Каждый день декабря

Пятое декабря

Мы проболтали с Белл до рассвета, а потом я свалился спать. Она зацепила меня рассказами о Шекспире – ее увлеченность заразительна. Мозги у меня кипели, фонтанируя идеями, связками, возможностями, дальнейшими шагами. Падая головой на подушку, я испытывал облегчение от того, что в ней роились не воспоминания, а что-то другое, однако, когда проснулся утром по сигналу внутреннего будильника, состояние было вялое и тупое.

Сейчас четыре часа дня, и мне кажется, что я нашел решение. Проект Белл настолько хорош, что обязательно должен работать, ей просто нужно найти финансирование. К счастью, среди моих клиентов есть компании со средствами и филантропическими склонностями. Главное – выбрать в союзники правильную. У меня есть ощущение, что Белл проявит щепетильность относительно источника средств, он не должен активно притязать на причастность – несколько предложений на сайте, но без желания все обклеить своим логотипом и вытатуировать ей на лице корпоративный бренд, как-то так. А это означает, что моя первоначальная идея, проблема, которую я собирался решить при ее содействии, ей не подходит. Им нужно брендированное спонсорство, чтобы рекламировать свои добрые дела, но мне удалось состыковать их с акустической компанией – те за милую душу согласились на корпоративную рекламу в обмен на денежное вливание. Но сейчас, когда я своими глазами увидел проект Белл, у меня появилась идея получше – я нашел для нее идеального партнера.

– Привет, как дела?

– А, Рори, привет.

Тон приятный, но, судя по всему, она удивлена моим звонком.

– Привет. Не хочу тебе досаждать, но, думаю, у меня есть то, что тебя обрадует.

Тут до меня доходит, что фраза звучит неоднозначно. Нет, секс – это последнее, что сейчас у меня на уме. Мысль о физической близости с кем-либо, кроме Джесс, мне претит, но Белл об этом знать необязательно.

Из телефона доносится громкий механический звук.

– Извини, не расслышала. – Слава богу! – Подожди… Марша, отойди от бензопилы.

Звук устрашающий. Я не знаю, кто такая Марша, но то, что Белл находится в двух шагах от бензопилы, меня несколько напрягает.

– Ты где?

– На елочной ферме, ты бы это видел. Здесь настоящая традиционная рождественская атмосфера. Сразу на душе становится веселее, в голове звучит «Рождество уже к нам ближе, ближе», и мысленно представляешь себе Бинга Кросби, рождественские носки, камины, подарки и запах корицы, апельсинов и сосны, вкус сладких пирожков…

О, господи. Я думал, она помешана на Шекспире. Теперь выясняется, что к тому же обожает Рождество.

– Я ненавижу Рождество, – говорю я.

Понимаю, насколько по-скруджевски это звучит, но это так. Мы с Рождеством больше не друзья.

– Ты что? – Ее удивлению нет предела.

– Так, ничего. Ты потом свободна?

– Нет. У меня Санкт-Николаус.

А это еще что за хрень? Судя по ее тону, все должны быть в курсе, что это такое.

– Что?

– Синтерклаас! Сегодня мы выставляем туфлю.

– А, ну так гораздо понятнее.

– Сегодня я ночую у Марши. Завтра мы украшаем дом, поэтому сегодня запасаемся елкой. Потом выставляется туфля, и видел бы ты поутру ее мордашку – это самое забавное. Это единственное время в году, когда мне разрешено баловать ее конфетами, так что момент эпохальный.

– Ясно. Вообще-то я надеялся увидеться с тобой сегодня.

Так ли это необходимо? Просто я точно знаю, что если не увижусь с ней сегодня, то шанс, который я для нее нашел, отправится в долгий ящик на неопределенный срок.

– Ну, тогда приходи. Я уверена, Луиза не будет против. Она тебя сто лет не видела. Давай подтягивайся. Это будет настоящее Рожд… Будет весело.

В шесть часов я стою на пороге дома Луизы. Это что-то нереальное. Всего два дня, как я вернулся в Британию, и уже принимаю живейшее участие в жизни Белл Уайльд. Столько лет о ней не думал, и вот, пожалуйста!

