Кэти Картер ищет принца

Глава 7

Следующие две недели я провожу, не вылезая из постели и питаясь преимущественно шоколадом. Все это не лучшим образом сказывается на цвете лица — не говоря уже о прежней решимости похудеть вдвое и вернуть Джеймса. В школе я взяла отгул по болезни. Олли исправно приносит мне чай и выражает сочувствие. Пока он сражается с ордами старшеклассников, я плачу, смотрю «Шоу Джереми Кайла» и не отрываюсь от ноутбука. Трудно представить себя хрупкой Миландрой, когда на самом деле сознаешь собственное безобразие… Я стираю написанное целыми абзацами, и от этого становится еще хуже.

Что касается Корделии, та с неприличным рвением взялась за прекращение всех свадебных приготовлений. Мы перекинулись парой фраз по телефону, и несостоявшаяся свекровь даже не скрывала радости. Как ни забавно, это оказался самый наш цивилизованный разговор. Но Джеймс продолжал молчать, и это меня огорчало. Да же очень. Конечно, я всегда понимала, что у нас не идеальный роман, но мне-то казалось, что Джеймс меня любил, а ворчал только из-за того, что уставал на работе. Я и вообразить не могла, что была главной причиной недовольства. Конечно, я слегка импульсивная (Джеймс сказал бы «неорганизованная») и вечно витаю в облаках, но это ведь не смертные грехи. И потом, Джеймс все-таки выбрал меня, а значит, во мне есть черты, которые ему нравятся.

Подобные мысли вихрем кружатся в моей голове в четыре утра. Ночь за ночью я утыкаюсь в подушку и плачу; приходится прикладывать все силы, чтобы не отправить Джеймсу очередное отчаянное сообщение. Олли и Мэдс просто молодцы, и я, несомненно, испытываю их терпение, но вскоре придется сменить пластинку. Олли начинает зевать во время разговора, а Мэдс вчера поинтересовалась, не повредилась ли я умом.

С того самого дня, когда Джеймс подвел черту под нашими отношениями, Олли неустанно пытается излечить меня от былой любви. На кухне стоит коробка, куда я бросаю фунт всякий раз, когда упоминаю имя Джеймса. На доске для дротиков, в коридоре, висит фотография бывшего жениха, и, в качестве регулярного упражнения, я мечу стрелки в физиономию своего возлюбленного. Я слишком занята, чтобы пасть духом, потому что Олли таскает меня по всему Западному Лондону, на вечеринки и в пабы, а Мэдди висит на телефоне, рассказывая о сногсшибательных парнях, которые меня ждут не дождутся в Корнуолле. Все так усиленно стараются сделать мне приятное, что я совершенно измучилась. Больше всего хочется свернуться клубочком и пореветь в одиночестве. На мой взгляд, совершенно нормальная реакция на расторгнутую помолвку.

Видимо, я ошибаюсь. Есть что-то оскорбительное в словах друзей, которые заверяют, что я должна радоваться, а не плакать.

Я изо всех сил пытаюсь объяснить, что не могу отказаться от Джеймса без борьбы. Слыша это, Олли издает неприличные звуки. Чья бы корова мычала. Стерва Нина то и дело звонит и заходит в гости. Судя по всему, она не в восторге от того, что я перебралась к Олли.

Ол утверждает, что между ними все кончено, но Нина, видимо, не в курсе. Она продолжает на нем виснуть, а Олли, как всегда, слишком деликатен, чтобы сказать «убирайся». Может, ему взять пару уроков у Джеймса? Мой бывший жених ничтоже сумняшеся выставил меня за дверь. Вероятно, все же следовало побороться.

Дело в том, что я не боец. Как бы мне ни хотелось быть хладнокровной стервой, которая требует безусловного поклонения, на самом деле я склонна сидеть тихонько и надеяться, что меня не заметят. В школьные и студенческие годы я не поднимала головы в надежде, что учитель забудет о моем существовании, и до сих пор поступаю точно так же. Вместо того чтобы расплющить бульдозером машину Джеймса, я рыдаю в подушку и наношу непоправимый вред собственной печени.

Я безумно надоела самой себе.

