друзья. Он успокаивается, дышит вместе с Айрин, смотрит ей в глаза.

— Эссейл, запомни, все хорошо, мы среди друзей, в безопасности. Ты понял? Кивни.

Он, словно загипнотизированный, медленно кивнул. Попробовал оглянуться, Айрин крепко держит его голову.

— Я хочу, чтобы ты помнил, не волноваться, тут тебе надо кое с кем познакомиться… — Джеймс рядом хмыкнул. — Тебя уже давно ждут…

Эссейл кивнул, слегка нахмурился. Айрин медленно отстранилась, открывая перед ним более широкую панораму. Драйт и Джеймс с двух сторон приподняли его.

— Мы с тобой, шепнул ему Нед.

Эссейл посмотрел вперед…

Вокруг него стояли дракатоны…

Их были сотни, десятки сотен, тысячи, они были везде, даже с деревьев свисали. И все они застыли, смотря на него в ужасе, словно ожидая, что он сейчас напрыгнет на них и перегрызет им горла. Смотрели так же, как и в его снах, таким же испуганно-шокированным взглядом, — «что же я им такого сделал?» В очередной раз, наверное, уже в сотый раз, спросил сам себя Эссейл. Наступила мучительная тишина…

Дрожь прошла по телу мужчины. Его Аларианта здесь! Она в опасности! Безотчетный ужас охватил его, сковал холодом все тело.

Синеволосый дракатон панически огляделся, с каким-то шипением дернулся в руках друзей и уставился на дракатонов выпученными пульсирующими темно-красным глазами, ожидая всевозможных мучений.

Дракатоны вдруг опомнились и как один плюхнулись на колени перед окончательно растерявшимся мужчиной. Он тяжело дышал, явно испытывая боль, напряженно смотрел вперед себя, его взгляд метался, не останавливаясь на ком-либо.

— Все хорошо, — прошептал рядом Джеймс добродушно-шутливым тоном, — они ручные, хоть и кажутся такими жуткими и огромными… Но если хочешь, — добавил он, морща смехом смуглое быстроглазое лицо, — только скажи, мы враз тебя на плечи и убежим, Нед их задержит.

— Эссейл, — тихо сказала Айрин, бросив в сторону шутника Джеймса негодующий взгляд, — нас, тебя обманули, дракатоны, не пытали тебя и не хотят убить, они… ммм… они хотят помочь. Ну что-то вроде такого, — вздохнув добавила она, шокирующие подробности он узнает позже. — Верь им, они друзья.

Дракатон онемел с открытым ртом, выпучив глаза. Несколько секунд все стояли совершенно неподвижно. Эти секунды потребовались, чтобы новая мысль нашла себе место в измученном мозгу Эссейла, что может тогда эти дракатоны их отпустят. Он облизнул пересохшие губы, не отрывая настороженных глаз от коленопреклоненных перед ним дракатонов.

— Встаньте, друзья мои, — попросила Айрин. — Эссейл, позволь тебе представить наместника Дракатии Кати Гаскела.

Это имя он уже слышал, подумал Эссейл, уставившись на медленно, осторожно поднимающегося дракатона. Это был худощавый, невысокий дракатон средних лет. Светлые волосы, очень худое, узкое лицо, впалые щеки, глаза стального цвета — Эссейл задумался, следя встревоженными глазами за наместником Дракатии и такая невообразимая тоска глядела из глаз этого странно-родного мужчины, тоска загнанного существа, тоска побитого и брошенного животного — что он растерянно моргнул, вежливо кивнул.

— Мой Господин, — сказал дракатон приятным, глубоким голосом и низко поклонился.

— Это Посол Дракатии Рэйд Ластел, — продолжила Айрин представлять дракатонов, на Эссейла посмотрел очень высокий и изнуренный дракатон с удивительно светлыми глазами на таком смуглом лице — нос с горбинкой, глубокие, трагичные носогубные складки, твердо сжатые узкие губы. На его лицо выплыла татуировка дракона.

— Бэйл, Стаси, Кор, Порет, Скон…

Подошел пожилой дракатон.

— Эссейл, это Грехем, целитель, он хотел бы проверить твое состояние. Он лечил тебя все это время.

Айрин могла бы и сама это сделать, но она видела, насколько дракатонам необходимо было, чтобы Эссейл начал им доверять. Мужчина нахмурился, растеряно отбросил со лба прядь темно-синих волос. Дракатоны как один проследили за его движением и опять уставились на него в каком-то непонятном ужасе. Эссейл невольно поежился. Неуверенно кивнул.

Целитель осторожно приблизился, обошел вокруг студентов, столпившихся около носилок, медленно склонился над дракатонской настороженной святыней, Эссейл замер, мерцая темно-оранжевыми глазами и шевеля носом, словно обнюхивая пожилого дракатона, как недоверчивая собака. Темно-синяя чешуя на его лице все еще была вздыблена, сердце стучало тревожно.

Грехем проверил повязки, не замечая, как тот вздрогнул.

— Не дергаться больше, не скакать, — чуть ворчливо бухтел он себе под нос, — Господин, вам надо поесть…

— Он не ест мяса, — гордо заявил Джеймс, радуясь, что он знает что-то об Эссейле чего не знают все эти надменные дракатоны и что они слушают его с таким вниманием.

Принесли воды, еду. Айрин пыталась накормить любимого, которому кусок в горло не лез под многочисленными, жадно разглядывающими его немигающими взглядами, уставившимися на него.

— А не все разошлись! — Прикрикнул Грехем, — нечего тут смущать Господина своими рожами!

Все разошлись, пятясь задом, пялясь на Эссейла, который в ответ тоже пялился на них, мерцая встревоженными глазами. Рядом остался только странно притягивающий его наместник Дракатии.

Через некоторое время обоз снова двинулся. Эссейл полусидел на носилках, держа Айрин за руку здоровой рукой. Он чувствовал себя лучше в окружении дракатонов, но все еще вздрагивал каждый раз, встречаясь со взглядами дракатонов. В итоге, он решил не смотреть по сторонам. Студенты словно не замечали напряженности ситуации, Джеймс живо обернулся к Неду, что-то сказал и оба засмеялись. Нед толкнул его кулаком, и Джеймс толкнул его, Ганна хихикала о чем-то с Николя… Драйт начал рассказывать Эссейлу о событиях, которые он пропустил. О буре, вызванной Лиззи и Николя, о страшной молнии, об их ожидании, о явлении Гарри с мертвыми телами…

Эссейл слушал молодого человека рассеяно, его взгляд то и дело возвращался к напряженной фигуре Кати Гаскела, шагающего одиноко, недалеко от носилок. Вот к нему подошел обеспокоенный чем-то Рэйд, они пошептались, Кати сухо кивнул, Рэйд ушел.

У подножия холма Стаси с Кором вскочили на лошадей.

Рэйда не покидало смутное ощущение тревоги — может быть, опасности, подстерегавшей

их где-то поблизости. Он послал ребят проверить тылы.

Дорога свернула ближе к лесу, Эссейл принюхался — откуда слабо потянуло сыростью. Лошади начали пофыркивать. Впереди показались неясные очертания огромных деревьев, но оказалось, что это невысокие прибрежные кусты. Запахло речной сыростью. Разрушенный тракт спускался под гору. Лошади, сторожась, громко зафыркали и зашлепали по мелкой воде.

— Как бы нам в яму не угодить, — как всегда ворчал старик Грехем, беспокоясь о носилках с Господином. Но речку прошли благополучно.