Сам дом довольно точно соответствует образу Луизы – какой она запомнилась мне в универе и какой я представляю ее сейчас. Дверь холодного серо-зеленого оттенка, аккуратный палисадник, элегантные керамические вазоны с искусно подобранными растениями, оливковое деревце, лавр, что-то в этом роде. Я погуглил ее перед приходом: она успешная бизнес-леди, у них с мужем органический бизнес по производству полезных и не содержащих сахара капкейков, что очень по-бристольски.

Луиза открывает дверь, и меня оглушает радостная рождественская музыка. Ох. То, что у Санкт-Николауса имеются побочки, я как-то упустил из виду.

Я справлюсь. Нужно сказать, что в Австралии, под палящим солнцем, рождественские мелодии воспринимаются как-то легче. Но я не позволю себе попасть в спираль негативных мыслей из-за гимна «God Rest Ye Merry Gentlemen».

Луиза безупречна. Точно готова в любую минуту оказаться в объективе фотокамер. Идеально ухоженная женщина чуть за тридцать. Думаю, ее появление в дневном телеэфире уже почти решенный вопрос.

– Давай проходи. Давно не виделись. Как поживаешь?

В ее приветствии нет примеси сочувствия, она не наклоняет голову, легкая тень озабоченности не мелькает на ее лице. Просто приятельница по университету приветствует старого знакомого. Слава богу. Этого момента я страшился, как только Белл меня пригласила. Микроужимки, сочувствие – я бежал, в частности, от этого.

– Спасибо, хорошо.

Мы направляемся на кухню, Луиза возится у плиты, божественные ароматы плавают в воздухе. Но мой взгляд обращен на Белл, которая сидит рядом. Они с Маршей раскрашивают оленя, и она советуется с девочкой о том, какой цвет выбрать. Каждый день я узнаю эту женщину с новой стороны. Интересно, какой еще бывает Белл Уайльд?

– Будешь глинтвейн?

Луиза ставит на стол гору сладких пирожков и взбитые сливки в фарфоровой креманке, которая смотрелась бы идеально в буфете моей бабушки.

– Спасибо, но нет, я вообще-то не…

С другого конца стола на меня обращены почти черные глазищи – взгляд решительный, сверлящий.

– Моя мамочка делает лучший глинтвейн. Самый лучший. Волшебный.

Договорив, Марша смотрит негодующе, и я, хотя никогда не считал себя слабохарактерным, капитулирую.

– Тогда ладно, охотно попробую. Только немного, я за рулем.

Белл и Луиза весело переглядываются. А что прикажете делать? Не могу же я огорчить малышку в канун Санкт-Николауса или как там его. Кроме того, в детстве я тоже ужасно гордился своей мамой и всем, что она делает, так что я понимаю Маршу.

И тут я вспоминаю, где видел этот мятежный взгляд. Ну, конечно! Она – та самая крошка, которая была в аэропорту, а темноволосая женщина – это, вероятно, Белл.

Вау. Как тесен мир.

Марша по-прежнему сверлит меня взглядом. Луиза наполняет стакан, я тотчас делаю глоток и креплюсь духом.

Вот уж не думал, что подогретое вино с пряностями – это мое, но корица, гвоздика, апельсин и мускатный орех отлично сочетаются и приятно щекочут нёбо.

Марша ловит мой взгляд и кивает с удовлетворенным видом.

– Что я и говорила. Моя мамочка… – Она так забавно это произносит, таким собственническим тоном. – Мамочка делает мне глинтвейн с яблочным соком. Это почти то же самое, только у меня потом не болит головка. Это мой самый-пресамый любимый напиток, но он бывает только перед Рождеством. Когда ты допьешь и мы съедим по пирожку – это моя самая-пресамая любимая еда, мы принесем елочку на завтра, да, мамочка и Белл?

Она смотрит на них, ожидая подтверждения.

– Да, – говорит Луиза, а Белл кивает, потому что у нее во рту пирожок. Так славно здесь сидеть, за этим столом – пожалуй, такой расслабленной я никогда Белл не видел. Вчера в своей квартире она была воодушевлена, увлеченно говорила о своем проекте, а здесь явно чувствует себя спокойно, и то, как она держится, тому подтверждение. Тело не напряжено, точно в ожидании очередных нападок, в ней чувствуется мягкость.

– Рори, а ты – парень Белл, да? – спрашивает Марша.