Когда наступает третье воскресенье, я решаю бросить работу (слава Богу, всякий врач, увидев слово «учитель», охотно подтвердит, что у пациента сильнейший стресс). Довольно слез. Пора взять судьбу в свои руки и отстать от Олли и Мэдди. Миландра не отпустила бы Джейка просто так. Значит, надо побороться за Джеймса. Проблемы нужно улаживать.

Когда Олли уходит на работу, мрачно сетуя на то, что ему приходится замещать лентяйку, я иду в ванную, пересаживаю Кусаку в ведерко и привожу себя в порядок с таким рвением, как будто от этого зависит моя жизнь. Я оттираю, скребу и драю буквально каждый сантиметр тела и даже добавляю ярко-красного оттенка волосам. Ванная выглядит так, словно здесь побывал Дракула, и вдобавок я запачкала купальный халат Олли, но результат того стоит. Я кручусь перед зеркалом в коридоре, любуясь своим отражением. Юбка сделалась просторней на талии, даже лицо немного похудело. Вино и скорбь творят чудеса.

Я себе нравлюсь.

Мой план не может провалиться.

Стоит чудесное солнечное утро. Небо над лондонскими крышами в кои-то веки утратило привычный свинцовый оттенок — оно ярко-голубое, и по нему плывут легкие розоватые облачка. Я решаю, что это хороший знак (все учителя верят в дурацкие приметы), и, чтобы отпраздновать победу, выпиваю кофе в маленьком итальянском кафе на станции и съедаю черничный кекс. Войдя в вагон метро, сбрасываю на пол забытую кем-то газету и сажусь. Шерстяная ткань юбки покалывает бедра, и на мгновение я жалею, что не надела джинсы. Но в таком случае Джеймс будет лишен возможности полюбоваться моими постройневшими ногами (покрытыми искусственным загаром). Я смотрю на свое отражение в оконном стекле и поздравляю себя с удачей. Когда Джеймс увидит меня, то непременно пожелает воссоединения. Ведь наверняка он по мне скучает.

Я добираюсь без всяких приключений — и почему люди вечно жалуются на метро? Вскоре зелень сменяется рядами домов. Крошечные садики вплотную подходят к железнодорожным Путям, на газонах валяются детские игрушки, выстиранное белье развевается на ветру, земля так и ждет, чтобы в нее что-нибудь посадили. Когда поезд вновь ныряет в тоннель, я читаю в журнале статью об очередном звездном разводе, и настроение улучшается. Если даже Дженнифер и Кайли не смогли удержать своих мужчин, то как быть нам, простым смертным? Нужно очень постараться — именно это я и собираюсь сделать. Выйдя из метро на свет, чувствую прилив уверенности. Все наладится, не сомневаюсь.

Теперь надо найти офис Джеймса, и проблемам конец. Но проще сказать, чем сделать. Где же находится банк «Милвард и Сэвилл»?

Перетряхнув свою дырявую память, я пересекаю сквер и направляюсь к внушительному зданию из стекла и мрамора. Оно блещет на солнце, почти заслоняя купол собора Святого Павла. Ничего удивительного, ведь «Милвард» едва ли не самый внушительный храм Мамоны в Лондоне. Судя по тому, насколько здесь безлюдно, поклоняться этому богу непросто.

Я расправляю плечи и глубоко дышу. Выдох — волнение прочь. Вдох — да здравствует спокойствие! Всегда знала, что йога полезна. Может быть, Олли прав и мне никогда не светит заниматься спортом по-настоящему, но, во всяком случае, основы-то я постигла.

Поднимаюсь по мраморным ступеням, цокая каблуками, словно лошадь — подковами. Смелей, Кэти. Ничего не бойся. На мне изящный деловой костюм (я купила его для работы, но надела только раз, поскольку ученики схватились за бока от смеха), и в нем я ничуть не хуже любого обитателя Сити.

Разве что вешу чуть больше нормы.

— Кэти!

Я оборачиваюсь, но, к сожалению, это не Джеймс, который бежит навстречу с распростертыми объятиями. Эд Гренвилл ковыляет по лестнице, тряся жирными щеками и поправляя очки на носу. Кажется, он не слишком рад, что неудивительно, если вспомнить нашу последнюю встречу.