— Так я и встретила дракатонов, — завершила свой рассказ Айрин. — А потом мы поспешили тебе на помощь.

— Спасибо, — тихо сказал наконец Эссейл, впервые обращаясь к Кати. Тот слегка вздрогнул. Его узкие губы чуть дрогнули в легкой улыбке. Он поклонился.

— Очень рад помочь, Господин мой, Верити.

— Почему Верити?

Кати удивился про себя:

«Действительно не помнит!»

Одно дело знать это с чьих-то слов, а совсем другое — убедиться собственными глазами.

— Верити, это Ваше официальное имя, мой Господин.

— Почему вы спасли нас? Кто я?

«Какой хриплый у него голос и какой странный акцент!» — Из вежливости перед Айрин они говорили на суларском.

Брови Айрин, казавшиеся под лучами солнца почти белыми, слегка нахмурились и отбрасывали на ее ясные синие глаза тень, словно тень проплывающего облака, отчего они стали вдруг темными, как глубь моря. Она явно колебалась.

Айрин тревожно переглянулась с Грехемом и Кати. Они видели, что Эссейл уже с трудом держится, что он еще сильнее побледнел, под его скулами и губам выступили тени, у него скорее всего жар. Мёртвенно-бледное лицо, обесцвеченная кожа, плоть словно истаяла, обнажив хрупкую красоту выпирающей кости. Лихорадочный блеск в глазах.

Грехем передал Айрин напиток для больного.

— Выпей, дорогой…

Доверчивый дракатон не заметил подвоха, он еще успел возмущенно вскинуть глаза на свою Аларианту перед тем, как заботливые руки Грехема подхватили его тело, погруженное в глубокий сон.

— А еще они вставляют огромные кольца в уши, отчего они вытягиваются ниже их шей и палки в нос вставляют!.. — Коварный Джеймс специально понижает свой голос практически до шепота, чтобы любопытные дракатоны вытягивали шеи, стараясь услышать ужасную историю о жителях Занвеи.

— Врешь суларец! — Пробасил Лукан — грозный Алькаид, с шипастой татуировкой на шее и груди, чья очередь сегодня была нести носилки.

— Ха, вру, да вон хоть миларда посла спросите, он мир больше вас, шипастых, повидал.

Эссейл, полулежащий на носилках, тоже внимательно слушает истории Джеймса, от удивления открыв рот.

— А от этого они выглядят очень странно, даже более странно, чем лесные люди Баррисой Ховри, что на северо-востоке от гиблых болот, чьи волосы склеены смолой, а зубы выкрашены красным и черным.

— Точно врет, — шепчет Свен, держащий передние ручки носилок. Эссейл согласно кивает головой, не отрывая глаз от Джеймса, он не замечает с какой нежностью и грустью смотрит на него Кати. Ярко-желтые глаза у синеволосого горят нетерпением и восторгом, как у ребёнка.

— Думаю, что дело в их глазах. — Таинственно продолжает Джеймс, выпучив глаза в избытке почти мистического восхищения. — Я видел отверстия в черепах, в которых было больше жизни, чем в глазах этих людей.

— Рэйд, это правда, правда? — Спрашивает Эссейл, не замечая, что впервые обращается к дракатону напрямую.

— Правда, правда, — улыбается лучиками морщин у глаз мужчина, — ну, может, чуть преувеличено, ну, может, и не чуть…

— Да где, где преувеличено! Я сам, сам видел, — подпрыгивает возмущенный Джеймс, — Эссейл, старина, верь мне, не слушай их! Они, эти столпы печали и холода, из своей Дракатии не вылезают, эти ослы…

— Но, но, пчелка, — грозный бас прерывает худенького студента, — ты жужжи, жужжи, да не забывайся, прихлопну…

— Ха, шипастая громила, не догонишь…

— Похоже, наш Джеймс нашел себе еще одного друга, — комментирует Айрин смешно улепетывающего парня и огромного дракатона, догоняющего его. Ну вот, догнал…

«Все мы начали меняться. Ожили. Как старые часы, долгие годы показывавшие одно и то же время» — Кати посмотрел вокруг — солдаты смеются, наблюдая, как Биан, огромный алькаид, взвалил худенького Джеймса себе на плечо и легко идет с ним в сторону кустов, видимо, чтобы нарвать прутьев для порки…

— Эссейл, друг, помоги! — Вопит Джеймс, дрыгая ногами, с его рук срываются огненные шары, безвредные дракатонам.

Айрин смеется со всеми, её глаза сияют, как вода на солнце.

— Мне даже его как-то жалко, — шепчет она Эссейлу.

— Да ничего он с ним не сделает, — уверяет ее Кати, — так, напомнит об уважении…

— Бедный дракатон, он же теперь каждый день будет находить пиявок в своих сапогах…

— И волосы, привязанные к кровати, к кустам… — Вздохнул Драйт.

— И одежду, разрезанную на полосочки и кровать его теперь будет гореть раз в день… — добавила Зои…

Эссейл всей кожей ощущал присутствие Кати рядом с ним. «Что-то есть в нем такое, — думал он. — Что-то знакомое, родное. Но всё-таки, наверняка, мы же с ним никогда не встречались»

Все в его душе переворачивалось, когда он видел тоскливые глаза наместника. Он не понимал, что он слышит скрежет долго не работавших механизмов, запустивших адскую машину мистической взаимосвязи — связь додзен-шелан во всю настраивалась. Обоими ими владели сложные чувства, которые было трудно анализировать, но они ощущали исходящие друг от друга душевное тепло, гнев, смущение, угрызения совести… и за всем этим — притаившуюся нежность, верность, единство.

Наконец, Эссейл твердо посмотрел в глаза Кати Гаскела и сказал:

— Рассказывайте…

Вся история делилась на безумные фрагменты, рассыпающиеся, словно колода карт по ветру, пока не начала вырисовываться вся картина случившегося. Эссейл слышит в своей голове какое-то гудение, голубое качалось перед его ошарашенными глазами.

Ну что ж, такого он не ожидал. На худом лице Эссейла ошеломление. Его лицо дёргается от напряжения, ладони сжимаются и разжимаются.

Он долго молчал, пытаясь переварить новости.

— Что такое скилл? — Наконец выдавил он вопрос.

Кати обеспокоенно взглянул на него. Неправильные выводы сделал мальчишка, ох, неправильные.

— Даже и не думайте об этом, мой Господин, вам еще очень долго нельзя будет выходить в астрал. Скилл может убить.

— Как убил Анхарата. — Мрачно добавил Рэйд.

— Как убил Вашего отца, — Сказал Бэйл. Голос у него звучный, движения энергичные, что никак не вяжется с его возрастом. — Император был слишком стар и немощен для скилла, но он не слушал советников…

— Почему у императора, — у Эссейла не поворачивался язык назвать давно умершего человека, которого он совершенно не помнил, отцом. — Почему у него не было больше наследников?

— Из-за особенности дракатонов — у нас могут быть дети только от Аларианты. Аран Раббас потерял свою Аларианту, вашу мать, во время чумы, в то же время умер ваш старший брат. А новую Аларианту он так и не встретил.

— А у меня есть додзен?

Бэйл собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался, смотря на молодого Господина.

— Есть, Господин.

— Где?

— Вы должны сами почувствовать его и наладить связь. — Кати приветливо улыбнулся — той же душераздирающей восковой улыбкой.

