Ключ от твоего дома

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– То есть он сейчас за границей, да? – спросил Гарретт своего агента безопасности Джо.

– Да, временно. Он в Швейцарии, но мы ведем переговоры насчет того, чтобы перевезти его в Штаты. Так как он не совершил никаких преступлений в Швейцарии, то местные власти, думаю, легко отдадут его нам.

Гарретт до сих пор не мог поверить, что человек, который целых три месяца портил ему жизнь, больше не представляет для него никакой опасности.

– У вас была возможность поговорить с ним?

– Только очень коротко. Подробный допрос будет, когда его доставят в Штаты.

– Но он хотя бы сказал, почему охотился за мной?

Джо перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой и посмотрел в потолок, как бы сомневаясь, рассказывать то, что знает, или нет.

– Он хотел меня убить, – напомнил ему о своем присутствии Гарретт.

– Да, да.

– Так почему он хотел меня убить?

– Все дело в зависти. У тебя есть все, а у него ничего. Это и толкнуло его к преступлению.

– Но почему я? Есть люди, у которых гораздо больше денег, чем у меня, и их при этом гораздо легче достать.

– Но другие люди не учились с ним в одном колледже.

– В одном колледже? – не веря своим ушам, переспросил Гарретт. – Он кто-то, кого я знаю?

Джо снова замялся.

– Уж не могу сказать, знаешь ты его или нет, но он тебя точно знает. Его зовут Мэтт Коллинз.

Гарретт нахмурился, пытаясь сопоставить имя и лицо, но так и не смог вспомнить, кто это.

– Никогда не слышал о нем.

– Он, как видишь, много о тебе слышал. Он давно за тобой наблюдал. И чем богаче ты становился, тем больше ненависти к тебе он испытывал. Он считал, что умнее тебя, что заслуживает больше, чем ты. Несколько лет назад он даже работал в твоей компании, но вскоре был уволен за кражу оборудования. С тех пор он перескакивал из одной компании в другую, выжидая подходящего момента. – Джо вытащил изо рта зубочистку и бросил в мусорное ведро. – Он шел прямиком в ловушку, совершенно безразличный к тому, что происходит вокруг.

– А что с тем парнем, который был моим двойником? Он не ранен?

– Нет, на нем ни царапинки.

Гарретт в очередной раз подумал о том, как близок был к смерти, но тут же отогнал от себя эти мысли. Было бы просто невозможно постоянно думать о таких вещах и при этом не тронуться рассудком.

Он встал и протянул руку агенту.

– Спасибо тебе за все, что ты сделал, Джо. Я обязан тебе жизнью.

– Я просто выполняю свою работу.

Джо вышел, и Гарретт продолжил проверять почту, которая скопилась за время его отсутствия. Его взгляд упал на пухлый конверт, и он застыл, увидев в углу конверта до боли знакомый значок гостиницы «Виста». Заметив, что его руки задрожали, он несколько раз сжал и разжал пальцы, прежде чем вскрывать конверт. Перевернул конверт, и на стол выпала стопка фотографий. Вместе с фотографиями был маленький листочек. На нем было написано: «Сувенир на память о поездке в Техас, как было обещано. Эйли».

Некоторое время Гарретт сидел, смотря на записку, потом выругался и схватил телефонную трубку. Он набрал номер гостиницы «Виста», говоря себе, что это неправильно, да и просто смешно! Но ничего не мог с собой поделать. Гарретт прослушал четыре гудка в трубке, прежде чем сработал автоответчик. Он еще некоторое время держал трубку, надеясь, что она все-таки подойдет к телефону, но в трубке звучало только одно: «Здравствуйте, вы позвонили в гостиницу «Виста». Пожалуйста, оставьте ваш номер телефона, и я непременно вам перезвоню».

Собрав все фотографии, Гарретт откинулся на спинку кресла. Он взял первую и стал рассматривать. Интересно, куда бы Эйли отнесла их, если бы решила включить в свою книгу фотографий? Какой историей она бы их объединила? Его взгляд остановился на фотографии, где он стоял, поставив ногу на ступеньку. Гарретт невольно улыбнулся, вспомнив инструкции, которые она давала ему во время съемки.