— Господи, Кэти, — отдуваясь, произносит он, качает головой и толстым пальцем поправляет очки. — Не ожидал увидеть тебя здесь, старушка. Ты прямо-таки застигла меня врасплох.

— Не пугайся, Эд, — жизнерадостно отвечаю я. — Я не прихватила с собой ни омара, ни кактус. Просто хотела поболтать с Джеймсом.

Судя по выражению малодушного страха на лице Эда, можно подумать, что я предложила станцевать стриптиз прямо на лестнице банка.

— Джеймс еще не приехал.

Я поражена. Джеймс опаздывает? Я вряд ли удивилась бы сильнее, даже если бы Эд заявил, что Земля плоская. Джеймс всегда приезжает на работу к семи. По нему часы можно сверять.

— Значит, он и впрямь тяжело переживает разрыв, — предполагаю я. Неудивительно, что Джеймс не отвечал на сообщения и не брал трубку. Он слишком расстроен, чтобы увидеться со мной, и его мучает совесть — бедняжка боится, что расплачется, если заговорит.

— Э… — начинает Эд.

— Никаких проблем, я не проболтаюсь, что в курсе. Знаю, Джеймс терпеть не может, когда его отвлекают от работы.

Эд еле заметно улыбается.

— Я передам, что ты заходила. Может, пойдешь домой? Я попрошу, чтоб он тебе перезвонил.

Я улавливаю намек.

— Когда он приедет? Может быть, я загляну во время ленча? Или Джеймс по-прежнему утверждает, что ленч — это для хлюпиков?

Я смеюсь, но Эд молчит. Он не сводит глаз с ярко-красного «мерседеса», который останавливается у входа. За рулем женщина в огромных темных очках, обладательница целой гривы светлых волос. Она целует пассажира, который отвечает так энергично, как будто готов заняться сексом прямо в салоне.

И этот пассажир, несомненно, Джеймс.

У меня кровь стынет в жилах.

— Прости, старушка, — говорит Эд.

В животе стягивается узел, и на мгновение кажется, что сейчас я расстанусь с завтраком. Быстро сглатываю.

— Кто это?..

— Элис Сэвилл. — Эд старательно отводит взгляд. — Она здесь проходит практику. Э… работает под началом Джеймса.

— Да уж…

Джеймс и Элис продолжают целоваться в машине словно подростки.

— Поскольку отец у нее директор банка, она вольна работать по собственному расписанию, — продолжает Эд. — Элис всегда опаздывает. Особенно после того, как начала встречаться с Джеймсом.

Неудивительно, что он не отвечал на мои сообщения.

— И давно они вместе? — Мой взгляд прикован к парочке в машине, как будто стрелка компаса к полюсу. — Ради Бога, не лги, Эд.

Эд бормочет:

— Кажется, месяц…

Математика никогда не была моей сильной стороной, но, если не ошибаюсь, злополучный званый ужин состоялся всего две недели назад. Я снова смотрю на Элис Сэвилл, загорелую и золотоволосую, и понимаю, по какой причине Джеймс со мной порвал. Омары, собаки и кактусы тут ни при чем. И дело даже не в том, что я не влезаю в десятый размер. Он просто нашел более привлекательный объект.

— Не сомневаюсь, долго это не продлится, — бубнит Эд. — Но ты ведь знаешь, старушка, Джеймс просто помешан на деньгах…

Да уж. Похоже, это все, о чем он думает. Сколько раз я слышала, как мой герой вопит по телефону о продлении сроков и поиске новых вариантов.

— Говорят, — Эд понижает голос до шепота, — он серьезно погорел на спекуляциях. Скорее всего Элис нужна ему лишь затем, чтобы выбраться из ямы…

— Эд, даже не пытайся поднять мне настроение. Ты очень любезен, но это не поможет. — Я вытираю слезы. — Она красива, и Джеймс ее любит. Точка.

Изо всех сил пытаясь сохранять достоинство, я отталкиваю руку Эда и выскакиваю на улицу. Плачу не стыдясь — слезы катятся по щекам и падают. Я слышу, как Эд окликает меня, но мне все равно. Надо поскорее убраться отсюда. Ну и дура… Я в жизни не испытывала такого унижения.

И это о многом говорит.