Наместник вздохнул про себя тоскливо — нужно время, чтобы тот или иной человек признал тебя. А порой признания приходится добиваться всю жизнь.

— Понятно, — сухо кивнул Эссейл.

Как все сложно! И где ему искать этого его додзена. Он так устал, голова кружилась от невероятной истории и небывалой ответственности, обрушившейся на его плечи. Скилл еще какой-то. Он дракон! Невероятно! Только, как сказали ему обеспокоенные дракатоны, оборачиваться ему еще очень долго нельзя, а может и никогда он не сможет летать, после травмы левой руки. Теплый ветер приятно раздувал его волосы. Эссейл был рад ему. Он насыщал воздух запахами живицы, озона и солью далёкого моря. Эссейл утомленно закрыл глаза и отдался легкой качке носилок, все так невероятно, так странно, больше не ощущать себя уродом, не стыдиться себя и непонятно чего и додзена этого еще искать надо где-то, а от Кати идет столько тепла… Его мысли растворялись в туманном мерцании, постепенно Эссейла окутывает дрёма, и ему на секунду кажется, будто он слышит очень родной отдаленный сквозь века голос, шепчущей тихо совсем рядом со ним — «откройся, увидь золотую нить, мальчик мой, прости меня»….

— Спит. — Шепотом сказала Айрин. Наконец она услышала, что его затрудненное дыхание выровнялось. Спящее лицо дракатона обращено к ней, и она видела на его длинных ресницах отблеск мерцающего солнечного света.

Кати кивнул, подошел к шелану, положил руку на его лоб, подпитал его энергией.

— Почему ты не скажешь ему?

— Нельзя, он должен сам почувствовать и предложить связь…

Глава 3

Вечернее небо было приветливое, пронзительно синее в просветах между быстро плывущими облаками.

Завтра-послезавтра дракатоны ожидают прибытия подкрепления, все, казалось, хорошо и спокойно, однако Рэйд не мог избавиться от странного, щемящего сердце, чувства опасности.

Далеко-далеко на юге, за гребнем лесистых холмов и увалов, небо было белым, как перламутр, и можно было догадаться, что это небо висело над морем. Оно было далеким и манящим, как обещание спасения. Как бы хотелось ускориться, схватить Верити и побежать сломя голову. Рэйд с беспокойством посмотрел на медленно идущий обоз.

Через час вернулись Стаси с Кором — неразлучная парочка.

— Ну? — Нетерпеливо встретил их Рэйд.

— Приползли… посмотрели… уползли…

Стаси помолчал, тяжело вздохнул.

— Целая армия идет за нами, в нескольких часах от нас, их там сотни — растянулись на целую милю…

Постояли минуту неподвижно, прощаясь с последней минутой относительного счастья. Ну что ж, не сложилось, не удастся им пожить. В ярких серовато-зелёных сумерках умирающего дня они похожи на расплывающие тени. Бледные, узкие губы плотно сжаты, глаза зло сощурены. Все молчат.

— Грехем, Кати! Подойдите, пожалуйста на минутку.

Голос Рэйда спокойный, ничего не случилось, им просто надо обсудить погоду, только широко распахнутые глаза выдали его подлинное беспокойство.

— Верити может передвигаться на лошади? — Спросил он невозмутимо Грехема.

Кати весь напружинился, вопросительно и остро посмотрел на друга. Чувствовалось, как от него волнами исходит напряжение.

Грехем хмуро покачал головой, пожилой целитель заметно похудел за последние несколько недель, потемневшая кожа на висках натянута, как барабан, под заострившимся подбородком обозначились сухожилия.

— Абсолютно, категорически нет, ему даже двигаться еще нельзя! Если конечно вы не хотите, чтобы лошадь перевозила его хладный труп.

— Похоже у нас проблема… — Сказал Стаси. В его глазах, черных и блестящих, как ягоды ежевики, читалось серьезное, напряженное размышление.

Весть разлетелась быстро. Дракатоны ускорились.

— Разрушенный тракт и дорога по лесу задержали их. Они вынуждены были передвигаться медленно, пока были такие туманы, такие болота и пропасти, такая глушь…Теперь же, на относительно открытом месте, на лошадях, они быстро нагонят нас.

— Думаешь, они знают?

В ответ напряженная тишина. Черты Кати перекошены от напряжения.

— Ты и Аларианта должны спасти Верити, мы их задержим, — спокойно сказал Рэйд.

Кати сухо кивает, мурашки побежали у него по спине — все они прекрасно понимают, что это значит — смерть для всех остальных, живыми они не дадутся…

— Айрин, что происходит? — Спросил проснувшийся Эссейл обеспокоенно. Внешность дракатона осталась той же, что и вчера, черты лица были все такими же заостренными; но кожа уже приобрела живой и более теплый оттенок, и синева, покрывавшая бледные щеки и губы мужчины, бесследно сошла.

Айрин глубоко вздохнула, взглянув на непрерывно совещающихся дракатонов. Кати наистрожайше запретил ей рассказывать Эссейлу об опасности. Ослушаться наместника, когда он говорил таким тоном, было немыслимо, но Эссейл теперь смотрел на нее таким же требовательно-повелительным взглядом.

«Что додзен, что шелан — абсолютно похожи» — подумалось ей. Снова вздохнула. Непринужденно улыбнулась, стараясь, чтобы губы не очень дрожали.

— А так все нормально, отдыхай. Скоро остановимся и проверим твои повязки. Что-нибудь болит? Кушать, пить хочешь? А погода просто изумительная, не правда ли? Хотя туманно, мда, туманно…

— Айрин… — Губы Эссейла упрямо сжаты. Кажется, его испытующий взгляд пронизывает ее насквозь. Ценою огромных усилий Айрин заставляет себя смотреть ему в глаза, улыбаться, изображать беспечность, хотя внутри ее что-то отчаянно визжит, побуждая пуститься в бегство. — Айрин, я внимательно слушаю.

— Ну-у-у, — неуверено протянула девушка, воровато оглянулась, не смотрит ли Кати, нет не смотрит. — Ребята, только не выдавайте меня, — шепнула Алькаидам-носильщикам, дракатоны важно кивнули. — Ну, в общем, только это тайна от тебя, чтобы ты не волновался, за нами идет огромная имперская артия и завтра нас уже настигнут и всех убьют! А так, все нормально!

Она тихонько расплакалась, зарыдала и, судорожно жмурясь, прижимала ладони к щекам, словно боялась взорваться.

— Они решили все умереть, даже наши ребята, а нас отправить вперед!

Эссейл кивнул, откинулся на носилки, нахмурился.

— Все будет хорошо, не плачь, все будет хорошо, мы что-нибудь придумаем…

К ночи разведчики доложили, что имперцы остановились огромным лагерем. Дракатоны продолжали идти в полной темноте. Нигде не зажигали огней. Стихли разговоры, и ночь взошла над равниной такая же тихая, влажная, пахнущая цветами. Заквакали, будто ничего особенного не случилось, наглые лягушечьи хоры.

Было уже совершенно темно и туманно, луна и звезды спрятались за облаками. Сверху была видна вся долина. Как черное, бескрайнее море раскинулась под ними плоская равнина, зажатая лесом, и холмами, как опалы на темно-синем фоне, загорелись там, внизу, многочисленные огни, появились тускло-красные звездочки костров и фонарей, указывая на присутствие огромной армии, остановившейся лагерем на ночлег.

Дракатоны шли в полной темноте — вверх, снова вверх, вниз, снова на холм…

— Интересно, кто здесь траву косит? — Джеймсу как всегда все интересно.