Мне нужен грустный взгляд. Вы уже полгода в бегах от полиции и скучаете по светловолосой девушке из Додж-Сити.

Он перестал улыбаться. Черт, если она хотела грустный взгляд, то ей нужно было снимать его сейчас! Потому что именно сейчас он скучал по Эйли так сильно, как никогда ни по кому не скучал.

Тяжело вздохнув, он кинул фотографии в ящик стола и снова стал смотреть на записку. Почему она не написала просто «Привет, как дела?»? Или еще лучше – «Давай забудем об этом недоразумении». Эту фразу она сказала в первый день их знакомства. Как бы он хотел сейчас «забыть об этом недоразумении». Просто повернуть время назад и сделать все так, как было бы правильно.

Может, она сейчас простит его и даст ему второй шанс? Может быть… Но сейчас Гарретт сидел, уронив лоб на ладони, с болью вспоминая каждый момент, проведенный вместе с Эйли. Он скучал по ней, черт возьми, хотел быть с ней! И если бы он хотя бы наполовину был тем умным Гарреттом Миллером, каким его считали все вокруг, то он сказал бы ей при первой возможности, что любит ее.

Но ведь есть же какой-то выход из этой ситуации, думал Гарретт. Есть способ заставить Эйли выслушать его, понять, почему он поступил именно так.

Проще всего, конечно, было отправиться обратно в Техас прямо сейчас и попросить ее об этом втором шансе. Но он не может просто так зайти в ее дом. Что он скажет? И более того, что скажет она, когда увидит его? Нет, это не вариант, она просто захлопнет дверь перед его носом.

Нет, у него должна быть какая-то причина, какой-то повод зайти в ее дом. И ему стоит придумать этот повод как можно быстрее, потому что Эйли не задержится в «Висте». Все карты сейчас в руках у Роналда Флеминга, который продает дом. Продает дом? Боже мой! А почему бы…

Точно! Идея пришла Гарретту в голову так внезапно, что он рывком вскочил с кресла. Эйли не сможет не впустить его в гостиницу, если владельцем ее станет… сам Гарретт!

Всю дорогу домой в Остин Эйли ожидала, что ее захватят чувства, которые, казалось бы, неизбежны в подобной ситуации.

Злость. Сожаление. Обида.

Но она не ощущала ничего. Она, наверное, должна была сейчас ненавидеть своих приемных родителей – за то, что они лгали ей все это время. Но когда Джейс и Мэнди рассказали ей всю правду, Эйли была настолько шокирована, что просто не могла злиться и ненавидеть кого-то. Она не сожалела о том, что так и не воссоединилась со своими родными мамой и папой. Да и как она могла жалеть о том, чего у нее никогда не было! Ее приемные родители никогда не любили ее, а у нее если и были к ним какие-то чувства, то и те исчезли давным-давно.

Эйли подъехала к железным дверям «Висты» и набрала код. Пока срабатывал сигнал, она заметила, что за время ее отсутствия к табличке «Продается» на входе прибавилась еще одна, которая гласила «Продано». Жалость и отчаяние, которые она ожидала после встречи с родителями, подступили к горлу именно сейчас. Не было только злости. Да и как она могла злиться на отца Клэр! Он просто забрал то, что принадлежало ему по праву.

Эйли смахнула слезы, заехала в ворота и припарковала машину у входа. Забрав свой рюкзак с пассажирского сиденья, она вылезла из машины и направилась к двери. Чтобы не копаться долго в сумке в поисках ключа, набрала код вручную, дернула ручку и вошла в дом, который так долго был для нее единственным родным местом. «Виста» всегда была для Эйли гораздо большим, чем просто гостиницей. Она была ее домом, ее убежищем, местом, которое помогало ей справляться с трудностями.

