Кэт в Зомбилэнде

Глава 6

Я держусь подальше от Льда, зная, что это к лучшему. Вообще, я держусь подальше от всех, даже от Эммы. В лучшем случае я — талисман, приносящий несчастье. В худшем — мне нельзя доверять в принятии качественных решений. В суде «Анима» может использовать мои действия против меня, чтобы выиграть дело.

Я никогда еще не осознавала насколько далеко могут зайти последствия от моих действий. Все, что я делаю, влияет на тех, кого люблю, не только сейчас, но и в будущем.

Когда я услышала, что «Анима» причинила Милле боль, что она чуть не погибла, и это не имело никакого отношения к видению Али, я решила покончить со своим добровольным изгнанием. Очевидно, что оставаться в стороне — это не решение наших проблем.

И да, теперь я зову ее Миллой. А себя называю Кэтрин. Я сама себе больше не друг. Слишком сильно облажалась в своей жизни… в смерти.

Однако, прежде чем навестить Миллу, я навещаю Али. Мне понадобится ее поддержка, если собираюсь убедить Миллу принять меня обратно в команду. И я действительно хочу, чтобы меня приняли обратно. Из-за меня мы оказались в такой ситуации, и я хочу помочь нам выбраться. Но я больше не собираюсь действовать самостоятельно. Это ее жизнь, и я все сделаю так, как она хочет.

Али…

Вот это да! Она целует Коула так, словно вот-вот умрет и ей нужен кислород. Меня пронзает зависть. Я скучаю по поцелуям своего парня… но сейчас я думаю не о Льде. Я думаю о Ривере, брате Миллы. Он такой высокий и сильный, что по сравнению с ним, выгляжу карликом. Мягкие ли у него губы, как мне кажется? Будет ли он на вкус как его любимый черничный «Pop-Tarts»?

О… черт. Что это со мной? Я должна выбросить этого парня из головы.

Я откашливаюсь, и Али с Коулом вздрагивают, прерывая поцелуй. Их взгляды находят меня. Коул хмурится, но это нисколько не умаляет его привлекательности.

Серьезно, он горяч третьей степени. У него черные волосы, фиолетовые глаза, обрамленные густыми ресницами, и лицо падшего ангела. Как и Ривер, он покрыт татуировками. По словам Али, у него проколот один из сосков.

Интересно, есть ли у Ривера какой-нибудь скрытый пирсинг…

«Прекрати!»

Али делает неверный вывод, спрашивая:

— Что случилось?

— Все. Но не волнуйся, я полна решимости разобраться с тем, что натворила с Миллой, а ты знаешь, что я всегда добиваюсь своих целей. На этот раз мне нужна твоя помощь. Поскольку ты не хочешь празднование победы, я уверена, что ты не прочь отправиться со мной в комнату Миллы.

Она облегченно вздыхает.

Коул опускается на стул у туалетного столика и наклоняется, опираясь локтями на колени.

— Почему бы тебе не вернуться через час? Или даже через полчаса?

— Почему бы тебе не позаботиться о себе, пока мы с Али занимаемся делами? — спрашиваю я. — Полчаса? Правда? Может быть, мне стоит объяснить тебе, как устроено женское тело.

Али смеется. Она хлопает своего парня по щеке и говорит:

— Ты слышал ее, Коул-Слоу. Я не могу откладывать празднование победы. Скоро вернусь.

Он что-то бормочет себе под нос, когда мы выходим из комнаты.

Дверь Миллы заперта. Али стучит, но ответа нет.

— Может, она… — начинает Али.

— Нет. Она там. — я чувствую ее. — Взломай дверь.

Она закатывает глаза, но открывает замок. Как только мы оказываемся внутри, то слышим, как в ванной льется вода из душа. Мы садимся на кровать и ждем.

Десять минут спустя Милла выходит из ванной. На ней розовый кружевной топ и короткая белая юбка, и от нее захватывает дух. Неудивительно, что Лед не смог перед ней устоять. Поскольку я больше не смотрю на нее сквозь очки, полные обиды, то вижу всю глубину ее привлекательности.

— Привет, — говорит она, и меня удивляет отсутствие осуждения в ее голосе.

Она лучший человек, чем я, и это расстраивает.

— Давай просто покончим с этим, — говорю я. — Но немного повременим. Ты симпатичная, Милла. Сильная и симпатичная. И это совершенно несправедливо. Я бы хотела, чтобы ты была жабой. — ладно, моя попытка поднять настроение провалилась.

Она морщит лоб.

— Спасибо?

— Мы здесь не для того, чтобы жаловаться, — говорит Али, многозначительно глядя на меня.

— Верно. Мы здесь, чтобы, тьфу, не могу поверить, что делаю это, но… тьфу. — В тот момент, когда я произношу эти слова, я замыкаюсь в себе. Я не могу… и не буду… отступать. Я поднимаю подбородок и встречаюсь с ней взглядом. Я вздыхаю. — Милла, я хочу извиниться.