— Кролики жрут…

— Сколько же их здесь! Вот бы поймать и зажарить…

Эссейл лежит напряженный, бледный. Блестящими темно-оранжевыми глазами смотрит в черное небо. Он грезит наяву, дремлет, бодрствует в полусне, вновь погружается в дремоту, пока его веки наконец не тяжелеют и весь мир не начинает качаться, словно корабль на волнах. Снова открывает глаза, боясь заснуть. Подходит Грехем, Кати, он торопливо закрывает глаза, «спит», отходят, снова борется со сном, снова качается на зыбких волнах.

Все здесь, кажется, заколдовано: этот яркий черный свет, эти сине-фиолетовые тени и сама жизнь, которая кажется и реальной и призрачной одновременно. Шагов совсем не слышно, все бесшумно скользят под молчаливую музыку. Их последняя ночь…

Айрин знала состояние Эссейла, догадывалась она и о его решении. Она была бессильна что-либо сделать. Где-то, в одной из петель этих трижды проклятых качелей, их настигнет наконец судьба. Секунды тянулись медленно, словно налитые свинцом, минуты длились часами. И весь этот бег через ночь казался ей дурным сном. Ее грудь, опустошенная ожиданием, была подобна черной, бездонной яме. Кажется, что мир отодвинулся глубоко в тень, отгородившись от света непреодолимой бездной.

До рассвета оставалось недолго. Решающими и самыми томительными были эти последние минуты ожидания, в особенности у людей, идущих в их последний бой.

— Почему так тихо? — спросила шепотом Ганна, хрустнула пальцами… Уже начинался ранний, очень туманный рассвет…

Пришло утро, белое утро, пропитанное туманом; ничего не было видно. Но все же стало достаточно светло и ясно, чтобы ночное колдовство рассеялось при наступлении дня. Дракатоны стали выбирать место для сражения.

Кати что-то обсуждал с Блэем, отдавал сотни приказов одновременно. Дракатоны проверяли оружие, что-то жевали на ходу…

— Господин Верити, тут мы разделимся. — Грехем подошел к носилкам. — Остальные догонят нас позже. Мужчина не смог скрыть тревоги, промелькнувшей в его глазах.

— Да, Грехем, спасибо, — монотонно и слишком спокойно проговорил синеволосый…

…Все готовы, Прищурившись, Рэйд вглядывался в туман, словно желая проникнуть взором сквозь его плотную завесу. Неясные контуры деревьев и холмов проступали в дымке, чуть

колыхавшейся от утреннего прохладного ветерка. Кати и небольшой отряд лучших алькаидов уже должны спуститься в долину, дальше их путь к морю. Их же задача продержаться как можно дольше, не уничтожить, нет — задержать имперцев. Тоской закатывалось сердце — только бы задержать их хоть на чуть-чуть.

— Они двинулись, перестраиваются. Сейчас начнется… — Стаси белозубо, немного дико улыбается. Конь возбужденно пляшет под ним. Длинные рыже-светлые его волосы перетянуты лоскутом материи, оголённые руки до самых плеч разрисованы темно-коричневой татуировкой драконьей чешуи. Кор следует за ним, не отставая ни на шаг.

— Приказываю — не отступать ни при каких обстоятельствах.

— Нужны нам твои приказы, сами знаем…

— Давай, мелкий суларец, сдохнем вместе, как друзья, — сказал огромный Биан.

— Прекрасная идея, дружище, — ответил Джеймс, краснея от удовольствия. — Все так добры ко мне.

Последний бой…

В самом воздухе внезапно что-то произошло: наступила тишина и загудела набатом в ушных перепонках. Бэйл, обеспокоенный, посмотрел вниз, в долину, и — как раз вовремя… Началась решительная всеобщая атака. Простым глазом можно было различить темные массы имперской кавалерии и пехоты — золотое море, сияющее на утреннем солнце — блеск золотых мундиров… Многочисленный лошадиные ноги мелькают в галопе, топот, крики…

Эскадрон имперцев разворачивался для атаки лавой в два ряда. Знаменитое суларское построение — впереди идут опытные рубаки с огромными мечами наголо. За ними скакали меткие стрелки с арбалетами и маги-огневики, каждый охраняя в бою своего переднего. Передние, под завесой огня магов, смело и без оглядки врезались с клинками в противника, и еще не было случая, чтобы вражеская конница, даже вдвое и втрое сильнейшая численностью, могла выдержать такую, слитую из отдельных звеньев яростную атаку суларцев. У малочисленного отряда дракатонов не было шансов…

— Готовсь!

Небо взорвалось. Рядом рвануло так, что свет потемнел и тела вдавило в луки сидений. Маги огня ударили по дракатонам огненными шарами. Дико заржали лошади. И сейчас же по спинам, по головам, обхваченным руками, забарабанили падающие комья. И тотчас Николя ответил диким ветром, с рук Джеймса, Неда и Ганны полился огонь. С воплями дракатоны бросились в бой.

Торопливые движения людей замирали, как в остановленном кадре… Взмах меча… Капли крови в воздухе, как взмах красочного веера… снова метнулась свирепая тень — молния в землю, рядом… Лошади визжат… огонь падает с неба… Джеймс хохочет… Бывают такие особенные минуты отчаянности и злобы, когда все, кажется, возможно смести на пути своем, обо всем забыть, все в сторону — жизнь, смерть, все за борт — последний бой…

Вдруг Стаси остановился, задрожал всем телом и заикал…

— Кати, — позвал Эссейл, — вы когда собирались мне рассказать? — Казалось, он делает усилие, чтобы взять себя в руки.

Дракатон помедлил, прежде чем ответить. От недоедания и недосыпания у Кати кружится голова. Он вдруг замечает, что его бьёт дрожь — его друзья сейчас там умирают.

— Позже Господин, у нас нет выбора, мы должны спасти вас любой ценой. Нам надо идти. Вдалеке начались звуки боя, все увидели огненные всполохи. Кати оглянулся. — Нам надо торопиться. Иначе их смерть будет напрасной.

Он замолчал. Взгляд его встретился со взглядом Айрин, объятым внезапной паникой, она понимала то, чего еще не осознал Кати, потом снова обратился к Эссейлу, не спускавшему с них темно-красных глаз.

— Я не хочу принимать такую жертву. — Низкое шипение со стороны носилок заставило всех замереть. — Мне надоело быть связанной безвольной овцой, которую перетаскивают с одного жертвенного алтаря на другой!

Дракатоны преклонили колени, склонив головы перед своим разъяренным императором. Звук его хриплого голоса был очень содержательным — всем было очевидно — злится, очень. Эссейл со своей черно-синей чешуей, стоящей дыбом, выпученными глазами с пульсирующими гневом вертикальными зрачками, напоминал шипящего, ободранного, ощетинившегося кота, готового выпустить когти.

Вид у всех ошеломлённый, все жмурились, как от слишком яркого солнечного света.

От собственного гнева и обиды, Эссейл испытывал неестественную лёгкость в голове, пребывал в состоянии сродни эйфории.

Он оперелся о носилки здоровой рукой, приподнялся и, с видимым трудом поставив ноги на землю, шатаясь, встал.

— Господин мой, нет! — Вскричал Кати, бросаясь к Эссейлу.

Вид у молодого императора был ершистый, упрямый и очень злой.