Она кинула рюкзак на пол рядом с вешалкой и огляделась вокруг, снимая куртку. На диванах, на полу – везде были расставлены коробки. В них были аккуратно сложены вещи, которые она бережно хранила в доме больше десяти лет. Подавляя в себе нахлынувшие эмоции, Эйли повесила куртку на вешалку и пошла в гостиную, чтобы включить магнитофон и тем нарушить гнетущую тишину в доме. Открыв коробку с дисками, нашла сборник хитов шестидесятых-восьмидесятых и вставила его в дисковод. Из колонок зазвучали первые ноты «Руби Тьюздей» Мика Джаггера. Эйли повернулась, чтобы пойти на кухню, но замерла, не сделав и шага и еле сдержав крик, подступивший к горлу. В коридоре стоял Гарретт – в джинсах, ботинках и ковбойской рубашке, которые она когда-то выбирала для него.

Эйли не верила своим глазам, ее сердце готово было вырваться из груди. То, что он посмел прийти в ее дом, после всего, что сделал ей, наполнило ее гневом.

– Что ты здесь делаешь?

– У меня есть одно незаконченное дело.

– Как ты сюда вошел?

– Набрал код, который ты мне давала. Он до сих пор работает.

Эйли мысленно отругала себя за то, что не сообразила поменять код. Но ведь она и подумать не могла, что Гарретт осмелится прийти сюда после всего, что произошло!

Она сложила руки на груди и постаралась говорить как можно спокойнее:

– Гостиница «Виста» закрыта, тебе придется искать другое место.

– Но ты же здесь, – продолжал Гарретт.

– Я здесь живу, – сказала Эйли и тут же вспомнила про табличку «Продано» у дверей дома. – По крайней мере пока.

– Я оплатил месяц проживания здесь, а пробыл гораздо меньше. Думаю, имею полное право восполнить это время.

Эйли сжала от злости ладони в кулаки, ненавидя Гарретта за то, что пришел незваным, за то, что снова задел рану, которая, она так надеялась, в конце концов, залечится.

– Зачем ты это делаешь, Гарретт? Ты можешь позволить себе остановиться в любой гостинице. Зачем ты приехал сюда?

– Я же сказал тебе, – произнес он и сделал шаг вперед. – Наш контракт еще не закончился. Я могу жить здесь еще несколько дней.

– Отлично, – сказала Эйли и направилась к ящику, в котором она хранила все документы, связанные с гостиницей. – Я верну тебе деньги. – Она выдвинула ящик и достала учетную книгу. – Сколько я должна тебе? За две недели? Я возвращаю тебе половину твоей оплаты.

– Мне не нужны деньги, я хочу остаться. Стиснув зубы, Эйли взяла ручку и стала выписывать чек.

– Нет, боюсь, ты не можешь остаться здесь. «Виста» закрыта.

– Насколько я помню, когда мы составляли договор в январе, она тоже была закрыта.

– Да, – ответила Эйли сухо. – Она всегда закрыта в январе. В этом месяце я брала отпуск.

– Тогда в чем разница? Закрыта, значит, закрыта, ведь так?

Эйли швырнула ручку в сторону, резко откинулась на спинку стула и посмотрела на Гарретта. Это было ошибкой. Но совершенно точно не первой, что она допустила по отношению к нему.

Его темно-карие глаза, казалось, впились в нее и не желали отпускать. Она отвела глаза, не в силах больше терпеть на себе его взгляд.

– Я не хочу тебя здесь видеть.

– Почему?

Она снова посмотрела на Гарретта.

– Просто не хочу, понятно? – Сказав это, Эйли снова схватила ручку, заполнила чек, оторвала ею от чековой книжки и протянула Гарретту. – Все. Забирай деньги и уходи.

– Давай забудем об этом недоразумении.

– Что? – Она изумленно посмотрела на Гарретта.

– Забудем об этом недоразумении. Когда-то ты предложила мне то же самое. В самый первый день нашего знакомства, помнишь?

