Каприз дочери босса

Глава 6

— Но в свое время он непременно попадется.

Как можно игнорировать притяжение столь сильное, яростное, жаркое? Как он выдержит, если Парис готова ежедневно напоминать ему об этом?

Хватит отводить глаза в сторону, шарахаться от случайных прикосновений Она решила отбросить натянутые улыбки и напускную холодность, как ненужные заколки для волос, и выжать все из их вынужденной близости, измочалить его.

Конечно, план сработал бы лучше, если бы они виделись почаще, мрачно вздохнула она. За пять рабочих дней, прошедших со дня памятной поездки, она трижды видела его издали и — колоссальный результат — ухитрилась провести в его компании две с половиной минуты.

Что делать, если главное не изменить? Для него она никогда не станет просто Парис. Всегда будет Парис Грентем, послушной дочкой босса.

А чего она желает, на самом-то деле? Неужели ей хочется близких отношений с этим человеком? Да. К сожалению.

С жалобным стоном Парис поднялась, отбросив назад кресло, шагнула к окну. Он решил, что забраться к нему в постель — единственная цель ее жизни.

Что она только для того и проникла к нему в контору.

И основания у него есть, несомненно. Как убедить Джека, что у нее имеются и другие причины, по которым ей хочется работать на отца, что она не знала о так называемом специальном проекте до того самого утра в кабинете Кей Джи?

Погруженная в мрачные раздумья, она не очень внимательно смотрела в окно… пока там вдруг не обнаружился объект ее печальных размышлений, остановился, повернулся, словно поджидая кого-то. Похоже, его окликнула рыженькая дамочка, спешившая через площадь. Женщина приподнялась на цыпочки, поцеловала его в щеку. Волосы ее сверкали на солнце, как пламя.

Джек повернулся. Взгляд Парис сразу переметнулся на него. Лицо сверкало белозубой улыбкой, поклясться можно — он громко хохочет. Потом он обнял женщину за плечи, и они пошли.

Когда сердцебиение немножко стихло, Парис обнаружила, что стоит, прижавшись лбом к холодному стеклу. Оторвалась от него и рухнула в кресло, пытаясь, встряхивая головой, отогнать образ обнявшейся парочки. Встряхивая волосами все сильнее, она почувствовала, как в груди разрастается острая боль.

Ревность.

Она хотела бы быть женщиной, смеющейся вместе с Джеком. Чувствовать себя легко в его компании, а не пережевывать миллион раз каждое выражение лица, каждое слово и поступок.

Обеими руками она вцепилась в край стола, но подавить охватившие ее эмоции оказалось не так-то просто. Никогда Парис не подозревала в себе таких собственнических инстинктов. Ей было все равно, если Эдвард танцевал с другими женщинами, если они обнимали его за шею, даже вешались на него.

Тогда она считала свое поведение свойственной взрослым людям терпимостью. Теперь понятно, что она просто не была влюблена.

Ей не все равно, что Джек смеется, разговаривая с этой женщиной. Совсем не все равно. Ее распирает от муки, и ревности, и злости.

Она сильнее сжала стол — иначе сейчас просто швырнет чем-нибудь тяжелым в стену. Дыши глубже, велела она себе. Сконцентрируйся на том, чтобы не сделать ничего дурацкого.

Па третьем вздохе она поняла, что может уже отойти от стола и стоять не шатаясь. Скорее вон из этой конторы так быстро, как только позволяют каблуки! Охваченная лихорадочным возбуждением, она шла до тех пор, пока не заныли мышцы.

Тогда она остановила такси.

— Куда, лапочка?

Парис пожала плечами.

— Мне обязательно надо выбрать?

Водитель пробормотал что-то относительно денег и женских глупостей, и они поехали.

После пяти минут бесцельной поездки вокруг квартала ее окутала пелена жалости к себе. Не так давно Джек обвинил ее в существовании на чужие деньги, и она тогда здорово расстроилась: преспокойно пришла на готовенькое рабочее место, приняла ключи от квартиры, находящейся в собственности компании, пользуется машинами из богато укомплектованного гаража.

Она ничего не сделала, чтобы стать Парис, самой собой. Половину рабочего дня проводила, придумывая предлоги повидаться с Джеком, практически так же, как делала, будучи влюбленной девочкой, а другую половину посвящала изучению ерунды, базовым навыкам, которые должна была бы иметь, занимая такую должность.

И теперь ожидает уважения? Она фыркнула с пренебрежением к самой себе. Всю свою жизнь она позволяла отцу, матери, потом Эдварду диктовать ей, что и как делать, принимать за нее решения, считая, что так можно заслужить их любовь. И ничегошеньки не заслужила.