Эссейл почувствовал, как в ребрах что-то хрустнуло; на фоне сверкающего неба дракатоны стали в три раза больше и все продолжали расти, пока не превратились в гигантов. С неба на синеволосого дракатона ринулась черная тьма. Ему казалось, что у него отрывают руку, но он крепко стоял на ногах;

— Додзен, арх`рмат а`рапи` нштр, — не отрывая глаз от взволнованного лица Кати, начал он священные слова клятвы связи. Кати застыл, ошарашенный, снова упал на колени. Святое действо началось — шелан призывает своего додзена…

На правый бок капала и растекалась по всему телу раскаленная лава, в надвигающейся радостными фиолетовыми кругами тьме, он упорно смотрел на стремительно сужающееся синее пятно пред собой, держась за него, такое яркое и ослепительное; он не выпускал его из виду, чувствуя, как ноги подгибаются под ним, но он все еще стоял…

Эссейл моргнул и увидел, что к нему бегут дракатоны — откуда их тут столько? Сперва они разлетелись во все стороны, как разлетаются брызги, когда в воду кидают камень. Теперь они с криком возвращались обратно. Дракатон видел их искаженные лица, их протянутые вперед руки, их рты — разверстые черные провалы. Сейчас они схватят его, скрутят, свяжут и уложат на носилки…

— Стоять!

Император опасно раскачивался. Выставил вперед левую руку, останавливая бросившегося к нему Грехема и двух дракатонов. Повязка на правом боку у него налилась кровью. Айрин застыла, не смея пошевелиться. Эссейл поднял глаза к небу, замер — дракатон входил в транс. Это от страха ее язык прирос к небу? Или просто все реакции организма замедляются при виде неминуемой опасности и мысль в мозгу формируется мучительно долго? Она кинулась было к любимому, увидев, что глаза у него закатились, а потом стали сияющими и белыми, он громоздко упал на колени, застыл в странной, вытянутой позе, словно нанизанный на стержень.

— Не трогай, — одними губами прошептал-просипел позеленевший Кати, сухожилия на его горле вздулись, — уже слишком поздно, он погрузился в скилл. Если отвлечь его, не выйдет…

На лицах дракатонов — шок, ярость, обида, ужас, недоумение, виноватость… Они его потеряли, он ушел… ушел… ушел…

….Некогда привычный много сотен лет назад ритуал, ворвался в его голову неожиданно быстро. Очерчивает мысленный круг, расширяет поиск — где же он — горящая свеча в поле, яркий огонек, только бы был еще жив… Сколько вибрирующих, разноцветных нитей! Где же?.. Его силы стремительно уходят, чувствует подпитку додзена… И ему сразу становится спокойней на душе, будто он возвратился в те дни, когда всему было простое объяснение. Вот он! Нашел! Красно-золотая яркая нить! Он внимательно смотрит на пульсирующую нить, закрывает внутренние глаза и искусственно замедляет дыхание — «иди ко мне! Я твой Господин, повинуйся!» — Существо замерло, вырывается, ему же надо бежать… он протянул руку, схватил нить в кулак — дернул — эта жизнь теперь в его руках — «повинуйся, ящерка, твой Господин здесь! Задумался, посмотрел вокруг в удивлении, увидел меня, пискнул, упал на рыжее брюхо, заскулил…» — Он чуть дунул в него… «Нет, падать нельзя, нет, на колени, а теперь стой, терпи, да, больно, терпи, нет, падать нельзя, я с тобой, да…да… ДА! ЛЕТИ!»

…Стаси вдруг замер, лицо его стало земленисто-серым, икнул… Улыбка сошла с его лица; и хотя черные глаза буквально впились в глаза Кора, казалось, что Стаси внимательно смотрит куда-то вдаль, словно не замечая ничего вокруг себя.

— Что, друг, что случилось? Ты ранен?

Стаси вдруг, захрипев, упал с лошади. Вытянулся мучительной дугой, дернулся раз, другой… Замер…

Кор слетел со своей лошади, кинулся к другу, поднял его голову с широко открытыми, невидящими глазами.

«Все? Конец?»

Да что же это такое! Это какая-то суларская неведанная магия? Кор был готов рвать волосы на голове. Он знал, что они умрут сегодня, но, как более слабый боец, надеялся умереть первым.

Стаси снова задергался, как марионетка, повинующаяся чужому приказу, встал на колени, закинул голову к небу и дико заорал, его глаза закатились, казалось, что-то изнутри дракатона отчаянно бьется, разрывает его, он весь вдруг вспыхнул. Кор почувствовал, как энергия покидает его друга, открыл себя всего — «дыши, друг, дыши». Стаси замерцал… и на его месте появился светло-рыжий огромный дракон. Он стоял, качаясь, мотая рогатой треугольной головой, расправил огромные крылья, уставился на них в тупом обалдении, попятился назад, неуклюже сел на хвост, жалобно курлыкнул… Вокруг все заорали — свои и суларцы. Бой смялся, все смешалось, установилась странная тишина…

Черные глаза дракона встретились с ошарашенными глазами Кора, которого трясло от перестройки додзена. Кор кивнул, по огромной лапе залез на спину гигантского дракона и они взлетели в небо, торжественно трубя — «ну, где здесь враги?!»…

…Его лицо было блеклого грибного оттенка, губы синие. Он был абсолютно неподвижен… Повязки набухли кровью. Грехем что-то кричит… Кати держит его за виски… Айрин застыла на коленях с закрытыми глазами, раскачивается, лечит…

— Живи! Живи!

— А-а-а-а!

— Живи! Живи!

Но вот едва заметное колебание воздуха у его губ свидетельствует о том, что он дышит.

— Эссейл, — громко и властно говорит Айрин. — Тебе нельзя сейчас спать. Очнись.

Хрип… Наконец-то. Едва уловимый трепет тела, звук, похожий на шорох листьев:

— Вернулся, живой…

— Хорошо. — Кати начал говорить, сердито, задыхаясь и пристально всматриваясь в его лицо в надежде увидеть в нём признаки сознания. Айрин продолжала читать заклинание, чувствуя, как он постепенно теплеет. — Мой Господин, Верити, если ты еще один раз, еще хоть полраза не послушаешься меня! Я, Господин мой, я… отшлепаю тебя, противный мальчишка! Я… я… свяжу тебя!

— Эй… — Тихий хриплый полувздох-полушепот…

На Кати смотрели ярко-желтые глаза сквозь узкие щелочки.

— Друзья называли меня Эй…

Кати Гаскелл крепко прижимал его к себе, словно украденное сокровище, а у самого глаза воспалённые и взгляд как у загнанного зверя.

Глава 4

Год спустя

Они тихонько крались вдоль темной стены.

— Стоп… — Шипящим шепотом прошипел он. — Идут…

«Нет!.. Попались!..»

Он вжал ее в белую шершавую стену, они забыли дышать, слившись с тенью, мрачные охранники протопали совсем рядом, чудом не заметив их.

Она вздохнула с облегчением:

«Не заметили, пронесло»

— Пойдем, — прошипел он, потянул ее вперед… — Скорее…

Они перебегали из угла в угол. Словно преступники, или юные влюбленные, они боялись, что кто-то узнает их, подойдет, и им придется опять возвращаться к своим нудным и очень выжным обязанностям. И вдруг, осознав, что они идут украдкой, и поняв, чего именно они опасаются, Айрин и Эссейл тихонько захихикали.

— Нет ничего тяжелее, нежели управление народом, — заметил он. — И вот мы вынуждены скрываться в густой тени, чтобы насладиться несколькими мгновениями личной жизни.