Эйли закрыла глаза. Ей становилось все сложнее сдерживать эмоции. Зачем он так поступает? Гарретт просто топтал ногами ее сердце.

– Я прошу, уходи, пожалуйста…

Он подошел ближе и откинул прядь волос с ее лица.

– Это не совсем честно. Когда ты попросила меня забыть все и начать сначала, то я согласился.

Эйли почувствовала, что сейчас заплачет. Боль в сердце была настолько сильной, что ей казалось, она не сможет стоять и упадет на колени.

– Гарретт, пожалуйста…

Он положил одну руку ей на плечо, другой заправил за ухо снова выбившуюся прядь ее волос.

– Пожалуйста что, Эйли?

Эйли всхлипнула и проглотила слезы.

– Не надо делать мне больно, пожалуйста.

– Я не буду. Я действительно не хотел делать тебе больно, Эйли. Пожалуйста, поверь мне.

– Но ты сделал. Ты лгал мне. Гарретт обвил рукой ее талию.

– Я не лгал тебе, Эйли. Я просто… сказал тебе не всю правду.

Она отпрянула, пытаясь побороть в себе желание растаять в его объятиях. Вернуть то, что было между ними, все равно невозможно, хотя, вероятно, он пришел именно за этим. Теперь, когда она знала, что любит его, путь обратно был невозможен.

– Ты спал со мной! – закричала Эйли. – Как ты мог спать со мной, зная все, что ты знал, и не говоря мне ни слова? – Она сжала кулаки на его груди, слезы струились по ее щекам. – Чем я была для тебя? Просто развлечением, пока ты ждал возможности получить то, что тебе было нужно? – Она всхлипнула. – Я спала с тобой, Гарретт, потому что хотела тебя! Именно тебя, понимаешь? Я даже влюбилась в тебя. Против моей же воли… О, если бы я могла повернуть время назад!

Эйли провела ладонью по лбу, злясь на себя за то, что обнажает свою душу перед Гарреттом, говорит ему, как много он значит для нее. Однако она уже не могла сдержать себя и продолжала:

– Я не могу изменить то, что уже произошло. Но я могу защитить себя от еще большей боли. Всю свою жизнь мне пришлось завоевывать любовь родителей, которые не хотели или просто не могли любить меня. В конце концов я смирилась с этим и смогла жить дальше. Но я не вынесу этого еще раз и не хочу больше выносить. Я больше не хочу страдать.

– И я не хочу, чтобы ты страдала, Эйли, – мягко сказал Гарретт, проводя пальцами по ее щеке. Потом он пристально посмотрел ей в глаза. – Чувства никогда не давались мне легко, – продолжил он. – И я говорю это не в оправдание тому, как поступил с тобой. Я провел первые шесть лет своей жизни без любви. Я не ощущал ничего подобного до тех пор, пока в моей жизни не появилась моя мачеха, Барбара. И даже тогда мне было очень трудно показывать свои чувства, говорить о них. – Гарретт сделал паузу и взял ее лицо в свои ладони. – Но я люблю тебя, Эйли. Может быть, тебе сложно поверить мне сейчас, но я люблю тебя всем сердцем, так, как никого никогда не любил…

Эйли прижала ладонь к губам, заплаканными глазами глядя на Гарретта.

– Гарретт, я не знала, я… я думала… Он крепко прижал ее к груди.

– Да, знаю, Эйли. Ты думала, я использовал тебя, обманул. Понимаю, что ты чувствовала. С самого начала я повел себя как последний дурак. Еще до прибытия в Остин заранее был готов ненавидеть тебя. Я был уверен, что ты причинила боль моей мачехе, единственному человеку в жизни, которого я по-настоящему любил, и я приехал к тебе ради нее. Хотел, чтобы она была счастлива. И знал что она не будет счастлива, пока не получит возможность увидеть тебя, поговорить, объяснить, почему она отдала тебя в приют. Может быть, я хотел отомстить, сделать тебе так же больно, как, я думал, ты сделала Барбаре. Но все это было до того, как я увидел тебя, познакомился с тобой, до того, как понял, что ты сама терпела очень много страданий в этой жизни, и не по своей вине.

