Кактус для вашей мыши

Глава 12

С дивана через панорамное окно был прекрасно виден двор, в котором плотненько пристроились друг к другу джип, на котором привезли меня, «BMW» Вероники, чёрный «Крузак» Макса, три брутальных внедорожника и скромный зелёный грузовичок с песком. Из-за этого территория, достаточно просторная, но явно не рассчитанная на ведение локальных боевых действий, казалась маленькой и тесной. Во всяком случае, мужики в камуфляже, по-военному чётко рассредоточившиеся по разным, видимо, заранее оговоренным позициям, всё равно оказались недалеко друг от друга. Выглядело это эффектно, ничего не скажу, и особенно эпично смотрелся Беляев, стоящий в центре всего этого безобразия и мрачно смотрящий на дом.

– Хорошо, что зима, – вдруг спокойно и как-то даже философски произнёс Толик, не отрывавший взгляда от окна и, видимо, уже оценивающий размеры материального ущерба от своей оказавшейся не самой удачной идеи с похищением.

– Почему? – так же без лишних эмоций, лишь с вежливым интересом поддержал светскую беседу Макс, устраиваясь в кресле с видом на входную дверь, видимо, чтобы не пропустить чьего-то появления. И я даже догадываюсь – чьего.

– Так клумбы под снегом, а то все матушкины цветы затоптали бы, – вежливо пояснил хозяин дома, и Макс согласно кивнул: цветы – это да, это важно.

Тут в коридоре раздались уверенные шаги, и дверь распахнулась, явив присутствующим разъярённого господина Беляева. Дмитрий Васильевич быстро осмотрел комнату, увидел мирно сидящую на диване меня и слегка расслабился. Интересно, а он чего ждал – что я в рубище и кандалах сижу в глубоком сыром погребе? Так времена, по-моему, уже немножко не те. Или те? Я как-то не очень сильна в этой теме, возможно, похищения через два-три я уже и смогу выступать в качестве эксперта, а пока – простите, опыта маловато.

– Лера, ты в порядке? Только правду говори, – Беляев дождался моего уверенного кивка, ещё раз просканировал взглядом помещение и удивлённо поднял брови, видимо, только теперь заметив, какая интересная публика собралась в комнате.

– Ну вот, теперь все в сборе, – зачем-то прокомментировал Толик, отходя от окна и усаживаясь в хозяйское кресло за столом. Через несколько секунд напряжённой тишины он светским тоном поинтересовался, – Может, чаю?

– А водки можно? – низким и ещё более хриплым, чем обычно, голосом произнёс Беляев, осматриваясь в поисках места, где можно присесть, так как диван был занят мной, а остальные кресла другими участниками нашего чудного клуба по интересам. Подумав, Дмитрий Васильевич подошёл к окну, сделал какой-то странный жест, адресованный мрачным парням с пистолетами, после которого они поднялись и, погрузившись в два внедорожника из трёх, умчались, подняв вихри снежной пыли. После этого он глянул на меня так, словно это я во всём виновата, подошёл к дивану, задумчиво посмотрел на вероникину шубу, пристроенную на подлокотнике, переложил её на стул и уселся рядом со мной.

– Ну, так что насчёт водки? – повторил он свой вопрос, обращаясь к Толику, который, осознав, что убивать его если и будут, то не прямо сейчас, слегка расслабился.

– И мне, пожалуй, – подал голос Макс, – Дамы? Вы присоединяетесь?

– Я однозначно – да, – неожиданно сообщила Никуся, не перестававшая ни на секунду наблюдать за мужем, – Что-то мне подсказывает, что чай сегодня – не наш выбор.

– А я водку не пью, – тоном примерной школьницы произнесла я и чуть ли ручки на коленках не сложила, но, дождавшись насмешливого взгляда от Никуси и удивлённого от Макса, уточнила, – поэтому можно мне коньяк?

– Ну вот, весь образ разрушила, – фыркнул Макс, как и Вероника, не сводивший с Беляева внимательного взгляда, – А ведь на вид такая девочка-ромашка, правда, Дмитрий Васильевич?

– Ну да, ромашка. – Вероника хмыкнула, – росянка, если точнее.

