Карма

Его вопли — музыка для моих ушей. Они заглушают крики моего отца в моей голове — человека, которого этот придурок замучил до смерти. Я снова опускаю молоток и вгоняю гвоздь в его другую руку. Шляпка гвоздя оказывается на одном уровне с его кожей и пригвождает его к стене. Он опять кричит, его рта не видно за ужасающей маской золотого жирафа. Одной из последних вещей, которые видел мой отец.

Кроме того, что я пыталась, — и потерпела неудачу, — спасти его.

— Ты помнишь его? — спрашиваю я.

— Кого? — кричит мужчина, изо рта у него брызжет слюна.

— Ты прибил ему руки, вот так.

Я еще раз ударяю молотком по гвоздю, зажимая его мышцы и плоть между гипсокартоном и металлом.

— Я ни хера не делал! — кричит он.

Я поворачиваюсь, выхожу из комнаты и хватаю с тумбочки фотографию отца. Вернувшись в гостевую спальню, я тычу ей ему в лицо. Фотография того времени, когда мой отец улыбался и был счастлив рядом со мной. Я тоже была счастлива. До того, как всё случилось.

— Не узнаешь? — спрашиваю я.

— Иди на хуй! — шипит он. — И ты тоже, Нокс.

Я оборачиваюсь и вижу в дверях Нокса. По моим щекам разливается жар, когда я понимаю, что он видит меня в наихудшем состоянии из возможных. Моя грудь поднимается и опускается, когда адреналин наполняет мое тело, и я уверена, что мои глаза совершенно безумные. Я не понимаю, почему у меня возникла неуверенность в себе из-за моего дикого вида. Нокс уже видел меня такой. Он был на его месте.

— В целом мире не хватит пыток, чтобы этот человек испытал ту боль, которую заслуживает, — говорю я Ноксу. На самом деле, это не так. Каждый ноготь словно соскабливает с меня жажду мести. Я как будто чищу морковку, и с каждым движением лезвия снимается тончайшая кожица.

— За что? — спрашивает мужчина Нокса. — Мы приняли тебя и…

— Я не хотел, чтобы меня принимали. Мне было хорошо там, где я был. Как и ее отец, я оказался не в том месте и не в то время.

— Ты труп, Нокс, — говорит мужчина. — Ты ведь знаешь это, да?

— Я в курсе, — бесстрастно отвечает он. — И ты тоже.

— Она не одна из нас, — бормочет мужчина.

— И я больше не один из вас, — говорит Нокс.

Мои глаза пылают огнем. Они оба являются частью одной и той же темной системы. Иногда об этом легко забыть, и напоминание всегда причиняет боль. Тем более теперь, когда я поняла, что я влюбилась в Нокса.

С криком я забивая по четыре гвоздя в каждую вытянутую руку Марка. Он визжит до хрипоты, но я продолжаю. Я вбиваю один ему через штаны прямо в пах. Его голос затихает, а крики растворяются в болезненной тишине.

Нокс задыхается позади меня. Если кто-то и может понять, какую боль испытывает этот засранец, — так это он.

Наконец я забиваю гвоздь ему в лоб точно так же, как он сделал с моим отцом. Его умоляющий шепот превращается в несвязную речь, а глаза закатываются. Его жуткий вид пугает меня. Как ни странно, он в сознании, но с металлом, пронзающим его череп. Мой отец тоже бредил, когда умирал, но, всё равно, смог произнести два слова, которые помогли мне найти его убийцу.

Я поворачиваюсь к Ноксу и иду к нему, пока он не врезается спиной в стену, а его серые глаза не фокусируются на мне. Моя рука опускается к его брюкам спереди, сжимая его сквозь ткань.

— Сейчас не время, Карма, — шепчет он.

К сожалению, я не в том ментальном пространстве, чтобы принять ответ «нет».

— Тебе нужно прикончить его, — говорит он, отдергивая мою руку.

— Моему отцу удалось доползти домой с этим гвоздем в голове. Он может пострадать какое-то время. Он заслуживает вечных страданий.

— Это не ты, — говорит он. Затем сглатывает и смотрит мне прямо в глаза. — И это не я.

— Может быть, это я, Нокс. Это что-то меняет для тебя?

Он хватает мою руку и кладет ее обратно на переднюю часть своих штанов.

— Ощущаешь ли ты, что это что-то изменило?

Я ухмыляюсь ему и поворачиваюсь к мужчине, пригвожденному к стене. Он настолько не в себе, что продолжает пытаться вырваться из своих оков, из-за чего на пол капает еще больше крови. Но Нокс прав. Это не я. Не совсем. Я не буду лучше их, если позволю ему мучаться вместо того, чтобы отправить его в Ад, где ему самое место.

Я хватаю нож с комода, а Нокс следует за мной, пока я приближаюсь к полубессознательному мужчине. Подняв его голову за волосы, я прижимаю лезвие к горлу, прежде чем вдавить металл глубже и провести острым лезвием от уха к уху. Теплая темная кровь хлынула из его раны, забрызгав меня.

Я поворачиваюсь к Ноксу. Брызги крови окрасили его лицо, а еще одна струя оставила след на обнаженной груди. Алая жидкость покрывает мое лицо, стекая струйками по шеи и изгибам груди.