– Гарретт, – произнесла она сквозь слезы, – зачем мои родители сказали ей про меня такое? Когда я прочитала письмо, которое она мне написала…

– Письмо? Ты же говорила, что тебе не передавали никакого письма!

Эйли кивнула.

– Я прочла его вчера.

– Но… как?

– Вчера я летала к приемным родителям и попросила их отдать мне письмо, – объяснила Эйли, присев на край дивана.

Гарретт сел рядом с ней и обнял ее за плечи.

– Все это время письмо было у них и они ничего тебе не рассказывали о нем?

– Когда я приехала, мама до последнего отрицала, что письмо у нее. До тех пор, пока я не сказала, что видела письмо Джейса и знаю, что моя родная мама написала мне точно такое же. Я также спросила про свое свидетельство о рождении – почему я записана как единственный ребенок, в то время как Джейс записан как близнец? – Эйли посмотрела на Гарретта, не в силах сдерживать боль. – Все это сделала моя приемная мать! До сих пор не могу поверить, что она способна на такое. Она бы никогда не призналась… Я уверена, она просто боялась. Боялась, что я начну искать своих настоящих родителей. Именно поэтому она все эти годы ничего не говорила мне о письме.

– И ты прочитала все письмо?

– Да, я прочитала все, пока летела в самолете, – глаза Эйли снова наполнились слезами. – Как же жаль, что я не прочла его тогда, много лет назад. Она любила меня, Гарретт! Даже несмотря на то, что отдала меня в приют, она любила меня. Я чувствовала эту любовь в каждом написанном ею слове. Любовь и боль. Я даже не могу представить, как тяжело ей было отдавать нас в приют.

– Она хотела, чтобы вам с Джейсом жилось лучше.

Эйли грустно улыбнулась.

– Да, я знаю. Теперь я знаю это. Я просто хотела бы знать это много лет назад. Может быть, тогда мне было бы немного легче жить с приемными родителями.

– Ты хочешь встретиться с ней?

– Больше всего на свете! С ней и с папой. Гарретт расплылся в широкой улыбке.

– Мы это непременно устроим, но сначала… – он сунул руку в карман, достал оттуда ключ и протянул Эйли.

Эйли смущенно улыбнулась, не совсем понимая, зачем ей это.

– Что это, Гарретт?

– Это ключ от «Висты».

– Спасибо, но, я думаю, ключ от гостиницы мне больше не нужен, – грустно сказала Эйли.

– Нет, это твое! Возьми его.

– Я не понимаю…

– «Виста» снова твоя. Я купил ее.

Эйли раскрыла рот от удивления.

– Ты купил «Висту»?

– Да, подписал все бумаги сегодня утром.

– Но… зачем?

– Ну, я же планирую покупать здесь территорию для расширения компании. Мне понадобится место, где можно будет останавливаться.

– Гарретт, – сказала Эйли, пребывая в совершеннейшем шоке, – Гарретт, о чем ты говоришь?

– Ну вот, – сказал Гарретт, грустно опустив голову, – и на этот раз я организовал все так же плохо, как и твое знакомство с мамой. – Гарретт взял ее руки в свои. – Но я все исправлю. Я хочу жениться на тебя, Эйли! Я знаю, как ты любишь этот дом. И никогда бы не смог заставить тебя отказаться от него. Мы можем жить некоторое время здесь, а некоторое в Вашингтоне. Или, если хочешь, будем всегда жить здесь, а в Вашингтон я буду приезжать по делам.

– Подожди, – прервала его Эйли слабым голосом, – давай вернемся к той части разговора, в которой ты упоминал женитьбу.

Гарретт рассмеялся и крепко обнял ее.

– Это одна из вещей, за которые я люблю тебя, Эйли. Твоя рассудительность.

Эйли прижалась к нему, как будто боясь, что он исчезнет, как мираж, так же неожиданно, как он и появился.