Она удивленно моргает, глядя на меня, и это не та реакция, на которую я надеялась.

— За что?

Подождите. У меня отвисает челюсть, и я смотрю на Али.

— Покой! — я не ругаюсь. Никогда не ругалась и никогда не буду… непристойности раздражали мою маму… но «покой» — это слово на букву «п», которое использовала бабушка Али, и если и было время его использовать… — Она все еще не знает?

— Знаю что? — требует Милла.

— Слава богу. — Плечи Али опускаются. — Я думала, что Лед рассказал тебе.

— Его здесь нет. — она переводит взгляд с меня на Али. — Зато есть ты. Объясни.

Я так хочу надрать задницу Льду. И себе тоже! Наверное, мне следовало навестить его до Миллы, и узнать, как он справился с ситуацией и чего он хотел… в чем нуждался… от меня, но я этого не сделала. Я здесь, и сундук с секретами уже открыт. Я не собираюсь отступать.

И знаете что? Я передумала. Я рада, что не навестила Льда первым. Милла заслуживает правды, всей правды и ничего, кроме правды.

Я накручиваю прядь волос на палец.

— Мы сказали тебе, что ты спасешь жизнь Льда, и ты это сделаешь, но… ты умрешь в результате.

— Умру. — ее лицо побледнело еще сильнее.

— Прости, — говорит Али. — Я не знала тебя, когда мы впервые обратились к тебе, и, конечно, в то время я была зла на тебя, даже ненавидела. Ты помогла «Аниме» причинить мне боль. Но я никогда не должна была…

— Прекрати. — Милла поднимает руку. — Что сделано, то сделано. Теперь нам нужно двигаться дальше и решать, что делать.

Я ошеломлена. Она не собирается кричать на нас. Не собирается тратить время на то, чтобы взвесить все «за» и «против», чтобы отдать свою жизнь ради спасения Льда. Что она собирается делать? Спасти Льда.

Милла хороший человек. И она любит его. Очень. Я ошиблась в этой девушке гораздо больше, чем предполагала.

Я не знаю, сможет ли Лед жить с ней долго и счастливо, но думаю…Думаю, что она подходит ему больше, чем я когда-либо. Я хотела, чтобы он остался, был в безопасности и избежал драки. Она поддерживает его во всем.

— Мне было бы легче, если бы ты накричала на меня, — ворчит Али, но Милла отказывается ее слушать.

— Мне тоже жаль, — говорю я, с трудом проталкивая слова сквозь комок в горле. Мне очень жаль. — Мы не имели права скрыть это от тебя. Мы тебе не судьи, не присяжные и не палачи.

Милла делает глубокий вдох, задерживает его, а затем медленно выдыхает.

— Вот факты. Если бы я с самого начала знала, что умру, я бы, возможно, не согласилась охранять Льда. — «пусть первым бросит камень тот, кто не грешил… Я не имею права даже на камень».

Дверь открывается, и парень, о котором идет речь, входит в комнату. Мое сердце бешено колотится. Я вижу его впервые после того поцелуя, и все, чего хочу, — это обнять его. Оттолкнет ли он меня? Ну, если бы он мог прикоснуться ко мне.

Лед выглядит великолепно и так удивительно в черной футболке и рваных джинсах, низко сидящих на талии. Он делает паузу, кивает Али, кивает мне, затем переводит взгляд на Миллу.

— Я слышал голоса.

Внутри меня печаль сталкивается со счастьем. Когда-то давным-давно он бы смотрел на меня и только на меня. Он бы заключил меня в свои объятия, и весь остальной мир исчез бы для нас обоих. Эта эпоха подошла к концу. Теперь мы оба стали другими.

Возможно, он тоже полюбит Миллу. В его глазах я вижу неприкрытое обожание. Печаль исчезает, оставляя только счастье. Нет, не просто счастье, но и принятие. Это хорошо. Это правильно.

— Мы как раз собирались уходить. — Али встает, обнимает Миллу и выходит из комнаты.

— Еще раз прошу прощения, — шепчу я Милле. — Я бы хотела… Ну, это не имеет значения, не так ли? Желания ничего не значат. Действия значат все. — затем я возвращаюсь в зону ожидания.

Действия действительно значат все, и мне нужно действовать. Мне нужно проявить себя. Но как?

Остаток ночи я провожу, изучая дела, в которых выступали за и против моих охотников из Бама, а также дела, в которых выступали за и против других групп охотников. Я ищу вдохновения, потому что также назначила дату суда. На завтрашнее утро.

Мне нужно знать, о чем просить. Суд не решает, кому жить, а кому умереть. Люди делают это своими действиями. Своими собственными действиями, а также действиями других людей. Мы можем только давать указания и обеспечивать защиту. Но как мне защитить Льда и Миллу?