Нокс мгновение смотрит на меня, и, прежде чем я успеваю понять, что происходит, прижимает меня к своей груди. Кровь скользит по нашей коже, когда он целует меня, размазываясь в тех местах, где мы соприкасаемся друг с другом. Тяжелый груз падает с моих плеч, и я чувствую себя такой легкой. Почти невесомой. Я не осознавала, насколько сильно жажда мести давила на меня.

Нокс тащит меня к кровати и толкает грудью на матрас, затем поднимает мою юбку и обхватывает задницу окровавленными руками. Он раздвигает мои складочки, расстегивая брюки, прежде чем быстрым толчком проникнуть в меня своим теплым членом.

Я не могу оторвать взгляда от человека, которого только что убила. Странные садистские мысли о том, как Нокс трахает его рану на шее, заставляют меня стонать еще сильнее. Я позволяю каждой извращенной мысли, которая когда-либо у меня была, присоединиться к вечеринке в моей голове. Убить Сэма лезвием своего ножа, вспоров его зад. Выпотрошить его, забирая у него всё так же, как он забирал у меня. Наслаждаться его мольбами так же, как он наслаждался моими.

— Ты сделал меня монстром, — задыхаюсь я, дотрагиваясь до его бедра и хватаю его за ногу.

Он склоняется надо мной, вонзая глубже свой член, а моя задница прижимается теснее к его тазу.

— Ты не монстр. Ты — Карма. Их действия предопределили твои. Ты просто хочешь дать им то, что они заслуживают.

— А ты? Чего ты заслуживаешь?

Этот вопрос с каждой секундой всё больше и больше не давал мне покоя. Чем это закончится? Как закончится?

Он выходит из меня и переворачивает на спину, затем подносит свой член к моей киске, прежде чем войти.

— Ты. Ты — всё, чего я хочу до последнего вздоха. Не знаю, чем я заслужил тебя, но ты — моя. Твоя киска — моя. Всё, что я когда-либо делал, в этой или прошлых жизнях, привело меня прямо к этому моменту, когда я нахожусь глубоко внутри своей собственной Кармы. Тот самый момент, на который я надеялся, когда чуть не умер. Я больше не хочу быть их частью. Я хочу быть частью тебя.

— Я не хочу подчиняться тебе, — говорю я.

Больше не хочу. Я и так слишком долго находилась во власти другого человека.

Он перекатывается на спину, и я забираюсь на него сверху. Это физическое представление того, что он готов мне дать. Он показывает мне, что я могу доминировать. Я могу взять всё в свои руки, когда мне это нужно.

Я скачу на нем, контролируя темп и глубину, покачивая бедрами, пытаясь достичь оргазма. Он толкает свои бедра навстречу, заставляя меня податься вперед, лишая равновесия.

Я упираюсь руками в его грудь.

— Стой. Позволь мне сделать всё самой.

Судя по выражению его лица, я уверена, что у никого никогда не было женщины, которая ставила бы собственное удовольствие выше всего. Теперь, когда я отомстила, всё мое внимание сосредоточено на его члене. Надеюсь, он готов, потому что я не собираюсь останавливаться, пока мое тело не будет истощено от удовольствия. Пока каждый мускул не начнет болеть и не будет напоминать, насколько я жива теперь, когда человек, убивший моего отца, мертв.

Я опираюсь рукой на его грудь, запрокидываю голову и катаюсь на Ноксе, как будто это моя работа. Мой клитор трется о его кожу, а пирсинг задевает его, когда я поднимаюсь и опускаюсь на члене.

— Трахни меня с такой силой, с которой ты их ненавидишь, Карма, — говорит он сквозь стиснутые зубы.

— Ты разрушил мою жизнь, мудак! — расправляя грудь, кричу я в пространство. — Ты сломал меня!

— Скажи ему, Эллистер. Расскажи им всем!

— Ты… — мой стеклянный взгляд перемещается на мертвое тело. — Ты изменил все пути в моей жизни. Ты привел меня к Сэму! Ты преследовал меня каждое мгновение!

Я тяжело опускаюсь к нему на колени, становясь настолько злой, что выражение его лица меняется с удовольствия на боль.

— А ты, — я смотрю на Нокса. — Ты единственное, что я не ненавижу. Ты единственный, кто не причинил мне вреда, даже когда я этого заслуживала.

Мои стоны наполняют комнату, когда ко мне приближается оргазм, несмотря на весь мой гнев и разочарование.

— Ты мне тоже нравишься, Карма, — говорит он, хватая меня за бедра и чувствуя приближение оргазма. — Теперь, кончи для меня.

Я наклоняюсь вперед, и его рот захватывает мой. Моя грудь поднимается и опускается напротив его. Карма обязательно должна быть покрыта кровью. Но не ее собственной. Только кровью мужчин, причинивших ей боль. Алые капли пропитывают мою кожу и дают мне жизнь, а я принимаю ее в себя.

Я приняла решение. Я не убью Нокса. Не знаю, как мы с этим справимся, но мы постараемся. Вместо того, чтобы убивать ради отца, пришло время начать жить ради него. Он хотел бы, чтобы я была счастлива, и мой самый большой шанс на счастье лежит подо мной.

Это будет нелегко, но в жизни, ничего не дается легко.