Клоуны и Шекспир

Глава первая Беспокойное утро

Лучше бы он не просыпался. Или, хотя бы, повременил с этим важным делом на пару-тройку часов.

Лёнька приоткрыл глаза и недовольно поморщился. Во-первых, безбожно трещала, грозя расколоться на части, голова. Во-вторых, во рту безраздельно властвовала противная кислятина, словно бы туда нагадила нехилая стая бродячих кошек. В-третьих, по квартире металась туда-сюда, изображая из себя маятник настенных часов, Наталья.

Вообще-то, Натка была мировой девчонкой – симпатичной, светленькой, стройной, хозяйственной. Да и в постели с ней было совсем не скучно. Только, вот, поскандалить любила – до потери пульса. Причём, по копеечным и откровенно-надуманным поводам. Мол, пьёшь много, а работаешь мало. Соседи на Мальдивах и Сейшелах отдыхают, а мы – как лохи последние – в Хургаде. Тьфу, да и только…

– Ругаться будешь? – неуверенно шмыгнув носом, спросил Лёонид.

– Очень надо, – вытаскивая из кладовки дорожный чемодан, многообещающе усмехнулась Наташка. – Чести много. Перетопчешься, Макаров.

То, что его назвали по фамилии, было очень плохо. То есть, соответствовало «красному» уровню тревоги[1].

«Следовательно, лёгким скандальчиком дело не ограничится. Грядёт самый натуральный скандалище», – загрустил Лёнька и, заняв на кровати сидячее положение, осторожно поинтересовался:

– Почему ты не на работе?

– А ты – почему? – подойдя к одёжному шкафу и раскрыв чемодан, вопросом на вопрос ответила жена.

– Дык, я же безработный. Временно…

– Ага, уже восемь месяцев.

– Семь с половиной, – поднимаясь с кровати, машинально уточнил Макаров. – Но работу-то ищу. Весь Интернет завесил объявлениями и резюме.

– Завесил и, довольный сам собой, в пьянство ударился. Совместно с разлюбезным Тилем. Сладкая парочка, тоже мне.

– А, чего ты так морщишься?

– Того. Давно в зеркало смотрелся? – Наталья, распахнув дверцы шкафа, принялась беспорядочно загружать в чемодан нижнее бельё и летнюю одежду.

– Что я там забыл? То бишь, в зеркале?

– Не «что», а «кого». Мужику всего-то тридцать лет, а выглядишь, как…

– Как кто? – заинтересовался Лёнька.

– Как пятидесятилетний Евгений Леонов, известный киноартист, ныне покойный. Только разжиревший такой Ленов…. Сколько ты, морда запьянцовская, сейчас весишь?

– Килограмм сто десять, наверное.

– Наверное, – презрительно передразнила жена. – Льстишь себе, боров. Не более того. Уже давно за сто двадцать перевалило.

– И, всё же. Почему ты не пошла на работу?

– Отгул взяла.

– Зачем?

– Чтобы к маме переехать.

– К маме? – удивился Леонид. – Надолго?

– До тех пор, пока ты за ум не возьмёшься. Вот, когда бросишь пить и устроишься на приличную работу, тогда и вернусь. Не раньше.

– А, как же я?

– Как хочешь, – Наталья звонко защёлкнула чемоданные замки.

– М-м-м…

– Как прикажешь понимать это испуганное мычание? Мол, как быть с деньгами и продуктами?

– Ага.

– Ты брал у меня в понедельник тысячу?

– Брал.

– Всё пропил?

– Половину, – покаянно вздохнул Лёнька.

– Значит, с голоду некоторое время не помрёшь, – подхватив чемодан, направилась в прихожую жена. – Да и в холодильнике осталось всякого – сосиски, пельмени, масло. В буфете найдёшь консервы. И рыбные, и овощные…. Всё, Макаров. Пока! Не скучай…

Дверь захлопнулась. В замочной скважине язвительно и насмешливо проскрипел ключ.

– Вот же, зараза упёртая! – возмутился Леонид. – И без того тошно было, а теперь совсем поплохело…. Ничего, мы ребята запасливые и предусмотрительные. Сейчас слегка поправим здоровье, а уже потом, никуда не торопясь, и покумекаем – относительно сложившейся ситуации.

Он нагнулся, достал из-под кровати кожаную наплечную сумку, расстегнул молнию и огорчённо прошептал:

– Дела-делишки…. Куда, спрашивается, подевались три банки с пивом? Вредная Натка спрятала? Типа – в качестве финального аккорда? Или?