– Какие глубокие познания в биологии, – мурлыкнула я, с каждой минутой чувствуя себя всё некомфортнее рядом с большим, мрачным, и, главное, сурово молчащим Беляевым, – Никуся, ты меня удивляешь, я бы даже сказала, восхищаешь…

– Никуся?! – изумление в голосе Дмитрия Васильевича было столь сильным, что Макс счёл нужным прокомментировать:

– Не вникайте, у них тут свои…загадочные отношения. Я тоже удивился, когда услышал. Но потом привык, мне даже понравилось. Можно я тоже буду так тебя называть? – поинтересовался он, обращаясь к недовольной Веронике, получил в ответ многообещающий взгляд и заткнулся.

Толик посмотрел на нас тоскливым взором, в котором очевидно читалось одно-единственное желание: либо выгнать нас, либо свалить самому, взял телефон и через пару секунд сказал:

– Роман, распорядись там на кухне, чтобы нам принесли водки три по сто и одну пятьдесят, – посмотрел на выгнувшую бровь Веронику и быстро исправился, – четыре по сто. И коньяк…пятьдесят.

– Чего это? – возмутилась я, но мужики в лице Беляева и Макса одновременно грозно рявкнули «пятьдесят!», и я съёжилась в своём диванном углу. Ну их, проще согласиться. Как говорила одна моя знакомая: проще отдаться, чем отвязаться. Вот тут именно такой случай.

– Ну и закусить, само собой. Пусть в кабинет принесут. А ещё лучше – сам принеси, а то у нас тут гости…неоднозначные такие, чем меньше посторонних глаз – тем лучше. И так шуму устроили…

Пока Толик распоряжался, Беляев, словно вспомнив что-то, встал, вышел из дома и через минуту вернулся, держа в руках тонкую папку, которую затем положил на край стола.

– Это то, о чём мы договаривались, точнее, то, что ты таким нетривиальным способом решил от меня получить, – сказал он негромко, обращаясь к Толику и снова устраиваясь на моём диване, только уже гораздо ближе ко мне. Жулик… – Но мне хотелось бы всё же понять, кто, почему и зачем. У меня есть определённые сведения, но я хочу услышать твою версию.

В этот момент в дверь вежливо постучали, и в кабинет просочились сначала Роман, несущий на подносе несколько стопок и бокал, а за ним – Гена, нагруженный тарелками со всякими закусками к водке и блюдечком с лимоном для меня.

– Спасибо, – кивнул им Толик и, дождавшись, пока парни уйдут, тяжело вздохнул. – Знаете, Дмитрий Васильевич, я ведь не хотел, правда.

Беляев насмешливо хмыкнул, но промолчал, всем видом демонстрируя готовность выслушать толикову версию событий.

– Так вот, – продолжал мой незадачливый похититель, – мне эта ваша франшиза, как вы понимаете, никаким местом не упёрлась, это вообще не сфера моих интересов. Но у меня не было выхода…

– Выход есть всегда, – нравоучительно, но уже как-то достаточно добродушно возразил ему Беляев, – и, как правило, он там же, где вход… Но продолжай, мне действительно интересно.

– Меня шантажировали, – мрачно произнёс Толик, глядя куда угодно, но не на Дмитрия Васильевича. А вот мы с Никусей, которая, как и я, смотрела не на Толика (чего мы там не видели, особенно она!), а на Беляева, не заметили особенного удивления. Это как? Он что – знал?!

Тем временем Толик продолжал каяться:

– У…человека, который меня шантажировал, была запись одной…вечеринки. Где я вёл себя не лучшим образом…совсем не лучшим. А вы же знаете, отец – он такой…если бы он увидел…

– Ох, молодёжь… – Беляев даже не старался скрыть издевательскую ухмылку, – знаешь, что сказал бы твой отец, увидев такую запись?

– Что? – по лицу Толика было видно, что он готов к любому ответу. Мы с Никусей затаили дыхание, а Макс тихонько улыбался, внимательнейшим образом изучая рисунок на ковре. Мне всё меньше нравилось его поведение. Но об этом я подумаю попозже.

– Он возмутился бы, что его не взяли с собой, – абсолютно серьёзно сообщил потрясённому Толику Беляев, – твой папенька, Фёдор Ильич, зажигал в своё время так, что вам, молодым, ни в одном эротическом сне не приснится.

– Это совершенно невозможно! – воскликнул Толик, ошарашенно глядя на Беляева, а в глазах Вероники мелькнул живейший интерес,– он же всегда строго-настрого запрещал мне даже близко…иначе грозился всеми мыслимыми и немыслимыми карами…

– Конечно, – согласно кивнул довольный произведённым эффектом Беляев. – ты же наследник, ты должен быть лучше, круче, с незапятнанной репутацией. Станешь таким, как он – сможешь себе позволить.

