Карамелька для Емельки, или Сладкий рецепт счастья (СИ)

Глава 10

Глава 10

Вбежав в кухню, я увидела, что из духовки идет дым, быстро выключила ее и, вооружившись прихватками, быстро достала противень. Но поздно. Печенья в виде звездочек стали напоминать скорее черные кометы с подгоревшими хвостами, чем праздничные сладости.

— Ну, что ж, — вздохнула я, глядя на Емельяна, — давай спасать положение. Доставай сахарную пудру и лимонный сок, будем делать глазурь.

Мальчик засуетился, доставая нужные ингредиенты.

Я пока срезала с печенья самые подгоревшие места, старалась при этом сохранить их форму. По незнанию, Емелька выставил слишком большую температуру для такого тонкого теста. Неудивительно, что оно подгорело.

— Ты, правда, думаешь, их можно как-то исправить? — с надеждой спросил мальчик, смешно наморщив нос. — Может, лучше сразу в мусорку?

— Мы не узнаем, если не попробуем, — сказала я и заговорщически подмигнула. — А ты пока, будь добр, открой окно. Надо проветрить помещение. Кстати, кто научил тебя пользоваться духовкой?

— Я — точно нет, — строго произнес Дмитрий. Он успел переодеться и теперь наблюдал за нами, прислонившись к дверному проему. — Больше того, я запретил тебе, Емельян, самостоятельно пользоваться ею. Только в моем присутствии.

— Но Карамелька же здесь, — возразил мальчик. — Видишь, она даже пытается спасти печенье. Так что ничего страшного не случилось. Не из-за чего переживать.

— Это не так, — возразила я, решив поддержать Дмитрия. А заодно и растолковать мальчику правила безопасности при работе в кухне. — Духовка — на самом деле довольно капризная и опасная штука. Одно неосторожное движение, и может произойти непоправимое. Я уже не говорю о том, что из-за бытовой техники часто случаются пожары. Твой отец прав, электроприборы не терпят самодеятельности, — закончила я, аккуратно выкладывая глазурь на звездочки. — Но сегодня нам повезло, и все обошлось. Правда, печенье немного пострадало. Но зато не пострадал ты сам, Емельян.

— Вы, что, сговорились?.. — насупился мальчик. Но уже в следующую секунду его вниманием полностью завладело печенье. — Теперь оно похоже на космические пейзажи! Вот тут можно сделать кратер, а здесь — метеоритный след!

Дмитрий улыбнулся, наблюдая за энтузиазмом сына:

— Из тебя получится прекрасный космический дизайнер.

— Нет, — серьезно ответил Емельян, — я хочу научиться готовить, как Карина. Просто теперь буду делать это с папой. А лучше с ней… — Он перевел на меня умоляющий взгляд. — Ты ведь меня поучишь еще, правда?

— С радостью, — призналась я. — Но только если ты пообещаешь мне следовать правилам безопасности, договорились?

— Да! — радостно объявил мальчишка.

— Тогда начнем прямо сейчас, — объявила я и показала, как правильно украсить печенья и нарисовать на них кружевные узоры.

Когда все было готово, мы сложили получившиеся «шедевры» в миску, и Емелька с гордостью водрузил ее в центр стола. Чай заварил и разлил по чашкам Дмитрий.

— Выглядит впечатляюще, — заметил он, рассматривая печенье. — Прямо как фотографии с поверхности Марса.

Когда мы сели за стол, я откусила кусочек печенья и едва сдержала гримасу: оно оказалось не только подгоревшим, но и ужасно соленым.

— М-м-м, — протянула я, стараясь не выдать правду, — просто космическое печенье!

— Точно! — поддержал Дмитрий, с трудом проглатывая свой кусок. — Такого даже астронавты не пробовали.

Но Емельян, кажется, что-то заподозрил.

Откусил кусочек и тут же выплюнул. А после и вовсе забрал со стола блюдо и вывалил в мусорное ведро, разочарованно вздохнув:

— Кажется, мой секретный ингредиент все испортил.

— Что за секретный ингредиент? — спросили мы с Дмитрием хором.

Прежде чем ответить, Емелька еще раз вздохнул. На лице у него было написано такое разочарование, что мне захотелось его хоть как-то приободрить. Но для начала следовало узнать, что именно он добавил в печенье.

— Вот!.. — мальчик достал из кармана полупустой пакетик с мелкими розовыми не то бусинами, не то камешками. — Я думал, что это сахар. А, оказалось, соль.

Все верно, это была гималайская соль. Оказалось, мальчик увидел ее на полке со сладостями и даже не удосужился попробовать, прежде чем добавить в печенье.

— Хорошо, что это была только соль, а не что-то похуже, — мудро рассудил Дмитрий.

— Я бы не стал добавлять в печенье ничего несъедобного, — заметил на это сам Емелька. — Но не подумал, что рядом со сладостями у нас будет соль. Это ты ее туда поставил?

— Мальчики, только не ссорьтесь! — вступилась я. — Соленое печенье тоже готовят, и оно довольно вкусное. Я знаю один несложный рецепт.

— Давай испечем сейчас! — «загорелся» Емелька. Глаза его засияли, как настоящие кометы. — Мне очень хочется все исправить. Правда.

Невольно я покосилась на часы.

Уже поздний вечер, и отцу с сыном пора отдыхать. Да и мне тоже.

— Думаю, сейчас время неподходящее, — заметил Дмитрий. — Но чай мы все же попьем. Только заменим печенье на бутерброды. А еще где-то у нас были конфеты. Нет, нет, Карина. Не помогай. Мы справимся сами.

Его заявление привело меня в легкое замешательство. Я даже отступила на шаг от разделочного стола, чувствуя, как внутри разливается странное тепло.

— Но мне привычно работать в кухне, — возразила я, немного растерянно. — И потом, это несложно…

Дмитрий улыбнулся, и эта улыбка словно осветила всю квартиру.

— Знаю, — сказал он, доставая из холодильника сыр и ветчину. — Но твоим красивым ручкам тоже нужен отдых.

От комплимента я растаяла, как сахарная глазурь.

Когда Дмитрий протягивал мне чашку с чаем, наши руки случайно соприкоснулись. По моей коже пробежал электрический разряд, и я замерла, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Его пальцы на мгновение задержались на моей руке, и я увидела, как в его глазах промелькнуло что-то глубокое, личное.

Емельян, поглощенный рассказом о своих школьных приключениях, не замечал нашей неловкости. Он увлеченно делился историями о друзьях, учителях и последних проделках в школе.

— А помнишь, папа, как я… — начал он, но Дмитрий мягко перебил его:

— Давай дадим Карине отдохнуть. Она, наверное, устала после работы.

— Да, мне уже пора домой, — призналась я.

— Как это домой?! — рьяно возмутился Емелька. — Разве ты не останешься на ночь?