– Я не могу себе этого представить. Я, Эйли Моран, выхожу замуж за миллиардера?

– Мне бы не хотелось думать, что ты выходишь за меня только из-за этого…

Эйли тревожно посмотрела на него.

– Я клянусь тебе, я люблю только тебя, а не твои миллионы!

– А это еще одна вещь, которая мне в тебе нравится. Без денег ты была бы не менее счастливой, чем с деньгами.

– О, Гарретт, это не совсем так. Однажды я уже была в совершенно бедственном положении и не хотела бы переживать такое вновь.

– Тебе и не придется переживать подобное. Я всегда буду заботиться о тебе. Всегда. Обещаю.

Слезы снова наполнили ее глаза, когда она услышала его слова. Эйли прижалась губами к его губам.

– И я буду заботиться о тебе, Гарретт.

– Эйли, я так люблю тебя!

– И я люблю тебя, Гарретт!

– Кстати, как теперь насчет встречи с родителями?

– Что ты собираешься делать? – рассмеялась Эйли. – Хочешь вручить мне пригласительный билет?

– Нет, собираюсь просто позвать их сюда. Гарретт подошел к двери и крикнул:

– Мама! Эдди! Вы можете подниматься.

У Эйли округлились глаза, когда она услышала шаги внизу.

– Они здесь? – спросила она, не веря происходящему.

– Да, – с гордостью ответил Гарретт. – Они здесь и уже поднимаются к нам.

– Боже, я ужасно выгляжу, – заволновалась Эйли. – Посмотри на меня!

Гарретт взял ее руки и поднес к своим губам.

– Нет, Эйли, ты просто красавица!

– Ну конечно, ты просто меня успокаиваешь, – ответила Эйли и через секунду застыла, увидев, как зашли в комнату мужчина и женщина.

– Эйли? – Женщина замерла, словно боялась подойти ближе.

Эйли не могла вымолвить ни слова. Сходство между ними обеими было настолько очевидно, что она бы поняла, кто ее мать, даже не зная этого. Она кивнула.

– Да. Я Эйли. – Она неуверенно шагнула, потом рванулась вперед и кинулась в объятия своей мамы.

– Вы похожи как две капли воды, – отметил Эдди, вытирая слезы.

Барбара отпустила Эйли, чтобы посмотреть на нее.

– О нет, Эдди, она красавица! Посмотри, наша доченька просто красавица!

Барбара взяла Гарретта за руку, чтобы он присоединился к кругу, который они образовали.

– Теперь моя семья стала полной, – с печальной радостью проговорила Барбара. – Эдди, дети и сын моего сердца, Гарретт. – Она повернулась к Гарретту и с улыбкой сказала: – Если бы мне пришлось выбирать жену для своего сына или мужа для своей дочери, то я не смогла бы выбрать более достойной пары для каждого из вас. Потому что я не смогла бы найти людей, которых любила бы больше.

Тем же вечером Эйли лежала в постели, но уснуть никак не могла, настолько была взволнована событиями прошедшего дня. Столько всего произошло за несколько часов! Она теперь помолвлена с Гарреттом, получила ключ от «Висты» и встретила, наконец, своих родителей! Это было чудо, которого она никак не могла ожидать.

Эйли услышала, как скрипнула входная дверь.

– Гарретт? – неуверенно прошептала она.

– А ты ждала кого-то другого? – подразнил ее Гарретт, забираясь в кровать.

Эйли тревожно посмотрела на потолок.

– А что, если Эдди и Барбара тебя услышали?

– Момент неожиданности только еще больше возбуждает.

– Не уверена, что могу терпеть дальше, – шепнула Эйли.

Гарретт, улыбнувшись, прижался губами к ее губам.

– Я люблю тебя, Эйли.

– Никогда не устану от этих слов. – Она обвила рукой его шею. – Люби меня, Гарретт, – прошептала она.

– А что, если Эдди или Барбара спустятся?

– Мне кажется, они поймут. А ты как думаешь?