Навязчивые Алькаиды, абсолютно помешанные на сохранении жизни их молодых императоров, постоянно следовали за ними по пятам, отстав лишь на несколько шагов, в обыденной жизни беспокойства от них было не больше, чем от привидений, но сегодня им просто необходимо было побыть одним.

Крадучись, воровато оглядываясь и постоянно хихикая сквозь зажатые руками рты, они тайно пробирались к беседке, заросшей диким виноградом в самом отдаленном углу сада.

Охрана дворца, сделав широкий круг, возвращается. Эссейл прошипел что-то возмутительное сквозь зубы. С быстротой молнии они бросаются за выступ дворца. Он прижался к ней в темноте, Айрин услышала его тяжелое дыхание, почувствовала его горячее тело сквозь тонкую тунику.

— Прикрой глаза, они светятся в темноте, — хихикнула она ему в ухо, лизнула его.

Эссейл аж подпрыгнул от возбуждения, застонал, поймал губами ее вздрагивающие от смеха губы, бессовестная хулиганка выгнулась всем телом ему навстречу, потерлась об него — возбуждение расцвело и засверкало яркими огнями — «не дойдем, тут свалимся!» Прикосновение ее шелкового платья ласкало кожу, тепло женского тела смешивалось с жаром его собственного. Она тихонько застонала…

Эссейл судорожно всхлипнул, он открыл глаза, с минуту соображая, где находится. Осторожно выглянул из-за угла, схватив руку Айрин, побежал дальше. Он двигался бесшумно и грациозно, словно огромная кошка.

Вот они уже в саду, хихикая и ежесекундно целуясь, императорская чета тайно вбежала в беседку. Наступила тишина. Багровые сумерки разливались все шире. Все предметы казались нереальными в этом необычном свете.

— Будем же молить всех Богов, чтобы никто к нам не присоединился, требуя срочных исполнений обязанностей императора Дракатии, — прошептала Айрин, целуя своего Алариена. На нее налетел горячий, возбужденный сверх всякой меры дракон.

Он уронил голову и замер на секунду, растворяясь в ощущении горячей и влажной тесноты. С этого момента девушка перестала принадлежать себе. Его губы, его тело опьянили ее, снова повергли ее в водоворот божественных ощущений. Она вся растворилась в нем. Все пробудилось в ней в предчувствии высшего блаженства, которому ничто теперь не могло помешать, упоение охватило ее с такой силой, что она испугалась. А наслаждение накатывает волнами, захлестывает ее. Она чувствует себя лёгкой, невесомой, как пушинка. Готова лететь, куда прикажет ветер… Это не было сном, это не исчезло, они теперь навсегда вместе. Им принадлежит вся эта ночь и все последующие ночи, вместе, слиты воедино, без сна, в молчаливых и глубоких, как страдание, поцелуях и в повторении все тех же и все новых слов изумления оттого, что это — единственное на земле чудо, соединившее так тесно сплетенными смуглыми сильными и белыми хрупкими руками — самое нежное и самое мужественное…

Вечер был тих. В сгущающихся вечерних сумерках тускло поблескивали золотым орнаментом стены имперского дворца, но их очертания уже тонули во тьме. Неподвижно перед крыльцом висели прозрачные ветви плакучих берез. Вдалеке, кружась над спокойным, безмятежным морем, покрякивали чайки. Кавич лежал на небольшом холмике, задумчиво грыз травяной стебелек. Огромный Алькаид мечтательно глядел на расплывающиеся в синеватых сумерках деревья.

К нему подошел мужчина. Среднего роста, статный, широкоплечий. Энергическая походка, самоуверенность в осанке и в открытом взгляде серых глаз отличали его от остальных дракатонов — перед Кавичем стоял и хмурился один из самых влиятельных в мире существ — наместник Дракатии Кати Гаскелл. Кавич, не выпуская травинку изо рта, флегматично окинул мужчину равнодушным взглядом, снова посмотрел на шикарный закат.

— Убежали? Упустил? — Задал наместник риторический вопрос.

Алькаид ничего не ответил, не отрывая глаз от огромной птахи, парящей над морем. Кати проследил за его взглядом, посмотрел, тяжело вздохнул.

— Кто на этот раз?

— Биал…

— Кто додзен?

— Перегот. Прибежал, как ошпаренный…

— Хорошая пара… — Снова вздохнул. — Поросенок наш император… — Кати говорит сурово и строго, но глаза его при этом сияют, будто в них прячется улыбка.

Алькаид согласно кивнул. Он помнил свой восторг, когда месяц назад он почувствовал приказ его обожаемого императора измениться. Он и его додзен тогда неделю не возвращались на землю…

Наступила тишина. Багровые сумерки разливались все шире. Все предметы казались нереальными в этом необычном свете.

Кати устало сел рядом с Кавичем, не отрывая глаз от резвящегося дракона над морем и вопящего от восторга додзена на его спине.

Все в Дракатии потеряли разум. Дракатоны ожили, казалось, они жили в атмосфере безумной эйфории, полной непринужденности и легкости, царившей во всей стране.

Этот засранец, молодой император, нашел способ как отделаться от надоедливой охраны — он погружался в скилл и вызывал в них драконов. Кати терял людей одного за другим. На этой неделе уже второй. И никакие убеждения, крики и угрозы не действовали на него. Эссейл легко ломал древние традиции.

Раньше император погружался в скилл раз в год и изменял всех дракатонов, достигших совершеннолетия, допущенных целителями и родителями до церемонии. Это всегда было очень тяжелая, порой опасная церемония для императора, требующая огромных энергетических затрат. Поэтому, опасаясь за хрупкое здоровье новоприобретенного императора, его поданные строго-настрого запретили ему выходить в скилл.

Упрямый император игнорировал все запреты. Сначала раз месяц, теперь чаще, совершенно неожиданно дракатон замирал, словно задумавшись над чем-то, тревожно прислушивался к чему-то слышному только ему. Через минуту он оборачивался в дракона и с ревом улетал на поиски своего додзена. Одновременно с ним еще один дракатон, порой на другом конце страны, чувствовал острую необходимость поделиться совершенно ненужной ему энергией. Счастливая пара находила друг друга, чтобы навсегда быть лучшими друзьями и уже никогда не расставаться. Вся страна бурлила, непрерывно происходили какие-то торжественные празднества…

Кати снова тяжело вздохнул.

— Где эти… ммм… паразиты прячутся от нас?

Алькаид легким кивком указал в сторону имперского сада куда, страшно таясь и хихикая, убежала непослушная парочка. Охранники молчаливыми, невидимыми тенями окружили сад, теперь туда ни одна гусеница не проползет.

Кончики ушей наместника порозовели: казалось, в нем происходит внутренняя борьба между смехом и негодованием.

— С урока убежал! Политология видите ли ему не нравится! Болван!

Суровый Алькаид кивнул, улыбаясь.

Да, он такой, как же они его любят, их непослушного императора…

Эссейл еще спал, разметавшись по огромной кровати, девушка не отрываясь глядела на лицо спящего синеволосого мужчины. Она была переполнена счастьем и знала, что и он полон счастьем, и поэтому лицо его так спокойно и серьезно.

Она встала и отдернула шторы.

Солнечные лучи хлынули внутрь, и перед Айрин открылся голубой, сверкающий Дарлисский залив. Его усеивали крошечные рыбачьи лодочки с ослепительно белыми парусами, а над ними кружили чайки. Счастливая Айрин открыла застекленную дверь и вышла на закругленный, ажурный балкон. Повсюду вокруг, на разных уровнях, виднелись такие же балконы, одни побольше, другие поменьше, но все выходящие на прекрасный залив.