— Толпа зомби направляются к дому Рив. — голос Эммы вырывает меня из моих мыслей. — Каждая нежить хочет кусочек Миллы. В ее крови есть что-то особенное… Они жаждут ее и только ее.

Дерьмо!

— Я предупрежу охотников. — я возвращаюсь в особняк и нахожу охотников в оружейной.

— Там, наверное, две сотни зомби, — говорит Коул. — Джастин и Гэвин были в патруле и заметили их. В нашу пользу то, что на них нет ошейников, так что бомб нет. Кроме того, когда наши ребята попытались вступить в бой, их проигнорировали. Орда ведет себя точно так же, как Милла, когда она искала Лав.

Мак Лав. Еще одна охотница. Недавно она была похищена «Анимой». Милла ее нашла.

— Но я учуяла охотников, — отвечает Милла. — Почему зомби игнорируют Джастина и Гэвина?

— Сыворотка притягивает к себе подобное, не забывай. — Лед вручает ей два пистолета с выдвижными топорами и показывает, как с ними обращаться. — Но почему зомби прямо сейчас не сражаются с другими зомби?

— Они чувствуют запах Миллы. — говорю я. Кто-нибудь, дайте мне золотую звезду, потому что, черт возьми! Моя учеба уже окупилась, причем так, как я и не предполагала. — Они жаждут танатоса. — яд, который шпионка «Анимы» впрыснула в тело Миллы.

Ребята утверждают, что это приведет к тому, что зомби будут есть друг друга, а не охотников и людей. На первом судебном заседании они не упомянули о том, что один укус может усилить зомби в геометрической прогрессии. Нет, эта информация появилась во время второго судебного разбирательства.

— Но она не горит красным пламенем. — Али вставляет обойму в пистолет. — Как они могут ее учуять?

Красное пламя — отличительная черта танатоса и причина, по которой Милла однажды загорелась в своих снах и проснулась вся в саже, а также причина, по которой зомби жаждали ее.

— Как и при любом пожаре, в воздухе витают тепло и дым. В данном случае это духовное тепло и дым. И оно становится только сильнее.

Милла прижимает руки к животу, ее лицо напряжено.

— Мне не жарко. Я не вижу дыма. Может, мне надеть один из костюмов?

Защитный костюм не позволил бы зомби ее учуять.

— Нет. Пусть орда приходит сюда, — рычит Лед. Его защитная сторона проявила себя. — Пусть они игнорируют нас, пытаясь добраться до тебя, но у них ничего не выйдет. Потому что ты будешь сидеть на скамейке запасных.

Она держится уверенно и кивает.

— А если они не смогут тебя учуять, — говорит Коул, — то могут напасть на людей поблизости. Это недопустимо.

— Хорошо. Никаких костюмов. — говорит Милла, теряя часть своей уверенности.

— Будьте начеку, — говорит Коул. — Смит может попытаться отвлечь нас и похитить Тиффани.

Бронкс, один из лучших друзей Льда, улыбается, но в этой улыбке нет и намека на веселье.

— Удачи ей в этом. Я расставил несколько жутких ловушек вокруг клетки Тифф.

Тифф. Тиффани. Она — шпионка, которая отравил Миллу.

— Думаю, нам нужно держаться вместе, на случай, если зомби нападут, — говорит Али. — Если кого-то укусят, мы сделаем все возможное, чтобы ввести ему… или ей… противоядие. Кстати, Рив и Вебер поработали с рецептурой, чтобы она подействовала на любого, у кого выработался иммунитет. — она открывает кейс, наполненный инструментами, похожими на эпинефрин. — Возьмите столько, сколько сможете унести.

Лед засовывает пригоршню в карман, и все остальные следуют его примеру.

Я подхожу к нему.

— Мне жаль. — черт возьми! Я хотела подбодрить его. У меня это хорошо получается. «Ты сможешь это сделать… потому что я на твоей стороне».

Милла встречается со мной взглядом, и в ее глазах отражается тысяча эмоций. Какая из них лидирует? Жалость, зависть, беспокойство и обида. Я не хочу причинять ей боль.

Я открываю рот, чтобы сказать, что я на ее стороне, но она прячет свои эмоции и уходит.

— Знаю, — говорит он. — Ты прощена.

Меня охватывает облегчение.

— Неженка Лед, — поддразниваю я его. И улыбаюсь ему так широко, как только могу. — Спасибо.

Он прячет пистолет в кобуру.

— Поговорим об этом позже, хорошо?

В его голосе слышится решительность, чего я никогда раньше не слышала, и я знаю. Он собирается попрощаться со мной. Мы шли к этому моменту несколько дней. Может быть, недели.

Слова Верховного судьи звучат у меня в голове. «Если мистер Мартин когда-нибудь попросит тебя оставить его в покое, ты должна послушаться его».

В моем горле встает новый комок, но я киваю и возвращаюсь в зону ожидания, чтобы наблюдать за ходом битвы и молиться об их победе.