Вопрос – как гром среди ясного неба. Мне неловко. Нужно просто ответить «нет», вопрос несложный, но слова застревают у меня в горле. Сердце бешено стучит, сама мысль вызывает во мне панику.

– Нет, Марша, они просто друзья, как ты с Каем из садика, – быстро разряжает ситуацию Луиза, а я перевожу взгляд на Белл, которая сидит красная и почти в такой же прострации, как я.

– На прошлой неделе Кай был моим парнем, но ему не нравится «Щенячий патруль», поэтому я с ним больше не вожусь. А тебе тоже не нравится «Щенячий патруль»? – обращается ко мне Марша.

– Э-э… Я просто… э-э…

В общем, верх красноречия.

– Марша.

В голосе Луизы слышится предостережение. Марша ноль внимания.

– Это из-за стенки, Белл, из-за стенки, за которую мамочка тебя ругала, да?

– Довольно! – Луиза поднимается. – Извините, ей, похоже, пора в кровать. – Марша отчаянно мотает головой. – В таком случае хватит приставать с вопросами к нашим гостям, и пойдем за елочкой.

Я испытываю огромное облегчение – Белл, судя по всему, тоже, – и мы заносим в дом елку.

– Тот дяденька сказал, что елочка на два года старше меня, – сообщает очень гордая Марша, – но я, наверное, буду жить дольше. Мамочка говорит, что в конце концов убивает все зеленое, но я смуглая, так что со мной все будет в порядке.

Вечер протекает в комфортной и веселой атмосфере, мы украшаем елку гирляндами из попкорна и смеемся над выходками героев мультфильма «Первый снег». Давно я не чувствовал себя настолько хорошо – обычно моя голова забита делами: сделав одно, сразу берусь за другое. Только когда Луиза и Белл принимаются укладывать Маршу – при этом малышка несется вверх по лестнице, так что только пятки сверкают, с воплем «пребольшущая туфля, пребольшущая туфля!» – до меня доходит, что я в гостях уже часа два и до сих пор не озвучил свой план Белл. Ну и где же твой хваленый профессионализм?

После большой суматохи женщины, посмеиваясь, наконец-то спускаются вниз.

– Еще глинвейна, Рори?

– Нет, спасибо, хотя он действительно вкусный. Твоя дочка была права.

– Марша необъективна, но лесть всегда приятна. Рада, что ты пришел, Рори, так здорово повидаться спустя столько лет, а теперь скажи, какие у тебя намерения относительно нашей Белл.

О, господи. У меня отваливается челюсть. Я люблю Луизу, но порой мне хочется ее убить, и сейчас тот самый случай!

О чем она вообще думает? Все было так славно, и тут ба-ба-х! Не иначе как черт ее дернул рвануть эту бомбу. Удивляюсь, как нашей миссис Деликатность хватило ума не добавить: «Давай, выкладывай во всех подробностях, как там погибла твоя подружка, не стесняйся!»

Рори, к его чести, улыбается, пунцовеет, как и я, и уверяет, что у него ко мне чисто профессиональный интерес.

Я в данный момент слишком сконцентрирована на том, чтобы вернуть лицу естественный цвет, выравнивая дыхание и лелея план мести Луизе.

– Тогда зачем она тебе … в профессиональном смысле?

Луиза вскидывает бровь, и, по правде говоря, иди речь не обо мне и о Рори, блин, Уолтерсе, меня бы точно пробило на хи-хи. С такой мимикой, как у Луизы, можно выступать в комедийном шоу. Я наклоняю голову набок и жду, затаив дыхание. Вопрос поставлен правильно. Что у него ко мне за профессиональный интерес? Вчера по телефону он сказал, что хочет обсудить деликатную тему, приехал, а потом мы увлеклись проектом, и он так и не объяснил, зачем приходил. Тогда это позабылось. И что все это было?

– Вчера ты показала мне… – начинает Рори.

Луиза снова вскидывает бровь, и я из пунцовой становлюсь багровой.

– Ты все неправильно понимаешь, – обращается он к Луизе, и я киваю. Это точно. – Белл показала мне свой проект, и я обалдел. Он потрясающий.

– А что я тебе говорила! – Луиза всплескивает руками. – Правда же, да? Я знаю, что она им гордится, и правильно, но мне кажется, она сама не понимает грандиозности и значимости того, что сделала.