– То есть я зря поддался на шантаж? – на осознавшего всю глубину подставы Толика жалко было смотреть, – и по собственной вине потерял место вашего помощника? А ведь мне нравилось. Правда – нравилось, что бы я там ни говорил…

– А почему ты вдруг решил, что потерял это место? – невозмутимость Беляева начинала раздражать, меня, во всяком случае – однозначно. – Меня вполне устраивало качество твоей работы. Так что не вижу смысла отказываться от ценного сотрудника.

Тут уже мы все с удивлением покосились в сторону звезды сегодняшнего вечера. Пока по количеству эффектных фраз и откровений Беляев, несомненно, лидировал с большим отрывом.

– Ты же сам сказал на пресс-конференции, что теперь у тебя другой личный помощник, – озвучила общее непонимание Вероника.

– Я передумал, – безмятежно сообщил нам Беляев, а Толик даже не сделал попытки скрыть вздох облегчения, – я тут посовещался сам с собой и решил, что должность личного помощника не очень подходит моей жене.

– А с чего ты взял, что я собираюсь этим заниматься? – Вероника с удивлением посмотрела на мужа.

– А с чего ты взяла, дорогая, что я говорю о тебе?

После этой эпохальной фразы в комнате повисла абсолютная тишина: все молча смотрели на Беляева, который внимательно изучал что-то наверняка очень интересное в окне, откровенно наслаждаясь произведённым эффектом.

– Мощно, – уважительно прокомментировал Макс, глядя на него со смесью удивления и недоверия, – а главное, информативно…Не поясните для, так сказать, непосвящённых, Дмитрий Васильевич?

– Да, хотелось бы, – отмерла наконец-то Вероника, – а то у меня сложилось впечатление, что я что-то крайне важное упустила в собственной биографии.

– А вы что – не про Веронику? А про кого тогда? – обалдело поинтересовался Толик, переводя взгляд с одного участника нашей восхитительно неадекватной компании на другого.

– Да, мне тоже очень интересно, про кого тогда, потому что не может же быть, чтобы ты имел в виду…эту… – Никуся в очередной раз продемонстрировала пробелы в воспитании, снова ткнув в меня пальцем, – Или…может? Дима, ну что ты молчишь? Уж просвети нас, убогих!

– Я был прав! – Макс хлопнул себя по коленке, с весёлым удивлением повернувшись ко мне, по-прежнему тихо и скромно сидящей в уголке дивана и мечтающей об одном – чтобы это было не то, о чём я подумала. Беляев же не намекает таким оригинальным способом, что собирается развестись с Никусей и осчастливить собой кого-то другого…не будем показывать пальцем, кого именно…Я, конечно, не против изменений в жизни, но не настолько же глобальных, – Я был прав тогда в машине, помнишь?

– Ты говорил, что надо меня выдать замуж за нормального чувака, – осторожно напомнила я Максу его же собственные слова, – а я здесь таких не наблюдаю, уж ты меня прости, конечно…

– Почему это? – вдруг обиделся Толик, – а чем тебя присутствующие не устраивают?

– Ты кого, стесняюсь спросить, имеешь в виду? – вежливо поинтересовалась я, заметив, как недовольно покосился на своего вновь обретённого помощника Беляев.

– Всех, – Толик широким жестом обвёл комнату, указывая почему-то не только на присутствующих мужчин, но и на Веронику. И, честно говоря, появившаяся уже достаточно давно мысль свалить из этого коллективного дурдома стала казаться ещё более привлекательной.

– Не надо всех! – я замахала руками, в ужасе посмотрев на него, – давайте лучше выпьем.

– Это тот редчайший случай, когда я с тобой согласна. Прекрасная мысль, – Никуся взяла свою стопку и залпом выпила, поморщившись и совершенно не гламурно закусив маленьким огурчиком.

Мужики кивнули и присоединились, а Беляев протянул мне мой бокал с коньяком и пододвинул блюдце с лимоном. Иллюзий по поводу того, кого именно он имел в виду, практически не осталось. Причём не только у меня. Наверное, именно поэтому Толик распорядился в телефон: «Повтори, Рома».

– Дима, но…почему? – Вероника смотрела на Беляева без обиды и тем более без слёз, в её взгляде читалось только искреннее непонимание.