Такси остановилось на оживленном перекрестке, а она думала о прошедших неделях, о радости учиться чему-то новому, об удовлетворении после решения сложной задачи и поняла, что так бывает в любой профессии. Если она сумеет обрести уверенность, работая с этим проектом, то сможет найти себя. Благодаря собственным достоинствам. Эта мысль вызвала у нее улыбку. Месяц назад она не посмела бы предположить, что у нее имеются какие-либо достоинства.

Как только проект завершится, она съедет с квартиры. Начнет собственную жизнь. Хватит сидеть на пассажирском месте, пора рулить самостоятельно.

Она наклонилась вперед и постучала по разделительному стеклу между салоном и водителем.

У ворот Лендинга стоял тот же охранник. Он тут же вспомнил Парис. Бэрри немного прошелся с ней, поднимая ее настроение неожиданными шуточками.

К тому времени, как он вернулся к воротам, она вовсю улыбалась. Хорошо бы знать побольше таких. как Бэрри. Соль земли, обычно говорила их экономка.

Черт, сколько времени прошло с тех пор, как она вспоминала о Мардж и днях, проведенных в ее шумной семье? Парис видела там много необычного для себя: родители, с радостью проводившие время с детьми, не боящиеся показать им свою любовь, а при необходимости и наказать.

В двенадцать лет она была достаточно мудрой, чтобы понимать — ее родители никогда не изменятся… и достаточно наивной, чтобы поверить — когда-нибудь появится кто-то наподобие Теда Марджа, человека, чьи приоритеты ясны.

Она брела без определенной цели, а очнувшись, обнаружила себя на том месте, где неделю назад они стояли с Джеком. Тогда его мимолетное прикосновение к ее волосам затронуло сердце.

Вздернув подбородок, она развернулась и сделала три решительных шага в обратном направлении. Передумала, глубоко вдохнула свежий морской воздух, оглядела величественную панораму, открывающуюся перед ней. Отбросив волосы с лица, внимательно оглядела разбросанные там и тут виллы, разделенные зеленью деревьев.

Спокойствие этих мест действительно завораживает.

Спокойствие, созданное в мире вечной гонки.

Целую неделю Парис ломала голову над способами разрекламировать Лендинг, но все ее усилия были безуспешными. Играла со словами, пока они намертво не впечатывались в мозгу, но готовые фразы звучали искусственно и напыщенно, теряя всякую привлекательность. Ни умные слова, ни глянцевые снимки, сделанные лучшими фотографами, не отдавали должное этому месту. Люди должны приехать и ощутить все сами… и не за пятнадцать минут обзорной экскурсии.

В прошлую пятницу Джеку это удалось как нельзя лучше — случайно или нарочно. Он замедлил шаг и погрузил ее в атмосферу этого места. Неторопливо подготовил ее чувства, показывая свой удивительно спроектированный дом.

Перспективные клиенты заслуживают такой же встряски.

Тематический прием, решила она, дрожа от внезапного озарения. Должно сработать! Морская прогулка, может быть, но это не основное. Флотилия лодок доставит гостей. Оформить все надо в стиле корабельной палубы, официантов нарядить соответственно.

Идеи так и роились в голове у Парис. Кого пригласить?

Она самодовольно улыбнулась. Тут все просто. Немногие могут позволить себе взглянуть на Милсон-Ленлин, но те, что в состоянии это сделать, — ближайшие друзья ее отца или ее соученики. Люди, у которых полно денег, причем желающие, чтобы все об этом знали.

Ей надо собрать их тут.

Приедут ли они из любопытства? Станет ли возможность поглазеть на самую нашумевшую стройку Сиднея достаточной приманкой? Ее брови сошлись в раздумье. Возможно, следует организовать все под прикрытием благотворительности, пожертвования в какой-нибудь фонд — соответствующие комитеты сразу проявят инициативу…

Вернувшись в «Дом Грентема», она стряхнула все со стола на пол, положила перед собой блокнот, придвинула телефон. Тремя часами позже она переговорила с председателем благотворительного фонда, разработала план действий. Не хватало конкретной даты. Она позвонила Джеку… потом еще раз. Джулия неизменно отвечала, что он еще не вернулся с обеденного перерыва.

Парне зажмурилась: отчетливо возникла картинка двух голов — одной темноволосой, другой рыжей, склоняющихся все ближе и ближе друг к другу…

— Есть предположения, когда он явится с этого таинственного перерыва? — поинтересовалась она.

Джулия молчала достаточно долго. О чем только она думает? Не лучший метод заработать уважение к себе как к специалисту.