– Да нет, я в курсе, сколько сил в него вбухано, но, когда нет жизни, это плюс. – Я смотрю себе на ноги, и тут до меня доходит, что говорить такое при Рори не очень-то тактично. Черт. Надеюсь, он понимает, что это я фигурально выразилась. Что так я маскирую смущение, когда меня расхваливают. Лучше бы держала рот на замке. Я наклоняюсь и тру край ботинка, делая вид, будто не знаю, что это царапина.

– Я с тобой полностью согласен, Луиза, и считаю, что проект достоин широкой аудитории, – говорит Рори.

Луиза энергично кивает. Я старательно пучу глаза. В детстве, когда мне было некомфортно, я закрывала глаза – блокировала неприятный момент, пока он не проходил. Но теперь я выросла и знаю, что ни Рори, ни Луиза не хотят доставлять мне дискомфорт. Не их вина, что мне так кринжово. Я ненавижу находиться в центре внимания, мне там неуютно, и, если честно, это никогда ничем хорошим не заканчивалось. Белл, ты соображаешь, что делаешь? Опять, вечно ты, кто ж еще?! Если нужно всех осрамить, то это к тебе… Почему с тобой всегда так сложно? Неужели нельзя быть, как все? Я отключаю голоса сородичей, концентрируюсь на том, что происходит вокруг, и настраиваюсь на голос Рори.

– Поэтому я хорошенько подумал, но не хочу показаться мудаком, который с умничающим видом набрасывает идеи – де, вот что нужно делать дальше, поэтому, если так считаешь, я сразу закрою рот и сойду со сцены.

Я смотрю на него из-под ресниц и вижу, что он тоже слегка не в своей тарелке. Я натянуто улыбаюсь – со стороны может показаться, что я копирую Хоакина Феникса в роли Джокера, но на самом деле моя улыбка призвана транслировать: я знаю, у тебя хорошие намерения, не дрейфь, валяй дальше.

– Это мы поняли, продолжай.

Луиза уже сместилась к краю дивана.

– Ты сказала, что хочешь сделать свой проект доступным для всех, особенно для молодых людей, и я понял, что могу тебе помочь, просто поначалу не знал, как именно. У меня была пара идей, и сегодня я их прорабатывал. Но если ты откажешься…

Он внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что должна поднять на него глаза. Ему нужно подтверждение.

– Боже правый, не тяни! – восклицает Луиза.

– Так вот, исходя из того, что ты сказала насчет приложения как первого шага, я прикинул, что следует проработать вопрос о том, что именно требуется для создания бесплатного приложения.

– Да, это было бы здорово. Только я не знаю, как это делается, а обратиться за помощью мне не по карману. Я уже пыталась.

– Верно. По моим прикидкам, чтобы нанять разработчика, потребуется тысяч двадцать-тридцать, а еще нужно спроектировать UX, сделать приложение удобным, и не будем забывать про тяжкий труд программистов, про CMS и прочее, и про то, что приложение нужно вывести на рынок.

– Я половину не поняла из сказанного.

– UX – это опыт пользователя, а CMS – система управления содержимым, чтобы, когда приложение заработает, можно было вносить изменения, актуализировать его, верно? – вмешивается Луиза. Она уже не так возбуждена – на ней вновь деловое лицо.

– Откуда ты все это знаешь?! – восклицаю я.

– Пусть я произвожу капкейки, но иду в ногу с бизнесом и современными технологиями.

– Верно. – Он кивает Луизе, а затем поворачивается ко мне: – А потом, когда приложение заработает и появится в магазине, потребуется еще не меньше двадцати штук на рекламную кампанию. Понимаю, цифры нешуточные, но в твоем случае они оправданны. Для SEO тебе потребуется кто-то крутой.

– Для поисковой оптимизации, – поясняет Луиза.

– Хватит выпендриваться!

Я говорю это и чувствую, как внутри все холодеет. Я столько лет мечтала завершить свой проект и вывести его на новый уровень, и что в итоге? Все псу под хвост. Рори, надо думать, знает, о чем говорит. Когда он озвучивал эти цифры, Луиза даже глазом не моргнула, но таких денег мне не собрать – в Совете по делам искусств их не выделят, и обращение в школы тоже ничего не даст. Я стараюсь не показать лицом, что все мои надежды умерли и лежат во прахе.