– А разве ты не этого хотела, дорогая? – наконец-то соизволил сказать хоть что-то непредсказуемый наш, – Разве ты не этого так старательно добивалась? У тебя получилось – я готов с тобой развестись, причём на твоих условиях. А почему…Тебе не понять, к сожалению…Да и я сам ещё неделю назад не поверил бы…Но жизнь – очень занятная штука, и у неё чрезвычайно своеобразное чувство юмора. Кстати, теперь ведь и ты можешь устроить свою жизнь с тем, с кем тебе хочется, а не с тем, с кем …нужно…

– Господи, Дима, да с кем?! – Никуся раздражённо махнула рукой и снова глубоко задумалась.

– Со мной, например, – хором воскликнули Макс и Толик, заработав насмешливый взгляд от Беляева и обалдевший от меня. Им что, действительно обоим нужна эта гламурная барракуда?

Вероника тем временем глубоко вздохнула и посмотрела на Макса, который с заметным напряжением ждал её ответа.

– Максим, – в её голосе даже проступили какие-то мягкие нотки, что потрясло лично меня до глубины души, так как мне казалось, что это невозможно по определению, – ты хороший парень, Макс…

– Не продолжай, – Макс поднял руку и закусил губу, – не надо. Начало фразы уже…вполне говорит само за себя. Мне не нужны пустые слова, Ника. Но просто помни…Если когда-нибудь тебе понадобится помощь или поддержка…Любая…Ты знаешь, где её найти. Несмотря ни на что.

– Любая? – заинтересованно взглянул на него Беляев.

– Любая, – твёрдо ответил Макс, – несмотря ни на что…и ни на кого.

– Хм, – Дмитрий Васильевич как-то по-новому посмотрел на Макса, – не понимаю, но уважаю.

В комнату осторожно пробрался Рома, предусмотрительно принёсший стопки и бутылку: видимо, чтобы сто раз не бегать. Очень, по-моему, разумно. Может, не так они и безнадёжны, мои похитители, особенно на фоне остальных присутствующих.

– А я? – Толик смотрел на Веронику взглядом забытого под дождём щенка, – у меня нет шансов, да?

– Прости, – Никуся легко пожала плечами, – мне было с тобой хорошо, милый. Очень хорошо…Но в свете изменившейся ситуации у меня появились иные заботы.

Её взгляд скользнул по фотографиям, слегка задержавшись на джентльмене с клюшкой для гольфа, который, как я теперь знаю, и есть папенька Фёдор Ильич. Да, Толик, в борьбе с ним ты проигрываешь ещё на старте. Беляев проследил за её взглядом и непонятно хмыкнул: не то осуждающе, не то, наоборот, восхищённо.

– То есть всё было затеяно для того, чтобы получить вот эти бумажки? – Толик никак не хотел успокоиться и признать своё безусловное поражение, – Всё ради них? Зачем они тебе, Вероничка? Тебе же клиник твоих – за глаза и за уши?

– Это не мне, – Никуся лучезарно улыбнулась, и даже Беляев удивлённо приподнял брови, а потом глубоко задумался.

– Не тебе? – изумлённо обернулся к ней Макс, на секунду вынырнувший из своей меланхоличной задумчивости. – Ты же говорила, что это для тебя…Я не стал бы ни для кого другого…

– Разумеется, не стал бы, – мягко улыбнулась ему Никуся, – поэтому ты и считал, что – для меня…

– Я знаю, – Беляев вдруг стукнул кулаком по подлокотнику дивана, – я знаю, какому …дамы, заткните уши…это понадобилось…Но как красиво! Вероника, передай автору идеи моё искреннее восхищение! Он меня сделал! Я был совершенно уверен, на девяносто процентов, что уши торчат совершенно из другого угла! Было время, и на твоего отца, Толя, грешил, но вот ведь… Ах, стервец…Я его недооценил, каюсь… Он доказал, что …в общем, доказал…

– Да о ком вы? – Толик непонимающе вертел головой, а Макс сосредоточенно смотрел в никуда, явно пытаясь мысленно сложить головоломку.