Белый мраморный имперский дворец был встроен в огромный морской утес. Со своего балкона Айрин смотрела на темное пламя теней, отбрасываемых стройными кипарисами на светлые стены. Деревья росли в маленьком внутреннем дворике. Оттуда доносился их горьковатый запах, смешанный с ароматом и ропотом струящейся воды.

Внизу террасами располагались сады, дорожки и ступени, сходящие к далекому берегу, где выдавался в море деревянный мол. Там стояли на причале около дюжины лодок со свернутыми парусами. Переведя взгляд на сам дворец, Айрин увидела две высоченные белые башни, северную и южную, каждая со своей террасой, обрывающейся над огромным, сияющим голубизной морем.

В многочисленных цветниках трудились садовники — одни выпалывали сухие стебли, другие сметали с дорожек листья и складывали их в перекинутые через плечо мешки, третьи высаживали свежий бордюр и подстригали розовые кусты. Тут и там летали огромные светло-коричневые, рыжеватые драконы.

Айрин наклонилась над проснувшимся дракатоном:

— С днем рождения, любимый.

Нед и Джеймс устроили изыскания в архиве императорчкого дворца и откопали, что сегодня у Эссейла триста девяносто пятый день рождения.

Поцеловала, обняла. В ярко-желтых глазах именинника зажегся интерес, перекатился на слабо взвизгнувшую девушку, повозился, устроился на ней поудобнее:

— А ты с утра прямо с подарком, да?..

— Эссейл у меня есть для тебя новости…

— Зубы показать?

Грехем, недовольно поджав губы, отошел от полуголого Эссейла. Ниже и мельче дракатонов, Дракатский император все же был очень большим. За этот год синеволосый дракатон оброс мышцами — его плечи казались более широкими, а живот мускулистым, но плоским. Белизна туники, которую он только что раздраженно накинул на тело, эффектно оттеняла смуглую кожу и темные волосы. На лбу и в углах рта появились морщины. Айрин уже давно привыкла к его слегка искривленному сломанному носу. Отросшие волосы Эссейла были собраны в хвост, среди которых стали заметны появившиеся в прошлом году седые пряди.

Сегодня целители устроили очередную, в который раз окончательную, проверку здоровья императора. Здесь собрались все самые доверенные и друзья. Пришла и Зои, с трудом ковыляя, словно перекатываясь с бока на бок — со дня на день они с Николя ожидали пополнение. Подруга под обеспокоенным взглядом супруга взяла Айрин под руку.

— Ну что, сказала?

— Ага, сегодня утром.

— А он что?

Айрин усмехнулась, вспоминая какие обалдевше-счастливые были глаза у ее Аларианта, когда она наконец донесла до него мысль, что он будет отцом.

— Долго икал, хлопал глазами, бегал по комнате, а потом привязать к кровати хотел.

— Да, они такие, будущие отцы, — Зои с гордостью посмотрела на озабоченное лицо Николя, не отрывавшего от нее обеспокоенных глаз. — Разом тупеют и становятся социально-опасными…

Айрин хихикнула, смотря на взбешенного Эссейла.

Целители не были уверены в успешности его затеи, Эссейл знал это и оттого еще больше бессился. Все очень волновались. Со временем потускнели ужасные рваные шрамы на его правой руке, но, к беспокойству целителей, она так не обрела былую силу и гибкость.

Старый целитель что-то проворчал. Эссейл, нервно попыхивая оранжевыми глазами, раздраженно спросил:

— Ну что?

Целитель нахмурился еще больше, все вопросительно посмотрели на него.

— Рано еще, надо подождать бы, еще месяцок-два… — Целитель старался говорить спокойно.

— Три… Четыре месяца… никогда! — Взорвался молодой император. Его хриплый голос заполнил огромную комнату. — Вы, занудные целители, никогда не позволите мне обернуться! Ах! — Эссейл едва сдерживал гнев, на секунду вспыхнувший в нем. Он с обидой глянул на своего додзена. — И ты, Кати, туда же. Квохчешь вокруг меня, суетишься… Как все вы, охраняете постоянно, преследуете, опекаете! Я не ребёнок! Надоело!

— Я знаю, мой мальчик. Извини нас за порой излишнюю опеку… Мы постараемся больше не надоедать тебе так сильно с охраной.

Рэйд косо посмотрел на невозмутимого наместника — «Вот ведь, врет и не краснеет!»

— Мой император, но рука… — Запротестовал Грехем.

— Все в порядке с рукой! Год прошел! Лучше уже не будет! Сам обернусь, без вашего согласия! — Злющий и расстроенный Эссейл собрался покинуть помещение, направляясь через огромные распахнутые двери на большую, залитую ярким солнцем террасу. Резко остановился, не оборачиваясь, прорычал. — Додзен, Аларианта, вы со мной?

Не то чтобы ему нужен был додзен для оборота — Эссейл единственный истинный дракон в мире, у которого достаточно было энергии для самостоятельного оборота, но он знал как Кати беспокоился о нем и как важно это было ему.

Кати и Айрин, обеспокоенно переглядываясь, побежали вслед за широко шагающим мужчиной. За ними поспешил Грехем, его нервно подергивающееся лицо было белее мела, лишь на щеках расцвело по красному пятну.

Эссейл решительно вышел на середину открытой террасы. Остановился, подышал агрессивно, готовый бороться за право обернуться драконом, но, видя, что никто его не останавливает, вздохнул глубоко, успокаиваясь, постоял, подумал, пошевелил бровями неуверенно. Все столпились вокруг. Император застенчиво посмотрел на Рэйда: — «что делать то?»

Он уже сотни раз помогал дракатонам взлететь, толкал их к этому, погружаясь в скилл, изменял их, сам Рэйд только четыре месяца назад трясся здесь же, на полу, и холодным потом исходил после приказа императора терпеть и взлететь уже наконец.

Но сам… сам…

— Сосредоточся, почувствуй его, призови. — Посоветовал старший друг. Им всем было легче — их дракона призывал их император, Эссейлу же придется делать это самому. Кайл, додзен Рэйда, стоял рядом, готовый к взлету.

Эссейл замер. Все окружающие напряглись — пред ними свершалось священное действо — призыв Истинного дракона, приход Верити. Кати закрыл глаза, касаясь шелана мысленно, поддерживая его, наполняя его энергией. Эссейл чувствовал легкое прикосновение Силы его додзена. Он оглядел открытое пространство. Алькаиды стояли на отдалении мрачными неподвижными часовыми. Он знал, что все драконы сейчас собрались на нижних террасах, готовые взлететь, подхватить своего драгоценного императора-дракона в случае катастрофы. Все замерли в ожидании.

Эссейл потянулся к своему второму я, мысленно спрашивая его не хотел бы он появиться. Верити, его дракон, с готовностью пришел к нему, мощный и полноценный, свободный и очень нетерпеливый, энергия как никогда раньше наполнила мужчину бурлящим потоком искрящегося света. Эссейл весь как будто потянулся, распахнул руки к небу и начал освобождать из ловушки пойманное внутри себя существо, какую-то неуловимую, но существенную часть себя.