Через несколько минут подтвердились самые худшие опасения – пропажа обнаружилась в мусорном ведре. Естественно, все три банки оказались пустыми.

– Воистину, женское коварство не знает границ, – потерянно пробормотал Лёнька. – Это так мелко и подло. Мстительница хренова.

Бодро затренькал дверной звонок.

– Ага, вернулась! – обрадовался Макаров. – Совесть у мерзавки, видимо, проснулась. Сейчас я ей устрою образцово-показательную выволочку. Как миленькая, сопя от усердия, побежит в магазин. И тремя банками уже не откупится. В том плане, что вводится повышающий честный коэффициент – «два»…

Но за входной дверью, вместо Натальи, обнаружился улыбчивый, светловолосый и радостный Сергей Даниленко по кличке – «Тиль».

По какой причине Серёга получил такое экзотическое и неординарное прозвище? Сугубо из-за приметной внешности, так как был здорово похож на Лембита Ульфсака. Кто такой – Лембит Ульфсак? Ну, вы, блин, даёте…. Речь идёт о знаменитом эстонском киноактёре, сыгравшем главную роль в фильме А.Алова и В.Наумова – «Легенда о Тиле[2]», снятом в далёком 1976-ом году.

– Привет, забулдыга! – завопил Тиль. – Что в дверях застыл? Подвинься, дай пройти…. Мадам Натали на работе?

– К маме переехала, – отходя в сторону, неохотно признался Лёнька. – Временно. До тех пор, пока я за ум не возьмусь.

– Понятное дело. О, женщины! Вам имя – вероломство[3]! Ничего, скоро вернётся. Причём, прямо сегодня.

– Думаешь?

– Не думаю, а уверен на сто двадцать процентов, – оказавшись в комнате, Даниленко извлёк из кармана белый почтовый конверт и, картинно подняв его над головой, торжественно объявил: – Поздравляю, друг мой закадычный, с началом новой жизни! Естественно, богатой, насыщенной и счастливой.

– Это, это…

– Ага, пришёл долгожданный ответ из Норвегии. Вернее, от администрации норвежской нефтедобывающей компании Statoli ASA/4. Наши анкеты рассмотрены. Ну, и принято некое решение. Судьбоносное решение, верблюды горбатые.

– Может, обойдёмся без дурацких театральных пауз? – нахмурился Леонид. – Что решили норвежцы? Берут нас на работу?

– Берут, – широко улыбнулся Тиль. – Нам предлагают подписать девятимесячные контракты. Трудиться предстоит на платформе VS-413/13, расположенной в Северном море, в семидесяти восьми километрах от норвежского побережья. График работ божеский. Четыре часа через восемь. Через каждые полтора месяца отвозят на неделю на Большую Землю. Типа – для полноценного и заслуженного отдыха. Эту неделю на платформе отрабатывает специальный сменный коллектив, состоящий из местных кадров. Ежемесячная заработная плата – от трёх до девяти тысяч Евро, в зависимости от набуренных метров…. Чего это ты так резко поскучнел?

– Дык, номер нехороший. Цифра «тринадцать» упоминается целых два раза.

– Прекращай, Лёньчик, дуриться. Я во все эти народные приметы не верю. По определению.

– А я верю, – печально вздохнул Макаров. – Ладно, пренебрегу…. А, что у нас с конкретикой? Когда выезжать?

– Уже через неделю надо быть в Мурманске. Оттуда полетим на самолёте до городка Тромсё. Норвежская виза, считай, уже у нас в кармане. Пустая формальность, рассчитанная на полдня. Медкомиссию пройти успеем, не вопрос.

– Может, в магазин сгоняем? Пивка прикупим? Отметим удачу?

– Нельзя, – отрицательно мотнул льняной гривой Даниленко. – Медкомиссию придётся проходить, судя по всему, по-настоящему. Надо, чтобы пульс и давление были – как у молоденьких космонавтов с Байконура. Так что, о выпивке придётся забыть. На некоторое время, понятное дело…. Звони Наталье. Извиняйся, лебези и старательно посыпай голову пеплом. Без неё нам не обойтись.

– Почему это?

– По кочану. Считается, что проезд, страховку, питание и проживание оплачивает компания-работодатель. Но до Мурманска мы должны добираться за свой счёт. Да и при въезде в Норвегию – по Закону – каждый въезжающий должен иметь при себе по тысячи Евро. У нас со Светланой с деньгами – труба полная. Еле-еле набрали двадцать пять тысяч рублей. Так что, звони Натке. На неё, бережливую копилочку, вся надежда…. Зачем любовь, что так красива и нежна на вид, на деле так жестока и сурова[4]?