– Герман… – медленно проговорил он, поворачиваясь к Веронике, – это было для него, да? Ну конечно…каким же я был идиотом…Ещё удивлялся – зачем тебе эта франшиза…А она не тебе…

Я во все глаза смотрела на мужчин, которые, перебивая друг друга, обсуждали какие-то нюансы в свете вновь открывшихся сведений, Толик пытался участвовать в беседе, но его никто не слушал, Вероника мечтательно улыбалась, вероятно, уже строя захватнические планы в отношении Казанцева-старшего. Потом задумалась о том, что, наверное, раз всё в общем-то выяснилось, я могу потихонечку направиться в сторону выхода. Не очень понятным оставался момент, связанный с отсутствием транспорта, но такси, я думаю, сюда всё же доберётся: не край земли. А они пускай себе там обсуждают, как товарищ Герман всех обдурил. Да уж, недаром мне вероникино отчество показалось знакомым – это, значит, всё никусин братец придумал. Ну и семейка! Спаси и сохрани…

К сожалению, мои попытки незаметно просочиться в коридор успехом не увенчались, и, когда заветная дверь была уже практически в шаговой доступности, меня поймали за руку.

– И далеко ты собралась? – Беляев стоял, опершись плечом о дверной косяк и мрачно смотрел на меня сверху вниз.

– Домой? – я неуверенно посмотрела в сторону двери. Эх, а свобода была так возможна, так восхитительно близка…

– Мы ещё не все вопросы выяснили, тебе так не кажется?

– Мне? Нет…А что – остались вопросы? Вроде со всем разобрались…нет разве?

– Издеваешься? – Беляев нахмурился, а Макс посмотрел на него с плохо скрытым злорадством, – Ты мне ничего не ответила…

– Прости, но, если мне не изменяет память, ты ни о чём и не спрашивал, – я постаралась аккуратненько отползти в сторону…но кто ж мне даст…

– А то ты не догадалась? – Беляев нервничал и злился, потому что Макс, Толик и Никуся устроились на диване и не сводили с нас взглядов – тоже мне, нашли цирк…

– А я вообще не слишком сообразительная, – сообщила я Дмитрию Васильевичу, судорожно соображая, что делать-то…

– Хорошо, я спрошу ещё раз, – Беляев помолчал, сверля меня недовольным взглядом, а потом таки спросил, – Лера, давай ты выйдешь за меня замуж, а?

Тишина, повисшая в комнате, была почти ощутимой, и я вдруг поняла, что шутки кончились, и этот мужчина с мрачным взглядом светло-серых глаз абсолютно серьёзен.

– А тебя не смущает, что ты женат, а я замужем, на секундочку так… – я снизу вверх взглянула на Беляева.

– Нет, – последовал быстрый ответ, и Вероника ехидно фыркнула, но, надо отдать ей должное, промолчала, – Вероника не против. Правда, дорогая?

– Конечно, конечно, не стесняйтесь, – Никуся с насмешливым удивлением смотрела на мужа…наверное, уже бывшего мужа…вот прямо даже не знаю…

– Знаешь, я замужем уже была, точнее, я и так там…в общем, как ты однажды сказал, этот пирожок я уже ела, и он оказался без мяса… Дима, зачем тебе это?

– Сама знаешь, – нахмурился ещё больше Беляев, – Лер, я всё понимаю, мы ещё мало знакомы, но…Знаешь, когда мне сегодня сказали, что тебя запихнули в какую-то машину с заляпанными снегом номерами, у меня всё потемнело перед глазами, я понимал, что, если, точнее, когда найду того, кто это сделал, порву собственными руками. Я…я испугался, веришь? Я никогда в жизни ничего так не боялся, как того, что с тобой может что-нибудь случиться. Я, пока ехал, себе каких только клятв ни давал, чего только высшим силам ни обещал – только бы с тобой всё было хорошо. Да, я всё помню, что говорил тебе про иммунитет, про всё такое… Я сам себе напоминаю мышь, из тех, что плакали, кололись, но продолжали жрать кактус… Ну так что ты мне скажешь?

– Дура, соглашайся, – внезапно прорезалась Никуся, глядя на меня без прежней ненависти, – Димка хороший.

– Без советов обойдусь, – буркнула я, выбитая из колеи всеобщим пристальным вниманием и беляевским монологом. Потом посмотрела на Дмитрия Васильевича, на его стиснутые кулаки и потемневшие глаза, вздохнула и ответила, – Да. Но – на моих условиях…

– Согласен! – Беляев подхватил меня на руки и быстро поцеловал.

– Это он зря, – негромко сказал Макс Толику, и тот согласно кивнул, – очень зря!

– Вы тут празднуйте, а я, пожалуй, поеду, – проговорила Вероника, изящно поднимаясь с дивана, – мне ещё билеты заказывать…в Лондон…

Продолжение следует…