За мгновение до того, как человеческая форма замерцала и исчезла, Эссейл выглядел совершенно испуганным — он вспомнил о невероятной боли, последовавшей за оборотом в прошлый раз, запаниковал, попробовал повернуть все вспять, взмахнул руками… и замерцал, его позвоночник выгнулся, по нему прошла большая судорога… Он приготовился услышать хруст…

…И мир изменился.

И вот, его место заняло прекрасное существо, словно сияющее черно-синим светом.

Перед ними стоял самый большой дракон когда-либо появлявшийся в Дракатии!

Верити сделал шаг в сторону, стена, попятился назад, снова стена — огромная когда-то терраса оказалась такой маленькой, только бы ни на кого не наступить — споткнулся и осмотрелся, казалось, в замешательстве. У него так много ног! Он оглянулся. И хвост! Что-то удивленно курлыкнул, заметил малюсеньких людей вокруг него, все присутствующие дракатоны опустились на одно колено перед императором в его истинном обличье.

Громадный черно-синий дракон испустил странный, тихий и мелодичный звук, и его ярко-желтые глаза блеснули, как бы приветствуя свой народ.

Быстрее всех очухался Джеймс:

— Я и думать не смел, что ты вырастешь таким здоровенным громилой, дружище! Тебя срочно надо прекратить кормить! Видно, твоя хозяйка, Айрин, неплохо за тобой ухаживает!

Огромный дракон чуть рыкнул и щелкнул зубами, каждый величиной с Джеймса, перед носом ухмыляющегося друга.

Айрин тоже ахнула — какой же он оказывается огромный! И такой красивый! Айрин задрала голову, перед ней громоздилось плечо дракона, налитое силой бугрящимися мышцами, потом она оглядела мощный, блестящий черно-синей чешуей круп, дальше ничего не было видно. Гибкая шея Верити изогнулась, дракон опустил голову к полу, с обожанием смотря на свою Аларианту, длинный раздвоенный на конце язык шаловливо лизнул девушку в лицо, та захихикала, попробовала оттолкнуть огромную морду. При виде сверкающего глаза, повисшего перед ней, словно инкрустированное желтым жидким сапфиром круглое зеркало, Айрин рассмеялась и с нежностью погладила мягкий нос любимого. Верити фыркнул, и поток тёплого воздуха плотно прижал шелковое платье Айрин к телу.

— Мой император, — сказал коленопреклоненный Грехем, — позвольте осмотреть ваше крыло.

Глаза дракона замерцали от волнения; он оторвал от земли передние лапы, переступил ими, присел и широко распахнул крыло — для второго просто не было места. На груди и плечах, переливаясь черно-синей чешуей, вздулись могучие мышцы.

Грехем и Айрин нырнули под крыло и начали пристально разглядывать верхнюю сторону широкой просвечивающей перепонки. На крыле четко выделялись черные, твердые кляксы старых рубцов, там, где ребра прошли сквозь крыло. Дракон повернул крыло для удобства осмотра, нетерпеливо сверкая громадным глазом над плечом Айрин.

— Ребра в порядке! — По спине огромного дракона ползали маленькие букашки-дракатоны.

— Крыло тоже в норме. — Проворчал Грехем. — Пока… Не знаю… не знаю… опасно.

— Дай ему взлететь, старый ворчун, крылья попробовать, — сказал Рэйд, — если что, поймаем. Дракатон подошел к карнизу, замерцал и через секунду на его месте стоял песочного цвета дракон, к нему подбежал Кайл, оседлал своего шелана, они взлетели в воздух. Со всех карнизов взлетали драконы, вскоре в небе стало тесно — все ждали императора.

Верити лег на землю и вопросительно посмотрел на додзена, Кати, вспыхнув счастьем, поспешно залез на спину своего шелана, усевшись в уютную, теплую ложбинку между шейными позвонками, созданную, как-будто для него, замер с выпученными глазами, его лицо светилось мальчишеским восторгом. С неожиданным проворством повелитель драконов поднялся и грациозно направился к карнизу. Алькаиды рванулись следом, словно пытаясь задержать огромного дракона — оборачивались в драконов и поспешно выпрыгивали в огромную пропасть один за другим. Верити раздражённо зашипел на намного более мелких драконов, паривших у карниза. Драконы торопливо разлетелись, освобождая ему путь, отлетели ниже, готовые поймать императора.

Под взволнованным Кати волной перекатились твердые мышцы — Верити присел на задние лапы. Вот напряглась мощная спина, вот буграми вздулись грудные мускулы, поднимая широкие крылья для первого, столь важного взмаха. Вот Верити пригнулся еще ниже, рыкнул и вдруг рванулся вверх, оттолкнувшись задними лапами от края карниза с такой силой, что голова додзена резко запрокинулась назад. Черно-синий дракон мощно взмахнул крыльями, взлетел — все на карнизе вздохнули с облегчением — крыло выдержало.

Император Верити, огромный, величественный, черно-синий, плавно скользил в прозрачном воздухе. Дракон парил, едва пошевеливая крыльями…

Из тайного зашифрованного письма Его Императорскому Величеству Гарридану Августу Вольвату Суларскому династии Донесситов.

Мой император, позвольте, во-первых, поздравить вас с воцарением на престоле Суларии. Также принести соболезнования такой неожиданной утрате — таинственная, скоротечная болезнь и смерть отца Вашего — императора Витласа были воистину огромным шоком и страшной утратой для всей нации.

Во-вторых, по вашему распоряжению, я, под личиной Занвейского торговца, вот уже год как живу в Дракатии. Позвольте доложить, что действительно, слухи справедливы — дракатоны наконец выбрали себе нового императора. Но, очевидно, власть Кати Гаскелла все еще очень сильна ибо император правит в Дракатии только номинально, вся власть по-прежнему остается в руках коварного наместника. Этот дракатон слишком хитр и напорист, чтобы упустить из рук власть.

Более того, весь прошедший год, основной темой для обсуждения здесь являлось почему-то слабое здоровье нового императора, видимо, наместник специально избрал больного, слабого повелителя, чтобы тот был его послушной марионеткой.

Имперский дворец тщательно охраняется, он встроен в огромный утес, выходящий глубоко в море, дворец расположен на самой вершине, куда совсем нет подступа. Несмотря на наши многочисленные попытки, нам пока не удалось попасть туда. Также нам не удалось увидеть этого мифического императора.

По многочисленным описаниям, он еще очень молод, красив и редкостно силен (что удивительно для такого больного существа) Далее описания расходятся, детали непонятны, видимо выдумка народа, что он де цветной какой-то, что он часто меняет цвет глаз, которые становятся кроваво-красными, когда он злится. Он не очень высок и хрупок, и находится под постоянным надзором целителей. Стоит заметить, что по непонятной причине и наместник и император очень популярны в народе.

Драконы действительно появились в Дракатии, теперь их можно увидеть практически повсеместно.

Несколько дней назад вся страна шумно отмечала новость, что супруга императора Верити ожидает ребенка. Это известие почему-то привело здесь всех в полу-истерическое состояние. Никогда не видел такого в Дракатии. Все орут, плачут, смеются, обнимаются, танцуют, пьют. Драконы летают в небе и непрерывно трубят — полный бардак.

Пробуем выполнить ваш приказ уничтожить этого нового императора. Не оставляем попыток проникнуть во дворец. Нанимали лодки, пробовали через море, везде натыкаемся на многочисленную охрану. Пробовали устроить засаду на скалах, деревьях, под водой — пока сплошные неудачи. Будем продолжать пробовать… Я уверен, что рано или поздно мы найдем недовольного или обиженного в окружении императора…