– Верно, а затем еще маркетолог социальных сетей для микроцелевой рекламной кампании, направленной не просто на привлечение учащихся и преподавателей, занимающихся английским языком, но конкретно на детей, которые не посещают академические и образовательные сайты. Это влетит в приличную сумму.

– Ясно.

К этому моменту я уже не стараюсь скрыть уныние.

– И, конечно, твоя зарплата. Это также необходимо учесть. Ты не сможешь перейти к следующему этапу, ходить по школам, встречаться с директорами и так далее, если будешь сорок часов в неделю заниматься чем-то никак с этим не связанным, чтобы оплачивать счета.

– Все верно.

Я киваю. Он может не продолжать.

– Таким образом, речь идет о стартовом бюджете в размере семидесяти пяти тысяч, а затем будут текущие расходы.

– Когда ты так разложил все по полочкам…

– Верно, задача представляется более решаемой, мы знаем, к чему стремимся.

Серьезно?

– Ну, я собиралась сказать не это. Но спасибо, судя по всему, ты потратил немало времени на обдумывание. – Я встаю, испытывая сильное желание сменить тему. – Выпью-ка я еще. Кому-нибудь налить?

– Сядь, твою мать, назад, женщина. Он еще не закончил.

– А я уже закончила, разве не ясно? Труп можно не расчленять, он и так уже гниет.

– Господи, да сядь же ты! – Луиза, сидящая на диване, резко дергает меня за рукав, и я снова плюхаюсь на место.

– Я бы прислушался к подруге, – говорит Рори, поблескивая зелеными глазами.

– Я прислушивалась к ней в колледже, и что мне это дало? Пристрастие к травке и инфекцию, передающуюся половым путем.

– Я тебя помню в колледже, – усмехается Рори. – Так что Луиза тут ни при чем.

– Она была просто чума, – усмехается Луиза. – Я выбрала ее в крестные для дочери, потому что у нее самое доброе сердце, хотя привычки самые скверные. Белл – по-настоящему хорошая. – Я бросаю на нее предостерегающий взгляд, дескать, умолкни. Она меня игнорирует. – Сердце и характер изменить не получится, а над привычками можно работать, и поскольку она взяла Маршу на руки, как только та появилась на свет, и принялась испускать феромоны любви и заботы, я сказала, что если она хочет быть в жизни моей дочери, то я должна доверять ей и не переживать о том, что к ней завалится очередной неподходящий дружок или на кухонном столе будет валяться пакетик с травкой. – Луиза переводит взгляд с Рори на меня, и мы смотрим друг на друга с той теплотой, которая рождается из многолетней дружбы.

– Да, и с тех пор у меня не было секса, – усмехаюсь я и очень по-папиному развожу руками.

– Ну, ты и дрянь! Сама знаешь, что это неправда.

– Почти правда. Но с травкой я практически завязала и никогда не курю при Марше или когда вот-вот с ней увижусь. И полностью завязала встречаться с лузерами, потому что вообще забила на отношения. В настоящее время и в обозримом будущем в моей жизни секса нет. Вся моя любовь принадлежит Лу и Марше.

– Рад за тебя, но, мне думается, эта идея тебе тоже полюбится. Я перехожу к сути. У меня есть клиент, можно сказать, друг, который охотно инвестирует в благотворительные образовательные инициативы. Он заинтересован в проектах, ориентированных на начальную школу и существующее там неравенство возможностей. Для тебя сумма в семьдесят пять тысяч может показаться огромной, а для него это капля в море, и, когда я ее озвучил, он даже глазом не моргнул. Он хочет встретиться с тобой и узнать, как ты собираешься реализовывать свой проект в школах, а также разрабатывать приложение. Подумай, как ты могла бы вписаться со своим Шекспиром в учебную программу младших классов, когда они проходят Тюдоров. Ты могла бы на ранних порах объяснить детям, что старых текстов не нужно бояться. Рассказать о ритме, каденции, рифме. Если это получится, он поможет тебе в средней школе и в колледжах. И, по счастливому стечению обстоятельств, он до завтрашнего вечера в Бристоле и предложил встретиться лично. Что скажешь?

А что тут скажешь? У меня нет слов.

Рори кладет руку поверх моей и тихо шепчет:

– Эй, «коль мы готовы духом, – все готово»[16].

Я не смею поднять глаза на Луизу.