— Мне очень жаль, но я…

— Нет, Джулия, — прервала Парис. — Это мне очень жаль. Я не должна была позволять себе такой тон. Начну снова — Она помолчала, собираясь с мыслями. — У меня появилась идея относительно приема в Лендинге, и мне надо договориться с Джеком о дате. Если я сегодня не решу с ним этот вопрос, то выходные пропадут, а у меня уже все на мази.

— Мне очень жаль, Парис, я могу обещать только, что передам твое сообщение.

— Спасибо, Джулия.

Через двадцать минут Парис вздрогнула от робкого стука в дверь. Выглянув, она обнаружила на пороге Джулию.

— Ты, значит, уже уходишь, — без необходимости отметила она, глядя на сумочку, свисающую с плеча секретарши.

— Да. — Девушка переступила с ноги на ногу. — Я зашла сказать, что Джек пришел и сразу ушел. Я сказала, что ты хотела с ним поговорить, но… он просто прошел мимо.

— Домой?

— Да нет, скорее всего в гимнастический зал. — Она нервно постучала пальцами по притолоке. — Видимо, он попозже позвонит тебе.

Если сочтет нужным. Боль в груди возобновилась.

— Он всегда проводит так много времени вне кабинета?

— И в кабинете тоже, хотя в последнее время больше ночью.

Парис знала, что ее следующий вопрос граничит со шпионажем, но не могла удержаться, чтобы не задать его.

— А личная жизнь?

Джулия округлила глаза.

— При том объеме работы, как у него? Он невероятно занят, доводя до завершения Милсон-Лендинг, и, кроме того… — Поток слов Джулии внезапно прервался. Она покраснела.

— Кроме того, еще и я? — догадалась Парис.

— Ой, нет. Я не то собиралась сказать. — Джулия прикусила губу и покраснела еще сильнее. — С тобой никаких проблем как раз нет.

— Не считая инцидента с кофе.

Джулия улыбнулась:

— Могло быть и хуже. — (Парис вопросительно подняла брови.) — Ты могла бы опрокинуть и обе чашки.

Парис рассмеялась, покачала головой.

— Спасибо тебе, мне необходимо было развеселиться. — Но больше ей нужен был этот маленький знак дружеского участия, понимания, — как еще можно назвать теперешнее отношение Джулии.

— Тяжелый день?

— Утомительный. Большую часть ждала, пока придет Джек. — Она откинулась на спинку кресла и встретила сочувственный взгляд Джулии робкой улыбкой. Терпение не входит в число моих достоинств.

— Он был на совещании по поводу наследства отца. Он, Тина и душеприказчики.

Сердце Парис замерло, потом забилось быстрее.

— Тина?

— Его сестра.

Сестра. Парис попыталась не захлебнуться от неожиданного восторга. Сказала себе, что сердце ее никакого значения не имеет, особенно теперь, когда она твердо решила заработать репутацию профессионала.

— Мне действительно надо поговорить с ним.

— Ты всегда можешь застать его в гимнастическом зале.

Парис осмотрела свой костюм.

— Сомневаюсь, что одета для занятий спортом.

— Но ты ведь зайдешь, только чтобы поговорить… верно?

Парис проигнорировала двусмысленную улыбку Джулии. Да, она зайдет исключительно по делу. Она открыто улыбнулась направившейся к выходу девушке.

— Спасибо, что зашла, Джулия. Я это очень ценю.

— Без проблем.

Гимнастический зал на самом верхнем этаже «Дома Грентема» был безлюден, если не считать единственного человека, дубасящего по несчастной груше.

Парис глядела на игру мышц и сухожилий на его плечах с немым благоговейным трепетом. Он явно пользуется ими. И частенько.

Он услышал невнятное бормотание, быстро обернулся, со снайперской точностью отыскав ее среди тренажеров. Было нечто в его пристальном взгляде — беззащитность и мощь, не меньшая, чем та, которую он вкладывал в свои удары. Воздух между ними заискрился.

Видимо, в гимнастическом зале он так же тяжко трудится, как и на рабочем месте.

Мысль обеспокоила Парис.

Он направился к ней, по дороге сдирая зубами перчатку с руки, потом другую. Перчатки полетели на пол. У нее вышел весь воздух из легких от первобытной грации его движений. Сердце бешено застучало, в груди запылало: Джек был уже рядом с ней.

Пот выступил не только у него на лбу. Капельки блестели на ровном загаре рук, плеч, окаймляли спортивную майку. У нее на глазах одна капелька соскользнула вниз, исчезнув в волосах на груди.

Парис глотнула и попыталась сосредоточиться на том, что привело ее сюда. Работа. Запах его жаркого тела… Число, на которое следует назначить прием. Его дыхание, слегка сбившееся после упражнений… Заработать уважение своей работой. Ей следует помнить о работе.

Она наконец обрела голос.

— Мне надо поговорить с тобой.